ю на корабль, ученые легко смогут определить
радиокарбонным способом, сколько лет назад прекратилась жизнь этого здания.

Холодильная установка, совершенно отличная от всех холодильников, которые
когда-либо производила наша культура, работала на электрической энергии.
Сахико и Пенроуз обнаружили, что аппарат включен. Он перестал действовать
только после того, как был поврежден источник энергии.

Центральным подвальным помещением, видимо, тоже пользовались как
хранилищем. Оно было разделено пополам перегородкой с дверью в середине.
Они полчаса возились с этой дверью, пытаясь открыть ее, и готовы были уже
послать наверх за специальными инструментами, как дверь неожиданно
приоткрылась. Они протиснулись внутрь помещения.

Фитцджеральд, шедший впереди с фонарем, вдруг остановился, оглядел комнату
и издал какое-то восклицание. Они с трудом разобрали слова, неясно
доносившиеся через микрофон.

- Нет! Не может быть!

- Что случилось, Айвн? - спросила обеспокоенная Сахико, входя за ним. Он
отодвинулся, пропуская ее.

- Смотрите, что здесь, Сахико! Мы должны все это реставрировать!

Марта протиснулась в комнату вслед за подругой, посмотрела вокруг и застыла
на месте. Голова кружилась от волнения. Книги. Шкафы с книгами. Они
тянулись вдоль всех стен до самого потолка на высоту до пятнадцати футов.
Фитцджеральд и Пенроуз вдруг сразу громко заговорили. Марта слышала их
возбужденные голоса, но не понимала ни слова. Они, должно быть, попали в
главное хранилище университетской библиотеки. Здесь собрана вся литература
исчезнувших обитателей Марса. В центре между шкафами Марта заметила
квадратный стол библиотекаря и рядом лестницу, ведущую наверх.

Марта вдруг поняла, что она движется вслед за всеми к этой лестнице. Сахико
сказала:

- Я самая легкая. Пустите меня вперед. - Должно быть, она говорила о
металлической винтовой лестнице.

- Я убежден, что она абсолютно надежна, - сказал Пенроуз. - То, что мы так
долго возились с дверью - лучшее доказательство прочности металла.

В конце концов Сахико настояла на своем, и ее пустили вперед. Она
осторожно, совсем по-кошачьи, поднималась по ступенькам, которые, несмотря
на их кажущуюся хрупкость, оказались очень прочными. Все по очереди
последовали за ней. Комната наверху была точной копией той, которую они
только что осмотрели, и вмещала не меньшее количество книг. Они решили не
взламывать дверь, чтобы не тратить зря времени, вернулись обратно и по
эскалатору поднялись в первый этаж.

Здесь были кухни, судя по электрическим плитам, на которых еще стояли
горшки и кастрюли. Рядом с кухонными помещениями располагался огромный зал,
где, по всей вероятности, находилась студенческая столовая, впоследствии
переделанная под мастерскую. Как они и ожидали, читальный зал был на уровне
улицы, прямо над книгохранилищем. Он тоже превращен в жилую комнату
последними обитателями здания. В соседних, примыкающих к залу аудиториях
они нашли множество баков, колб и дистилляционных аппаратов. Здесь,
очевидно, была химическая лаборатория или мастерская; металлическая
перегонная труба проходила через отверстие, пробитое в потолке на высоте
семидесяти футов. Повсюду стояла пластмассовая мебель, такая, какую они
прежде находили в других зданиях. Часть ее поломана и приспособлена для
каких-то новых целей. В остальных комнатах первого этажа тоже находились
ремонтные и производственные мастерские. По всей вероятности, промышленное
производство продолжало существовать еще долгое время после того, как
университет перестал функционировать.

На втором этаже размещался музей. Выставленные экспонаты едва различались
за запыленными мутными витринами. Здесь же, видимо, находились
административные учреждения. Двери большинства комнат были закрыты. Они не
пытались их открыть. Комнаты, которые были открыты, тоже переоборудованы
под жилье. Сделав необходимые зарисовки и набросав предварительные планы,
чтобы в будущем приступить к более детальному обследованию, они двинулись в
обратный путь.

Был уже полдень, когда они добрались до седьмого этажа.

Селима фон Олмхорста они нашли в большой комнате в северной части здания,
где он занимался зарисовкой и фиксацией расположения отдельных вещей перед
их упаковкой. Он велел мелом разделить пол на квадраты и пронумеровать их.

- Мы все уже сфотографировали на этом этаже, - сказал он. - У меня три
группы, по количеству фонарей. Они делают обмеры и зарисовки. Мы надеемся
все закончить к четырем часам, но, конечно, без завтрака.

- Вы быстро управились. Очевидно, сказывается руководство опытного
археолога, - заметил Пенроуз.

- Это же ребячество! - почти с раздражением ответил старый ученый. - Ваши
офицеры не такие уж неучи. Все они были в школах разведчиков или в училище
по Уголовным расследованиям. Самые дотошные из археологов-любителей,
которых мне когда-либо доводилось знать, были в прошлом либо военными, либо
полицейскими. Но здесь не так уж много работы. Большинство комнат пустые
или вот как эта: здесь немного мебели, битая посуда, обрывки бумаги. А вы
нашли что-нибудь на нижних этажах?

- О да, - сказал Пенроуз, - загадочно улыбаясь.

- А как по-вашему. Марта?

Она начала рассказывать Селиму об их открытии. Остальные, будучи не в
состоянии сдержать свое возбуждение, то и дело прерывали ее рассказ, фон
Олмхорст слушал ее в немом изумлении.

- Но ведь этот этаж был почти полностью разграблен, как и здания, которые
мы видели раньше, - произнес он, наконец.

- Те, кто разграбил это здание, здесь и жили, - ответил Пенроуз. - Они до
самого конца пользовались электроэнергией. Мы нашли рефрижераторы, набитые
едой, и плиты с обедом. Они, видимо, на лифтах спускали все необходимое с
верхних этажей. Весь первый этаж превращен ими в мастерские и лаборатории.
Мне кажется, что здесь было что-то вроде монастыря, как в средние века в
Европе, вернее, такими могли бы быть монастыри, если бы те, что известны
нам по средневековью, появились в результате гибели высокоразвитой в
научном отношении культуры. Мы нашли большое количество пулеметов и легких
самострельных пушек на первом этаже. Все двери там забаррикадированы. Люди,
которые здесь жили, очевидно, пытались сохранить цивилизацию уже после
того, как остальная часть планеты впала в состояние дикости. Я думаю, что
время от времени им приходилось отражать набеги варваров.

- Вы, надеюсь, не собираетесь превратить это здание в квартиры для
экспедиции, полковник? - обеспокоенно спросил Селим фон Олмхорст.

- Нет, что вы. Это здание - настоящая археологическая сокровищница. И
более. Судя по тому, что я видел, здесь много нового и интересного для
наших ученых-техников. Но вы постарайтесь поскорее все здесь закончить.
Тогда я велю продуть сжатым воздухом нижние помещения, начиная с седьмого
этажа. Мы поставим кислородные генераторы и электроустановки и пустим пару
лифтов. Верхние этажи мы будем продувать постепенно, этаж за этажом, при
помощи портативных установок и когда создадим нужную атмосферу, все
проветрим и прожжем, вы, Марта и Тони Латтимер сможете приступить к
систематической работе уже в спокойной обстановке. Я вам буду помогать все
свободное время. Ведь это, пожалуй, самое важное событие в жизни нашей
экспедиции.

Вскоре на седьмом этаже появился и Тони Латтимер со своей группой.

- Мне не все здесь ясно, - сказал он, подойдя. - Это здание было опустошено
каким-то особым образом, не так, как другие. Ведь казалось бы, что вещи
всегда начинают выносить с первого этажа, а потом уже принимаются за
верхние. А здесь все наоборот. Они начали с верхних этажей. Оттуда все
вывезено, но самый верх не тронут. Кстати, теперь я выяснил, для чего
наверху конус. Это ветряная турбина, а под ней электрогенератор. Здание
питалось собственной электроэнергией.

- А в каком состоянии генераторы? - спросил Пенроуз.

- Как обычно, всюду полно пыли, которая, конечно, набилась и под турбину,
но мне кажется, что сама турбина в исправности. У них была энергия, и они
могли пользоваться лифтом для переброски людей и вещей вниз. Я уверен, что
так все и было, но некоторые этажи они не тронули. Тони замолчал и,
казалось, усмехнулся под своей кислородной маской.

- Не знаю, должен ли я говорить об этом в присутствии Марты, но двумя
этажами ниже мы наткнулись на комнату, где, по-видимому, находился
справочный отдел библиотеки одного из факультетов. Там около пятисот книг.
- В ответ раздался звук, напоминающий крик попугая. Это смеялся под шлемом
своего скафандра Айвн Фитцджеральд.

Завтракали наскоро в библиотеке. За столом все время слышались возбужденные
голоса. Хаберт Пенроуз и несколько офицеров, быстро покончив с едой,
занялись обсуждением плана дальнейших работ. Около пятидесяти участников
экспедиции были временно освобождены от работы на своих участках и
направлены в университет. К вечеру обследование седьмого этажа было
закончено; сделаны все необходимые обмеры, снимки и зарисовки. Росписи в
центральном зале были покрыты специальным защитным брезентом. После этого
группа Лорента Джиквелла принялась за работу. Решили герметически
закупорить центральный зал. Инженер, молодой француз из Канады, весь вечер
только тем и занимался, что разыскивал и заделывал вентиляционные
отверстия. Было обнаружено, что клеть лифта в северной части здания шла до
двадцать пятого этажа. Второй лифт центрального зала вел вниз. Таким
образом соединились все этажи. Никто не решался испробовать древний лифт.
Только к вечеру на следующий день специально спущенная ракета доставила
лифтовую кабину и все необходимое оборудование, изготовленное в мастерских
на корабле. К этому времени закончили продувание комнат сжатым воздухом.
Были установлены электроатомные трансформаторы и включены кислородные
генераторы.

Как-то утром, двумя днями позже. Марта работала в нижнем подвале, когда
дверь кабины лифта открылась и из нее вышли два офицера Космической службы,
они принесли дополнительные фонари. Марта не сразу поняла, что на пришедших
не было кислородных масок и один из них даже курил. Она сняла шлем и маску,
отстегнула коробку и осторожно вздохнула. Воздух был прохладным; пахло
чем-то заплесневелым. Запах древности - первый запах Марса, который она
почувствовала. Она зажгла сигарету. Легкое пламя горело спокойно, но табак
попал в горло и сильно жег его.

В этот вечер пришло много народу: археологи, штатские научные сотрудники
экспедиции, несколько офицеров, Сид Чемберлен и Глория Стэндиш.

Они уселись в пустых комнатах на складных стульях, которые принесли с
собой. Офицеры установили электрические плитки и холодильник в старом
читальном зале и оборудовали стойку и столы для завтрака. В течение
нескольких дней в древнем здании было людно и шумно, но постепенно офицеры
Космической службы, а вскоре и все остальные вернулись к своей прерванной
работе. Нужно было продуть сжатым воздухом те из обследованных раньше
зданий, в которых можно разместить пятьсот членов новой экспедиции.
Прибытие ее ожидалось через полтора года. Еще не были закончены работы по
расширению посадочной площадки для ракетных кораблей и сооружению
резервуаров для технического топлива. Решили очистить древние городские
водохранилища до того, как новое весеннее таяние снегов принесет воды в
подземные акведуки, которые неправильно на Земле называли каналами.

Древние строители каналов, должно быть, предвидели, что наступит время,
когда их потомки уже не будут в состоянии вести работы по очистке наземных
каналов, и заранее позаботились об этом. Университет был почти полностью
обитаемым, когда Марта, Селим и Тони с помощью нескольких офицеров
Космической службы - большей частью девушек - и четырех штатских закончили
основные работы.

Они начали с нижних этажей. Разделив весь пол на квадраты, целыми днями
делали записи, зарисовки, снимки. Все образцы органических пород
отправлялись в лабораторию на корабль для радиокарбонного анализа и
датировки. Они открывали банки, кувшины и бутылки и всегда сталкивались с
одним и тем же явлением: содержащаяся в них жидкость испарялась сквозь
пористые стенки сосудов, если не было других отверстий. Повсюду, куда бы
они ни заглядывали, встречали следы сознательной деятельности, неожиданно
оборвавшейся и уже никогда не возобновившейся: тиски с зажатым в них куском
железа, наполовину перерезанным; горшки и сковородки с окаменелыми
остатками пищи; тонкий лист железа на столе, а рядом, под руками - ножи,
предметы туалета и умывальники, незастеленные кровати, на которых лежало
постельное белье, рассыпавшееся от прикосновения, но все еще сохранявшее
очертания тела спящего; бумага и письменные принадлежности на столах
создавали впечатление, что писавший вот-вот войдет и продолжит работу,
прерванную на пятьдесят тысяч лет.

Все эти вещи как-то странно действовали на Марту. Ей казалось, что марсиане
никогда не умирали, что они ходят вокруг и незаметно следят за каждым ее
шагом, с неодобрением смотрят на то, как она трогает оставленные ими вещи.
Они являлись к ней во сне вместо своих загадочных надписей. Сначала все
работающие в здании университета заняли по отдельной комнате. Все были рады
избавиться от излишнего шума, всегда царившего в лагере. Но Марта была
рада, когда к ней через несколько дней вечером заглянула Глория Стэндиш,
которая, извинившись, сказала, что ей очень тоскливо оттого, что не с кем
даже перекинуться словом перед сном. На следующий вечер к ним
присоединилась Сахико Коремитцу, а затем зашла девушка-офицер, чтобы
почистить и смазать перед сном свой пистолет.

Остальные тоже почувствовали одиночество. У Селима фон Олмхорста появилась
манера быстро и неожиданно оборачиваться, как будто он хотел увидеть
кого-то, стоящего сзади. Как-то раз Тони Латтимер взял стакан со стойки, в
которую превратили конторку библиотекаря в читальном зале, залпом выпил его
и выругался.

- Знаете, как называется этот пункт? - спросил он. - Это археологическая
"Мария Целеста[7]". Это здание былообитаемо до самого конца, но какой был
конец? Что с ними произошло? Куда они делись, черт возьми?!

- Я надеюсь, вы не ожидали, что они выстроятся на красном ковре и со
знаменем в руках будут приветствовать нас криками: "Добро пожаловать, люди
Земли"? - спросила Глория Стэндиш.

- Нет, конечно. Они умерли пятьдесят тысяч лет назад. Но если они были
последними марсианами, почему мы не находим их тел? Кто похоронил их? - Он
посмотрел на свой стакан из тонкого пористого стекла, взятый среди сотни
таких же в шкафу наверху. Затем протянул руку к бутылке с коктейлем. - И
все двери на уровне древней поверхности либо заколочены, либо
забаррикадированы изнутри. Как же они выходили? И почему они ушли?

На следующий день за завтраком Сахико неожиданно нашла ответ на второй
вопрос. Пять инженеров-электриков спустились с корабля на ракете, и Сахико
провела с ними утро в верхнем этаже здания.

- Тони, я слышала, как вы утверждали, что генераторы были целыми, - начала
она, бросив взгляд на Латтимера. - Вы ошиблись. Они в ужасном состоянии. И
вот что произошло: подпорки ветряного двигателя подкосились, он рухнул и
все там разрушил.

- Все могло случиться за пятьдесят тысяч лет, - ответил Латтимер. - Когда
археолог говорит, что что-то в хорошей сохранности, это не обязательно
означает, что остается только нажать кнопку - и все начнет действовать.

- Но вы не заметили, что катастрофа произошла, когда было включено
электричество? - спросил один из инженеров, задетый высокомерным тоном
Латтимера. - Там все сожжено, смещено и разорвано. Жаль, что мы не всегда
находим вещи в хорошем состоянии даже с археологической точки зрения. Я
видел на Марсе очень много интересных вещей, вещей, которые для нас дело
будущего. Но все же понадобится не меньше двух лет, чтобы разобраться и
восстановить в первоначальном виде все там, наверху.

- А не кажется ли вам, что кто-то уже пытался навести там порядок? -
спросила Марта.

Сахико покачала головой.

- Достаточно только взглянуть на турбину, чтобы отказаться от этой попытки.
Я не верю, что там возможно хоть что-нибудь восстановить.

- Но теперь понятно, почему они ушли. Им нужно было электричество для
освещения и отопления. Ведь все их производство работало на электричестве.
Они могли жить здесь только при наличии энергии. Без нее это здание,
конечно, не могло быть обитаемым.

- Да, но для чего они забаррикадировали двери изнутри? И как они выходили?
- снова спросил Латтимер.

- Для того, чтобы кто-то не ворвался и не разграбил весь дом. А тот,
очевидно, запер последнюю дверь и по веревке спустился вниз, - предположил
Селим фон Олмхорст.

- Эта загадка меня как-то не очень волнует. Мы непременно что-нибудь
обнаружим, что даст нам ответ на этот вопрос.

- Как раз тогда, когда Марта начнет читать по-марсиански, - усмехнулся Тони.

- Да, вот тогда мы и сможем все узнать, - серьезно ответил фон Олмхорст. -
И я не удивлюсь, если окажется, что они оставили записи, когда покидали
здание.

- Вы серьезно начинаете думать о ее бесплодных мечтах как о реальной
возможности. Селим? - спросил Тони. - Я понимаю, что это чудесная вещь, но
ведь чудеса не случаются только потому, что мы ждем их. Разрешите мне
процитировать слова знаменитого хеттолога Иоганна Фридриха: "Ничто не может
быть переведено из ничего" или не менее знаменитого, но жившего позже
Селима фон Олмхорста: "Где вы собираетесь достать двуязычную надпись?".

- Да, но Фридрих дожил до того времени, когда был прочитан и дешифрован
хеттский, - напомнил ему фон Олмхорст.

- И лишь после того, как была найдена хетто-ассирийская двуязычная надпись.
- Латтимер всыпал в чашку кофе и добавил кипятку. - Марта, вы должны знать
лучше, чем кто-нибудь другой, как мало у вас шансов. Вы несколько лет
работали в долине Инда. А сколько слов из хараппы вы смогли прочесть?

- Но ни в Хараппе, ни в Мохенджо-Даро мы не находили университета с
полумиллионной библиотекой.

- Ив первый же день, когда мы вошли в здание, мы установили значение
нескольких слов, - добавил Селим.

- Но с тех пор вы больше не нашли ни одного слова. Вы с уверенностью можете
сказать, что знаете общее значение отдельных слов, но ведь у вас несколько
различных интерпретаций для каждого элемента слова.

- Но это только начало, - не сдавался фон Олмхорст. - У нас есть первое
слово, как слово "царь" у Гротефенда. Я собираюсь прочитать хотя бы часть
этих книг, если даже мне придется посвятить этому весь остаток своей жизни.
И скорее всего так оно и будет.

- Как я понимаю, вы отказались от мысли уехать на "Сирано"? - спросила
Марта. - Вы остаетесь здесь?

Старик кивнул головой.

- Я не могу уехать. Впереди слишком много открытий. Старому псу придется
выучить много новых хитрых вещей, но отныне моя работа здесь-.

Латтимер был изумлен.

- Как, такой знаток, такой специалист, как вы! - воскликнул он. - Неужели
вы хотите зачеркнуть все, чего достигли в хеттологии, и начать все снова
здесь, на Марсе? Марта, если вы подбили его на это безумное решение, то вы
просто преступница!

- Никто меня ни на что не подбивал, - резко сказал фон Олмхорст. - Не знаю,
какого черта вы здесь говорите об отказе от всех достижений в хеттологии.
Все, что я знаю об империи хеттов, было опубликовано и доступно каждому.
Хеттологию постигла та же участь, что и египтологию: она перестала быть
исследовательской, превратившись в кабинетную науку и чистую историю, а не
археологию. Я же не кабинетный ученый и не историк. Я раскопщик, полевой
исследователь, высококвалифицированный и искусный гробокопатель. А на этой
планете столько раскопочной работы, что не хватит и сотни жизней. Глупо
было бы думать, что я могу повернуться спиной ко всему этому и продолжать
царапать примечания к книгам о хеттских царях.

- Но как хеттолог, вы могли бы на Земле получить все, что вы хотите. Ведь
десятки университетов скорее согласились бы иметь вас, чем прославленную
победоносную футбольную команду. Но нет! Вам этого мало, в