вует,  в  этом  тоже  нет  ничего
страшного.
   Впрочем, любопытство Дрина пока не заходило настолько далеко.
   Подняв  хвост  для  равновесия,  Дрин  принял  вертикальное  положение,
положил передние лапы на  подоконник  длинного  окна  и  поднял  голову  к
звездам. Окно было обращено прочь от Печки, на этой  широте  перерубленной
пополам горизонтом и притемненной плотной атмосферой Тримуса.
   Он разглядел Ду, звездочку четвертой  величины  посреди  группы  звезд,
называемой ду'утианами Джи'аб. Созвездие родной планеты  здесь  ничуть  не
изменилось, разве что стало чуть  меньше  -  кусочек  дома  посреди  чужих
небес. Послышался всплеск, к левой  задней  лапе  Дрина  прижалось  теплое
тело.
   Опустив язык, Дрин поднял Мэри до плеча.
   - Должно быть, тебе ужасно холодно.
   - Я могу немного потерпеть. Там красиво. Непременно слетаю, если только
доживу до этого.
   - На Землю?
   - Ага, и на Тау Кита. Мой прадедушка был уроженцем страны,  которую  на
Земле называли Соединенными Штатами, а его  прапрадедушка  -  выходцем  из
английского  города  под  названием  Йорк.  Звали  его  Сэмюел  Пирс.  Нам
рассказывали, что его прапрабабушку обесчестил викинг -  человек-варвар  -
во время войны с Норвегией. Солнце отсюда не видно, но Тау Кита, по-моему,
вон там, рядом с яркой звездой у южного полюса Галактики.
   - По ду'утиански, Годро, - сказал Дрин, - а по-английски Бета Кита.
   - На самом деле, - хихикнула Мэри, - это по-гречески  и  по  латыни.  А
чтобы окончательно сбить тебя с толку, сообщу, что по-арабски  эта  звезда
называется Дифда.
   Дрин хмыкнул.
   - У нас путешествовать к  звездам  первыми  начали  броджилла'а,  народ
южного континента. - Так случайная звездочка  дала  повод  окинуть  взором
безбрежные просторы и пространств, и времен. - Мы оба несем память предков
к вечности, дабы их жизни обрели смысл.
   Мэри поежилась, а Дрин добавил:
   - Ужасающая ответственность.
   - Ее-то я не боюсь, Дрин. Но вынуждена признаться, что замерзаю. Помоги
спуститься.
   Дрин спустил женщину на пол. Мэри  со  всех  ног  бросилась  к  теплому
бассейну, нырнула, почти не поднимая брызг.
   Минут через пять она выбралась на бортик и огляделась.
   - Тут водятся полотенца? -  Словно  в  ответ,  ее  залило  инфракрасным
светом хитроумно замаскированных проекторов. Дрин даже не подозревал об их
существовании. - Ого! Ладно, я уже сухая.
   Дрин соскользнул обратно на пол и пригляделся  к  Мэри  правым  глазом,
раздумывая   о   разнообразии   уз,   связывающих    его    соплеменников.
Территориальная ревность повелителей лежбищ стала притчей  во  языцех,  но
вдали от пляжей самцы берутся за общие дела  со  сдержанным  достоинством,
зачастую перерастающим во взаимное восхищение. Избегающие лежбищ холостяки
образуют  костяк  науки  и  промышленности.   В   цивилизованные   времена
разведенные и замужние, но не ставшие самками особи женского пола прибрали
к рукам искусство и политику - как гласит  теория,  чтобы  направить  свои
творческие и воспитательские порывы в иное русло. Они  прекрасно  ладят  с
холостяками и зачастую поднимаются до второй ступени главенства. Но первую
прочно занимают женатые.
   "А как классифицировать Мэри? - гадал Дрин. - К какому разряду она сама
хотела бы относиться?"
   Тут комната  заходила  ходуном,  словно  уловив  мысли  Дрина,  и  вода
плеснула из бассейна на пол. Мэри насторожилась, напружинилась, уставилась
на сферический потолок. Вздувшиеся под кожей выпуклости  напомнили  Дрину,
что миниатюрное тело  Мэри  сплошь  состоит  из  костей  и  мышц.  Попытка
встроить любое из земных сухопутных существ в экологию  Тримуса  порождала
множество проблем, и  все  из-за  эволюционной  наследственности  существ,
сформировавшихся  при  большой  силе  тяжести.  Здесь   они   носились   с
молниеносной скоростью, совершали невероятные скачки и могли перетаскивать
грузы, во много раз превышающие их собственный вес.
   Дрин попытался вообразить, как Мэри  волоком  тащит  его  по  земле,  и
позволил себе  издать  негромкий  рокочущий  смешок,  радуясь  возможности
отвлечься от тягостных раздумий.
   - Не волнуйся, - успокоил он. - Это край землетрясений  и  вулканов,  и
дома  здесь  строятся  соответственно.  Когда  я  был  еще  ребенком,  мне
говорили, что, если поднять комплекс на ка-единицу,  на  всю  длину  моего
тела, и уронить его, он даже не потрескается.
   Мэри тряхнула волосами и нервически рассмеялась.
   - Это радует. Ты совсем ушел в себя и постоянно о чем-то  думаешь.  Обо
мне? - подойдя к Дрину, она положила ладонь ему на клюв.
   Прикосновения и поглаживания являются для  обоих  племен  универсальным
способом выражения чувств. Для ду'утиан это общепринятая  норма,  особенно
распространенная среди самок из одного гарема или занятых одним  делом,  -
чувство  безопасности  и  доверия,  возникающее  при  взаимных   касаниях,
чрезвычайно сильно. Дрин отчетливо осознавал, что у людей оно при интимных
обстоятельствах ведет  к  спариванию,  каковое  в  цивилизованные  времена
приводит к более крепким, нежели  обычно,  эмоциональным  узам.  Вдобавок,
люди явно получают удовольствие от процесса.
   Неужели Мэри ожидает, что он?.. Люди смешивают привязанность и инстинкт
продолжения рода. Но ду'утианский акт спаривания кардинально отличается от
человеческого и по ощущениям, и по целям. Это двухступенчатый процесс,  не
доставляющий никакого удовольствия.
   Вознаграждением  повелителю  лежбища   служит   раболепие   телок,   их
послушание и привязчивость. Сам по себе акт  -  дело  чисто  механическое,
хотя некоторые при  этом  тешатся  ощущением  власти.  А  позже  наступает
изъятие яиц - процесс сложный и малоприятный, но необходимый, иначе  самка
может умереть. По окончании  она  ощущает  благодарность,  а  самец,  чаще
всего, - желание уплыть подальше и побыть наедине.
   Надо как-то ответить Мэри - не отреагировать было бы невежливо.  Открыв
клюв. Дрин положил правую  ветвь  раздвоенного  языка  на  плечо  женщине.
Возможность прикоснуться к Мэри, продемонстрировать свое уважение и любовь
доставила ему искреннюю радость. Но превращать  ее  в  покорную  телку  не
стоит - в кризисной ситуации это может быть опасно.
   Ах, ну конечно, - она ведь человек, и ничего  такого  не  случится.  Но
каково будет ему? Эта мысль как-то не укладывалась у Дрина в голове -  так
почему же он столь ею заинтересовался?  Из  чистой  любознательности?  Или
хочет казаться человечным, как она стремится  вести  себя  по-ду'утиански,
проводя столько времени в воде? Сможет ли он  хоть  когда-нибудь  свободно
говорить с ней о подобных вещах? Какие из ее инстинктов вступают  в  игру,
на что направлено любопытство?
   Мэри улыбнулась ему.
   - Дрин, если я способна увидеть красоту  лошади,  меч-рыбы,  кошки  или
твою, значит, ты способен увидеть мою! Я не обязана для этого походить  на
ду'утианку. Не донимай меня расспросами, а просто наслаждайся!
   - Нам надо заняться делом, лейтенант, - вымолвил Дрин.
   Мэри набрала полную грудь воздуха, затем с шумом выпустила его.
   - Верно.
   Женщина подбежала к бассейну и быстро  облачилась  в  желтовато-зеленое
трико, которое надевала для работы  в  соленой  морской  воде  и  холодных
полярных краях.
   - Мэри, очевидно, Гоникли'ибида не желает, чтобы ее  допрашивали.  Меня
предупредили об этом, и весьма недвусмысленно.
   - Пока ты отсутствовал, я  собрала  кое-какую  информацию,  -  сообщила
Мэри. - Еще одно серое пятно, но  я  исходила  из  твоего  убеждения,  что
домашний компьютер не является разумным существом и вопрос о правомочности
его показаний против себя и нарушении тайны отпадает сам собой.
   - Единственный случай, когда течения могут поведать о  том,  что  некто
проплыл отсюда туда, это если они несут труп.
   - А?
   - Ибгорни позволил тебе получить данные.
   - А-а... В общем, Дрин, тут действительно есть течения из снега и льда,
не так уж далеко отсюда, и они  несут  труп.  Может,  отказ  Гоникли'ибиды
носит личный характер? Может, между вами что-то стоит?
   "Мэри прекрасный следователь, - отметил про себя Дрин. - Даже чересчур.
Это течение ведет к водопаду".
   - Не исключено. Некогда мы были близки.
   - Дрин...
   Дрин тяжко  вздохнул  затылочной  ноздрей,  словно  выпускающий  воздух
аэростат. Итак, она знает. Но при чем здесь все остальное?
   - Мы оставили мою сестру Бодил'иб там, где она умерла. Эпохи спустя она
достигнет моря.
   - Как она умерла?
   - Воспоминания причиняют боль. Это существенно?
   - А ду'утиане возвращаются к ней? Чтобы воздать должное? Или  во  время
огромного эмоционального потрясения? Ты возвращаешься?
   - Без посторонних. Она ушла, но все еще там - страдание вморожено в  ее
тело. Мэри, она ушла одна-одинешенька, в буран, в тот самый день, когда  я
отправился учиться на контролера, и упала в ледяную  расселину.  Ее  нашли
несколько дней спустя. Ду'утиане приспособлены к холоду, и заморозить  нас
насмерть не так-то просто. Ей спустили какое-то питание, и  она  вроде  бы
вернулась к  жизни,  даже  узнала  Гоникли.  Но  специальное  спасательное
снаряжение доставляли слишком долго...
   - Прости, Дрин. Но дело ведь не только в этом, верно?
   Да уж, да уж. Можно ли открыться Мэри? Дрину вспомнился непривычный жар
ее тела, как бы твердивший: "верь мне, верь".  Мэри  не  раз  спасала  ему
жизнь. Их предки развивались в  абсолютно  разных  условиях,  но  общность
физики и логики мышления сделала свое дело, иначе вместе бы им не быть.
   - Члены рода Иб - консерваторы по натуре.  Если  я  расскажу,  обещаешь
помалкивать или, по крайней мере, выбирать собеседников?
   Мэри кивнула.
   - Дрин, твою сестру с Гоникли'ибидой связывали узы, которые сохранились
даже после смерти, правильно? Быть может,  Гоникли'ибида  сейчас  там,  на
леднике? И пытается решить, как поступить с тобой?
   - Мы были незрелыми подростками, Мэри, мы устраивали  игры  -  новые  и
потому любопытные. Они хотели, чтобы я был понарошку господином лежбища, а
сами изображали самок. Мы не понимали, что делаем. С родными сестрами этим
не занимаются, но мы и не собирались. Мы просто не знали, что "это" такое,
наши чванливые родители не посвящали нас практически ни во  что.  Мы  были
недостаточно взрослыми, так что яиц никто отложить не  мог,  однако  Водил
привязалась ко мне. А потом я уплыл. Наши с Гоникли узы  куда  слабее,  но
она ощутила в Бодил старшую жену, а эта взаимосвязь почти так же сильна.
   - Первая любовь... Дрин, я вполне ее понимаю.  Если  Гоникли  настолько
беспокоит все, что связано с тобой, она  вполне  могла  отправиться  туда,
где... Ты сказал "Бодил"? Это человеческое имя.
   Перед Дрином вдруг забрезжил свет понимания.
   - Бодил'иб. Моя сестра.
   - Быть может, Гоникли'ибида  отправилась  туда,  где  умерла  Бодил,  -
продолжала Мэри.
   Дрин утвердительно склонил голову. Гоникли  могла  отправиться  туда  в
трудный час. Но...
   - Однако почему она отказывается разговаривать о Ричарде Муне?
   - Она была близка и с Би Тан, и с Ричардом Муном. Мун ведь не  говорил,
что видел мертвую Би Тан. Вспомни, ему  сообщил  некто,  пользующийся  его
безусловным доверием. Думаешь, именно Гоникли сказала Ричарду Муну, что Би
Тан умерла? Неприятно, конечно, но все-таки терпимо, если  только  она  не
погрешила против истины. Похоже, она и впрямь здесь замешана...  Но  каким
образом?
   - Мы должны спросить у нее самой, Дрин.
   - Против воли Борраджил'иба? - Дрину вспомнились образы: символ  вызова
на поединок и символ долга. - Отлично.  Тогда  надо  идти  тотчас  же.  Он
покинул комплекс; быть может, его задержат другие обязанности.
   Оглядевшись, Дрин мысленно положил семейные узы на одну чашу  весов,  а
долг - на другую и подумал, что отныне путь на это лежбище будет для  него
закрыт.


   Тримусский климат аналогичен ду'утианскому.  Так  сказать,  чуть  более
энергичен, чем  земной.  Различия,  разумеется,  чисто  количественные,  и
иммигранты из средних широт Земли, поселившиеся в средних широтах Тримуса,
горестно сетовали, что торнадо для них - самое обычное дело.  Ду'утианские
же переселенцы отметили, что хоть бури  на  Тримусе  не  сильнее,  чем  на
родной планете, зато тянутся гораздо дольше. Моделирование  показало,  что
продолжительностью  полярных  бурь  планета  обязана  постоянству  притока
энергии Печки и сложной  трехосной  климатической  карте.  С  годами  пояс
основных ду'утианских поселений мало-помалу сместился к югу  от  исходного
положения.
   Из заметок Го Зома по поводу Конвенции и Статута Тримуса.


   В предутренних сумерках задул порывистый  ветер,  заставивший  озябнуть
даже Дрина. Он поймал себя  на  том,  что  невольно  учащает  шаги,  чтобы
согреться. Почуяв знакомый  запах,  Дрин  понял,  что  кожные  железы  уже
отреагировали на холод  выделением  особого  секрета:  теперь  кожа  может
заледенеть на деку или около того и притом  сохранить  эластичность.  Мэри
сменила ласты на большущие башмаки  на  толстой  подошве,  но  по-прежнему
оставалась  в  своей  облегающей  искусственной  шкуре  с   дополнительным
подогревом. Подводная маска теперь защищала лицо  женщины  от  холода,  ее
дополняла прозрачная  непродуваемая  накидка  с  капюшоном  и  утяжеленным
краем. Мэри буквально ложилась на встречный ветер своим миниатюрным телом;
казалось, вихрь вот-вот унесет ее, как клетианина.
   До ледника они добрались через час после начала  восхождения,  так  что
Дрин почти согрелся. Ледник залегал в долине между двумя горными хребтами,
вздыбившись под небеса  благодаря  наклону  планетарной  оси  и  понемногу
сползая в залитый морем кратер, ставший обиталищем Дриновой ветви рода Иб,
к западу от комплекса куполов. По  пути  к  морю  ледник  раскалывался  на
несколько частей, образуя глубокие расселины. А докатившись туда, порождал
множество айсбергов.
   В  душе  Дрина  ледник  пробудил  первобытный  страх   перед   высотой,
восхищение гладкостью льда и ужас при  мысли,  что  под  его  поверхностью
таится не пища, а смерть.
   Дрин решил не привлекать пока Ду Тора и Го Тон - посчитал,  что  они  с
Мэри  немного  перестарались  с  туристическим  парусником  Йохина  Бретца
Краеземельного. Тем более, на сей раз они направляются не  к  потенциально
опасному кораблю, а к убитой горем  ду'утианке,  чересчур  часто  теряющей
близких друзей.
   Если удастся ее найти и разговорить, есть надежда унять бурные  течения
и успокоить Борраджил'иба.
   С той поры, когда погибла Водил, ледник сполз  к  заливу  на  несколько
макроединиц, но внешне остался таким же,  как  тогда  -  почти  квадраосмь
ка-единиц в поперечнике, бугор с правой стороны  примерно  в  двух  третях
пути до моря. Восточный край  ниже  западного  и  прорезан  рядом  широких
расселин,  потому  что  края  ледника  ползут  медленнее,  чем   середина.
Вглядываясь сквозь слепящую круговерть снежинок величиной с кулак, Дрин  в
одной из расселин наконец-то отыскал сестру.
   Кто-то навещал Бодил - ставший ее саркофагом прозрачный лед был  очищен
от снега; правда, буран  успел  уже  припорошить  его  заново.  Тотчас  же
нахлынули воспоминания. Когда ее нашли,  тоже  неистовствовал  буран.  При
падении Бодил сломала позвоночник, но это было бы  поправимо,  поспей  они
вовремя...
   Дрин остановился.  Дальше  придется  разделиться  -  расселина  подошла
чересчур близко к стене ущелья, и командор просто не  помещался  на  узком
выступе. Поэтому он остался, а Мэри двинулась вперед.
   - Мэри, - окликнул Дрин спутницу какое-то время спустя, - от Гоникли ни
слуху ни духу. Пожалуй, пора возвращаться.
   Ответом была тишина.
   - Мэри! - снова позвал Дрин,  оглядываясь  по  сторонам.  Всего  минуту
назад она стояла у края расселины, где недавно прошла лавина и  где  вроде
бы можно было спуститься вниз.
   Опасаясь наихудшего, командор опустился на  брюхо  и  подполз  к  краю,
нависавшему козырьком над расщелиной. Далеко внизу, на  расстоянии  добрых
шести длин его тела, виднелось на снегу  желтовато-зеленое  пятнышко.  Как
это могло случиться?! Неужели настолько неожиданно,  что  Мэри  не  успела
даже вскрикнуть? Или  он  настолько  ушел  в  собственные  мысли,  что  не
услышал?
   Этого просто не может быть.  Мэри  и  Бодил  в  одной  расселине!  Дрин
взревел от отчаяния, затем вспомнил  об  интеркоме.  Наверняка  существуют
летательные аппараты, которым нипочем любой буран. Лучше передоверить дело
Ду Тору; Дрин чувствовал, что его собственные разыгравшиеся  эмоции  будут
только мешать.
   Он снова свесился через край. Должна найтись какая-нибудь дорога  вниз.
Насколько Дрин мог  разглядеть,  Мэри  не  шевелилась.  Только  теперь  он
осознал,  что  Мэри  стала  неотъемлемой  частью  его  жизни  -  знакомая,
предсказуемая, надежная. Как пистолет, как Статут, как родовое имение, как
родная сестра.
   - Нет, нет, нет! - взревел он в лицо бесчувственному ветру.
   Если считать по гребню, слишком узкому для ду'утианина,  до  Мэри  было
около восьми ка-единиц.  Но  у  него  четыре  крепкие  лапы,  а  в  стенах
расселины нет ни камешка, только снег и лед.
   Дрин развернулся, привалился лбом к стене ущелья и поставил заднюю лапу
на закраину, чтобы проверить, выдержит ли она его вес. Выдержала.
   Снег в стенах расселины был спаян попеременным таянием и замерзанием  и
крепко сбит ветром. Выпустив когти, Дрин вонзил переднюю  лапу  в  наст  и
подтянулся. Вроде бы держит надежно. Он осторожно  сдвинул  правую  заднюю
лапу, вытянул вдоль гребня на осьмушку ка-единицы, нащупал надежную  точку
опоры. Затем прижал хвост к гребню - пускай возьмет на  себя  часть  веса.
Повиснув на обеих передних и одной задней лапе, он переставил заднюю левую
на место правой.
   Пока все хорошо. Перехватившись передними лапами, он  повторил  все  по
новой.
   Дрин одолел почти полпути, когда камень под передней лапой вывалился из
стены вместе с огромным комом рыхлого снега, и когти отчаянно вцепились  в
пустоту.  Наст  под  левой  передней  лапой  со  скрежетом  поехал   вниз,
опрокидывая Дрина. Командор инстинктивно выбросил язык и  вцепился  обеими
руками в ледяную глыбу.
   Затем подтянул правую лапу к себе, вонзил когти в наст у самой головы и
проверил на прочность. Если провалится, можно считать себя покойником.  Но
снег выдержал. Дрин втянул еще не успевший утратить чувствительность язык,
ощутил во рту привкус льда, горечь вулканического пепла и  пыли.  Остается
лишь надеяться, что обошлось без серьезных увечий. Но придется вернуться.
   Нет! Мэри все еще внизу.
   Взмахнув хвостом, командор обрушил на дно расселины миниатюрную лавину,
а десять макротактов спустя был уже  совсем  рядом  с  Мэри  и  попробовал
связаться с нею через интерком.
   Молчание.
   Тогда Дрин набрал полные легкие студеного воздуха и выкрикнул  ее  имя,
вложив всю  громкость  в  нижние  регистры  голоса,  ибо  решил,  что  все
способное свалиться давным-давно покоится на дне расселины.
   Внезапно что-то кольнуло его в левую заднюю лапу, он  потерял  опору  и
покатился вниз. В снежной пелене мелькнул чей-то силуэт. Человек? Не может
быть!
   Передние лапы молотили по  воздуху,  Дрин  словно  пытался  выплыть  по
текущему навстречу снегу.  На  мгновение  ему  даже  почудилось,  что  это
удастся.
   А затем раздался жуткий скрежет, и  снежная  масса  под  ним  пришла  в
движение и потащила командора в пропасть.
   Он успел напоследок  включить  аварийный  вызов  и  издал  предсмертный
вопль, предупреждая всех сородичей поблизости. Потом  ударился  о  ледяную
стену и отскочил от нее, будто мячик, ударился  снова,  впился  когтями  в
лед. Он раздирал перепонки  в  лохмотья,  но  падение  все  замедлялось  и
замедлялось. Дрин почти остановился, когда левая передняя лапа провалилась
в трещину. Он услышал, как хрустнула кость.  До  дна  было  уже  недалеко,
склон стал более пологим, и Дрин катился, а не падал.
   Он плюхнулся брюхом на снег, веками  копившийся