К.Нефедьев 
 
                                Тайна алмаза
 
 
   Светлой памяти первого исследователя тунгусского метеорита Л.А.Кулика
посвящаю.
 
   Автор 
    
 
   Появление романа Нефедьева "Тайна алмаза" связано с тем, что СССР после
Второй мировой войны и начала "холодной войны" остро нуждалась в алмазах и
на разведку и поиски промышленных методов получения алмазов были брошены
значительные средства; тогда же появилось немало художественной и
публицистической литературы об алмазах.
   Нефедьев популяризует промышленный способ получения алмазов, используя
фантастический прием: время открытия способа получения алмазов отнесено им
к 1917 г., изобретатель его нашел на месте падения Тунгусского метеорита
кристаллы вещества, послужившие катализатором превращения графита в
алмазы...
    
 
   Пролог 
 
   Тяжелые ветвистые ели плотной стеной обступили озеро.
   В мутном рассвете раннего утра проступают застывшие вершины деревьев,
низкие берега, густо поросшие сочным камышом. Тускло блестит вода.
   В лесу, между могучими стволами вековых кедров, в непроходимых
буреломах лежника еще темно.
   Тайга. Порой она нехотя расступается, чтобы дать место болотистому
озерку или бегущей неведомо куда таежной подкаменке. И опять, смыкаясь
волнами зеленого океана, тихо дремлют без конца и края леса. На берегу
озера слабо чадит угасающий костер. Возле него, на куче мягкого сланца,
прикрытого облезлой медвежьей шкурой, спят двое.
   В руке одного из них зажат острый якутский нож, рядом - старинная
шомпольная фузея. Второй - мальчик, тоже вооружен ножом, но значительно
меньших размеров.
   Дым костра служит плохой защитой от тучи гнуса, роящегося над спящими,
хотя на лицах у них плетеные нитяные сетки.
   Хуже приходится третьему члену этой стоянки - небольшому серому оленю.
Он почти засунул морду в костер, но туловище сплошь облеплено мошкарой.
   Совсем рядом затоковал глухарь. Ему сердито откликнулась сойка. Из
дупла высунулась остренькая мордочка с блестящими бусинками глаз. Сойка
насторожилась, сложенные крылья дрогнули, откуда-то сверху, с ветвей,
посыпались сухие иглы хвои, меж сучьев блеснула гладкая, точно
полированная, шерсть.
   Миг - и не успевшая взлететь сойка забилась, предсмертным криком
закричала в зубах куницы.
   Мужчина проснулся и поднялся на ноги. Он невысокого роста, хорошо
сложен, мужественное лицо обрамлено светлыми волосами. На нем меховая
куртка, грубая, но прочная, такие же штаны, заправленные в высокие
добротные сапоги с широкими ремнями на лодыжках. Нетрудно признать в нем
охотника.
   Где-то неподалеку громко затрещали сучья, и он тревожно посмотрел в
чащу. Но напрасно его острый глаз старался что-либо рассмотреть.
   В пяти шагах начинался сплошной бурелом.
   Редко можно встретить в этих местах человека. Тайга здесь нетронутая,
зверь непуганый, на сотни верст не только жилья, а и следов человека не
найдешь.
   Охотник заботливо осмотрел фузею. Это было старинное ружье с темным
ореховым ложем, со стволом длинным и необычайно крупного калибра.
   Внезапно кустарник раздвинулся, на прогалину неуклюже вышел косматый
бурый медведь. Он сразу же остановился и удивленно повел носом. Серый
олень отпрянул в сторону, забился на привязи. Несколько мгновений медведь
и человек пристально, не мигая, смотрели друг на друга... И зверь не
выдержал, отвернулся.
   Слабый треск взведенного курка нарушил тишину. Этот звук рассердил
косматого гостя. Он видел перед собой странное существо, которое еще ни
разу не встречал в своих владениях, и смутное чувство чего-то неясного,
тревожного заставило его попятиться. Слабые клокочущие звуки из шумно
дышащей пасти перешли в глухое рычание. Косматая шерсть поднялась дыбом.
   Зверь встал на задние лапы и неуклюже присел. Ни один мускул, ни одно
движение не выдавало растерянности человека. Он по-прежнему в упор смотрел
на зверя.
   Внезапно медведь опустился и стал пятиться в чащу. Слишком неведомое
было перед ним существо, и то обстоятельство, что оно не бежит от него,
пробудило в звере еще большую тревогу. Медведь ушел, предпочитая иметь
дело с более знакомыми обитателями тайги.
   Мальчик спал. Ласковая улыбка вдруг тронула суровые черты охотника. А
между тем из темного завала бурелома, там, где царил еще мрак уходящей
ночи, два глаза следили за его каждым движением, если бы он знал о них, то
бежал, как олень от тигра, так как эти глаза принадлежали не таежному
зверю, дикому, бесхитростному, а... человеку.
   Легкий ветерок пробежал по вершинам деревьев, они лениво качнулись
своими пышными вершинами, уронив прозрачные слезинки - росу. Первый
солнечный луч осветил лица охотника и мальчика, занятых едой.
   Крупно нарезанные куски вяленого мяса, ловко поддетые кончиком ножа,
быстро исчезали. Мальчик, по-видимому, давно привык обращаться с ножом, и
не казалось странным, что в этих худых детских ручонках зажата не игрушка,
а острый нож с костяной рукоятью в виде оленьей головы.
   От костра разливается приятное тепло.
   Тихо плывут мысли охотника. Где он сейчас? По его расчетам, он еще
вчера должен был подойти к Кривому Турсену. А там уже совсем прямой
дорогой через кряж он спустится в глубокую долину, выйдет на берег быстрой
Тунгуски.
   В потайном месте запрятана лодка, есть порох и свинец.
   Если бы у него были заряды!
   Если бы могла его старая, верная "Медвежья пляска" вновь заговорить
своим громовым голосом! О-о! Он не стал бы бежать, точно трусливый заяц,
не просыпался бы по ночам с сосущей тревогой, не избегал бы темных, как
ему казалось, опасных мест.
   И снова охотник вспоминает страшное происшествие, приключившееся с ним
несколько дней назад.
   С вечера он выбрал место для ночлега под старым седым кедром. Все было
на месте:
   шесть пачек пороха и бутыль со свинцом, туго увязанные, лежали в
поклаже. Он хорошо помнит, что утром, переправляясь через быстрину,
переложил их к себе в заплечный мешок, чтобы не подмочить.
   На следующий день решил наполнить суму, где хранил заряды, и он до сих
пор помнит эту противную дрожь, когда убедился, что ни пороха, ни свинца у
него больше нет.
   Все утро искал он их не только в своей небогатой поклаже, но на сто
шагов вокруг, а сын беспрестанно спрашивал, чего отец ищет. Но он так и не
сказал ему причины тревоги. К чему пугать малого? Но сынишка весь день
удивлялся, что отец перестал стрелять, хотя птицы кругом пропасть. Да,
видно, он что-то сообразил, хоть и дитя. Уже не просит подстрелить глухаря
или тетерку, а все молчит и молчит. Как есть с того дня ни разу не
улыбнулся.
   Только безмолвные ели были свидетелями отчаяния охотника, мрачные ели
равнодушно покачивали мохнатыми лапами и шелестели на проплешинах.
   Нет, охотник не собирался пропадать. Ему не доставало того, кто мог бы
предупредить о близкой беде. Она погибла еще до того, как они отправились
в путь. Да и не купишь любую собаку, на сотни верст никакого жилья нет
вокруг его "засеки". На что уже эти тунгусы - кочевой народ, да и то в тех
местах редкие гости.
   Тревожное и неясное чувство не покидало охотника в последнее время ни
днем ни ночью. Проснется, оживит умирающий костер и долго лежит с
открытыми глазами, слушая дыхание ночи.
   Охотник шумно поднялся на ноги и стал увязывать поклажу; остатки пищи
бережно собрал в щепотку, опрокинул в рот. Разбросал и старательно
затоптал костер.
   Солнце уже поднялось над вершинами деревьев и на открытых местах
осушило утреннюю росу, но в чащобах трава осталась мокрой. Надо бы
подождать малость, но охотнику не терпелось.
   Он пошел напрямик, бодро работая топором, и след его означался
срубленными ветвями. Олень послушно двинулся следом. Пришлось прорубаться
сквозь густые заросли пихтача.
   Вскоре треск и резкие удары топора замерли. Тогда из ствольного завала,
пристально всматриваясь, вышел невысокого роста человек в одежде, подбитой
мехом. Он подошел к месту покинутой стоянки.
   Через час маленький отряд вышел из чащобы. Прямо перед ними был
открытый косогор, с высоты которого, насколько хватал глаз, простиралась
тайга. Пробегая по равнинам, она взлетала вначале на редкие холмы, но
постепенно тая в голубоватой дымке, тайга поднималась на высокий горный
хребет. Охотник остановился, затем выбрал прямой, точно мачта, кедр,
поплевал на руки и с силой вонзил в него топор.
   Вскоре он добрался до самой вершины. Но напрасно он напрягал зрение:
всюду была незнакомая местность. Он убедился, что потерял правильное
направление.
   Как далеко он мог уйти?
   Три дня назад, у истоков Чуни, он взял немного левее, надеясь сократить
дорогу к Кривому Турсену, и, значит, все эти дни шел совсем не в ту
сторону.
   Спустившись на землю, он постарался собраться с мыслями.
   Что делать? Вернуться назад к истокам Чуни и уже оттуда взять
правильное направление? Но сможет ли он сейчас это сделать? Он посмотрел
на обвислые бока оленя, на исхудалое лицо сына, потом перевел взгляд на
поклажу. Бросить? Оленя заколоть, а мальчика нести на плечах? Нет, это
невозможно. При мысли, что он должен идти по своему следу, ночевать на
старых стоянках, и наконец... Снова тревожные ночи, тайные, неотступные и
беспокойные мысли... По ночам уже чувствуется веяние холодной зимы, а у
него осталась еще почти неделя пути по Тунгуске.
   Перед тем как тронуться в дорогу, он взял в руки ружье и проверил его с
особой тщательностью. Единственный заряд из крупной медвежьей картечи был
туго забит в ствол. Сколько раз он хотел его разрядить в неожиданно
выскочившего сохача или пугливую кабаргу, но всякий раз опускал вскинутое
ружье. Кто знает, что ждет впереди? Путь еще так далек. Он тронул оленя и
начал осторожный спуск по каменистой осыпи. Прямо перед ним был обломок
неведомо откуда скатившейся скалы и сразу за ней глубокая промоина (след
весенних вод), она исчезала в молодой поросли пихтача.
   Вскоре путники достигли этой чащи. Охотник завел оленя под раскидистые
ветви кедра, скинул с себя всю поклажу. При нем остались только фузея и
нож, который он взял лезвием в зубы. Бесшумно, большими прыжками он
бросился к промоине, узкой лентой поднимающейся кверху. Осмотрелся. Нет,
оттуда сверху нельзя было его заметить. Тогда, цепляясь за каждую
неровность, за редкие кусты и просто за сухие корни, он начал осторожно
подниматься на косогор. Ноги вязли в густой грязи. Он ободрал себе руки,
но не замечал этого. С того места, откуда он выглянул, был хорошо виден
высокий кедр, с которого он сделал свое печальное открытие. Около кедра,
плотно прижавшись всем телом, почти сливаясь с ним, стоял косматый человек
и настороженно смотрел вниз.
   Как только охотник заметил незнакомца, он тотчас успокоился.
   Охотник знал теперь, как поступить. Это был Он. Тот самый, который
ночами, как призрак, подбирался к костру, и его холодные прозрачные глаза
заставляли вдруг просыпаться среди ночи. Это под его пристальным взглядом
охотник вдруг останавливался с занесенным топором и начинал тревожно
осматриваться. И, возможно, тогда, в ту темную ночь, он подобрался к его
костру и... взял припас.
   Что нужно было незнакомцу? Убить его? Но он мог это сделать несколько
раз.
   Нет, как видно, смерть не входила в расчеты преследователя. Оставалось
одно...
   Неужели неизвестный хочет завладеть его тайной? Но откуда он может
знать о ней?
   Ведь не мог же незнакомец выследить его, когда он в погоне за медведем
нашел это странное жилище, даже не жилище, а скорее храм, нелепый храм,
стоящий на каменных ногах, с этими еще более нелепыми божествами? А быть
может, незнакомец принимает его за старателя, идущего к своему
"промыслу"?.. Охотник понимал всю выгодность своего положения: роли
переменились - тот, кто строил ловушку, сам в нее попал.
   Он оставил один заряд крупной картечи на случай нападения медведя.
Никакие силы не могли спасти незнакомца. Охотник знал, что этим выстрелом
оборвутся все его тревоги. Жаль заряд? Но разве на правах победителя он не
воспользуется оружием своего преследователя. Рука охотника лежала на
спусковом крючке, мушка, чуть качнувшись, твердо уставилась в голову
незнакомца. Вот сюда, чуть повыше уха, войдет его сбереженный заряд.
   Смерть будет мгновенной. Он знает силу своей "Медвежьей пляски". Но кто
же он такой? Вот этого охотник никогда не узнает. Со смертью незнакомца
умрет и его тайна. А потом долгие годы его будет мучить запоздалое
любопытство.
   Незнакомец был в его власти, но убийство его уже не казалось охотнику
таким нужным.
   Перед ним был безусловно хитрый, опытный враг, смелый таежник, он сумел
много дней, двигаясь по его следу, остаться незамеченным, он сумел его
обезоружить, оставаясь невидимым и вооруженным. Значит нужно также
действовать хитростью.
   У него есть только одно преимущество, теперь он знает своего врага, в
то время как тот об этом не подозревает. Вот этим и нужно воспользоваться.
   Охотник опустил ружье. Не шелохнулся ни один камень, не треснул ни один
сучок, когда он быстро спустился по своему следу. Пришлось свернуть в
сторону и выйти на открытое место, чтобы отвлечь внимание врага от своих
намерений. И, только сделав крюк в несколько верст, охотник стал
сворачивать к югу. Он очень спешил, стараясь тем самым оторваться от
преследователя и выиграть необходимое время.
   Наконец он почувствовал, что ушел достаточно далеко, тогда он стал
присматриваться к местности. В одном месте глубокий овраг пересек его
путь. На противоположной стороне оврага он заметил громадный ствол
лиственницы, расщепленной молнией.
   Это место ему показалось наиболее подходящим. Широкие, стелющиеся
невысоко над землей, ветви могли укрыть охотника. С трудом удалось
перевести оленя на ту сторону оврага. Для этого пришлось снова сделать
крюк и спуститься в овраг, значительно удалившись от дерева, разбитого
молнией. По старому следу он вернулся к разбитой лиственнице.
Преследователь скоро должен был приблизиться к этому месту, и, чтобы не
сбить его со следа, охотник наломал веток, которые своим свежим изломом
должны были привлечь внимание незнакомца. Бесшумно и ловко скользнул
охотник на ствол и скрылся в ее ветвях.
   Враг должен пройти непременно под разбитым деревом и тогда в коротком
единоборстве охотник возьмет его живым.
   Мальчик остался один.
   В тайге малейший звук слышен за полверсты. Ах, как бы мальчонке
хотелось быть поближе к отцу. Но нарушить запрет отца - этого никогда не
бывало. Мальчик осмотрел высокие, обрывистые стены оврага, и вдруг
неожиданная мысль заставила его торопливо вскарабкаться по склону.
   По краю оврага росли ели. Он выбрал одну из них и с необычайным
проворством полез по ее стволу. Движения его были быстры и не оставляли
никаких следов. Он знал, что отцу может не понравиться его проделка, и
поэтому ни одна сломанная ветка, ни клочок примятого моха не должны
указать, куда он отлучался.
   Он добрался до самой вершины и устроился на тонких качающихся ветвях.
Хотя и плохо, но все-таки отсюда было видно дерево, разбитое молнией.
Напрягая зрение, он всматривался; белки, напуганные неожиданным
вторжением, сердито цокали, но он не обращал на них внимания.
 
 
 
   Прошел час, но незнакомец не появлялся, охотник весь превратился в слух.
   По-прежнему тихо звенела тайга да слышался слабый плеск где-то текущей
воды.
   Неужели незнакомец сбился со следа? Но охотник сейчас же отбросил эту
мысль.
   Нет, враг слишком опытен.
   А что если его хитрость разгадана? Но и эту мысль он отбросил. Было бы
совершенной глупостью спускаться по той промоине, по которой прошел и он.
Враг хитер, но и он дорожит временем и силами. Нет, незнакомец должен
пойти только по тому пути, который он ему указал.
   Охотник еще раз осмотрелся и убедился, что с земли его заметить нельзя.
При нем был только нож (фузею он спрятал в чаще).
   Ободранные руки горели, тело затекло. Заныли старые раны, полученные
когда-то в схватке с медведем.
   Невдалеке затрещали чем-то обеспокоенные белки, низко меж ветвей
скользнула большая серая сова. Он проследил за ее слепым полетом. Слабый,
едва уловимый, звук раздался за спиной. Годами выработанное чутье
подсказало охотнику, что враг рядом. Звук повторился, хрустнула ветка.
   Он медленно повернул голову, насколько позволяло неудобное положение,
и...
   замер. В десяти шагах от дерева стоял уродливый косматый человек с
длинными руками. В левой он держал винчестер, который темным кружком дула
твердо уставился в спину охотника.
   Холодный пот проступил на лице охотника, он так вздрогнул, что вынужден
был схватиться за сук, чтобы не свалиться.
   Косматый человек сделал нетерпеливый жест, и охотник понял, что нужно
спускаться. На земле он почувствовал себя уверенней. Они стояли в
нескольких шагах друг от друга и смотрели холодными, враждебными глазами.
Сейчас охотник рассмотрел своего врага как следует и понял, какую ошибку
он совершил, упустив тогда единственную возможность убить незнакомца.
 
   Короткое туловище на толстых, как стволы, ногах, могучие плечи,
заканчивающиеся длинными узловатыми руками, - все это говорило о
чудовищной силе незнакомца. Тот опустил винчестер дулом к земле и с
нескрываемым любопытством рассматривал охотника. Его маленькие темные
глаза были полны злорадства, на губах играла презрительная улыбка. Но
охотник не считал себя побежденным. Нож он по-прежнему держал в левой
руке, правой сделал движение, стряхивая с одежды прилипшую грязь.
   О-о! Враг, конечно, не знает, что он одинаково хорошо владеет как
правой, так и левой рукой. Охотник резко нагнулся и, с силой опустив свое
оружие, бросился на незнакомца.
   Как ни молниеносно было движение, незнакомец успел его предотвратить.
Со страшной силой нож вонзился в подставленное ложе винчестера и расщепил
его. В дикой ярости сцепились два тела. Катающийся клубок скатился на дно
оврага.
 
 
 
   С высоты ели мальчик безуспешно старался что-либо рассмотреть. По
слабому звуку, донесшемуся до него, он догадался, что под деревом,
разбитым молнией, что-то произошло.
   Он старался что-нибудь разобрать, но ему так и не удалось ничего
увидеть. Скоро должен вернуться отец. Нужно спуститься и сделать так,
чтобы отец ничего не заметил, но возле оврага дрогнула ветка, и мальчик
затаил дыхание. На склон, прихрамывая, вышел косматый человек в
окровавленной, разорванной одежде. Он заметил оленя и притаился, он
кого-то искал. Мальчик понял, кого ищет этот страшный человек. Некоторое
время незнакомец старался понять, куда девался мальчик, потом шумно
опустился на дно оврага и подошел к оленю, мирно щипавшему сочную траву.
Животное испуганно шарахнулось в сторону, но он поймал его. Ловкие пальцы
развязали поклажу, в том месте, где узлы затянулись, он пустил в работу
нож.
   Злобное выражение не сходило с лица незнакомца. Не торопясь, он
рассматривал рысьи и медвежьи шкуры. Небольшой ящик с узором на дереве
красноватого цвета привлек его внимание. Крышка, поддетая острием ножа,
легко открылась. Он перебирал в нем вещи, наконец, в руках появился
предмет, который он начал с любопытством рассматривать.
   Это была небольшая трубка, завернутая в бересту, и несколько сероватых
камешков.
   Он сунул их за пазуху, остальное небрежно оттолкнул прочь.
   Уже надвигались сумерки, когда мальчик осторожно спустился с дерева. Он
видел, что незнакомец, не оглядываясь, уходил на юг. Оленя он увел с собой.
   Мальчик не стал собирать разбросанные пожитки, а быстро направился по
дну оврага.
   Чуть покачивались засохшие ветви погибшей лиственницы.
   Все здесь свидетельствовало о борьбе. Смятая трава, окровавленные
клочки одежды.
   Под кустом тальника во весь рост лежал обезображенный человек.
   Неудержимые рыдания потрясли мальчонку, он упал на бездыханное тело и
забился в смертельной тоске.
   Солнце спустилось за горизонт. Свежая прохлада мягкой волной обволокла
долины и плеса.
   Тихо дремали вековые ели и кедры.
   Ничто не указывало на то, что несколько часов т