двигатель, чтобы тот,  едва  дыша,  противостоял
упрямому течению. Седой утвердительно кивнул, и люк  за  ним  захлопнулся.
Точным жестом Эдик включил давление в барокамере,  насосы  глухо  зашумели
под палубой, нагнетая воздух. Поднятие давления на этот раз  шло  в  самом
быстром темпе, какой мог выдержать Седой. Впрочем, он мог выдержать много.
   Затем распахнулся нижний  люк.  Лодка  все  так  же  чуть  подрагивала,
удерживаясь на одном месте, замеченном Эдиком по зеву одной из нор,  более
широкому, чем остальные. Нора эта находилась чуть впереди,  поравняться  с
ней лодка не могла, но Эдик старался, чтобы линия от его глаза к этой норе
все время  проходила  через  рычажок  выключателя  большого  света;  иного
способа ориентировки в этом ущелье не было.
   Глядя на нору и удерживая лодку, Эдик сначала краем, глаза, а  затем  и
совсем ясно увидел Седого. Размеренно работая  ластами,  командир  проплыл
мимо лодки, направляясь в узкий конец каменной  щели.  Он  плыл  медленно,
часто оглядываясь, и Эдик понял, что командир нервничает, не зная, с какой
стороны раньше ожидать нападения. Остальные  волновались  не  меньше  -  и
Сандро, и Георг, приникший к экрану искателя запахов, на котором  одна  из
линий - запах Инны - постепенно становилась все слабее, потому  что  запах
не мог долго держаться в проточной воде; да и сам Эдик не  был  совершенно
спокоен, хотя ему, конечно, хватало работы и кроме волнения.
   Все же он успевал следить за командиром, и первым  заметил,  как  Седой
неожиданно резко рванулся вперед,  потом  задержался,  повис  в  воде  без
движения, потом несколько раз повернулся, как будто потеряв ориентировку и
не зная, в какую сторону плыть.  Затем,  как  будто  приняв  решение,  он,
включив реактивную трубку, метнулся и сразу же затормозил, повернул трубку
соплом вперед, еще раз подернулся и, словно  вдруг  перестав  волноваться,
неторопливо  направился  к  зеву  той  самой  широкой  норы,  по   которой
ориентировался Эдик.
   - В чем дело, Седой? - наклонившись к микрофону, спросил Сандро и умолк
в ожидании ответа. Однако Седой не отвечал, хотя находился тут же,  рядом,
на расстоянии каких-нибудь двадцати метров от лодки. - В чем дело,  почему
молчишь? - еще раз спросил Сандро, и, опять не получив ответа,  недоуменно
пожал плечами и посмотрел на Эдика, как бы молчаливо признавая его право и
умение разбираться  в  таких  вопросах,  в  которых  остальные  ничего  не
понимают. Однако ответил Георг.
   - Ты что, Седого не знаешь? - сказал он. - Он что-то увидел,  теперь  у
него над ухом хоть на барабане играй - толку не будет. Сиди  и  жди,  пока
сам не вызовет...
   Им оставалось лишь одно - следить  за  маневрами  Седого,  который  тем
временем все ближе и ближе подплывал к норе. Он был уже совсем  близко  от
зева, и  движения  его  становились  все  медленнее  и  медленнее,  словно
нерешительность  снова  начала  сковывать  мускулы.  Наконец   он   совсем
остановился - примерно в полутора метрах от норы, и  чуть  в  стороне.  Он
что-то делал руками - какие-то  странные  жесты.  Затем  прекратил.  Через
минуту опять начал. Еще не меньше  минуты  трое  наблюдали  из  рубки  это
зрелище, пока Сандро не хлопнул звучно одной рукой себя по лбу, а другой -
по кожуху  ультразвукового  преобразователя,  и  не  начал  переводить  на
обычный язык то, что Седой передавал по старинной морской азбуке семафора.
Но было слишком поздно - в наказание за то,  что  им  сразу  не  пришло  в
голову значение жестов, они сумели разобрать лишь три  буквы,  из  которых
получилось "ция", но что это была за "ция" и к чему она  относилась,  было
непонятно.
   - Кто ж его знал, что он вдруг на глубине начнет семафорить,  -  словно
оправдываясь, проворчал Сандро, - да и темп не тот, непривычный...
   Теперь Седой уже не  семафорил  -  он  висел  неподвижно  и,  казалось,
всматривался во что-то, происходившее в норе. Но и это продолжалось  всего
минуту - две; затем Седой повернулся отплыл подальше и  начал  возиться  с
обеими реактивными трубками, висевшими у него  на  груди.  Что  именно  он
делал - отсюда было не разобрать.
   Закончив свои  манипуляции,  Седой  снова  приблизился  к  норе  -  еще
осторожнее, чем в первый раз. На секунду застыл прямо против зева, - и вот
обе  трубки,  которые  он  теперь  держал  перед  собой  направленными   в
противоположные стороны - одну прямо в нору,  другую  -  ко  второй  стене
ущелья - ожили, из обеих одновременно вырвалось пламя.
   Океанисты с запозданием сообразили: он использовал одну из трубок,  как
оружие, а чтобы она не унесла его  в  сторону,  одновременно  затормаживал
второй. Наверное, ему очень нужно было  кого-то  выжить  из  норы.  И  это
удалось ему почти сразу.
   Сначала из широкого зева выплеснулся венец щупалец  или  ног.  За  ними
вылетело  и  уже  знакомое  всем  наблюдавшим  за  этой  сценой  вытянутое
слизистое тело. Это произошло мгновенно, но Седой, как видно, ожидал такой
реакции: его бросок в сторону от норы  по  направлению  к  лодке  был  еще
стремительнее.  Одновременно  он  включил   сильный   прожектор,   и   его
преследователь на миг ослеп и беспомощно закружился на месте.  Этого  было
достаточно, чтобы Седой успел уйти от него на безопасное расстояние.
   - Ускользнул! - облегченно вздохнул Георг.
   - Сейчас он натравит на себя всю эту свору... -  сказал  Сандро.  -  Не
знаю, чего это ради...
   Он не договорил. Многоног еще не успел прийти в  себя,  а  из  широкого
отверстия норы выскользнули две тени; обходя воинственного  морежителя  по
дуге, они приближались к кораблю, держась вплотную одна  к  другой.  Возле
них бледным огнем вспыхнул прожектор, и - словно это взошло солнце  -  все
одновременно вздохнули и улыбнулись. Эдик на миг закрыл глаза.
   - Эй, стой! - в следующую секунду вскрикнул Сандро.
   Словно подземный толчок заставил все норы  одновременно  извергнуть  их
содержимое - так вдруг закипела вода в ущелье, сразу наполнившемся телами,
клешнями,  гибкими  ногами  десятков  и  сотен  многоногов.  Но  люди  уже
приближались к люку барокамеры. Эдик нажал кнопку привода люка, однако  на
пульте не вспыхнула зеленая  лампочка,  обозначавшая,  что  люк  открыт  и
барокамера готова к приему пловцов. Стая многоногов  приближалась.  Пловцы
собрались вокруг закрытого люка, корпус лодки донес до  сидевших  в  рубке
дробный стук - это люди стучали, наверное, кулаками  и  трубками,  требуя,
чтобы их впустили... Эдик нажимал и нажимал на кнопку, а зеленая  лампочка
все не загоралась и люк не открывался. Счет шел на доли секунды, последние
метры разделяли передовых нападающих и людей, которым больше  некуда  было
спасаться. И это означало, что еще через долю  секунды,  самое  большее  -
через секунду все будет кончено.
   - Прожектор на полную мощность!  -  внезапно  в  голос  закричал  Эдик.
Прожектор вспыхнул, и  это  заставило  передних  нападающих  отпрянуть  на
минуту и задержаться. Но  задние  напирали,  и  вся  стая  снова  кинулась
вперед, вытягивая клешни.
   Однако эта задержка  решила  дело.  Сандро  уже  открывал  верхний  люк
барокамеры. Через миг захлопнул его за собой, и по легкому сотрясению было
ясно, что он растворил промежуточный, в чем ему помогло давление  снизу...
Вообще-то это запрещалось, потому что было небезопасно, и  еще  опаснее  -
почти смертельно - прыгать в такое давление без подготовки. Но тут  -  что
еще будет, а там ясно - смерть...
   Еще мгновение  он  там,  внизу,  выплясывал  дикий  танец  на  створках
некстати заевшего люка, наваливаясь на него всей тяжестью. - Стук -  а  во
внешний корпус колотили уже изо всей силы, - в сжатом  воздухе  барокамеры
бил ему в уши, грохот собственных каблуков по створкам  люка  казался  уже
совершенно невыносимо громким...
   Ему  почудилось,  что  он  уже  целую  жизнь  бьется  здесь,  в  тесной
барокамере, а грохот вырос до масштаба всемирной катастрофы. На  самом  же
деле считанные секунды прошли - и створки люка распахнулись внезапно и так
быстро, словно сами с нетерпением хотели выполнить ту работу, для  которой
были предназначены. Отшатнувшись в сторону и почти без сознания  опускаясь
на пол, Сандро все же успел заметить,  как  выскакивая  из  воды,  подобно
дельфинам, веселым друзьям  плавающего  человечества,  двое  втаскивали  в
барокамеру неподвижного третьего. Затем створки люка закрылись, и мир тоже
медленно закрылся для Сандро.



6

   - Ну, как? - спросил Седой.
   - Инна сообщает - дышат оба, - после небольшой паузы ответил Георг,  но
голос его не  был  чрезмерно  радостным.  Причина  стала  ясна,  когда  он
добавил:
   -  Долго  ли  продышат  -  не  знаю...  У  Валерия   пульс   почти   не
прощупывается. И частота - три удара в минуту...
   - Как в анабиозе, - уточнил для себя Седой.
   - Да, только он не в анабиотической ванне, к сожалению.
   - А Сандро?
   Георг пожал плечами. Кто мог знать, как Сандро? На их памяти  в  отряде
не было таких случаев, никто  не  подвергался  такому  перепаду  давлений,
никто так грубо не нарушал правил океанической службы - потому что не было
необходимости их нарушать. Даже настоящие медики, пожалуй, не  сказали  бы
сейчас ничего вразумительного, а ведь Георг владел лишь простыми  приемами
оказания первой помощи. Да и те основательно позабылись  из-за  отсутствия
практики.
   - Ладно, - сказал Седой невесело. -  Редкий  у  нас  сегодня  денек  по
насыщенности, долго будем его вспоминать, да и не  только  мы,  пожалуй...
Цари природы... По местам быть! -  вдруг  рявкнул  он,  потому  что  члены
экипажа - за исключением Эдика - и впрямь не сидели, где положено: сам  он
стоял около люка, а Георг даже не стоял, а расхаживал по рубке, словно  по
бульвару,  когда  делать  нечего.   А   кроме   того,   Седой   чувствовал
необходимость выкричаться. Конечно, не лучший выход - орать на ни в чем не
повинного, по сути дела, парня, но иного способа успокоиться Седой  сейчас
просто не находил. И он продолжал даже еще чуть громче:
   - Здесь пока еще корабль, а не какие-нибудь Большие бульвары! Думали бы
лучше, что  за  порядок  на  корабле,  на  котором  люк  заедает  в  самый
ответственный момент!
   Выкричавшись,  он  взглянул  на   барометр.   Давление   в   барокамере
приближалось к нормальному, и он, сердито засопев, открыл люк и ступил  на
крутой трап.
   Инна, пошатываясь, стояла в центре  тесного  помещения,  согнутое  тело
мужчины лежало у ее ног. "Так и следует", - вскользь подумал Седой.
   - Ты молодец, Инна. Держишься?
   - Очень устала... - Голос ее показался  каким-то  блеклым,  шелестящим,
как листья под осенним дождем. -  Ничего,  отдохну  -  пройдет.  Кончилось
топливо в трубке, плыть было трудно...
   - Сейчас дадим кислород. Позволь, я помогу. Обопрись на меня. Ну  же...
Он жив?
   - Дышит...
   - Обожди одну минуточку, я сделаю ему инъекцию. Так... Ну,  сердце  как
будто в порядке. На всякий случай, впрыснем ему еще и этого зелья.  Так...
Переохлаждения, кажется, не  произошло.  Прекрасно  сколоченный  организм,
прекрасно... - Он нагнулся над лежащим и тут же гневно  выпрямился.  -  Ты
отдала ему аппарат?
   - Иначе он уже не дышал бы.
   - А ты плыла? И тащила его?
   - Обошлась катализатором, - нехотя проговорила она. - Не надо об  этом,
хорошо?
   - Плохо! Значит, ты работала на пределе?
   Инна только пожала плечами.
   Седой медленно поднялся за ней в прозрачную рубку. Устало  опустился  в
кресло.
   - По местам! - сказал  он,  но  все  уже  сидели  на  своих  местах.  -
Выбираемся задним ходом, малым. Вам двоим следить за всем,  что  будет  на
курсе. Эдик, готов?
   Эдик четко ответил, хотя и без этого все знали, что  он  всегда  готов.
Прозвучала команда. Лодка медленно тронулась  кормой  вперед,  потому  что
развернуться  здесь,  в  ущелье,  было  никак   невозможно,   не   хватало
пространства. Многоноги пустились было сопровождать лодку, образовав  даже
нечто вроде почетного эскорта, но постепенно отстали,  хотя  лодка  ползла
еле-еле. Черные дыры нор отступали, словно стараясь зайти за спину. Сейчас
они уже не казались загадочными, но менее опасными не стали.
   - Умны - сейчас-то не нападают, - сказал Георг. - Тоже знают, когда  не
следует... Кстати, Инна, а на тебя они не бросались?
   - Хочется спать, - не к месту ответила Инна  после  паузы.  -  Спать  и
забыть.
   - Георг, смотреть вперед, - негромко приказал Седой.
   - Есть... Да интересно же, как это у нее получилось.
   - Разберемся и в этом вопросе, только выбраться отсюда надо  побыстрее.
Ты там не можешь чуть нажать?
   - Попробую, - отозвался Эдик, которому пришлось теперь сидеть спиной  в
направлении  движения.  -  Смотрите,  как  следует,  а   то   налетим   на
что-нибудь...
   - Да на что мы тут... - начал Георг, и в  ту  же  секунду  прервал  сам
себя:
   - Стоп! Препятствие прямо по курсу...
   Он еще не успел закончить, как Эдик заглушил двигатель, и  все  взгляды
устремились в одном направлении.
   - Ничего не понимаю, - через мгновение проговорил Седой. -  Откуда  она
взялась?
   Она - это была неизвестно как возникшая  стена.  Темная,  она  казалась
монолитной, хотя иногда чудилось что отдельные участки ее  колеблются.  Во
всяком случае, штурмовать ее с ходу было бы не  самым  разумным,  и  Седой
отдал команду удерживать лодку на месте.
   Эскорт многоногов теперь настиг лодку  и  окружил,  располагаясь  и  по
сторонам, и сверху, и, наверное, снизу, хотя из рубки этого не было видно.
Георг присвистнул.
   - Вот почему они не нападали... Знали уже, что нам отсюда не выйти...
   - А они, оказывается, не только драчуны,  -  сказал  Эдик.  -  Они  еще
инженеры впридачу. Уж не разумные ли они инженеры?
   Седой усмехнулся, покачал головой. О разуме говорить не приходилось, но
инстинкт нередко тоже бывает достаточно  сложен  и  многогранен,  так  что
кое-какие  его  проявления  с  первого  взгляда  могут  быть  приняты   за
проявление разума. Особенно неопытным наблюдателем. Но уж опыт-то у Седого
был, опыт все накапливается и накапливается, и к старости вдруг  начинаешь
понимать, что кое-чему ты и впрямь научился и кое-что действительно понял.
Только все меньше остается возможностей это использовать... Но сейчас  как
раз это пригодилось.
   - Да, нет, - сказал он. - Инженеры, пожалуй. Но разумные - никак. Пчелы
- инженеры, и муравьи, а уж бобры и вовсе, но разумом там не пахнет. И тем
не менее, интересно очень, потому что в море  этого  как  раз  никогда  не
наблюдалось - в таких масштабах, во всяком случае... Но еще  интереснее  -
две вещи. Во-первых - из чего эта стена, и как они ухитрились ее возвести.
И во-вторых...
   - Во-вторых - как нам отсюда выбраться, - проворчал Эдик, откидываясь в
кресле.
   - Да, больные не могут ждать, - подтвердил Георг.
   - Да и сами мы тоже, - мрачно заключил Седой. - Так что? Таранить?
   - Разбить корабль, - сказал Эдик, и Седой кивнул.
   - Да, главный двигатель - во всяком случае. Разведать эту стену?
   - Твари только этого и ждут, - сказал Георг. - А нас на ногах  осталось
четверо. Теперь не  успеешь  нырнуть,  как  они  тебя  разделают  по  всем
правилам.
   - Ну вот, и разведать тоже нельзя, - сказал Седой. - Что будем  делать?
- Он взглянул на Инну; она сидела, закрыв глаза, и как будто  дремала,  но
на самом деле скорее думала о своем.
   - Искать, - проронил Эдик.
   - Единственное, что остается, - сказал Седой. - Единственное, и  далеко
не  самое  вредное...  -  Он  снова  стал  чересчур  многословен,  и   это
свидетельствовало, что положение достаточно серьезно, -  Седой  уже  не  в
первый раз за этот день концентрирует все силы, чтобы найти,  может  быть,
единственно приемлемый выход. - Итак,  что  это  за  стена?  Какие  вообще
здесь, на глубине, возможности хотя бы и для разумного инженера?
   - Камень, - сказал Георг.
   - Согласен. Но каменную стену такой высоты им  не  соорудить  за  столь
краткое время. Это никому не под силу. Ведь стена высоченная - и конца  не
видно...
   - А может, поищем? - спросил Эдик. - Этот самый конец.
   - Уж больно ехидное ущелье; мнится мне -  кверху  оно  сужается,  а  до
поверхности воды, ясно, не доходит, иначе в этом месте был бы  залив.  Это
ведь не подводный хребет, а основание материка - да еще отвесное,  к  тому
же...
   - Может, все-таки пройдем? Ведь быстрее всего.
   - Добро, - сказал Седой. -  К  всплытию!  Только  еле-еле.  Потому  что
кормой уткнуться в стену - не мед, но уж рубкой нашей стукнуться о свод...
   Эдик слегка прикоснулся к своим рычагам. Глухо заворчали компрессоры, и
лодка медленно, строго по вертикали, двинулась вверх.  Многоноги  послушно
уступили ей дорогу, и сопровождая, стали подниматься сами.
   Стены ущелья действительно с  высотой  все  больше  изгибались  внутрь,
нависали над корабликом, который здесь, среди тесно сгрудившихся  каменных
массивов,  казался,  наверное,  донельзя  маленьким  и  хрупким.   Зрелище
нависающих стен подействовало  на  всех,  и  Эдик  еще  замедлил  скорость
всплытия. Так прошло несколько минут. Расстояние между бортами  и  стенами
составляло уже не более двух метров с каждой стороны, и надо было обладать
большим искусством кораблевождения, чтобы рисковать подниматься, не  задев
ни одной из стен. А выход все оставался запертым, и не видно  было,  чтобы
эта стена где-нибудь наверху заканчивалась.
   - Стоп! - закричал внезапно Седой. - Вижу свод!
   Он еще даже не увидел  его,  а  скорее  угадал  или  почувствовал.  Луч
прожектора сразу же метнулся вверх, и теперь все  остальные  тоже  увидели
этот потолок - в нескольких десятках метров  стены  смыкались  под  острым
углом. Итак, что все-таки было  не  ущелье,  а  пещера,  и  выход  из  нее
следовало искать в другом месте.
   - Заперты, - сказал Седой. - А в самом низу?
   Всплытие сменилось погружением - чуть более быстрым, потому  что  здесь
была разведана  хоть  часть  пути.  Однако  и  тут  выхода  не  оказалось:
вертикальная, запирающая пещеру стена начиналась, естественно,  от  самого
дна.
   -  Сидим  крепко,  -  подытожил  Седой.  -  Ну,  что  же  -   продолжим
конференцию. Стена не каменная. А какая? Не кажется ли вам, что  она  чуть
колеблется?
   - Водоросли! - закричал Георг, и Седой кивнул.
   - Похоже на то. Больше им соорудить такое не из чего. Да и  не  они  ее
строили. Я думаю, что эти  гигантские  водоросли  росли  здесь  всегда.  И
довольно плотной массой. Поэтому-то мы раньше и не знали  ничего  об  этой
пещере: стена водорослей, очевидно, закрывает вход настолько  плотно,  что
разглядеть его снаружи просто невозможно.
   - Но ведь мы-то сюда прошли, - сказал Эдик. - И даже не заметили ничего
похожего...
   - Да, - сказал Седой. - И вот тут и оказывается, что разум у них ни при
чем, зато инстинкт... Очевидно,  им  время  от  времени  нужно  устраивать
что-то вроде вентиляции пещеры. Помните, мы вначале заметили течение?  При
такой стене водорослей ощутимого течения быть не может. Значит, они как-то
их на время устраняют. Может быть, пригибают ко дну, может быть -  отводят
в стороны.
   - И привязывают, что ли?
   -  Нет,  конечно.  Придерживают  сами.  Что   удивительного?   Муравьи,
например, сами из себя строят мосты. А эти, возможно, используют время  от
времени себя вместо механизма, позволяющего держать  двери  открытыми.  Вы
заметили, что сначала их было не так много, как сейчас?  Очевидно,  многие
освободились...
   - Может быть, - сказал Георг. - Но раз здесь течение, - это не  пещера,
а туннель?
   - Все возможно, - согласился Седой. - Кстати, этим объяснились бы и еще
некоторые явления. Ну вот, теперь природа этой стены нам ясна.
   - Наука будет нам страшно благодарна, - оказал Георг. - Если только  мы
сумеем сообщить кому-нибудь те выводы, к которым пришли.  Эдик,  если  это
всего лишь водоросли, то, может быть, мы все-таки протиснемся?
   - Если бы не кормой вперед, - буркнул Эдик.
   - Тогда, - проговорил Сед