гателей умолкал, и  тогда самолет
начиная  дрожать,  вздрагивать  и нырять,  точно пугаясь чего-то.  Он словно
отказывался садиться туда, куда вел его пилот, ибо там  нас почти  наверняка
ожидала  гибель. На самом же  деле это  вздрагивали мы  сами,  подскакивали,
взмахивали  руками, словно  крыльями,  инстинктивно пытаясь  помочь самолету
избежать гибели в этих мрачных горах...
     Мы не погибли,  а внезапно услышали крик Джея.  Кровь  закипела в наших
венах.
     -- Вон там! Точно там! -- кричал Джей, и мы почувствовали, что  самолет
снижается  быстрее.  Вдруг  нам  показалось,  что  он  остановился.  Сильвия
испуганно закричала.  Самолет  уже почти  падал, было  слышно, как вибрируют
крылья,  как  свистит  воздух. В  сумеречном  свете  я  рассмотрел,  что  мы
снижаемся на небольшое плоскогорье между горами.
     Резкий  толчок,  сдавленные  вопли,   сотрясение,   еще  толчок  --  мы
приземлялись,  наступал  решающий  момент...  Скрежет  тормозов, еще два-три
сильных  удара... Казалось, кто-то  швыряет нас, кто-то  хочет свернуть  нам
шею.  Я  нервничал, конечно,  как и  все остальные заложники. Самолет еще не
остановился, он бежал, но бежал уже по земле. Раздался приглушенный,  взрыв,
а  затем  рычание  моторов  неожиданно  смолкло. Казалось, самолет  свернуло
набок. Донеслись еще какие-то звуки, а  потом --  невероятное  оцепенение  и
тишина, запахло чем-то горелым...
     Но все же мы приземлились.

Глава 3.

     -- Всем оставаться на местах!
     Вот  этого  никто  из  нас  же  хотел.  Нелегко  оставаться  недвижным,
пристегнутым  к креслу, когда  кругом  пахнет газом  и что-то  явно горит...
Нелегко  оставаться  на  месте,  зная,  что в  любую  минуту  самолет  может
взорваться  и  вы  сгорите раньше,  чем  потеряете  сознание...  Но  Астрид,
отдавшая нам  этот  строгий  приказ,  имела весьма, ох,  весьма убедительный
довод:  автоматический  пистолет. Она ни в кого  не  целилась,  более  того,
держала его дулом вниз, но именно так его держат те, кто не думает шутить. Я
достаточно проработал в ной хронике, чтобы не знать этого.
     --  Боже  мой,  Мартин,  --  прошептал  сидевший  рядом Дег. Я  глубоко
вздохнул  духом, чтобы  хоть как-то  воспрянуть  духом.  И  остался  в своем
кресле, подавляя жгучее желание бежать. Я спрашивал  себя, как успела Астрид
оказаться  там, у выхода,  между  кабиной пилота и нами, как могла держаться
так  хладнокровно, отстегнуть ремни и выхватить пистолет, тогда  как все  мы
дрожали от страха, чувствуя, что наша жизнь висит на волоске...
     -- Это...  это уж  слишком, мисс Астрид! Это...  чудовищно!  --  Финкль
произнес эти  слова  громко, дрожащим  голосом  и хотел  было  подняться, но
Астрид бросала на него быстрый ледяной взгляд:
     -- Оставайтесь на месте, инженер. А вы; пилот! -- она слегка  повернула
голову к кабине. -- Выходите! Быстро! Быстро!
     Что-то громыхнуло, раздалось  несколько проклятий, и  Джей  появился  в
салоне, бледный, запыхавшийся. Он взглянул сначала на нас, потом на Астрид.
     Вы хотите сделать из нас жаркое? --  Джей перевел дыхание. -- Выходите!
Надо выходить! Сейчас  все взлетит  на  воздух!  --  Казалось,  он готов был
вскинуть свои  мощные  руки  и опустить  их, словно два  молота, на  хрупкую
женскую фигурку, стоящую перед ним. Но  он не сделал этого. Пистолет немного
приподнялся. Немного, но достаточно для того, чтобы  отправить пулю прямо  в
живот. Джей сглотнул слюну и жестко сказал:
     -- Нужно выходить и как можно быстрее! Понимаете это или нет?
     --  Спускайтесь, --  приказала Астрид,  двигая  пистолетом,  и  бросила
взгляд на меня. -- Вы тоже, господин Купер, и вы, господин Дег.  Все вниз...
И ты, Эванс, -- добавила она и снова повела пистолетом. -- Выходите!
     -- А мы? -- крикнула Сильвия.
     Астрид остановила ее:
     -- Оставаться на месте! Остальные -- вон отсюда! Быстро!
     Мы  выбрались из самолета, но возле  него тоже  пахло  горелым и газом.
Правда, сильный и холодный ветер  быстро относил запах  прочь.  Почувствовав
под ногами землю, я, конечно, испытал чувство облегчения. Но теперь  мне еще
больше захотелось  бежать. Сгореть заживо внутри самолета или возле нег было
в сущности одно и то же. Астрид спрыгнула на землю последней.
     -- Выгружайте ящики! -- приказала она. -- Ну, быстро, слышали? Выносите
ящики!
     Она отступила  на несколько шагов, по-прежнему  держа пистолет дулом  в
землю, и молча следила за работой. Джей несколько раз выразительно посмотрел
на  меня,  видимо, приглашая  обезоружить  Астрид.  В  ответ я  отрицательно
покачал головой. Это не стоило делать: слишком сильно  пахло газом, и он мог
взорваться при первом же выстреле. Лучше не рисковать.
     Ящиков было восемь.  Мы выгрузили  их без  особого труда,  только очень
спешили. Астрид велела нам положить их метрах в  тридцати от самолета, возле
большого темного камня.
     -- Пусть  выйдут и те двое, -- сказал  я ей, когда мы вынесли последний
ящик. -- Это слишком жестоко -- держать их там.
     -- Если самолет  не взлетел на воздух до  сих пор, --  проворчал  Джей,
вытирав лоб рукой, -- теперь уже не взорвется.
     -- Эванс, сходи за инженером и Сильвией, -- приказала Астрид.
     Эванс повернулся  и, негромко ругнувшись,  поспешил к  самолету. Финкль
неуклюже выпрыгнул и хромая направился к нам, а рыдающая Сильвия почти упала
в объятия Эванса.  Внутри самолета теперь не было слышно  никаких звуков. Не
раздавались  больше  ни  странное  и  грозное  тиканье,  ни  глухой  гул, ни
прерывистый скрежет.  Не чувствовался больше и  запах  газа. Может быть, нам
все это померещилось от страха?
     Сильный  ветер  налетал  на  нас,  едва  не  сбивая  с  ног,  буквально
припечатывая одежду к телу. Я решил, что пора нарушить тишину, и спросил:
     -- Ну и что же мы будем делать дальше?
     --  Прощу  не вынуждать  меня  применить  вот это,  -- быстро  ответила
Астрид,  словно с нетерпением ожидала этого вопроса. --  Садитесь  все возле
ящиков.
     -- Знаешь, кто ты такая, Астрид? Ты садистка! Сумасшедшая! -- с  гневом
прокричал Эванс.
     Она даже не взглянула на него.
     -- До сих пор нам невероятно везло, -- сказала она. -- Я не имею ничего
против каждого  из  вас лично.  Не усложняйте  дело...  --  Она  постаралась
встретиться со мной взглядом. -- Ясно, господин Купер?
     -- Вы хотите сказать, что мы должны послушно сидеть возле этих  ящиков?
-- поинтересовался я.  Астрид утвердительно кивнула. Я заметил, что она была
чудовищно бледна.
     -- Сделаете, как велю  я, и все обойдется  наилучшим образом... Я... --
она кивнула в сторону самолета. -- ...должна только...
     -- Радиостанция работает,  --  неожиданно вмешался Джей. -- Если именно
это вас интересует.
     --  Превосходно, именно  это я и  хотела  узнать... -- Не спуская с нас
глаз, она  направилась к  самолету.  И снова посмотрела на меня: -- Господин
Купер... постарайтесь объяснить, что...
     --  Хорошо, Астрид. Мы здесь  все взрослые  люди. И без того  ясно, что
сейчас не время устраивать шум.
     --  В  таком  случае  оставайтесь возле ящиков.  И  потеснее  к  другу,
пожалуйста.
     Мы повиновались.  Убедившись, что все сгрудились, как она требовала,  и
ей  достаточно повернуть рычажок электронного сигнализатора, чтобы мы тотчас
взлетели  на  воздух, она быстро прошла к самолету и  без  труда поднялась в
кабину. Мы видели, что она наблюдает за нами оттуда.
     -- Следит, ведьма! -- проворчал Дег.
     Теперь, когда Астрид  удалилась,  мы словно высвободились от  какого-то
колдовства. Лучше  любой  невидимый враг,  чем ее присутствие, которое мы не
могли переносить. Я сел  на ящик. Остальные посмотрели на  меня  с некоторым
удивлением, но потом  все  один за другим  тоже  присели.  Сильвия перестала
плакать. От страха  и  волнения под  глазами у нее появились  черные  круги.
Эванс держал ее за руку, но без особой нежности. Финкль кусал губу и потирал
пятку, которую  ушиб, когда  выпрыгивал из  самолета. Дег молчал,  о  чем-то
задумавшись. Время от времени были слышны приглушенные проклятия Джея.
     -- Она вызывает своих сообщников, -- не так ли, Мартин? -- тихо спросил
Дел
     -- Возможно. Будем надеяться, что все обойдется наилучшим образом.
     -- Обойдется? --  проговорил  Финкль, с  изумлением глядя  на меня.  --
Но...  как  вы  можете  говорить,  что  обойдется...  наилучшим  образом? Мы
оказались, господин Купер, в положении, которое... которое...
     -- Которое могло быть еще хуже, инженер. В жизни случаются  престранные
вещи, и это как раз такой редкий случай... Холодно тут, однако.
     Я вздрогнул,  произнося  эти слова.  И только тогда осмотрелся.  Только
тогда увидел, в какой же уголок земли забросила нас судьба.

     Жалкий уголок. Если прежде,  с  воздуха, мне показалось, будто эти горы
походи на рисунок ребенка, то теперь  я подумал, что  небольшое плоскогорье,
где мы  приземлились, изобразил  сумасшедший ребенок. Действительно, ужасная
мысль, я прекрасно понимал это. И тем  не менее, никогда в жизни а не  видел
более мрачного места. Мы находились почти на самом верху черной, лысой горы.
Ее зубчатая макушка вырисовывалась на фоне серого  неба  в нескольких сотнях
метров от  нас.  Скалистые  склоны горы, обнаженные  и  крутые, походили  на
огромные стиральные  доски,  которые  рука  гиганта, забавляясь, разрисовала
причудливыми белыми каракулями.
     Плоскогорье, на которое Джей посадил  самолет,  было  на  три  четверти
уставлено высокими плоскими камнями одинакового цвета -- темно-коричневыми с
черными  прожилками.  Казалось,  все  они  были  расставлены  для  какого-то
таинственного  древнего  ритуала.  Земля   вокруг  была  темно-серая,  цвета
железных опилок. Мне почему-то представилось, что кто-то специально  выкопал
в  ней  множество лунок, чтобы  установить эти  странные  камни. А на  самих
камнях я не заметил  ни единой трещины, ни одного  скола, рядом не  было  ни
мелких  камушков, ни даже пыли. Казалось, эти гигантские валуны упали сюда с
неба прямо в жидкую некогда  лаву, которая, застыв, навечно пленила их и  не
отпускала уже тысячелетия.
     Сильный  ветер  дочиста  вымел все песчинки,  превратив  плоскогорье  в
скорбный  монумент абсолютной безжизненности.  Я подумал,  что, наверное, ни
одна птица никогда не прилетала на эту  мертвую гору, а возможно, даже дождь
обходил ее стороной. Взгляд мой остановился на голубых  комбинезонах Финкля,
Сильвии и Эванса. Это был по крайней мере нормальный земной цвет.
     Три четверти плоскогорья, как я уже сказал, были загромождены огромными
монолитами. Мы столпились возле ближайшего из них -- высотой метра в три или
больше,  прочного и  гладкого,  как металл.  Он словно страж стоял  на  краю
площадки, а на другом ее конце гора уходила вниз таким крутым откосом, что с
места,  где мы стояли,  не  видно  было ее  основания  и  оставалось  только
догадываться,  что  же  там  ниже.  Вершины  соседних  гор   были  столь  же
бесцветные, мрачные, испещренные темными  расщелинами, с  крутыми  отвесными
стенами,  еле отражавшими дневной свет,  -- горы  одна за другой тянулись  к
непостижимо далекому горизонту. Если  и имелся где-нибудь  на земле  мертвый
край, где безмолвие царило уже не одно тысячелетие, то это был именно он.
     -- Не очень-то тут весело,  а,  Мартин? --  пробормотал  Дег, почесывая
затылок. -- Можно было бы сделать неплохие снимки, будь хоть немного солнца.
     В это время прогремел выстрел.
     Мы все устремили взгляд на самолет.
     --  Что  это? -- спросила  Сильвия.  Эванс  обнял  ее за  плечи. Финкль
обернулся ко мне с немым вопросом.
     --  Мисс  Астрид  перемолвилась со  своими  друзьями  и  расправилась с
передатчиком. И сейчас явится... Вот и она!
     Астрид  возникла в  дверях,  спрыгнула  на  землю и  направилась к нам.
Остановившись в нескольких шагах, ни на кого не глядя, она объявила:
     -- Придется потерпеть часов пятнадцать или двадцать. Может быть, сутки.
И я исчезну.
     -- А мы? -- воскликнула Сильвия. -- О нас ты подумала?
     --  Я как раз и  хотела  сказать об этом, -- резко ответила Астрид.  --
Обещаю прислать вам помощь, как только...  буду... -- Она замолчала и  после
небольшой паузы  добавила:  -- Короче, я скажу, чтобы за вами  прилетели.  У
меня есть координаты этого места.
     Ветер стих, и над  нами сомкнулась  бесконечная тишина --  такая обычно
бывает ночью  в  часы  усталости, ожидания. Мне казалось,  никто не  в силах
нарушить ее. Но Финкль, не поднимая головы, проговорил:
     -- Мисс Астрид... Но как же вы могли? Как вы...
     -- Мне очень жаль, инженер. Но я уже давно ждала подходящего случая. Он
появился, и  я не  могла упустить  его.  -- Астрид говорила отрывисто,  стоя
перед нами с пистолетом дулом в землю.
     -- Удобный случай!.. О, я спрашиваю... я спрашиваю...
     -- И я могу ответить. Тем более, что вам стоит  знать это. Вы Слышали о
тупамарос... и,  наверное, не задавались вопросом, как же выглядят эти люди,
которых народ называет чудовищами... Вот перед вами одно из них!
     Астрид произнесла это решительно, гордо подняв  голову. Голубой цвет ее
куртка  слегка  подсвечивал  ее  лицо,  отчего оно  приобрело  металлический
оттенок. Она показалась мне нереальной и далекой, как звезда.
     -- Тупамарос!..  Ты,  Астрид,  тупамарос? --  воскликнул  Эванс. В  его
голосе  звучали  недоверие  и  презрение.  -- Выходит, такие  люди,  как ты,
грабят... убивают... совершают...
     --  Да,  именно  такие  люди,  как я. Но  тебе, Эванс, этого не понять.
Никому  из  вас не  понять!  --  почти  крикнула  Астрид. --  Разве  вам  не
безразлично, что  происходит в Латинской Америке? Народы  умирают от голода,
тюрьмы забиты,  людей  арестовывают без всяких причин,  осуждают  без суда и
следствия, убивают без приговора,  а вам... Вам нет  до этого никакого дела!
Разве не так?
     -- К  черту вас  и все эти бредни про Латинскую Америку! -- раздраженно
заметил Джей.
     Инженер Финкль недоуменно поднял голову:
     -- Но  мы же прилетели  сюда  как раз для  того, чтобы спасти  тех, кто
умирает... кто погибает, задохнувшись...
     -- Нет! Вы прилетели сюда для того, чтобы газета господина Купера могла
распродать еще больше экземпляров! Только ради этого, -- повторила Астрид и,
должно быть, пожалела о своих словах, -- я  понял это. поймав ее растерянный
взгляд, и спокойно возразил ей:
     -- "Монитор" --  не благотворительная  организация, если вы это имели в
виду, и, можете не сомневаться, репортаж  о всей  этой истории, в которую вы
нас втянули,  принесет газете  куда больше прибыли,  чем рассказ  о спасении
потерпевших... Не обижайтесь, инженер...
     Когда я говорил это, колокольчики тревоги тихо звякнули в моей  голове.
И вдруг я вспомнил  о том, что...  Вспомнил, что читал в  газетах, слышал по
радио, видел по телевизору. Я подумал: "Да, именно поэтому..." Но тут Финкль
закричал:
     -- Ведь эти несчастные не выживут!
     Астрид отступила на шаг.
     -- Очень жаль. Но когда сражаешься за идею, ничто не имеет значения. Ни
своя собственная жизнь, ни чужая.
     Инженер не сдавался. Дрожащим голосом он прокричал:
     --  Неправда! Нет  ничего  важнее  человеческой  жизни!..  И  если  вам
захотелось отправиться в Боливию... или...  куда-нибудь еще, -- отчего вы не
поехали за свой счет? Кто вам мешал?.. Почему?..
     -- Хватит! Хватит! --  прервала Астрид. Она уже  срывалась на  крик, но
голос ее слегка дрожал. -- Хватит! -- прокричала она и огромным усилием воли
взяла  себя  в руки. --  Мне  очень жаль...  Я  должна была... сделать  это.
Пожалуйста... Это продлится недолго...  Мои товарищи прибудут  за мной, и вы
будете свободны.
     Она  отошла  на  несколько  шагов.  Словно  ощутила  барьер  ненависти,
вставшей между  нею и нами, и если не  испугалась,  то во  всяком  случае ей
стало  ее по себе.  Я  вдруг  пожалел  ее.  Удача оказалась; явно не  на  ее
стороне.  Или  --  это,  пожалуй,  более  вероятно  --  она  взяла  на  себя
непосильную задачу.  Она ошиблась и понимала  свою  оплошность. Я тоже  знал
это.
     -- Ладно, Астрид, -- сказал я,  -- что сделано, то сделано. Какие у вас
намерения?  Хотите  держать нас  тут  до  прилета ваших  сообщников? Тут  не
слишком-то жарко, вы не заметили?
     Действительно,  было  очень  холодно.  Сильные порывы  ветра  продували
пространство  между  камнями в поисках хотя бы крупицы песка. Астрид  пожала
плечами.
     --  На борту  есть одеяла и  еда... Сильвия, -- добавила она, глядя  па
подругу, -- сходи и принеси их сюда.
     -- Нет, не пойду, -- по-детски надув губы, возразила Сильвия.
     Астрид посмотрела на меня. Я сказал:
     --  Ну,  Сильвия,  не  отказывайтесь. Не  упускайте возможность  помочь
пятерым  замерзшим  мужчинам.  Может, больше никогда  не  представится такой
случай, понимаете?
     Сильвия бросила на  меня  презрительный  взгляд,.  Потом  с недовольным
видом поднялась, пожала плечами и, поправив  волосы, последовала за Астрид к
самолету.
     -- Чего мы  ждем, Мартин? Ведь  не так уж трудно свернуть ей шею? --  и
Джей жестом показал, как бы он это сделал.
     Эванс возразил:
     -- Она истеричка. Надо,  быть осторожнее... Повернет  ручку, и  мы  все
взлетим на воздух. Один из этих ящиков полон взрывчатки.
     Дег с ворчанием отодвинулся от ящика, возле которого сидел.
     -- Один из этих... Какой? -- спросил он.
     --  Нет  необходимости  играть  в загадки,  Дег,  --  сказал  я,  желая
побыстрее закончить разговор на эту тему. -- Нет смысла, Джей, рисковать...
     -- Так что же делать?
     -- Ничего. Сидеть спокойно и ждать, пока за  Астрид прибудут тупамарос,
ну и... -- я  осекся. Надо было прикусить язык. Сейчас я ошибся. Я надеялся,
что моя ошибка останется незамеченной. Но этого не случилось.
     Эванс, сидевший между Джеем и Финклем, слева от меня, вдруг спросил:
     -- За Астрид и за чем еще, господин Купер?
     Вот  так. Он тоже  догадался. У Эванса странно блеснули глаза. Я хорошо
знаю этот  блеск. Стоит ему  появиться, и, как правило,  недалеко до беды. Я
промолчал. Он усмехнулся:
     -- Немало дров наломали тупамарос,  а?  В Бостоне, например. Помните? Я
уверен, что помните, вы ведь журналист... Может, это вы написали ту статью в
"Монитор"... Ведь так?
     -- Нет. Писал один моя коллега.
     -- О чем это вы говорите? -- недовольно спросил Джей.
     Финкль снова вытер вспотевший лоб и проговорил:
     --  Да,  да,  прошу вое, помолчите!. Мой прибор... Эти  люди... случай,
которого я так ждал, чтобы... чтобы спасти людей и показать, что...
     -- Осторожно,  инженер!  --  воскликнул  Эванс. -- Что толку молчать? Я
хотел  сказать  --  странно,  что  Астрид  решилась  угнать  самолет,  чтобы
отправиться в Боливию... А вам это не кажется странным?
     -- Пожалуй... -- согласился Финкль, -- но...
     --  Ведь оба могла  купить билет  на  любой рейс  и совершенно легально
отправиться в  Ла-Пас.  И никто бы слова ей не сказал. Зачем же понадобилось
угонять самолет?
     Джей  почесал затылок.  Вот именно, -- проворчал  он,  -- мой  самолет!
Зачем?
     Молчание. Сквозь темные серые облака проглянул луч солнца. Но местность
вокруг стала еще мрачнее.
     -- Зачем? Вы не  могли бы ответить на  этот  вопрос, господин Купер? --
спросил Эванс.
     Он был очень бледен. Волнение,  которое заставило блестеть  его  глаза,
проявилось  и в  дрожании  голоса.  Бородатый, он показался, мне  похожим на
охотника, учуявшего легкую добычу, .
     --  Отчего  же, я могу вам ответить. Никому  не  известная мисс  Астрид
могла беспрепятственно покинуть  Соединенные  Штаты. Но если  эта самая мисс
Астрид  везет с  собой,  к  примеру, миллион долларов в  золотых  слитках  и
банкнотах, тогда вряд ли ей это удастся сделать. У нее, допустим,  могли  бы
спросить, откуда все  это богатство...  -- Все,  кроме  Эванса, с  изумление
посмотрели  на  меня. Я  продолжал:  --