ку. А?..
     Вуковуд  облокотился  на  край саркофага и некоторое время смотрел, как
упругие  кулачки  массажеров ритмично  растирают  серую,  покрытую  какой-то
жирной смазкой кожу. Как будто там и не человек, а тюлень.
     -  Один  час,  я думаю, у насесть,-сказал он  и едва  заметно улыбнулся
лиловыми, как у Лероя, губами.
     "Если  он  и сейчас  меня  ни о  чем не  спросит, - неожиданно для себя
подумала Варвара, - я его поцелую!"
     Вуковуд молчал. Зато Чары, подрыгивая ногами, окольцованными браслетами
датчиков,  все  время  торопливо  чмокал  и  помыкивал, сбивая  ингаляторную
полумасочку.
     Варвара  прокашлялась  и  вдруг  поняла,  что  ей  хочется  отступить и
прижаться спиной к косяку. Ну, а раз хочется, то так она и поступила.
     - Отсюда сигналить десинтором было  бесполезно,  -  начала она зачем-то
объяснять. - Луч под  слишком большим  углом уходил вверх, из  нижней долины
его через толщу облаков и не заметили бы. Пришлось прошить лабиринт.
     Вуковуд молчал.
     - Насквозь.
     Вуковуд молчал. Да  что он,  не понимает, что  никаким десинтором такую
толщу не проткнешь!
     - Когда  я там  металась  от одного коридора к другому, мне показалось,
что эти круглые дырки, "иллюминаторы", все ориентированы...
     Красный прямоугольник  дрогнул  и погас.  Но  не успело  сердце уйти  в
пятки, как вместо  красного  зажегся теплый  желтый свет. С чего бы это? Или
Вуковуд тут  без  нее  чего-то  наколдовал? Она  обернулась  и вопросительно
поглядела на него.
     - Умница вы усатенькая,  -  проговорил он  с бесконечной нежностью. - И
все-то вы делаете правильно, даже когда ничего не делаете. Я терпеть не могу
вопросов. Что надо,  человек сам скажет. Это я старый прапрадедовский способ
применил:  живую кровь.  Люди не верят в гравифобию, а компьютеры -  в живую
кровь:  в них  ведь заложено,  что  консервированная  совершенно  индентична
свежей. Только это улучшение ненадолго...
     - А моя...  - начала было Варвара, но тут из раскрытой двери послышался
крик Вафеля.
     - Связь! Связь  с  вертолетом! - Можно подумать,  что и он ее ждал, как
человек.
     А     из     рубки     нарастало     сливающееся    в    одно    слово:
"Отвечайтеотвечайтеотвечайте..."
     - Сусанин! -крикнула Варвара еще с порога. - Евгений, у вас все живы?
     - Естественно, - донеслось в ответ. - Что там с тобой?
     -  Со мной  все хорошо...  С Рамболтом плохо.  Гравифобия.  Надо срочно
взлетать.
     - Ага!.. - двухсекундная  пауза показала, что он усваивает информацию -
как произнесенную вслух, так и подразумевающуюся. -  Состояние красное или с
черным?
     Ничего себе медикокосмический жаргон!
     - Желтое, но это ненадолго.
     -  Тогда успеем,  мы  уже на  траверзе  восточной  башни.  Остальные-то
ходячие?
     Варвара невольно  оглянулась на  Вуковуда  - у того  распахнутые во всю
космическую   черноту  глазища  полыхнули  волчьим   заревом  -   улыбнулся,
называется. Значит, двое нас, ведьмаков.
     - Вы уж извините его, Джон, он у нас изысканностью манер не отличается.
- Это настолько отчетливо,  что на  Другом  конце должно было  прозвучать на
весь вертолет.
     - Разговорчики на вахте!  -  рявкнул Сусанин,  и Варвара почувствовала;
что у  них не все благополучно. - Твоего скоча подобрать, который тут на всю
окрестность иллюминацию устроил?
     - Нет там никакого  скоча, десинтор с нашей стороны. Сейчас разрядится,
так что не теряй времени. И садись поближе к "Дункану".
     - Я смотрю, ты там отоспалась и раскомандовалась...
     - Вот именно. Ну, я пошла вас встречать.
     Стоя плечом  к  плечу на пороге  шлюзовой камеры - мало  ли что,  вдруг
придется коридор защиты наводить, - Варвара с Вуковудом глядели, как на фоне
кучерявого   облачка  все  яснее  проступает  жужеличное  брюшко  вертолета,
подсвеченное изнутри. Девушка  перегнулась, заглядывая под опоры: тапиров не
было, так и канули во тьму. Тем лучше, меньше расспросов. Замигали малиновые
посадочные огни.
     -  Поменьше  бы они мигали,  -  пробормотал Вуковуд,  -  еще  примчится
кто-нибудь, как на новогоднюю елку...
     - Наши не примчатся, у наших кинолекторий,-хмыкнула Варвара.- А чужим -
с чего бы? Они тут спят, как сурки, их поднимет или домкрат, или чудо.
     - В том-то и дело,  что - чудо. Видали, в  пещере с лестницами - бананы
на огне жарятся, ешь - не хочу; так ведь не хотят. Спи  - не хочу: сорок два
часа. Тоже  не  хотят, с открытыми глазами валяются. И  притом  без малейших
сил. Но вот происходит чудо, пусть маленькое, забавное: их старый, привычный
крокодил, он же скорпион, решает отведать живой плоти какого-то незнакомого,
но не слишком примечательного зверя, а зверь  начинает плясать на веревочке,
как будто специально им на потеху...
     - Не надо, Вуки...
     - А вы ведь не поняли  главного. Вспоминайте, Варвара, вспоминайте, как
бы  ни  было страшно,  вы  ведь сейчас не  красная девица,  а исследователь.
Смотрите: сначала  загораются  глаза,  потом  напрягаются  лицевые  мышцы  -
сначала  гримасы,  а затем  уже  мимика  на  грани  гротеска;  общая  апатия
сменяется  повышенной  возбудимостью,  и  только  тут  -  не  поздно  ли?  -
включается звуковое сопровождение... Что-нибудь не так?
     - Чувствуется, что вы не биолог, Вуки...
     -  Сейчас это не существенно,  да и разведка  дальних планет приучает к
взаимозаменяемости. Но на что это похоже? Варвара пожала плечами:
     - Ну, как сказать... Например, резкое повышение содержания адреналина в
крови.
     - Близко! Во всяком случае, уровень явно гормональный. Чартары оживают,
когда им интересно, и погружаются в полнейший транс  от скуки. Свежая, яркая
информация  нужна  им как витамин,  как  ультрафиолет... как  вода, в  конце
концов.
     - На Большой Земле такие гормоны найдены  еще в  конце двадцатого века,
правда, на земные организмы они влияют раз так в тысячу слабее.
     - А здесь это условие жизни. Вот для чего понастроены лабиринты - в них
ИНТЕРЕСНО!
     Варвара  следила  глазами за вертолетом, прошедшим  над самой верхушкой
стоявшего торчком второго корабля, и  в ушах ее звучал  изысканно  вежливый,
чуточку  высокомерный голос:  "Значит  ли все  вышесказанное, что  вы имеете
собственную, то есть отличающуюся  от общепринятой, концепцию ноосферы Земли
Тамерлана Степанищева?.." С этого вопроса, собственно говоря, и началось все
то, что заканчивается здесь, в этой. ночной  долине,  поросшей, как стадион,
короткой травкой.
     Потому  что сейчас  Сусанин  заберет  всех спасенных, и  -  на буек,  в
"странноприимный дом". И она потеряет Вуковуда.
     Послышался  свист,  потом  шум,  словно  захлопала  крыльями гигантская
курица, - вертолет  глушил  моторы. Сел он  всего  шагах в двадцати, и через
прозрачный колпак было  видно, как заросший  щетиной до самых бровей Сегура,
издалека  кажущийся из-за  этого  негром,  машет руками,  скрещивая  их  над
головой, что у всех народов и на любых планетах значило: "Порядок!"
     - Надо бы спуститься,-задумчиво проговорил Вуковуд.
     - Еще чего!
     Вылезла наконец громадная персиковая луна - которая уже по счету! - и в
ее  обманчивом   нежарком   сиянии  лица  людей,  потянувшихся  цепочкой  от
вертолета, казались загорелыми и совсем не  утомленными. Первым шел Сусанин,
угрюмый и голодный, что было на нем прямо-таки написано, и Варвара подумала,
что знает его всего  месяца четыре,  а  ведь угадывает любое его  выражение;
трусил  Кирюша,  похлопывая  себя  по   оттопыренным   карманам,   неизменно
восторженный  и преданный Сусанину,  как  аполин; Ригведас,  всегда и у всех
бывший на побегушках, был  навьючен,  как скоч;  Дориан шествовал небрежно и
устало, он умудрялся всегда выглядеть так аристократично, что даже скафандр,
кажется,  ниспадал  с  него  античными  складками  -  иллюзия,   аналогичная
несуществующим каналам Марса; Сегура  все время оборачивался к  Грише Эболи,
порываясь его поддержать; а  замыкал  шествие победоносно шагающий  Гюрг. От
усталости,  недосыпа  и  всей  этой   неправдоподобной  эпопеи   сегодняшней
бесконечной  ночи  у  Варвары  голова  шла  кругом,   и   ее  нисколько   не
интересовало, какие же там победы одержал командор Голубого отряда.
     Ее  внезапно поразило простейшее открытие: а  ведь  все, что  произошло
между нею и  Гюргом, уложилось  всего в  несколько  дней...  Она пристальнее
вгляделась в своего бывшего командора и поправилась: все, чего НЕ  произошло
между  нею  и Гюргом, который  сейчас  вышагивал, как римский  легионер.  Но
поразило-то ее совсем другое: а ведь ей и Вуковуду отпущена всего одна ночь.
Бесконечная, сумасшедшая, неповторимая, но всего одна!
     Да что же это за жизнь такая...
     Но горевать  о жизни такой  было уже некогда,  потому что  через  порог
переваливались и сразу же обмякали, оседали на пол страдальцы из вертолетной
группы,  как бывает всегда с людьми, мечтающими только об одном  - добраться
до родного  дома. Родным домом был пол в шлюзовой камере, и  теперь  каждому
надо было помочь,  что-то  расстегнуть,  расшнуровать,  отвинтить и вообще -
вытряхнуть из скафандра,  а потом подставить плечо и проводить  на камбуз, а
вот  Гришу на свободную коечку прямо в медотсек, где, хвала черным небесам и
живой  Вуковудовской крови,  все  еще  теплился желтый прямоугольник. И  она
нагибаясь, присаживалась на  корточки, обламывала ногти, подставляла  колено
или   спину,  наливала   кружки,   включала   тостеры,  утирала  салфетками,
подсовывала  кусочки,  отбирала кости  -  словом, вела  себя, как и подобает
женщине,  в дом которой после трудного  похода вернулись усталые мужчины.  А
когда случайно подняла  голову и  глянула в  дверной проем, то увидела через
площадку Вуковуда, стоявшего, прислонясь к лифтовому  люку, и  глядевшего на
нее так, как, наверное,  смотрят на  уплывающую в иллюминаторе Землю - когда
лицо безразличное, а глаза остановившиеся и отчаянные...
     Прожевали,  проглотили. Столпились, естественно, у входа в госпитальный
- прапрадедовский  способ "живой крови"  повторили  и  чуточку  успокоились,
отодвинув отлет на  полчаса. Спящих  решили не  трогать, хотя самая глубокая
фаза  сна   уже  миновала  и  обоих  мучили  видения:  Боровиков  жалостливо
всхлипывал, а Тарумбаев продолжал причмокивать и мычать.  Сусанин наклонился
и разобрал бесконечно повторяемое "Почему... почему... почему Монк".
     - Что значит - "почему Монк"? - спросил он Вуковуда.
     - Вероятно, если бы из вашей команды случайно  выбрали кого-то - не вас
-  и  обрекли  на  мучительную смерть, вы тоже до  конца  дней  мучились  бы
вопросом: почему он, а не я?
     - Это само собой, - кивнул Сусанин,  -  но все-таки: почему они выбрали
Монкорбье? Действительно случайность?
     - Не думаю. Монк был самым экспансивным, и когда их связали, вряд ли он
оставался  безучастным. Вероятно, бился, старался разорвать веревки  или что
там у них... Ругался, и виртуозно. Я так себе это представляю. Наверное, это
и навело чартаров на мысль...
     Он  запнулся,  увидев  лицо Варвары. Сусанин  оглянулся, следуя за  его
взглядом, отрывисто бросил:
     - Приглядела бы за разгрузкой!
     Варвара безропотно  повернулась,  вышла  в тамбурную. А  Вуковуд-то  не
знает,  что у  нее слух как у  летучей мыши - даже здесь, в проеме выходного
люка, она слышала его приглушенный голос: "Судя по всему, Монка подвесили за
ногу, а он пытался изогнуться, схватиться  за веревку. А им  только этого  и
надо было..." - "С-с-сифаки бесхвостые... Он  был жив?"  - "М-м... когда?" -
"Ну, когда вам удалось бежать?" - "Нет. Но я бы предпочел не задерживать вас
сейчас  подробностями".  -  "Как  вышло,  что  у   вас   не  было   с  собой
парализаторов?"  -  "Были  и  парализаторы, все было. Стрелять по  людям  не
могли".  -  "Люди...  Это  ж хуже  людоедства!"  - "Да  нет,  то  же  самое.
Эмоциональное насыщение за счет чужой жизни. Но попади вы каким-нибудь чудом
в прошлое нашей Земли,  во времена хомо хабилис, а то и попозднее,  стали бы
вы  стрелять  в своих  предков из-за того, что  они  предаются каннибализму?
Пеленки  человечества, к  сожалению, в  довольно  страшненьких пятнах..."  -
"Боюсь,  Вуд, вы  путаете  голод с развлечениями!" - "Я  не  путаю, я ставлю
между  ними  знак  равенства.  На  этой  планете,  во всяком  случае,  с  ее
чудовищными ночами".
     Сзади  послышались шаги;  не  оглядываясь,  Варвара  узнала  Гюрга.  Не
вытерпел-таки, пришел. Дышит в темечко.
     - То, что разгружают скочи,  - все для  вас, Варенька. Умыкнул прямо на
глазах у зверья! - Прямо фонтан самодовольства.
     - Ну и как глаза?
     - Жуть!  Бессмысленные, остановившиеся, как у лунатиков. По-моему, я их
оставил без  ужина.  Но зато вы получите новорожденного слоненка леопардовой
окраски. Эй, Фофель, не сюда, тащи все на второй корабль! - крикнул он из-за
ее плеча своим  скочам, опустошающим багажник  вертолета. - И  две гаттерии,
только чуть-чуть зажаренные...
     - Плохо им  придется без ужина, - сурово проговорила Варвара. - Ночь-то
- сорок два часа с минутами. Попробовали бы сами,  а то не успели вернуться,
и стрелой на камбуз.
     - Ну,  наконец-то, -  обрадовался командор стратегов,  - узнаю  прежнюю
мохнатую кобру! А ведь, между  прочим, пока вы здесь  сидели,  у нас во рту,
как говорится, маковой росинки...
     Варвара круто развернулась и даже поднялась на цыпочки, чтобы очутиться
лицом к лицу.
     -  Я вам хобот зажарю, - сквозь  зубы  процедила она. - Хобот  слоненка
крапчатого и спаржу в майонезе!..
     Командорово  счастье  - взвыла-заскулила  сирена аварийного старта; как
ошпаренный, выскочил Сусанин:
     - Нашли  время  любезничать! Варька, останешься,  погрузишь вертолет на
второй "пюсик". Зонд-спутник откалибровать, барахлишко все подобрать, чтоб в
ненужную сторону тутошнюю цивилизацию  не двинуть. Гюрг тебе в помощь,  а мы
стартуем - этому парню опять хуже.
     - Скоча оставь!..
     -  Всех  бери.  Управишься - автоматом  на  буек, мы  там спасательного
катера дождемся. Темп!
     Да, это  по-сусанински.  Она  только успела  выхватить из кубрика  свой
рюкзак, а из тамбурной уже летели вниз скафандры, запасное оружие - Гюрг уже
стоял на  траве,  ловил  все. По-лягушачьи  выметнулась  четверка  скочей  с
непременными  генераторами, Варвара спрыгнула следом, чуть  не угодив одному
из  них на  спину. Оглянулась,  чтобы хотя бы помахать  рукой, - по ступеням
неторопливо  спускался  Вуковуд,  уже  в  своем   мышином  скафандре.  Скочи
похватали  поклажу,  помчались   прочь,  за  световую   черту,   отброшенную
иллюминаторами; Варвара, ничему не удивляясь, только кивнула Вуковуду, и они
тоже  побежали бок о бок, точно держась за руки,  и световой круг под ногами
вдруг  исчез  -  на   иллюминаторы  опустились  заглушки.  Девушка  невольно
оглянулась:  с  верхушки  корабля  скатился  видеодатчик и, поблескивая, как
росинка,  заскользил  вниз. Из люка высунулась рука, цапнула  датчик,  и люк
захлопнулся. Дико взвыла  ненужная сирена,  не догадались выключить,  и  две
стаи крыланов, обезумев от ужаса, заметались над долиной. Разбираться с ними
было уже некогда, и "Дункан" плавно пошел сквозь их мельтешащий рой,  словно
это была туча майских жуков,  и утягивал за  собой  тех, кто  попадал в зону
невесомости.
     Они забрались на пустой корабль, казавшийся заброшенным домом,  загнали
скочей.
     -  Давайте  разберемся с  вахтами, - деловито предложил Гюрг, оглядывая
чужую рубку. - До рассвета часов шесть...
     - Какие,  к чертям,  вахты, - отмахнулась Варвара. - Спать. Всем спать.
Люк я задраила.
     Ох, и какое же это счастье - отоспаться на жесткой коечке, и проснуться
с  сознанием того, что  никому и ничего  не  должна, и некуда  торопиться, и
ничего не потеряно, и полететь, едва касаясь босыми ступнями шершавого пола,
в легкий прохладный душ, когда воды вдоволь и никто не топчется под  дверью,
и  кто-то другой готовит завтрак, и,  судя по  запаху,  делает это вполне  и
весьма,  и  с  порога душевой  двинуться  прямо-прямо-прямо  -  ах,  сколько
последовательности!  -  прямо  на  запах, а на  камбузе незнакомый  чародей,
гибкий и ловкий,  как чартар,  творит  амброзию из  постылых  экспедиционных
концентратов. Отчего он так  изменился? Помолодел лет на десять... Хороша бы
она  была,  если бы  вчера  его  поцеловала, как  намеревалась! От ужаса она
встряхнулась, и сверкающие росинки с мокрых волос полетели по всей кухне.
     - Вуковуд, доброе вам утро!
     - Доброе утро, царевна-лягушка!
     - А вы уже выглядывали - утро действительно доброе?
     - А возьмем по кусочку сыра и выглянем.
     - А сыр зачем?
     - А хочется...
     Полетели -  уже  вдвоем -  навстречу  распахнутому  люку,  и  одинаково
поежились от пронзительной утренней  свежести, и  разом замерли, ослепленные
серебряно-сиреневыми  лучами,  пробивающими насквозь  кустарник на  лесистой
восточной  гряде,  и  одним дыханием задохнулись  при виде  тающего  тумана,
который не растекался по траве,  как  на Земле, а витыми призрачными струями
взмывал вверх, в пепельно-лиловое небо...
     И  синхронно вздохнули - незаметно, едва-едва, - когда опустили глаза и
увидели  Гюрга, стоявшего у подножия трапа с горделивым видом  конкистадора,
обозревающего  покоренную землю.  Варвара вспомнила,  что ему  еще предстоит
выслушать  повествование о всех ее подвигах за минувшую ночь, и вздохнула во
второй раз. И была услышана. Командор стратегов поднял голову.
     - Прелестное утро, Варенька! Не желаете ли совершить  прогулку по росе?
Коллега, я  вас  приветствую!  - соизволил он наконец  обратить внимание  на
Вуковуда.
     - Зябко,  -  сказала  Варвара. - Я попозже  и верхом. А пока... Вафель!
Сбегай-ка  за десинтором,  который  так  и  торчит в иллюминаторе.  По краям
оконца  там оплавленный  металл,  так  возьми  пробу  на  анализ, а  в трюме
подберешь  что-нибудь подходящее...  Вук,  у  вас  имеются  воспламеняющиеся
сплавы?
     - Несколько марок. Собираетесь чинить поломанную игрушку?
     - Только  так. Вафель,  иди, как ночью,  строго по центру!  Она нарочно
говорила  таким  образом,  чтобы не  выдать  собственное  участие  в  ночных
прогулках  - очень уж не хотелось тратить  эти  утренние часы на.  подробный
доклад своему - на такой короткий миг! - бывшему командору.
     Но он понял ее по-своему: .
     - Вам так не нравится Чартарума? Хотите сбежать отсюда побыстрее?
     Лиловато-розовое  солнце,  отравная  светло-изумрудная  зелень...   Она
припомнила шоколадные тучи  и слоистую глубину ониксовых каньонов, пурпурный
кустарник и янтарную  накипь  на  воде, искрящиеся трехметровые  снежинки  и
шатер Майского Дуба...
     -  Нет,  не  нравится  мне  Чартарума,  -  сказала Варвара, морщась  от
какого-то пронзительного рыбьего запаха, накатывающего со стороны лабиринта.
- Она чем-то напоминает тощую женщину с визгливым голосом.
     Мужчины дружно рассмеялись.
     - Варенька,  - сказал  вдруг  утративший прежнюю надменность Гюрг, -  а
ведь скоч чего-то недопонял - он возвращается.
     По   сверкающей   росе   галопом  мчался   Вафель.   Варвара   внезапно
почувствовала металлический  привкус во  рту,  словно  она  увидела жестяную
банку с остатками лимонного сока.
     - Что ты, Вафель?
     -  Пройти  прежним  путем  невозможно.  Ландшафтные  изменения. Силовой
барьер.
     - Быстро, скафандры! - вырвалось у Варвары, хотя она тут же подумала: а
почему - быстро? Времени вдоволь. - Вафель - слева,  Туфель - справа, Фофель
- замыкающий. Гюрг, вы предлагали прогулку? Тогда двигаемся.
     Странно, как они умудрились не заметить этого еще  сверху, когда стояли
на выходной площадке корабля? Теперь, когда они подходили все ближе к черной
громаде лабиринта,  не отражающей  даже  утренних лучей, им  отчетливо стала
видна широкая  полоса  земли,  опускавшейся, подобно  естественному пандусу,
куда-то в глубину, где должен был  находится фундамент