берегу Азовского моря.
Зеленые холмы, озера - лиманы, белый, с красноватым оттенком песок - все
говорило, что мы не ошиблись в выборе места для нашего "погружения".
   Было уж поздно, когда, наконец, нашли удобную для разбивки лагеря
ровную площадку. Палатки ставили ночью, при свете карманных фонариков.
Поскольку на диал было решено перейти сразу же по прибытии, местность
огласилась странными даже для нашего, казалось бы привычного к диалу уха,
ритмически организованными богатыми рифмой и музыкальным консонансом
звуками. Под яркими звездами бархатного южного неба, под аккомпанемент
волн, наш новый говор действительно напоминал туземный, а палатки ночная
тьма с ловкостью факира превратила в хижины коралловых островов...
   Очарование того первого вечера сохранилось и на следующий день, оно
владело всей нашей разношерстной компанией все время, иногда усиливаясь,
иногда ослабевая, но никогда оно не исчезало совсем. Необычность ситуации
подчеркивалась все усиливающимся интересом к нашему цыганскому табору со
стороны местных жителей. Дело в том, что нам приходилось довольно часто
навещать поселок, расположенный поблизости, что бы набрать пресной воды
или подкупить продуктов. Поскольку же ничто не должно было нарушать
глубины "погружения", нам и на рынке и в магазине приходилось объясняться
лишь знаками, подкрепляемыми для понятливости эмоциональными диальскими
фразами. Очень скоро весть о необычной научной иностранной экспедиции
облетела поселок и к нам наведывались целыми делегациями. Споры среди
односельчан вращались, в основном вокруг вопроса, откуда прибыли эти
странные люди, - из Австралии или из Южной Америки.
   Нас все это забавляло, мы пытались шутить, на глазах рождался новый,
диальский юмор, да что там, рождался язык! Мы читали многочисленные
привезенные с собой книги по самым разным предметам, проводили дискуссии,
спорили до особой "диальской" хрипоты, наконец, купались, загорали, играли
в волейбол, путешествовали по живописным окрестностям. И, конечно же,
записывали, фиксировали каждое рожденное в общении слово, каждую удачную
фразу.
   На этот случай все были обязаны всегда иметь при себе записную книжку.
Вечером записи из книжек переносились в единый "гроссбух" - так создавался
первый словарь Диала. По возвращении произведенные подсчеты показали, что
словарь содержал к тому времени около полутора тысяч (!) слов, по доброй
сотне изобретенных слов на человека ("погружались" мы числом пятнадцать)
или, в среднем по три новых слова на человека в день. Впрочем, далеко не
все слова стали для нас общеупотребительными, вошли, так сказать, в
активный лексикон языка.
   Некоторые так и остались на бумаге.
   Самым удивительным для всех нас фактом в первые дни пребывания на
"лингвистическом острове" была та легкость, с какой мы освоились с
употреблением диала: уже через несколько суток после прибытия составление
фраз не вызвало абсолютно никаких затруднений, разве что звучали они
несколько длинно недостаток конкретных понятий возмещался добавочным
количеством понятий абстрактных.
   Следующим по времени, но не по важности, открытием стала появившаяся
неожиданно возможность общего, коллективного обсуждения совершенно
специальных вопросов, принадлежавших до сих пор области компетенции лишь
кого-либо из нас.
   Так мы с гигантским удовольствием и, что главное, с полным пониманием
обсуждали вопросы биологии, медицины, лингвистики, фундаментальной физики,
педагогики, философии... Дело в том, что диал может быть настолько
абстрактным (а тогда, на том этапе развития он и в целом был таковым), что
различия между этими конкретными науками при изъяснении на диале просто
исчезают, биолог может свободно говорить на научные темы, скажем, с
лингвистом, однако под абстрактными категориями языка каждый имеет в виду
вполне конкретные явления своей науки. Взаимопонимание отнюдь не исчезает
с полным осознанием собеседниками, того простого факта, что они ведут
разговор о совершенно различных вещах, ведь сам диалог идет на весьма
абстрактном уровне. Законы нашего мира, законы диалектики едины, различны
лишь их проявления, но и эти проявления подчинены единым законам. Лишь
потом нам пришло в голову, что подобная ситуация отнюдь не нова, напротив,
она характерна для всякого общения, на любом языке! Действительно, ведь
любое слово - это всегда абстракция, слово во всех случаях обобщает
множество самых различных явлений. Мы слышим слова, что говорит нам кто-то
другой, но под этими словами мы понимаем, как правило нечто иное, нечто
весьма отличающееся от того смысла, который вложил в них сам говорящий.
"Мысль изреченная есть ложь" - эта сентенция давно известна лингвистам.
Каждый, произнося слово всегда разумеет под ним нечто свое, вкладывает в
него весь свой абсолютно индивидуальный, предельно конкретный опыт личной
жизни.
   Собственно, и понимаем то мы друг друга только потому, что слово
абстрактно и тем самым обще для нас всех. Выходит диал лишь усиливает,
развивает эту сторону языка! Но какие это открывает поистине невероятные
возможности! Столь разобщенные, не подозревающие общности своих проблем
"узкие специалисты" начнут с полуслова понимать друг друга, исчезнет
пресловутый барьер между "физиками" и "лириками", да что там, это будет
шагом к предсказанному великим Марксом устранению в будущем
коммунистическом обществе разделения труда, разделяющем не только труд, но
и самих людей труда! Диал станет мощным ускорителем науки...
   Время шло, диал не стал пока ускорителем развития всего общества,
однако интеллектуальное развитие жителей страны "Диалии" совершало, без
всякого сомнения, резкий скачок вперед. Как будто новый, необъятный мир
раскрылся перед нами и засверкал всеми своими фантасмагорическими
красками. Мы словно объединили все свои индивидуальные, разрозненные
интеллекты в один, мощный разум коллектива. То, что вынес из опыта жизни и
вновь открывал каждый, моментально становилось достоянием всех. Каждый
шел, казалось, своим, особенным путем, и в то же время это была наша общая
дорога. Блестящие идеи в самых разных областях человеческого знания
рождались на каждом шагу, так что мы даже не имели возможности их как-то
зафиксировать.
   Так или иначе, но по "всплытии" с нашего "погруженного в
лингвистическую пучину острова" мы оказались совсем не такими, какими были
когда-то. Как давно это было, ведь минул "целый месяц"! У всех было
чувство, что мы родились заново.
   Глазами вновь рожденного смотрел я теперь и на свою неудавшуюся
семейную жизнь. Печальный исход нашего союза теперь совсем меня не
удивлял, трудно было лишь понять, как я не смог предвидеть такого развития
событий заранее, когда было еще не поздно... Равнодушие к человеку
появляется не вдруг, оно начинается с равнодушия к делу, которому этот
человек служит... С предельной ясностью осознавал я теперь эту простую
мысль, что смысл жизни каждого - в служении людям и достойной спутницей
мужчины в его жизненном пути может стать лишь женщина целиком разделяющая
его идеалы - идеалы борьбы, идеалы труда.
 
 

                                   Глава 9.

 
 
   ВПЕРЕД К ДЕТСТВУ!
 
 
   (Из воспоминаний Димы Кербышева)
 
 
   С тех пор, со времени нашего исторического "погружения" минуло два
года. А кажется прошла целая жизнь! Время заметно изменило нас, но,
кажется и нам удалось несколько изменить облик самого времени! Правда,
пока лишь локального, так сказать, местного времени, но его влияние
начинает ощущаться уже и за пределами нашего сплоченного коллектива. Пашка
Ковалев стал с тех пор несколько жестче, но зато окончательно превратился
в человека твердых убеждений. Непоколебимы и его нынешние взгляды на семью
как на свободный союз двух любящих друг друга людей, высшей целью которого
является беззаветное служение народу. Теперь уже не я ему, а он мне дает
совет как лучше организовать семейный быт. Дело в том, что я распрощался
со своей "свободой" почти сразу по прибытии с "лингвистического острова" и
Татьяна, которая теперь уже полноправный композитор, носит фамилию
Кербышева. Нашему Олежке уже год с небольшим. В отношениях Владика к своей
супруге, кажется, пришло "второе дыхание" - вместе со вторым ребенком.
   Связи между "диальцами" за это время не только не ослабели, но
наоборот, заметно окрепли, стали по-настоящему дружескими. Мы видимся
по-нескольку раз на неделе, перезваниваемся с теми, кому по распределению
после института пришлось уехать в другие города, ведем переписку. И,
конечно же, общение происходит исключительно на диале, многие обучили
диалу своих родственников, друзей, невест и женихов. Так что круг свободно
владеющих свободно этим красивым музыкальным языком с тех пор значительно
расширился.
   Впрочем, в наибольшей степени развитие диала обязано еще одному, еще
более "безнадежному предприятию", инициатором которого опять явился Пашка
Ковалев.
   Собственно, как это всегда бывает, идея "носилась в воздухе". И все
же... первым решился высказать ее именно он. Было это на очередном
собрании активистов группы по Исследованию и развитию Диала, или,
сокращенно ГИРД, как, по аналогии со знаменитым ГИРДом Сергея Королева
предложил именовать наш коллектив неистощимый на шутки Владик. Это было
итоговое собрание непосредственно после возвращения из "лингвистического
похода" и мы пытались хотя бы частично осмыслить, охватить единым взглядом
размеры переворота в нашем мироощущении, произведенного смелым
экспериментом.
   Я высказался в том плане, что если бы удалось начать обучение диалу со
школьной статьи, результаты могли бы быть еще более впечатляющими
известно, насколько глубже усваивается новый язык в детском возрасте.
   - Все это полумеры! - вдруг неожиданно резко, вставая с места, заявил
Пашка: - И чем раньше мы поймем, что диалу нужно обучать с самого
рождения, тем лучше!
   - Может быть это и хорошо, то что ты предлагаешь, - возразил я - только
вот что-то в толк не возьму, как ты себе такое обучение представляешь? Ты
что же, надумал вбивать младенцам в головы абстрактные понятия философии?
   - Погоди, Дима, не это главное! - вмешалась Саша. Да ведь такие дети
будут абсолютно выключены из общества! Разве может наша группа заменить
детям весь мир? Ведь родным языком для них окажется диал, а кто же еще,
кроме них самих сможет назвать этот язык родным? Даже нам он хоть и
близок, но не родной же! А какой они будут тогда национальности?
Диальской, что ли?
   - Так, отвечаю по порядку, - спокойно сказал Пашка. Казалось он все
давно уже обдумал. - Во-первых, не мы будем "вдалбливать" младенцам
абстрактные понятия, а сами младенцы познают мир, начиная с самых
абстрактных о нем понятий, нам останется лишь им помочь в этом. Именно о
таком пути освоения окружающего мира ребенком говорят исследования
крупнейшего специалиста нашего времени в области детской психологии Жана
Пиаже. Точно такой же путь от предельно упрощенных, от абстрактных понятий
к более и более конкретным проделало и все человечество, как о том
свидетельствует, в частности, история философии, а развитие индивида, как
известно, в общих чертах повторяет развитие вида. Проблема, которую
затронула Саша, более серьезна. Действительно, сам процесс обучения детей
диалу вряд ли будет слишком отличаться от подобного же на каком-то из
известных языков; в конце-концов, диал всего лишь еще один, пусть и не
совсем обычный язык. Другое дело, что воспитание детей в замкнутой среде
говорящих только на диале чревато отрывом от великой национальной
культуры, прозы, поэзии, искусства драмы. Но ведь я и не предлагал обучать
детей только диалу! Напротив, я предлагаю учить их именно родному языку, а
диалу - лишь наряду с языком родины. Такое воспитание давно известно и его
результатом( не в случае диала, конечно, а для других языков) являются
дети, свободно владеющие двумя и даже более языками, так называемые
дети-билингвы. Естественно, что их национальная принадлежность не вызывает
никаких сомнений ни у их соотечественников, ни у них самих.
   - Как же они не путаются, когда какой язык употреблять? - с недоумением
спросил Владик.
   - Ну, это достигается очень простым и красивым способом, - вставил я, -
так, например, мать всегда говорит на одном языке, а отец - всегда на
другом. Раз ребенок не путает отца с матерью, он никогда не спутает и
языки!
   - Точно! - подтвердил Пашка.
   - Что бы здесь не говорили насчет раннего обучения диалу, все это
пустое! иронически заметила Лена ( она по-прежнему безнадежно влюблена в
Пашку, и давно уже стала своим человеком в нашей компании. Замуж она пока
так и не вышла, хотя кое-кто, уж я знаю наверняка, делал ей предложение
еще в бытность ее "островитянкой".) - Что бы вы не говорили, продолжала
она, - это к нам не имеет ровно никакого отношения, до воспитания
"диальских"
   младенцев человечеству еще шагать и шагать!
   Вот тут Пашка и выдал свою авантюрную идею. - Я, говорит, предлагаю
оставить пока человечество в покое и посвятить себя детям, имеющимся, так
сказать, в наличии, детям "островитян"!
   Ну, что тут началось!.. Все повскакали с мест, каждый пытался
перекричать, точнее, перепеть других ( излишне, пожалуй, напоминать, что
все собрания группы со времен памятного "погружения" проводились на
диале), так что со стороны наши споры напоминали, очевидно, что-то вроде
плохого цыганского хора. Впрочем, довольно быстро в общем многоголосье
стало возможно различить две ведущие, противопоставленные друг другу темы
- значит, оформились противоборствующие "партии". Одну из них возглавлял
Пашка, в другой сольную партию исполняла, если музыкальный слух мне не
изменял, кажется Ленка.
   Собственно, первым человеком, кто заметил, что наши дискуссии все
больше походят на спевки хора-капеллы, была моя жена, тогда еще невеста,
Татьяна. Как никак, у нее, единственной из нас, был профессиональный слух.
Со временем то же стали замечать и другие, пока это не стало очевидной для
всех истиной и в спорах мы не научились полагаться больше на музыкальное
чутье, чем на голую логику. Опыт доказал, что музыкально-гармонические
связи звуков диала действительно точно и в полной мере отражают реальные
диалектические отношения вещей в природе и обществе. Превосходные в
музыкальном отношении фразы всегда оказывались безупречными и в логическом
отношении. Сдругой стороны, и глубокие истины, в переводе на диал звучали
красиво. Единственное, что пока нам мешало слиться в поистине неразделимом
музыкально-интеллектуальном единстве, превратить нашу группу в один мощный
интеллект, так это наше собственное несовершенство как в логическом, так и
в музыкальном отношениях. По-видимому, то было делом будущего. Впрочем,
частенько мы занимались и просто исполнением, в переложении на наши
голоса, классических произведений Моцарта, Баха, Бетховена... В них нас
восхищала не только красота музыки, но и глубина мысли, четкость образов -
ведь музыка благодаря диалу была для нас наделена и чисто языковым,
семантическим, как говорят, смыслом. (Таня даже сделала как-то несколько
переводов Шопена на русский - получилось замечательно!). Именно во время
таких вот исполнений классической и, отчасти, современной музыки мы
научились распределять партии, определять, кто ведущий, а кто - ведомый,
чувствовать полифонию.
   Впрочем, сама жизнь каждый раз распределяла эти роли во всех возможных
и невозможных комбинациях.
   Вот и сейчас - Ленка солирует, а ведь сколько помню, ее голосок всегда
выступал где-то на уровне аранжировки. Это, наверное, из чувства
противоречия - уж очень хочется, чтоб Пашенька ее заметил...
   В том бою Пашкина "армия" одержала верх, впрочем - лишь ценой сдачи в
буквальном смысле цитадели: "ставки главнокомандующего". Просто-напросто,
в качестве детского сада для "цветов будущего" Пашка предложил
использовать... собственную квартиру. Сдача " под оккупацию такой
"крепости" настолько поразила его противников, что всякое сопротивление
исчезло само собой.
   Итак, Пашкина "бредовая идея" была принята, и работа закипела. Все
желающие участвовать ( а нежелающих не оказалось) были разделены на две
группы: группу действия и группу обеспечения. В группу действия вошли те,
кто по роду деятельности мог в максимальной степени располагать свободным
временем. В их задачу входило создание для детей языковой среды, круга
общения на диале, они должны были заниматься с детьми, играть с ними в
игры и тому подобное. Задачи группы обеспечения, а она оказалась наиболее
многочисленной, были куда более прозаическими: хотя они и не выключались
из круга языкового общения, главным для них являлись закупка продуктов,
приготовление еды, а также, как это ни печально, стирка белья. Впрочем,
под влиянием обстоятельств состав групп в дальнейшем часто менялся
коренным образом, так что, насколько я помню, никто не был в обиде .
Больше всех были довольны сами мамы наших детишек - еще бы: лучшего
способа "пристроить" своих детей даже трудно представить! Подумать только,
с утра до вечера они будут под присмотром лучших друзей, тоже пап и мам,
на которых можно положиться как на самих себя! Даже "фирменные" няньки с
наклейкой "зари" не выдержат такой конкуренции!
   Не прошло и двух недель как столь много уже видевшая большая комната в
квартире, где досель спокойно проживали Пашка с его интеллигентной
матушкой, совершенно преобразилась. Что касается самого Пашки, то тут все
ясно, но как на такое пошла Тина Васильевна, ума не приложу! Куда только
девался академический дух, казалось, извечно присущий этой квартире,
монбланы книг, громоздившихся на Пашкином рабочем столе и до отказа
забивавших шкафы... Все это исчезло безвозвратно, было вывезено, рассовано
по антресолям и "подкроватным пространствам". Большая комната полностью
освободилась от прежней мебели, осталась лишь доска, та самая, поскольку
дискуссии по-прежнему решили проводить здесь - в педагогических целях.
Несколько детских кроваток, да горы игрушек на полу - вот и вся нынешняя
обстановка этой "колыбели языка". Да уж, теперь она действительно больше
смахивает на колыбель...
   Детей вначале в нашем саду было трое:
   Сашин Вовик был самым старшим ему к тому времени набралось полных три
года, да парочка отпрысков из семейства Владика - годовалый шалун Петька и
Ирочка двух лет. Вскоре, однако, число воспитуемых увеличилось, через
несколько месяцев "на воспитание" поступил и наш Олежка, так что общее
число детей в саду достигло семи, что было признано нами пределом. Я был
горд, что наш ребенок будет первым человеком на земле, усвоивший диал "с
молоком матери" и ждал от него поистине чего-то необычайного. Впрочем,
насчет материнского молока я перебрал, ведь именно матери, как самые
близкие к детям люди и должны были разговаривать с ними на родном им
только на родном языке, ни в коем случае не сбиваясь на диал. Это правило
имело силу закона и выполнялось неукоснительно. Использование мамами диала
допускалось лишь в случае необходимости обращения к кому-либо из группы
действия, В период формирования "детского контингента" Пашка был хоть и
деятелен, но как-то особенно грустен. Оказалось, что он питал надежды на
определение в наш сад своего двухлетнего Гошки, но Марина была неумолима.
Вот уж где она развернулась, повела разговоры о насущной, якобы,
необходимости ребенку иметь "другого, более заботливого отца", как она
выражалась, требовала, чтобы Пашка отказался - от собственного ребенка!
Строила всяческие препятствия, старалась максимально ограничить "контакты"
Пашки с ребенком, жаждала какого-то "усыновления" - непонятно кем, ведь
замуж она пока что-то не вышла...
   Я думаю, ей просто хотелось раздергать Пашке все нервы, и, надо
признать, ей это удалось - ценой счастья собственного ребенка!
   С тех самых дней все наши помыслы, без остатка были отданы детям.
Наконец-то жены могли быть довольны: их мужья целиком посвятили себя
процветанию семьи! Но и "мужская половина", казалось, была на седьмом небе
от