дку в
Лос-Анжелес - Ян основывал там компанию, но он решил подождать, пока все
не уляжется.

Тетя Каролина,  которая позвонила,  когда папа ушел за Энди, была совсем
другой.  Вначале я даже не мог понять, что она говорит, так изменился ее
голос. Постепенно выяснилось, что хотя телевизоры в Этоне были запрещены
после  второго  вторжения триподов,  кто-то подпольно принимал передачи.
Учитель нашел телевизор,  настроенный на прием Триппи-шоу, и конфисковал
его, но ночью с десяток мальчиков убежали. Один из них был Натанаэль.

Ян немедленно  отправился  на  поиски.  Ближайший  трипод располагался у
Фарнхема, недалеко от Этона, и они думали, что Натанаэль там. Теперь она
беспокоилась и о Яне.

Разговор все  еще  продолжался,  когда папа привел Энди.  Он слушал ее и
утешающе хмыкал.  Я слышал, как он говорил: "С Яном будет все в порядке,
Кара. Я уверен в этом. И с Натанаэлем. Никакой физической опасности нет.
Прошла уже неделя,  и ничего ужасного не случилось. Просто глупость, ко-
торая со временем кончится.  Выпей,  постарайся успокоиться.  Ну, ладно,
выпей еще. Иногда неплохо как следует выпить".

Повесив трубку, он уже не казался таким уверенным. "Не понимаю, что про-
исходит.  Они обратились в полицию, как только им позвонили из школы, но
там даже не сделали вида,  что собираются помогать,  - Яну сказали,  что
перестали реагировать на заявления об исчезновениях: их слишком много".

Энди кивнул.  "То же самое и мне сказали. И кое-кто в полиции тоже трип-
пи. Полисмен в Малом Иттери ушел".

Это деревня в пяти милях от нас.  Папа сказал:  "Не беспокойся о матери.
Как я уже сказал сестре, ничего ужасного не происходит. Никому не повре-
дили.  А гипнотический эффект долго не держится.  Сегодня утром по радио
выступал врач,  он сказал, что со дня на день люди должны начать возвра-
щаться домой".

Я спросил: "А как Анжела?"

- А что Анжела?

- Доктор Монмут гипнотизировал ее. Может, это тоже долго не продержится?

- Это другое дело.  Он гипнотизировал, чтобы разгипнотизировать. Если мы
увидим, что она снова прилипла к ящику, тогда будет повод для беспокойс-
тва, но пока ничего подобного нет.

Я согласился.  Если кто-то оставлял телевизор включенным  -  иногда  так
поступала Марта, уходя, чтобы напугать воров, - Анжела его выключала.





Я совсем не радовался тому,  что Энди живет с нами.  Он мне нравился, но
мысль,  что придется видеть его двадцать четыре часа в сутки,  делить  с
ним комнату, не заставляла меня прыгать от восторга.

Вечером он  рано лег и читал.  Это меня устраивало,  но когда я вышел из
ванной, он отложил книгу.

- Дождь, - сказал он. - Гроза собирается. Интересно, где Миранда.

Хотя я сам называл Ильзу по имени, мне казалось неправильным, что он на-
зывает свою маму Мирандой. В конце концов она ведь его настоящая мать, а
не мачеха.  Я не мог понять, как он к ней относится. Он рассказывал о ее
вздорных  идеях - например,  выкрасить потолок черной краской,  - как бы
слегка насмехаясь,  как будто она персонаж пьесы.  В то же время,  когда
она  его  не ругала,  он бывал с нею нежен,  как я не мог быть ни с кем,
особенно с Ильзой; он всегда обнимал свою мать.

Я, запинаясь, сказал: "С ней будет все в порядке".

- Забавно. - Он смотрел на потолок. - Когда она раньше уходила, я иногда
надеялся, что она не вернется.

Он говорил, как всегда, спокойно. Я не знал, что ответить, и даже не пы-
тался.

Немного погодя он продолжал:  "Конечно, на этот раз она ушла, потому что
хотела. Раньше я не беспокоился, потому что она поступала по своим жела-
ниям. Сейчас я этого не чувствую.- Он помолчал. - Может, мне нужно поис-
кать ее, как твой дядя Натанаэля".

Я ответил:  "Ты ее не найдешь,  а даже если найдешь,  что это тебе даст?
Анжела маленькая,  мы сумели ее притащить,  а рядом оказался доктор Мон-
мут. А что ты сделаешь против толпы триппи?"

Он кивнул.  "Ничего, наверно. Но она теперь часть всего этого - это слу-
чилось и с ней.  Раньше она проделывала всякие штуки ...  но теперь  ...
она может делать что угодно, только не размахивать флагами и кричать "Да
здравствует трипод!".

- Это не значит, что она несчастлива - Анжела не была.

Я не назвал бы ее и счастливой,  но об этом я не сказал.  Энди посмотрел
на меня.

- А что если бы это была Ильза?

Я подумал об этом и понял,  что испытываю разнообразные чувства, рассор-
тировать которые не смог бы. Но я мог представить себе, что испытывал бы
папа.

Я покачал головой. "Не знаю".

Энди сказал:  "И я не знаю.  Хотел бы я знать, что все это такое. Мы те-
перь знаем,  что это определенно связано с триподами и что люди, создав-
шие шоу,  были в числе первых триппи. Очевидно, те, кто послал треножни-
ки,  управляют нашим телевидением, они выяснили, где самые мощные произ-
водственные центры, и каким-то образом послали туда гипнотические прика-
зы. Но мы до сих пор не знаем, зачем им все это".

- Одна теория утверждает,  что они с болотистой планеты,  - сказал я.  -
Единственное  разумное  назначение  треножников  - пересекать болотистую
местность.

- Так кто же они - гигантские разумные лягушки  или  тритоны?  А  может,
свиньи: свинья - болотное ждивотное. Никто не знает. И может, и не узна-
ет.  И нет даже догадки о том, как работает их мозг. Мы видели, как пер-
вый трипод поступил с фермой. Вторая волна, похоже, вообще ничего не де-
лает, только гипнотизирует людей, чтобы они их любили. Может, они просто
хотят, чтобы их любили?

- Что касается меня, то они ничего не добились. И папа прав: гипноз дол-
го не держится. Скоро начнут возвращаться.

Я взбил подушку и лег. Энди молчал; я решил, что он по-прежнему думает о
Миранде. Я начал думать об Ильзе и о его вопросе: что я чувствовал, если
бы это была она. Но мысли, пришедшие мне в голову, мне не понравились, и
я прогнал их прочь.





Назавтра была суббота. Папа продавал кому-то очередной дом - триподы или
нет, а люди должны где-то жить, сказал он. Марта уехала в магазин и взя-
ла с собой Анжелу.  А Энди отправился на велосипеде домой за вещами, ко-
торые он забыл накануне.

Я бродил по саду - в конце его росли фруктовые деревья. Яблоки уже убра-
ли,  но на одном старом дереве еще оставалось несколько. Сидя на ветке и
грызя яблоко,  я опять подумал об Ильзе.  Папа до завтрака звонил  ей  и
просил приехать. Потом сказал, что швейцарцы не могут поверить в то, что
происходит в остальной части мира.  Очевидно, в их стране нет триподов и
почти нет триппи.

Они с Энди заспорили о национальных характерах.  Меня это не интересова-
ло,  поэтому я не обращал внимания. Но я заметил, как говорил с ним папа
- не впадая в молчание, говорил быстро и много. Я оставил их за разгово-
ром.  И, уходя, думал, почему это папа со всеми, кроме меня, может гово-
рить так легко.

Я отбросил  огрызок и услышал шум подъезжающей машины.  Вначале я решил,
что это папа, но мотор слишком сильный для "Рено". И не "Ягуар" Марты. Я
слез с дерева и пошел к дому.  У дома стоял "Роллс" дяди Яна, а он сам и
Натанаэль стояли рядом. Дядя Ян одевался в неброскую, но дорогую одежду:
синие  брюки,  рубашка  спортивного покроя с короткими рукавами,  мягкие
туфли и большая шляпа.  Мне показалось,  что всему этому совсем не соот-
ветствует черный чемоданчик, который он нес. Натанаэль тоже был в шляпе.
Дядя Ян с улыбкой помахал мне рукой.

- Я думал, вообще никого нет.

Я провел их в дом, объясняя, где остальные. Украдкой

взглянул на Натанаэля. Все как обычно. Зная дядю Яна, я решил, что Ната-
наэля  разгипнотизировал кто-нибудь с Харли-стрит.  Но как он его нашел?
Вероятно,  нанял компанию бандитов.  Марта говорила,  что он  знается  с
преступниками.

Гораздо удивительнее,  что привело их сюда, на сотню миль южнее поместья
Ардакер.  Я думал,  они вначале поедут домой.  Я провел их в гостиную  и
предложил дяде Яну выпить,  как всегда делал папа, а потом вежливо спро-
сил, что привело их к нам.

Он по-прежнему улыбался.  "Мне нужно было повидаться кое с кем в Таунто-
не. крюк не очень большой, и я решил заглянуть к вам".

- А тетя Каролина?

Он удивился. "А что?"

- Она ... ну ... беспокоилась. - Я взглянул на своего двоюродного брата,
который тоже улыбался;  весьма необычно для него.  И ни один из  них  не
снял шляпы. - О Натанаэле.

- Ах, это. Я ей позвонил. Она знает, что теперь все в порядке.

Я по-прежнему удивлялся.  Хотя графин с виски стоял прямо перед ним,  он
даже не взглянул на него. Дядя любил выпить, и я думал, что после долгой
поездки он сразу нальет себе. Но он подошел ко мне и взял меня за руку.

- Ты должен понять, Лаури, что теперь все хорошо, лучше не может быть. Я
рад, что ты один. Это делает легче нашу задачу.

Как только он коснулся меня,  я почувствовал тревогу. В прошлом я не был
даже уверен, что он замечает меня. И манеры у него стали слишком привет-
ливые,  чуть не заискивающие.  Ничего похожего на то,  как обычно жильцы
Ардакера обращались со своими бедными родственниками.

Я сказал: "Лучше подождать папу. Объясните все ему".

Он не  обратил на это внимания.  "Новый мир рассветает,  ты знаешь.  Мир
спокойствия и счастья".

Все неправильно.  Единственное спокойствие и счастье,  которые его  ког-
да-либо интересовали,  это спокойствие и счастье от приобретения еще од-
ного состояния.  Я бросил взгляд на дверь и с замирающим сердцем увидел,
что между мною и ею стоит Натанаэль.

Дядя Ян продолжал:  "Это нужно испытать,  чтобы понять, но когда испыта-
ешь, все остальное покажется дурным сном. Тысячи лет люди сражались друг
с другом,  убивали,  мучили, порабощали. Все это кончилось. Триподы при-
несли нам мир и свободу".

- Да здравствует трипод! - сказал Натанаэль.

- Очень интересно, - сказал я.

В чем же угроза. Ясно, что не только не был разгипнотизирован Натанаэль,
наоборот,  его отец тоже стал триппи. Но если это означает только лекцию
о доброте триподов, я это выдержу. Но у меня было предчувствие, что этим
они не ограничатся.  Они ищут новообращенных; вопрос в том, как происхо-
дит обращение. Я сомневался, что только в разговорах. Усадить меня перед
телевизором  и  заставить  смотреть Триппи-шоу?  Но я уже видел его и не
стал триппи.  Или как-то загипнотизировать меня?  Доктор Монмут говорил,
что  нельзя  загипнотизировать человека помимо его воли.  Если я намерен
сопротивляться, они не смогут. Или смогут?

- Легко вступить в мир спокойствия, - говорил дядя Ян.

Чемоданчик стоял на ковре рядом с ним.  Он открыл его и достал что-то  -
болтающуюся штуку, похожуя на шлем, черную, но с серебряными нитями.

- Счастливы  те,  -  продолжал  он,  - кто добровольно раскрывает сердца
навстречу посланию триподов.  Но триподы хотят,  чтобы все испытали  ра-
дость  принадлежности  к новому братству человечества.  Поэтому они дали
нам эти шапки,которые уничтожают сомнения и неуверенность.

Одной рукой он протянул ее мне,  а другой снял свою шляпу.  Под шляпой у
него был такой же шлем.

Он серьезно  сказал:  "Надень  его,  Лаури.  И  тогда  ты узнаешь секрет
счастья, как узнали мы".

Я посмотрел на одного,  на другого.  Ни капли враждебности. Тонкие черты
лица  Натанаэля утратили обычное насмешливое выражение и излучали добро-
ту. Ужасное зрелище. Шлем выглядел безвредно - просто кусок резины с ме-
таллическими нитями. Но я чувствовал, как колотится сердце.

- Звучит прекрасно,  - сказал я. - Только ... подождите минутку. Я зажег
газ перед вашим приходом - хотел вскипятить кофе. Пойду выключу, а то на
кухне загорится.

Несколько мгновений все молчали. Я, как мог естественнее, пошел к двери.

Спокойным голосом дядя Ян сказал:  "Мозг человека полон хитрости и обма-
на, пока не познал гармонию триподов. Держи его, Натанаэль".

Я попытался пробежать,  а когда он схватил меня, рванулся назад. И побе-
жал к открытому окну. При этом я услышал шум мотора и увидел подъехавший
"Ягуар". Я попытался вылезть в окно, но Натанаэль держал меня за ногу. Я
лягался и звал на помощь.

Ударом ноги  я отбросил Натанаэля и перевернул софу.  Это преграда между
мною и ими,  но преграда жалкая и временная. Я слышал голос Марты, звав-
шей  Анжелу,  а эти двое приближались ко мне,  и шлем свисал с руки дяди
Яна.  Лезть в окно?  Это значит повернуться к ним спиной. Я не знал, что
делать, и не делал ничего.

Дядя Ян спокойно сказал: "Глупо, Лаури. Никто не причинит тебе вреда. Мы
тебе дадим кое-что,  и ты узнаешь самое удивительное в мире.  Тебе нужно
только расслабиться и принять".

Я сказал, пытаясь выиграть время: "Расскажите мне еще ... о триподах".

Он покачал головой. "Опять хитрость и обман. Но скоро все это кончится".

Теперь бежать к окну слишком поздно - пока я доберусь, они оденут мне на
голову шлем.  На подоконнике стояла бронзовая статуэтка римского божест-
ва, один из антиков Марты. Я схватил ее и поднял как дубину.

Дядя Ян сказал: "Натанаэль..."

Натанаэль прыгнул с быстротой, которой я от него не ожидал, и перехватил
мою руку.  Скорость нападения и его неожиданность заставили меня  выпус-
тить бронзу;  он крепко держал меня за руку. Приближался его отец. Глядя
между ними, я увидел, как открылась дверь и вошла Марта.

Она сказала: "Ян, не знаю, что тут происходит, но отпусти его. Немедлен-
но".

Он мягко ответил: "Мы принесем мир и тебе, Марта. После Лаури".

Моя бабушка крепкая старушка,  но,  конечно, не ровня им. В ее руке была
большая красная сумка крокодиловой кожи, в ней она держала деньги. Я по-
думал, не собирается ли она ударить дядю Яна этой сумкой.

И закричал: "Уходи отсюда - позови на помощь..."

Она со  стуком  уронила сумку.  В руке ее было что-то черное и плоское -
небольшой пистолет. Она сказала: "Повторяю: отпусти его".

Голос дяди Яна не дрогнул.  "Не делай глупости, Марта. Мы пришли с миром
и принесли мир. Никто не пострадает".

- Ты ошибаешься, - она говорила самым решительным голосом. - Если не от-
пустишь, кое-кто пострадает. И сильно - может, будет убит".

Дядя Ян смотрел на нее. Мы уже знали, что триппи почти равнодушны к боли
и опасности. Поверит ли он ей?

Он медленно покачал головой.  "Как ты ошибаешься,  Марта. Если бы только
позволила мне ..."

Выстрел, оглушительно громкий, прервал его.

Он вздохнул,  пожал плечами и направился к двери. Натанаэль - за ним. Мы
с Мартой смотрели друг на друга,  слушая,  как заработал мотор "Роллса".
Она нащупала ближайший стул и тяжело села.

- Налей мне коньяку, Лаури. И покрепче.





Анжела пряталась в кустах. Она была больше заинтересована, чем испугана,
и хотела посмотреть пистолет, но Марта сунула его обратно в сумку.

Я сказал: "Я не знал, что он у тебя есть".

- Купила в прошлом году, когда одного торговца ограбили на пути с антик-
варной ярмарки.  Глупо,  но я ни разу не стреляла.  - Она взяла стакан и
отпила коньяку. - Ужасно боялась попасть во что-нибудь.

Она имела  в  виду свой фарфор;  в поисках поддержки она обвела взглядом
свое собрание.  Единственным ущербом была круглая дыра в штукатурке сте-
ны.  Но тут она заметила статуэтку на полу и принялась ее рассматривать.
Чемоданчик стоял там,  где его оставил дядя Ян. Я заглянул внутрь и уви-
дел несколько шлемов.

- Интересно, почему он это оставил, - сказал я.

Марта провела пальцами по статуэтке и равнодушно ответила: "Не знаю".

- Может, подумал, что мы из любопытства наденем шлем, и готово.

Она вздрогнула с отвращением: "Как же!"

- Кто знает, как работает мозг триппи? Он на самом деле считает, что это
пропуск в рай, и поэтому мы можем поддаться искушению. Тот, что он хотел
надеть на меня,  он унес с собой.  Куда они направились, как ты думаешь?
Домой?

Она со стуком поставила статуэтку.

- Каролина ...

- Что?

Она пошла к телефону и набрала номер. Я слышал, как она рассказывает те-
те Каролине,  что произошло.  Потом сказала:  "Каролина,  слушай ...  ты
должна выслушать ...  Уходи из дома, пока они не вернулись. Приезжай сю-
да. Это уже не те люди, говорю тебе, они опасны ..."

Она опустила трубку и смотрела на нее некоторое время,  прежде чем поло-
жить на место.

Я спросил: "Что она сказала?"

Никогда раньше я не видел Марту такой беспомощной.

- Она мне не поверила.  Обрадовалась,  что они живы и здоровы.  Повесила
трубку, не дослушав.









В школе  отсутствовало  все  больше ребят.  Неизвестно,  то ли они стали
триппи,  то ли отсиживались дома,  ожидая, пока все успокоится. И уроков
почти не задавали.

На собрании директор предупредил,  чтобы мы опасались людей, которые за-
хотят одеть на нас шапку;  дядя Ян не единственный расхаживал в  окрест-
ностях с резиновыми шлемами.  Обо всем подозрительном мы должны были не-
медленно сообщать.

Я стоял рядом с Хильдой Гузенс,  она фыркнула и сказала:  "Старый приду-
рок!"

- Почему?

- Как будто нас надо предупреждать.

- Говорят,  сегодня  в школе видели Дикого Билла.  Если он поймает тебя,
может, захочет одеть шапку на свою любимую ученицу.

- Не думаю.

- Мой дядюшка чуть не проделал это со мной.

Она только с жалостью поглядела на меня.  Интересно, каково быть Хильдой
Гузенс  и быть такой уверенной в себе ив окружающем.  Директор продолжал
мямлить.  Это был худой беспокойный человек, бледнолицый и седовласый; в
конце учебного года он должен был уйти на пенсию.  Я думал также, каково
ему приходится - ведь он едва справлялся в нормальных условиях, когда не
было ничего похожего на триподов.

Я вдруг осознал,  как важно быть самим собой - вспыльчивым и презритель-
ным или обеспокоенным и жалким - но самим собой и продолжать действовать
по-своему; в сущности это означало быть человеком. Мир и гармония, кото-
рые предлагали дядя Ян и остальные,  на самом деле были смертью,  потому
что не будучи самим собой, потеряв индивидуальность, ты не живешь.

Первым уроком должна была быть химия, но учительница не появилась. Хиль-
да Гузенс и еще несколько занялись заданиями;  остальные болтали.  Вдруг
распахнулась дверь. Но вошла не миссис Грин, а волосатый маленький уэлл-
сец, по имени Уилли, который преподавал физкультуру.

Он закричал: "Уроки кончены! Расходитесь!"

Энди спросил: "Почему?"

Уилли с важным видом ответил:  "Распоряжение полиции. Эксетерские триппи
выступили. Они пройдут несколькими милями севернее, но нужно принять ме-
ры предосторожности. Расходитесь".

Мальчик, по имени Марриот, сказал: "Я живу в Тодпоуле".

Тодпоул находится в шести милях к северу от школы.  Уилли ответил:  "Ну,
туда идти нельзя. Вдоль их пути всех эвакуируют. Вероятно, через час-два
все успокоится, а пока свяжись с полицией".

В сарае для велосипедов я подождал,  пока Энди кончит возиться со своим.
Сарай опустел раньше, чем он распрямился.

Я сказал: "Пошли - мы последние".

- Я вот думаю ...

Я нетерпеливо заявил: "Можно ехать и думать в одно и то же время".

- Я бы хотел взглянуть на это.

Прошло несколько  мгновений,  прежде  чем я догадался,  что он говорит о
триподе.

- Дорога перекрыта.

- Сможем обойти.

"Сможем", а не "могли бы".  И "мы", значит отступления нет, иначе он ре-
шит, что я струсил.

Я сказал: "Вряд ли он отличается от того, что мы видели".

- Наверно,  нет.  - Он вывел велосипед из сарая. - Все равно хочу взгля-
нуть.





День был ясный,  но в ветре, поднявшем тучу листьев, чувствовалась зима.
Людей было мало, и все шли в противоположном направлении.

Дорогу перекрыли в полумиле от городка.  Поперек дороги стояла полицейс-
кая машина,  рядом с ней курил сигарету полицейский, другой сидел за ру-
лем.  Нам нужно было миновать их.  Слева простирались открытые поля,  но
справа - поросший лесом холм.

Я сказал: "А как же велосипеды?"

- Не волнуйся. Спрячем в кювете.

Велосипед мне подарили месяц назад на день рождения, гоночный велосипед,
о котором я давно мечтал. Я осторожно положил его в траву. Мы пролезли в
дыру в изгороди и направились к деревьям. Укрывшись, мы держались побли-
же к дороге. Прошли в ста метрах от полице