устремила на Мартина боготворящий взгляд.
    - Ф-фа!  - буркнул тот и бросил Диди на колени Уотта. - Твоя. Держи.
- Он одобрительно ухмыльнулся Эрике.  - Сильная подруга.  Лучше.  Уотт и
Диди безмолвно смотрели на Мартина.
    - Ты!  - сказал он,  ткнув пальцем в Диди. - Ты оставаться у него, -
он указал на Уотта. Диди покорно кивнула.
    - Ты подписать контракт? Кивок. Мартин многозначительно посмотрел на
Уотта и протянул руку.
    - Документ, аннулирующий контракт, - пояснила Эрика, вися вниз голо-
вой. - Дайте скорей, пока он не свернул вам шею.
    Уотт медленно вытащил документ из кармана и протянул его Мартину.
    Но тот уже направился к окну раскачивающейся походкой.  Эрика извер-
нулась и схватила документ.
    - Ты  прекрасно сыграл,  - сказала она Пику,  когда они очутились на
улице. - А теперь отпусти меня. Попробуем найти такси...
    - Не играл,  - проворчал Мартин.  - Настоящее. До завтра. После это-
го... - Он пожал плечами. - Но сегодня - Мамонтобой. Он попытался влезть
на пальму, передумал и пошел дальше. Эрика у него под мышкой погрузилась
в задумчивость.  Но взвизгнула она,  только когда с ним поравнялась пат-
рульная полицейская машина.
    - Завтра я внесу за тебя залог,  - сказала Эрика Мамонтобою, который
вырывался из рук двух дюжих полицейских. Свирепый рев заглушил ее слова.
    Последующие события слились для разъяренного Мамонтобоя в один неяс-
ный вихрь,  в завершение которого он очутился  в  тюремной  камере,  где
вскочил на ноги с угрожающим рычанием.
    - Я, - возвестил он, вцепляясь в решетку, - убивать! Арргх!
    - Двое за один вечер, - произнес в коридоре скучающий голос. И обоих
взяли в Бел-Эйре. Думаешь, нанюхались кокаина? Первый тоже ничего не мог
толком объяснить.
    Решетка затряслась.  Раздраженный голос с койки потребовал, чтобы он
заткнулся,  и добавил,  что ему хватит неприятностей от всяких идиотов и
без того,  чтобы... Тут говоривший умолк, заколебался и испустил пронзи-
тельный отчаянный визг.
    На мгновение в камере  наступила  мертвая  тишина:  Мамонтобой,  сын
Большой Волосатой, медленно повернулся к Раулю Сен-Сиру.