осматривал все, что мог найти о ветряках, ветротурбинах и дымовых
трубах, досконально изучил все методы их расчета, включая даже ветряные
мельницы. В читальном зале он удивлял многих, замечавших на столе рядом с
книгой, которую он изучал, раскрытую шахматную доску с магнитными
фигурками.
   Но никто не мешал Косте Куликову. Никто не мешал, и иикто не помогал...
и даже не интересовался им.
   Единственный человек, который все же вспомнил о нем, был Александр
Максимович ван дер Ланге. Он добыл через шахматный клуб телефон мастера
Куликова и позвонил ему, чтобы проститься. Его туристская поездка в СССР
заканчивалась. Он побывал в Ленинграде, Киеве, Самарканде и теперь
возвращается в Канаду.
   - В Средней Азии было очень жарко, - говорил он. - И я размышлял там о
ваших энергетических трубах. Жаль, у нас в Канаде нет таких жарких мест.
Однако для деловых целей это не имеет значения. Мир велик, жарких мест в
нем много.
   И в заключение он спросил о задуманном Костей этюде. Только он вспомнил
об этом! Он, а не Вика!..
   Костя Куликов, желая быть вежливым, согласился на прощальную встречу в
шахматном клубе, пообещав канадцу показать свое новое произведение.
   Александр Максимович ван дер Ланге был одет в какой-то немыслимый по
расцветке спортивный костюм, какие, очевидно, носят у них там, за океаном.
Галстук был бабочкой, что особо подчеркивало его обычное
надменно-серьезное выражение лица.
   Канадец встретил Костю почтительной улыбкой и сразу же сделал
удивленные глаза, разглядывая Куликова.
   - Да, да, я постригся, - смущенно признался Костя. - Надоела мне эта
грива.
   - Вы стали какой-то другой.
   - Нет, все тот же, только с виду другой.
   Костя остригся "под польку" на другой же день после поражения, тщетно
прождав Викиного звонка. Он снял свою пышную шевелюру, потому что ему
показалось, что она нравилась Вике.
   Недаром на прощание она запустила в нее свои пальцы в "первое их
утро"...
   - Без длинных волос вы стали старше, строже. Ну да бог с ней, с модой,
- говорил Александр Максимович, усаживаясь рядом с "шахматным маэстро" за
выбранный ими столик. - Я привык, что вы показываете позиции на магнитных
шахматах. - заметил он.
   - Сегодня играю за столиком, - мрачно пообещал Костя. - Чтобы дать ему
мат.
   - Кому?
   - Вот ему. - указал Костя на пустующий стул.
   - А-а! - понимающе протянул ван дер Ланге.
   На доске перед ним стояла вот такая позиция(18).
   - Белые начинают и выигрывают! - объявил Костя.
   - Вы позволите мне подумать? - попросил Александр Максимович.
   Костя встал и прошелся по залу, где за столиками любители шахмат играли
легкие партии или анализировали сыгранные мастерами и гроссмейстерами. У
некоторых досок он останавливался ет задумывался.
   Через некоторое время он вернулся к своему столику.
   - Ну как? - спросил он.
   - К сожалению, это, очевидно, слишком трудно для меня. Черные успевают
провести ферзя и добиваются вечного шаха. Сдаюсь.
   - Сдаваться не вам надо, - решительно сказал Костя, с размаху садясь на
стул, - 1. d7.
   - Это просто, - сказал канадец. - но у него, - и он посмотрел на пустой
стул, - есть кое-какие возможности: 1...с5+ 2. Кр : f5 Cc7, и белая пешка
задержана. Я правильно говорю?
   - Правильно. Но... продолжение следует. 3. К : с7.
   - О-о! Он не будет брать вашего коня, а возьмет пешку 3...ab (19) и
поставит ферзя с шахом.
   - 4. Kd5+! - Объявляя шах, Костя даже стукнул конем по доске.
   - Это не так страшно. 4...Крс6.
   - 5. Кре6!
   - Как? Вы пропускаете его в ферзи?
   - Конечно! 5...Ь1Ф (20) 6. b5+.
   - Я все еще не понял. Неужели нельзя взять пешку? Если не королем из-за
вилки конем на с3, то королевой? У нее будет достаточно простора шаховать
белого короля,
   - Берете пешку ферзем? Пожалуйста! 6...Ф : Ь5 7. d8K мат! (21)
   - Ах, вот как! Конем, вновь рожденным конем мат? Ха-ха-ха!
   Восхитительно! Вы отомстили конем за коня. Но признает ли он?
   Ведь стул пуст.
   - Это неважно! Важно, что вы признали, что все истинные любители шахмат
признают эту красоту.
   - Это в самом деле красиво? - послышался такой знакомый Косте голос. -
Хочу понять шахматную красоту! Половину египетского царства за это!
   Он оглянулся. Вика!
   Александр Максимович вскочил со стула, уступая место даме.
   - Бьютефал, как говорят у меня на родине. Надеюсь, вы извините меня,
маэстро, за то, что я предупредил нашу поднебесную спутницу по поводу
демонстрирования вами вашего нового произведения. Согласитесь, что у
посетителей "Седьмого неба" на это есть особые привилегии.
   - Жаль, Ивана Тимофеевича нет, - улыбаясь, сказала Вика. - А это
хорошо, что ты постригся. Ты, оказывается, старше, чем казался. Ну, как
заявка?
   - Я все... все тебе расскажу, - пролепетал Костя, оглядывая зал.
   Но того, кого он боялся здесь увидеть: в шахматном клубе не было.


                              Глава четвертая

                               ЧЕРНЫЙ УГОЛОК


   Косте все время хотелось петь, хотя певцом он никогда не был.
   Улицы города казались ему нарядными, автомашины яркими.
   прохожие веселыми, хотя вместо ответной улыбки он порой встречал
недоуменный взгляд. Так ведь не могли же все они знать, что творилось у
него на душе!
   А там ликовала Вика! Они с ней вдоль и поперек исходили павильоны
Выставки достижений народного хозяйства, многие московские парки, побывали
даже на выставке собак (до чего же умны и хороши псы!), потом на
художественной выставке (нет.
   стремление взрослых подражать детскому рисунку не трогает сердце!), в
театрах посмотрели гастролирующие труппы с периферии (и некоторые нс хуже
столичных!). И всюду было чудо какхорошо!
   Особенно когда провожаешь Вику домой. Но удивительно много в Москве
прохожих, даже в предрассветное время!
   Из Комитета по изобретениям и открытиям пришло уведомление о получении
заявки на изобретение "энергетической трубы"
   от Куликова и Нелидовой. Теперь требовалось выполнить эскизный проект
сооружения и... составить в честь этого шахматный этюд!
   С Викой было много споров. Чтобы вертикальный ветер ставил мягкое (по
замыслу Вики) сооружение стоймя, требовалось или сделать трубу конической,
когда сужающийся диаметр создаст подпор воздуха, достаточный для натяжения
материала оболочки (зто предлагал Костя), или поместить внутри трубы
парашютики.
   которые через стропы и прикрепленные к ним обручи поднимали бы ее (так
предлагала Вика). Парашютики были ей дороги, потому чко о них говорили у
подножия Останкинской башни в первый день знакомства Вики с Костей. Костя
же, придумывая какие-то там завихрения из-за парашютиков внутри трубы,
просто недостаточно ценил их первую встречу! В виде компромисса было
решено заменить парашютики обтекаемыми яйцеобразными "поплавками".
   которые поднимались бы ветром без завихрений. Из-за этого технического
спора соавторы едва не поссорились. Помирил их лишь поцелуй, прерванный
шагами несносного прохожего.
   И еще увлекла Костю идея нового этюда. В шахматных задачах есть тема
"прокладки пути", ее называют "бристольской". Суть ее - в парадоксальности
первого хода: белая дальнобойная фигура уходит на край доски, выбывая из
игры, но освобождая путь другой фигуре, завершающей замысел. Идея эта в
сознании Кости своеобразно преломилась. Поток воздуха устремляется в небо,
и за ним следом поднимается вся труба. Пусть белый слон уподобится потоку
воздуха, устремляющемуся в небо, а вслед за ним последует белый король,
олицетворяющий собой все сооружение.
   Так техническая и шахматная идеи переплетались в уме изобретателя, и
однажды, придя на свидание с Викой, он принес eй свое новое произведение.
   На скамеечке за забором стройки, в их "черном уголке", как из-за цвета
бревен недоломанного домика называла их местечко Вика, было уютно.
   но темновато. Свет уличного фонаря едва проникал сквозь листву сирени.
Все же при некотором напряжении можно было разобрать позицию на карманных
шахматах (22).
   - Понимаешь, Вика, надо выиграть! - говорил Костя. - Но как? Две лишние
сдвоенные пешки при разноцветных слонах мало значат.
   - Ты закончил эскизный проект? - вздохнув, спросила Пика.
   - Нет, остались кое-какие чертежи.
   - Так зачем же шахматы? Ведь заключения эксперта нужно ждать со дня па
день.
   - Но ты посмотри. Ты поймешь! - убеждал Костя.
   - Хорошо, - еще раз вздохнула Вика.
   И он стал показывать, переставляя фигурки:
   - 1. Ch8! - очень странный ход. Но смысл его в тoм, чтобы дать дорогу
белому королю к полю g7. 1...Kpb7 2. Kpb2, нападая на черного слона и
выигрывая темп! 2...С : d3 3. Крc3 (23), снова нападая на черного слона и
снова выигрывая темп, теперь уже надежно обогнав черного короля! 3...Cf5
4. Kpd4 Крс6 5. Kpe5 Kpd7 6. Kpf6 Kpe8 7. Kpg7(24). Гонка королей
закончилась!
   Цель достигнута, белый король отрезал черного от проходных пешек.
Теперь: которая из пешек добежит первой? 7...c5 8.
   h6 е4 (25). Черные пытаются использовать то, что белый слон загнан в
угол и заперт собственным королем, но белые успевают парировать последнюю
угрозу противника: 9. h7 еЗ 10. Kph6 e2 11. Cc3 - и выигрывают. До тебя
дошло?
   - Что может до меня дойти? Что ты страдаешь шахматным запоем?
   - Как ты сказала? Шахматным запоем? Ты с ума сошла!
   - Конечно! Если девушка на свидании с возлюбленным
   позволяет ему передвигать шахматные фигуры, конечно же, она сошла с
ума. Никакая женщина в здравом уме не позволит этого!
   - Но ты ведь мой друг! Самый близкий друг! Как ты можешь?
   - Что я могу? Я ничего не могу! Я не могу даже заставитъ уважать себя.
   Костя смущенно спрятал карманные шахматы.
   - Я думал, ты поймешь, что это красиво, парадоксально.
   - В этом весь и парадокс, - горько сказала Вика. - Казалось, шахматы
свели нас вместе, но они же и разъединяют.
   - Но я не хочу этого! - воскликнул Костя.
   - А я, кажется, уже хочу.
   - Ну, знаешь ли... Я все пытаюсь представить себе, что ты за человек!..
   - Это так просто, - усмехнулась Вика. - "Женщина - лучший друг
человека". И даже шахматиста. Ведь ты это имел в виду, говоря о том, что я
самый близкий друг? Слон идет в угол...
   - Не смейся. Мне напрасно казалось, что ты хочешь постигнуть шахматы,
чтобы нам стать еще ближе.
   Вика не слушала, думая о своем, наконец сказала:
   - Говорят, в Древнем Египте была удивительная женщина-фараон. Хатазу
или Хатшепсут. Не разберу, в каком родстве или вражде она была сразу с
тремя Тутмосами, первым, вторым и третьим. Но о ней говорили, что она
красивее Нефертити, мудрее жрецов, зорче звездочетов, смелее воинов,
расчетливее зодчих, точнее скульпторов и... ярче самого Солнца!
   Костя залюбовался Викой. Он готов был именно к ней отнести все
необыкновенные качества древней царицы.
   - Я и говорю: ты - сфинкс.
   - А ты - свинтус! До сих пор не закончил проекта! Лучше бы я взялась за
него!
   - Я сделаю. Непременно сделаю.
   - Завтра ты придешь к нам. Должна же я представить тебя своим!
Принесешь проект, и мы покажем его папе. Он большой инженер.
   Когда Костя заканчивал общий вид своего сооружения, им овладел такой
прилив радости, что он стал кружиться но комнате, изредка подбегая к столу
и оглядывая чертеж, чтобы мысленно представить себе столб, дерзко
упирающийся в облака.
   Он даже нарисовал их на ватмане (в некотором роде вольность!).
   Сегодня вечером предстоял визит к Нелидовым. Костя аккуратно свернул
листы ватмана и спрятал их в картонный футляр дли чертежей. Потом принялся
приводить себя в порядок, словно от его внешности, которой он никогда не
придавал значения, сейчас что-то зависело. Он пристально рассматривал себя
в зеркала. Хорошо хоть постригся из-за этого проигрыша, а то его приняли
бы черт знает за кого с отпущенной гривой! Выбрит тщательно. Ямка на
подбородке заметна. Не отпустить ли бородку. Впрочем, опять скажут - мода!
Пожалуй, уши немного торчат, но тут уж ничего не поделаешь, и лицо
кругловато.
   Ну и что? Русские люди круглолицы...
   Потом он трудился с утюгом, отлично отгладив свой единственный выходной
костюм. "Как жених пойду - усмехнулся он. - Даже галстук бабочкой надену,
как у Александра Максимовича при прощании. Кстати, где его письмо? Пишет,
что пытается заинтересовать деловые круги Канады идеей Куликова об
энергетической трубе. А кто его просил об этом? И вот еще одно письмо, от
Гусакова. Иван Тимофеевич, словно прочитал письмо канадца, спрашивает,
получено ли авторское свидетельство на трубу. Советует ставить вопрос о
патентовании за рубежом. "Уведут, как пить дать уведут у тебя из-под носа
твою идею, - мрачно заключал он. - Потому болтлив ты не в меру при
иностранном гражданине. Кто его знает, как он использует услышанное".
Милый Иван Тимофеевич! Он остался в душе милиционером, наблюдательным и
подозрительным. С авторским свидетельством и патентом за рубежом все будет
в порядке! "Побочных решений" не предвидится! И тут Костя вспомнил
шутливые слова Ивана Тимофеевича, что шахматный этюд - это "позиция, в
которой авторский замысел пока не опровергнут".
   Но он отогнал от себя эти мысли и облачился в выутюженный костюм,
нацепив галстук бабочкой. Получился жених хоть куда!
   Костя улыбнулся сам себе. Забрал футляр с чертежами и отправился к
знакомой четырнадцатиэтажной башне на недавнем краю города, а теперь в
одном пз его новых центров.
   В лифте Костя поднимался с бьющимся сердцем. Дверь ему открыла Вика.
Радостная, возбужденная, она казалась школьницей десятого класса, а не
заканчивающей курс студенткой.
   - Мама, мама! Костя пришел! Посмотри же на него! Только надень на
всякий случай темные очки...
   Агния Андреевна Нелидова, статная дама со строгим, увядающим лицом,
носила высоко взбитую прическу, напоминавшую начало двадцатого века.
Только платье на ней было без шлейфа.
   - Здравствуйте, Константин... Афанасьевич, кажется?
   - Какой он Афанасьевич? Просто Костя.
   - Как же можно так сразу - "Костя"? Нaдо прежде познакомиться,
поговорить, кое-что выяснить, пока Викентий Петрович вернется из
министерства. В окно мы сразу увидим его черную "Волгу". Вика, ты займись
по хозяйству, чтобы мужчинам не ждать. Этого никогда не следует допускать,
а мы побеседуем с Константином Афанасьевичем.
   Агния Андреевна говорила властным тоном, не терпящим возражений.
   - Беседуйте, если это вам так необходимо, - заявила Вика и, вскинув
подбородок, вышла пз комнаты.
   - Присаживайтесь. Вот в это кресло. А на этом всегда Викентий Петрович
сидит. Привычки надобно уважать. Так будем знакомы. Вы, значит, и есть тот
самый "изобретатель", который до рассвета со своей соавторшей обсуждает
технические пpoблемы на улице в любую погоду?
   - Тот самый. - смущенно признался Костя.
   - Я. конечно, не могу судить о вашей затее. Вы, кажется, принесли
чертежи? Их посмотрит Викентий Петрович, а я, если вы, конечно, позволите,
порасспрошу вас. Значит, вы не москвич?
   Ваши родители с периферии?
   - Да. - сказал Костя и назвал свой родной город, - Мама там заслуженной
учительницей стала. Три года до пенсии теперь...
   - А сыночек уже выучился, но к маме не возвращается, Нe так ли?
   - Там видно будет, - неопределенно ответил Костя.
   - Мама ваша - героиня! Поднять одной сына - я зедь знаю о трагической
смерти вашего папы. - поднять одной сына непросто, ох непросто! Мы с Викой
и то мучаемся.
   - Папа был летчиком-испытателем. Осталась пенсия.
   - Видите! Он героически служил своей Родине там, у вас в городе, в
захолустье. А нынешняя молодежь, вы меня извините, непременно стремится
зацепиться за Москву. Девушки, подружки нашей Вики, поверите ли,
специально замуж выходят, чтобы получить московскую прописку и остаться
после распределения в Москве, даже ребеночка спешат завести...
   Костя почувствовал, что уши его краснеют. Он смотрел в пол, готовый
провалиться через все этажи.
   - Я. конечно, не о вас, вы не подумайте. Мы живем в тесноте, только две
комнаты. Мы уступили Вике одну комиату, пока она учится, разумеется. А у
вас какие планы?
   - Я в аспирантуре.
   - Комнату снимаете? Прописаны временно?
   - Временно.
   - Я так и думала. Ох уж эта молодежь!
   Хлопнула входная дверь.
   - Ну вот и Винентий Петрович! Просмотрели мы с вами его черную "Волгу".
Викентий Петрович! У нас гость. Викин изобретатель.
   - И шахматист, если не ошибаюсь? - приятным баритоном произнес, входя в
комнату, Нелидов. Приподняв плечи, он держал какой-то сверток в одной руке
и зажженную сигарету в другой. Выражение лица у него было такое, словно он
отмахивался от угодливых приветствий. Он не был толстяком, но его холеное,
красивое лицо почему-то напоминало Косте его недавнего противника -
мастера Верейского.
   - Не вставайте, не вставайте! Вот тут кое-что для нашeй встречи.
Хозяюшки, уж вы потревожьтесь по древнерусскому обычаю. О-о! Что вижу?
Футляр с чертежами? Люблю международный инженерный язык! Константин
Афанасьевич, если не ошибаюсь?
   - Костя, просто Костя, - пробормотал смущенный гость.
   - Костя так Костя! Давайте раскрывайтесь полностью. Вот здесь на столе.
   - Что ты, Вика? Мы здесь на стол накрывать будем...
   - У нас двое Вик, как изволите видеть, - рассмеялся Викентий Петрович.
- Вика - он, то есть я, и Вика - она, дочь, выходит. Люблю путаницу!
Обожаю! На зов матери всегда вдвоем откликаемся. В этом есть некая
прелесть! Итак, превосходящие силы противника оттеснили нас на журнальный
столик. Вы уж извините, живем в тесноте, но министерство скоро даст мне
трехкомнатную квартиру.
   - Пожалуйста, не витай в небесах! - вмешалась Агния Андреевна. -
Говорить надо только о том, что имеешь.
   Викентий Петрович склонился в почтительном поклоне, потом махнул на
отвернувшуюся жену рукой и стал освобождать журнальный столик. Поставил на
пол вазу, настольную лампу.
   - Меня всегда возмущают принятые нормы: столько-то метров на человека.
Не метры на человека, а по комнате на каждого члена семьи! У вас сколько
комнат квартира?
   - Ноль, - ответил Костя.
   Викентий Петрович схватился за бока и шумно захохотал.
   - Прекрасно! Начинаем с нуля! Я тоже начинал с нуля, а вот поднялся...
на четырнадцатый этаж. Новую квартиру брать буду не выше третьего: скоро
годы начнут сказываться. Подождите. - остановил он Костю, начавшего было
развертывать чертежи. - Покажите-ка сперва мне ваше шахматное произведение.
   Я, конечно, шахматист не такого ранга, как инженер, но о ваших этюдах
наслышан, прежде всего от дочери, да и в печати встречал.
   Костя совсем смутился. Его подавлял самоуверенный тон хозяев, которые,
разговаривая, слышали лишь самих себя, а не собеседника.
   Костя достал карманные шахматы и показал Викентию Петровичу свои
последний этюд, который "не дошел" до Вики.
   - Любопытственно, весьма любопытственно! - говорил Викентий Петрович. -
Как вы сказали? Тема "прокладки пути?"
   Слон уходит в угол...
   - Опять слон уходит в угол? - послышался голос Вики. - Кажется, я стану
слоном и уйду в угол.
   Костя раздраженно захлопнул книжечку.
   - Я вам покажу потом, отдельно, - предложил он хозяину.
   - Как вам будет угодно, - отозвался Викентий Петрович, закуривая. - Не
курите? Много теряете. Лишаете себя ощущений, а ощущения - основа бытия.
Живое отличается от неживого тем, что ощущает. Вот так-то. Ну,
показывайте. Труба до неба?
   Мне Вика рассказывала.
   И он начал придирчиво расспрашивать Костю о всех деталях его замысла.
Воздушные поплавки со стропами, которые должны поддерживать сооружение
силой вертикального ветра, ему не понравились.
   - Сыро, очень сыро, - резюмировал он. - Я бы лучше сделал уменьшающийся
диаметр трубы. Это более инженерное решение.
   - Я тоже так думал, но Вика...
   - Не будьте у женщин под башмаком. Делайте только вид...
   Уступайте им во всех мелочах, но в серьезном... - и он многозначительно
выпустил клуб дыма.
   В передней раздался мелодичный звонок.
   Вика побежала открывать и вернулась с письмом в руках.
   - Вот