Cf5 с2+ 10.С:с2
Кр:а2! (7) Теперь можно, потому что поле с2 заблокировано белым слоном.
   11. Kpc1 Cb2+ 12. Kpd1 Ce5 13. Kpc1 Cf4+, и черные выигрывают.
   Официант с героическим видом исполняющего долг человека пробивался
сквозь гудящую толпу, неся поднос над головой.
   - Подождите, сюда ставьте, - предложил ему Иван Тимофеевич, отодвигая
тарелки. - Мне в особом блюде разобраться надо.
   - Все в порядке, - объявил молодой бородач "типа геолог", усаживаясь за
соседний столик. - Вертолетами спускать будут.
   - Я лучше на парашюте спрыгну, - бодрясь, сказала Вика.
   - Позиция обещающая, - оглядев зал, отозвался Костя.
   - Недохватка энергии, возможно? - предположил турист. - Энергетический
кризис - это модно...
   - Не с ветром ли связано? - спросила Вика.
   - С ветром? С ветром была связана энергетика наших предков, - заговорил
Костя. - Паруса, ветряные мельницы. Голландия в петровские времена стала
самой энерговооруженной страной в Европе благодаря ветрякам.
   - О-о! Нидерланды! Конечно, - почтительно подтвердил турист.
   - А что делают сейчас в мире? Сжигают топливо: деревья живые или
ископаемые (в виде каменного угля, торфа), опять же нефть или подземный
газ. Преступление!
   - Да ты никак Прометея, похитившего у богов огонь с неба, под суд
отдашь?
   - Нас судить будут. Потомки.
   - Это почему же?
   Вика поняла, что молодой человек затеял этот разговор ради нее, чтобы
отвлечь. Он с чуть напускным жаром заговорил об энергии Солнца. Об
установившемся равновесии, когда планета использует на биопроцоссы и
излучает в окружающее пространство ровно столько энергии, сколько получает
ее от Солнца. Сжигание топлив, то есть освобождение законсервированной
солнечной энергии былых времен, нарушает установившийся режим, ведет к
перегреву планеты.
   В зал торжественно вошла вереница официантов в белых куртках. Каждый
нес подсвечник с зажженными свечами.
   - Как романтично! - воскликнула Вика и посмотрела на Костю.
   - Изобретя огонь, люди не думали, как он опасен.
   - Это весьма правильное суждение, - заметил турист, который поначалу
слушал рассеянно, а теперь заинтересовался.
   - Вот именно! Это всякий знает, - обрадовался Костя.
   - Всякий, всякий! - закивал турист. - На то и живем, чтобы за грехи
каяться.
   - Каяться мало! Надо прекратить сжигание всякого топлива.
   Иван Тимофеевич откинулся на спинку стула, достал сигареты.
   - А закурить можно? Земля не перегреется?
   Но Костя не шутил. Он стал доказывать, что достаточно поднять
температуру планеты на два-три градуса за счет дополнительной энергии,
получаемой не от Солнца, и человечество окажется перед катастрофой.
   - А ты случаем не перегрелся, а? - осведомился Иван Тимофеевич. -
Может, суп горячий?
   - Нет, суп не такой уж горячий.
   - Суп не горячий? Вам тотчас заменят, - сказал метрдотель, обходивший
все столики и сам устанавливавший подсвечники.
   - Нет, нет, речь не о том, - успокоил его Костя.
   - Энергия отключена в связи с переходом на новый кабель.
   К концу "смены" посетителей лифты заработают, - заверил метрдотель,
услужливо улыбаясь.
   - Дело в парниковом эффекте, - сказал Костя, созерцая широкую спину
отошедшего метрдотеля. - Из-за углекислоты.
   - Это как же так? - поинтересовался Гусаков.
   - А как в оранжерее, - внезапно вмешалась Вика. - Стекло пропускает
солнечные лучи, а тепловые с грядок задерживает.
   Углекислота, накапливающаяся в атмосфере, вроде стекла. Чем се больше
будет, тем стекло как бы толще.
   Все три соседа удивленно взглянули на Вику.
   - Это у меня роль была такая, - встряхнув волосами, бодро сказала она.
- В спектакле.
   Вика не шутила. В Московском энергетическом институте, где она училась,
действительно репетировали инсценировку какого-то фантастического рассказа.
   - Очень приятно оказаться рядом с артисткой на такой московской высоте,
- сказал турист, поправляя галстук.
   - Заслуженной, поди, - лукаво буркнул в усы Гусаков.
   - А как же! - рассмеялась Вика. - Непременно "заслуженная артистка без
публики".
   - Заслуженная артистка республики, - почтительно улыбнулся турист. -
Какой театр, осмелюсь узнать
   - Театр имени Сатира, - выпалила Вика, готовая прыснуть от смеха
   - Театр Сатиры? Мечтаю туда попасть.
   Костя с Иваном Тимофеевичем переглянулись. Они-то все paccлышали. Чтобы
не заострять на этом внимания, Костя стал увлеченно говорить о том, что
люди дымят миллиардами труб, разъезжают в миллионах автомобилей, отравляя
воздух. безжалостно уродуя родную планету.
   Возрастет ее температура на два-три градуса - и начнут таять
арктические и антарктические льды! Уровень океана так поднимется, что моря
затопят современные порты и даже целые промышленные страны, а на месте
ныне плодородных земель образуются пустыни.
   - Весьма неприятное пророчество. - заметил турист. - Оно не может не
тревожить специалистов, экспертов.
   - Что же теперь, цивилизацию на замок? Вернуться в каменый век? Голый
человек на голой земле? - нахмурился Гусаков и кивнул на горящие свечки.
   - Нет. Иван Тимофеевич. Люди сберегли бы свою планету, если бы
использовали только излучаемую Солнцем энергию.
   - В гидростанциях, например, - подсказала Вика. И на немой взгляд Кости
шутливо ответила: - Я играла русалку, застрявшую в гидротурбине.
   В огне свечей стриженая головка Вики казалась бронзовой.
   - Очевидно, волосы тогда у вас были длинные и в водорослях? - пошутил
Костя.
   - Да, даже длиннее ваших. Парик надевала. И теперь могу!
   - Не стоит! У вас изменится стиль. А насчет гидростанций вы правы.
Солнечная энергия испаряет воду, поднимает ее, создает напор в реках. Но
гидростанции стоят дорого. Возникают моря на мeсте плодородных земель.
Пропадает рыба. Исчезает икра.
   Меняются местные климатические условия.
   - И не всегда в лучшую сторону. - подхватила Вика.
   - Есть другой способ использования солнечной энергии.
   - Полупроводники? - спросил турист. - Читал: еще академик Иоффе из
Ленинграда подсчитывал, что среднеазиатских пустынь вполне достаточно для
энергоснабжения всего мира.
   Полагаю, будет слишком дорого. Бизнес не для всех стран.
   - Можно без полупроводников, - сощурился Костя. - Наши предки куда
расчетливее использовали солнечную энергию. Для них сегодняшняя погода -
просто выгода!
   - Ах, ветер, - кивнул турист.
   Вика невольно поежилась, вспоминая, как ждала Катю.
   - Очень капризно, неустойчиво, - закончил турист.
   - Это не мешало морякам под парусами бороздить океаны, а о Голландии я
уже говорил.
   - Хотите опять ветряки? - почтительно осведомился турист.
   - Нет! Вопрос можно решить куда более кардинально.
   - Стоп! - сурово оборвал Гусаков.
   Вика даже невольно снова качнулась на туле, словно зал вздрогнул. Но на
самом деле все оставалось на местах. - Я решилтаки твой этюд с новым
взаимопатом. Взгляни, верно ли? - и он придвинул к себе подсвечник.
   Костя наклонился над доской. Иван Тимофеевич стал передвигать фигурки.
И в этот момент гул прошел по залу. Зажглись настольные лампы, и Вика с
неохотой задула свечи.
   - Поехали!-сказал Иван Тимофеевич. - Значит, выходит, не конем на пятом
ходу идти на е2. а самим батькой на е1. чтобы диверсанта, что сквозь дыру
d4 пролез, придержать - 5. Kpe1 (8)
   - Диверсанта? - деланно рассмеялся турист, тоже теперь
   заинтересовавшийся позицией на доске. - За траву не удержишься. Черный
король, диверсант, как вы сказали, обязательно проскочит на b2.
   - Пуская, пускай! Мы его для виду пропустим, заманим.
   Вот так: 5...Kpс3 6. Kpd1 Kpb2 7. Ке4. Мы кавалерию подтянем
пограничную! Благо она и при танках осталась. 7...Кр : b1 8. Кc3+!
   - Отдаете коня? - удивился турист.
   - Попробуйте скушайте. 8...С : c3 - и белым пат.
   - Хвала! - восхитился турист. - А если не брать коня?
   - Тогда 8...Kpb2 9. Kpd2 - и черным пат!
   - Вы - волшебник шахмат, маэстро! Это ваш этюд? Я восхищен и буду
демонстрировать его всюду! Но как вам удалось разрешить его так быстро? -
обратился турист к Гусакову.
   - Знал что искать. Взаимопат.
   - И это все совсем верно? Я слышал, переделка прежнего?
   - Говорят, шахматный этюд - это позиция, в которой авторский замысел
еще не опровергнут. - солидно начал Гусаков...
   и рассмеялся.
   Вика смотрела в окно. Дождь кончился. Насколько хватал глаз, в дымку
уходил раскинувшийся внизу исполинский город.
   Вика снова парила над ним. И вдруг внизу огненными гирляндами вспыхнули
уличные фонари. Вика даже захлопала в ладоши.
   Люди поднимались из-за столиков и направлялись к лифтам.
   Вике жаль было уходить. Но се соседи по столу, обсуждая шахматную
позицию, встали. Турист восхищался.
   - В этом этюде то отменно, что все фигуры к патовой позиции со всей
доски стянулись, - говорил Иван Тимофеевич.
   - Не все, - возразил Костя. - Слон на а1 стоит. Никак я не мог
заставить его туда прийти. От этого и побочные были.
   - Это хороню, что ты сам так оцениваешь. Но успокаивайся, пока не
достигнешь. И не только в шахматах.
   - Достигну! Вот увидите, достигну! Тяга... - многозначительно сказал
Костя.
   На улице уже стемнело. Ветер совсем стих. И тучи не цеплялись больше за
шпиль башни. Огни на ней казались звездами, но не мерцали.
   Костя и Иван Тимофеевич смотрели вверх и говорили о чем-то непонятном.
   - Трубу бы такую, - заметил Гусаков. - Вот где была б тяга!
   - Что вы! Выше надо. Раза в два!
   - О чем вы? - спросила Вика. Ей было досадно, что она и в шахматах, и,
видимо, еще в чем-то ничего не понимает.
   - О парашюте, - живо отозвался Иван Тимофеевич, заметив рядом с Викой
туриста. - Вместо лифта трубу бы сделать до самого "Седьмого неба". И чтоб
в ней тяга. Подхватит парашют - и доставит вас наверх. Там стропы
отстегнете - и к столику.
   Вика рассмеялась:
   - А вы тоже выдумщик.
   - А как же? Мы тоже "заслуженные без публики".
   - Из театра имени Сатира?
   - С театра военных действий против слепых сил природы иi неразумного
человечества! - пришел на помощь старшему другу Костя.
   - Был очень счастлив узнать столь много интересного и красивого, -
сказал турист, опять почтительно улыбаясь.
   - Вика! -раздался рядом тоненький голосок. - Я тебя так долго жду. Даже
стемнело. Промокла вся. Теперь кашлять буду.
   - Катя! Л я твой билет изорвала. Не опаздывай. Ну, ничего.
   Мы я другой раз сюда на парашюте поднимемся.
   - На парашюте? - удивилась девушка.
   - Я сейчас тебе псе расскажу. До свидания, рыцари заоблачных замков!
   - Подождите! Куда? - закричал Костя, кидаясь вслед удаляющимся
девушкам. - Я с вами!
   Гусаков и турист в плаще с декоративными матерчатыми погончиками
некоторое время стояли молча.
   - Я хотел бы вам рассказать. - предложил турист, - если вы ничего не
имеете против, об одном случае в американском провинциальном кинематографе.
   Гусаков молча кивнул.
   - Во время фильмования в кинозале вдруг зажегся спет.
   Перед экраном появился администратор и вежливо сообщил публчике, что у
них в театре происходит сегодня учебная тpeвoга,
   позволяющая проверить, как быстро зрители могут быть эвакуированы в
убежище. (В ту пору в Америке часто пугали советской угрозой.) Только
следует прихватить с собою стулья для продолжения сеанса в бомбоубежище.
Все посетители кинематографа не слеша, без всякой толкотни стали выходить
со стульями на улицу.
   и только там замечали, что здание снаружи объято огнем. Так были
спасены все люди... и стулья.
   - Почему вы мне это рассказали? - осведомился Гусаков.
   - Так. Для аналогии. Версия о смене кабеля могла предотвратить панику.
Не так ли?
   Гусаков не ответил, только чуть неприязненно взглянул на туриста.
   Турист распрощался. Лицо его снова стало серьезнонадменным.


                               Глава вторая

                              ТРУДНОЕ ЗАДАНИЕ


   Инженер ван дер Ланге впервые приехал как турист в Советскую Россию,
идя навстречу желаниям матери и расчетам отца. Его мать, Марину Макарову,
во время второй мировой войны гитлеровцы вывезли из Смоленска в Германию,
силой заставив работать на рейх вместе с другими иностранными рабочими.
   Там она и встретилась с веселым, предприимчивым великаном Максом ван
дер Ланге, электромонтером. Был он младшим сыном фермера из Арнема и в
детстве помогал отцу выращивать тюльпаны. Макс и Марина поженились еще в
лагере для подневольных рабочих. После же освобождения английскими
войсками Лахена, близ которого находились концлагеря, супруги перебрались
в Голландию. Там тюльпанами вместо отца теперь занимался скупой и
расчетливый Ян ван дер Ланге. Помощи брата, умудрившегося жениться даже в
плену, ему не требовалось. Голландия издревле поставляла здоровых и
трудолюбивых мужчин во все страны света. Недаром даже город Нью-Йорк был
назван его основателями Нью-Амстердам. И Макс ван дер Ланге с женой и
двумя дочерьми отправились за океан, в Канаду.
   Маленький Саша, как звала его мать, родился в Монреале.
   Мать, как и дочерей, выучила его русскому языку, на котором говорили в
семье все, даже Макс, которого Марине все же не удалось уговорить
отправиться по примеру других голландских семей, где жены были русские, в
Советский Союз. Макс ссылался на то, что кто-то вернулся оттуда обратно, и
для неги этого достаточно, чтобы не рисковать. К тому же в Канаде ему
повезло, и он даже сумел открыть собственную контору по продаже
электрических бытовых приборов. И дело расцветет, когда вырастет сын. Пять
дочерей не в счет.
   Саша ван дер Ланге рос в Канаде, имея о России очень смутное
представление. Он совершенствовал свой русский язык в колледже и в русских
семьях. Отец считал, что знание языка -
   это капитал, который со временем надо пустить в дело. И когда Александр
ван дер Ланге по окончании политехнического института получил диплом
инженера, отец собрал денег для его туристской поездки в Россию. Эту мысль
Макс ван дер Ланге вынашивал еще с Монреальской международной выставки,
показывая там сынишке удивительные достижения заокеанской страны, где
сумели и переломить хребет немецкому фашизму, и первыми взлететь в космос,
и покорить атомную энергию. "От них всего можно ожидать", - вразумлял сына
Макс.
   У молодого инженера ван дер Ланге был к Советской России еще и особый
интерес - как к шахматному Эльдорадо, родине шахматных корифеев, перед
которыми преклонялся любитель шахмат Саша ван дер Ланге.
   Однако когда иностранный турист из Канады Александр ван дер Ланге
предпринял энергичную попытку отыскать "шахматного маэстро", случайного
соседа по ресторанному столику, то справедливости ради надо сказать, что
им руководила не только любовь к шахматам.
   Где же искать шахматиста, как не в Центральном шахматноем клубе? И
Александр ван дер Лапге направился в привлекательный особняк на
Гоголевском бульваре.
   Во всяком бизнесе должно быть везение, иначе нет бизнеса!
   В большом, со вкусом отделанном зале клуба проходил решающий тур
какого-то турнира. И одну из центральных партий, которая демонстрировалась
на доске с магнитными фигурами, играл знакомый "маэстро".
   Инженер ван дер Ланге осторожно сел на свободный стул в одном из
последних рядов. Велико же было его изумление и даже, пожалуй, радость,
когда он увидел рядом с собой "заслуженную артистку республики из театра
Сатиры", с которой обедал на московской высоте. Он расплылся в
почтительной улыбке.
   - Вот и хорошо, что вы здесь, - сказала Вика. - Будете мне объяснять,
что там происходит, - и она кивнула на доску. - А то все ахают и охают, а
я... - и она выразительно боднула крутым своим лбом воздух.
   - О, непременно! С большой охотой. Зовите меня Александром
Максимовичем, пожалуйста.
   Ему очень хотелось спросить у своей случайной знакомой, что привело ее
сюда, если она далека от шахмат, но он, с присущим ему тактом, сдержался,
решив, что полезнее самому делать выводы из всего, что удается наблюдать.
   Александр Максимович изучающе посмотрел на демонстрационную доску. В
зале слышался шорох. Зрители вполголоса обсуждали положение в партии.
Иностранцу захотелось посмотреть на неравнодушных зрителей, и он сразу
увидел впереди себя того самого седого человека, которому маэстро
показывал свой этюд со взапмопатом. Александр Максимович наклонился к
"артистке":
   - Вам не хочется подсесть вон к тому господину? Он был тогда с нами "на
высоте".
   Иван Тимофеевич Гусаков решил перед отъездом отыскать здесь, в клубе,
Костю Куликова и проститься с ним. Он сразу узнал и Вику, и иностранного
туриста и недовольно хмыкнул в седые усы. При этом подвинулся, чтобы те
могли сесть рядом.
   - Что вы скажете? Как у него? - кивнула на демонстрационную доску Вика.
   Там стояла вот такая позиция (10). Черными играл Куликов.
   - Мне кажется положение черных безнадежным, - заметил Александр
Максимович. - К тому же оба в цейтноте. Не осталось времени на обдумывание
ходов. А вы как полагаете? - обратился он к Гусакову.
   Иван Тимофеевич молчал, только сопел.
   - Ну! - требовательно произнесла Вика и даже толкнула своего пожилого
соседа локтем. - Ну же!
   - Не понимаю, что тут думать, - размышлял вслух иностранец, - Ведь надо
успеть сделать пять ходов. Однако белая пешка неудержимо проходит в
королевы.
   - В ферзи, - недовольно поправил Гусаков.
   - Это даже я вижу, - призналась Вика. - И королю ее не догнать?
   Костя Куликов сидел откинувшись на стуле и смотрел куда-то поверх
головы противника, который при острой нехватке времени загадочно задумался
над очевидным, казалось бы, ходом. Это был очень полный человек с
красивыми чертами холеного лица и огненными цыганскими глазами. Из
таблички, приколотой к столику, зрители знали, что это мастер Сергей
Верейский, партии которого были знакомы Александру Максимовичу по
шахматным журналам еще в Канаде.
   Вика с трудом сидела на месте.
   - Почему он не ходит пешкой? - все спрашивала она.
   И противник Кости Куликова наконец сделал ход, щелкнув кнопкой
шахматных часов: 35. h4. Вздох облегчения, а может быть, тревоги пронесся
по залу. Куликов сразу ответил 35...КрЬЗ и тоже щелкнул кнопкой часов.
   - Извините, тут еще покумекать надо, - глубокомысленно заметил Гусаков.
   Мастер Верейский небрежно подвинул короля к своей пешке - 36. Kpc1 - и
так же небрежно потянулся к часам.
   - Ага! - торжествующе процедил сквозь зубы Гусаков. -
   Страшно стало? Мы своего ферзя с шахом бы поставили. Но...
   как это наш Костя доигрался до этакого?
   - Ну нет! Позиция еще не труп. Уверен, наш этюдист найдет что-нибудь
изобрести.
   - Изобрести? - повторил Гусаков и покосился на соседа.
   - Посмотрите, извольте посмотреть! - зашептал тот.
   Куликов сыграл 36... Кра2.
   - Не оставляет его в покое, - заключил Гусаков. - Пешке что
противопоставить надо? Известно что - опять же пешку!
   - Это справедливо, но мне пока расчет неясен, - усомнился Александр
Максимович. - Кажется, белые раньше поставят королеву.
   - Ферзя, - раздраженно поправил Гусаков.
   - Простите, детская привычка есть вторая натура.
   - Первая, - почти огрызнулся Гусаков.
   Он нервничал, и Вика ощущала это всем телом. И, может быть, потому сама
она не могла совладать с собой, хотя и плоховато разбиралась в
происходящем на доске. Да и чего это она так распсиховалась? Кто ей этот
длинноволосый юноша? Брат? Сват?
   Катя узнает - засмеет!
   И все-таки Вика смотрела на демонстрационную доску не отрываясь.
   Мастер Верейский невозмутимо двинул пешку к последней горизонтали - 37.
h5; b5 - быстро ответил Куликов и встал, смотря на позицию сверху, потом
перевел взгляд на большую висячую доску, где демонстратор передвигал
длинной палкой его пешку "Ь". Костя словно сверял положение на двух досках.
   - От исхода этой партии зависит, наберет ли он норму мастера, - заметил
Гусаков. - Ничья ему нужна, как яхте ветер, чтобы в большое плавание выйти.
   - Прошу простить, - удивился Александр Максимович. - Я полагал, Куликов
уже маэстро.
   - По шахм