овал  в  лифт.
Двери плавно сошлись, и, судя по звуку, кабина тронулась вниз.
   - Видал? - завопил Юрка, толкая Валерку в бок.
   - Я так и думал! - невозмутимо заявил Валерка.
   - Что думал? - спросил Юрка и тут же понял что. - Не может быть!
   - Точно!
   - И он тоже?
   - А как же!
   - Но почему именно петух? - недоумевал Юрка.
   - А какая разница?  -  авторитетно  заявил  Валерка.  -  Мог  бы  быть  и
попугаем, мог и собакой! Но для бабки Мотри петух достовернее!
   - Вообще-то, да! - согласился Юрка.
   - Слушай, - вновь зашептал Валерка, - ты раньше что-нибудь об этом петухе
слышал? Может мама что-то рассказывала?
   Юрка отрицательно помотал головой.
   - Нет!
   - Ну вот, значит, петух прибыл недавно!  -  сделал  вывод  Валерка.  -  С
проверкой... - значительно добавил он.
   - С чем? - Юрка обалдел.
   - С проверкой! Неужели не ясно? - Валерка сделал паузу. - Бабка  Мотря  -
агент инопланетян, а петух...
   - Что петух?
   - А петух - резидент-инспектор! - выпалил Валерка.  В  это  время  за  их
спинами что-то заурчало.  Запуганные  ребята  вздрогнули.  Но  это  бесшумно
вернулся лифт и гостеприимно распахнул  двери.  Юрка  осторожно  заглянул  в
кабину - там никого не оказалось.
   - Знаешь, Юрка, - нерешительно сказал Валерка, - я лучше домой  поеду.  А
то еще в школу опоздаю.
   - А я как же?! - чуть не плача, спросил Юрка.
   - Делай вид, что ничего не произошло... - посоветовал Валерка. - А  лучше
всего, пока их нет, - хватай портфель  и  бегом  в  школу.  Там  с  ребятами
посоветуемся, знаешь, две головы хорошо...
   Юрка ощупал свою. Теперь он был уже не так уверен, что на него  никто  не
влияет.  Какие-то  странные  мысли  копошились  и  вспыхивали  в  мозгу.  Он
почему-то вспомнил, что Генкин хулиганский заяц объявился в тот же день, что
и бабка Мотря с петухом-резидентом. - Окружили! - безнадежно подумал он.
   - Ну я поехал... - сказал Валерка. - Я тебя внизу подожду.
   - А может лучше пешком? - предложил Юрка.
   Но встреча с бабкой Мотрей Валерке мало улыбалась,  поэтому  он,  покачав
головой, осторожно попятился в лифт и быстро нажал  клавишу  четырнадцатого.
Двери заерзали и как бы нехотя закрылись, лифт зарычал, удаляясь.
   Юрка  остался  один.  Он  с  опаской  посмотрел  на   распахнутую   дверь
собственной квартиры и почувствовал себя как наш контрразведчик на пороге их
шпионского центра. Юрка  выпятил  подбородок,  прищурил  глаза  и,  стараясь
ступать бесшумно, прокрался в прихожую, затем чуть ли не ползком  к  себе  в
комнату. Если бы его в этот момент спросили, к чему все эти манипуляции,  он
вряд ли  сумел  бы  ответить.  Но  в  ту  минуту  они  казались  ему  вполне
естественными.
   Лихорадочно побросав учебники в ранец, Юрка тем же манером выскользнул из
квартиры. Когда он крался  через  прихожую,  внезапно  в  ванной  оборвалось
жужжание электробритвы, и голос отца спросил:
   - Ирина, что случилось с электричеством?
   - Не знаю! - откликнулась мать. - Сейчас посмотрю пробки.
   Юрка не стал ждать дальнейшего и в тот же момент  оказался  этажом  ниже.
Тут он нажал кнопку вызова лифта. Кнопка не загорелась.
   - Все! - подумал Юрка  и  бросился  вниз.  В  подъезде  он  задержался  и
осторожно выглянул во двор.
   Ни  бабки  Мотри,  ни  Бульона  нигде  видно  не  было.  Но   и   Валерка
отсутствовал.
   - Сам дорогу найдет! - решил Юрка. - Чего мне тут маячить, того  и  гляди
эти вернутся.  Нааккумулированые...  -  он  нырнул  в  арку  и  припустил  к
подземному переходу.
   В переходе было людно и чувствовалось какое-то нездоровое оживление.
   - С ума сойти! - громко возмущался толстяк с длинными волосами, аккуратно
зачесанными  вокруг  загорелой  лысины.  -  То  тебе  гроза,  то  метро   не
работает...
   - Электричество кончилось!  -  объявил  молодой  милиционер.  -  Говорят,
утечка большая на линии.
   - Вот у нас тоже в доме один, - вмешалась бойкая старушка, продававшая  в
переходе раннюю редиску, - жучок в пробку навинтил, чтобы денег  за  энергию
не платить, так его целая комиссия разоблачать  пришла,  а  как  разоблачила
ворюгу, так свет ему и отключили,  он  теперь  со  свечкой  живет,  как  при
царском режиме...
   - При чем тут ваш сосед, - заволновался толстяк, - кто ж у метро  энергию
воровать станет?
   - Плохо ты этих голубчиков знаешь, - пропела бойкая старуха, - они на все
способные, у дитяти малого скрадут, не подавятся!
   У Юрки ноги стали ватными. С трудом двигаясь в галдящей толпе, он  ничего
уже больше не слышал:  в  висках  стучали  молоточки,  а  в  мозгу,  как  на
заигранной пластинке, без конца повторялось: "у дитяти малого" и "они на все
способные".
   Он и не помнил как добрался до школы и присел на крыльце  перед  закрытой
дверью.
   Глава 8
   ТОЧКА ОТСЧЕТА
   Идентификация  -  установление  тождества   объекта   или   личности   по
совокупности общих или частных признаков
   Толковый словарь
   Наличие в  остаточной  памяти  аборигенов,  причем  у  обоих  сразу  и  с
одинаковой интенсивностью,  такого  прочно  зафиксированного  фактора  сразу
заинтересовало Урха и Лисса.  Им  тут  же  стало  ясно,  что  для  успешного
разрешения проблемы контакта, ставшего теперь уже необходимым в  силу  того,
что без корабля  ни  дальнейшее  пребывание  на  планете,  ни  отлет  с  нее
немыслимы, следует немедленно идентифицировать этот фактор с объектом.
   В случае удачи это значительно облегчит взаимопонимание  двух  Разумов  и
послужит точкой отсчета в последующих взаимоотношениях.
   Пользуясь  биотоками,  зафиксированными  в   момент   столкновения,   Урх
попытался  воссоздать  зрительный  образ.  Изображение  замелькало  с  такой
быстротой, что у разведчиков закружились головы. Кто  бы  мог  предположить,
что эти  несколько  звуков  чужого  языка  "бабка  Мотря"  означают  столько
понятий, а так же связанных с ними событий и вызванных чувств?  Кроме  всего
прочего, из этого  многообразия  просто  невозможно  было  выкристаллизовать
главное. Сумбур не поддавался фиксации.
   Не получив желаемых результатов путем переработки имеющихся данных,  Лисс
решил подойти к проблеме с другого конца. Он лихорадочно занялся  визуальным
накоплением информации:  по  сравнительной  шкале  уровня  интеллектов  внес
предполагаемые параметры и попробовал осознать  окружающее  с  точки  зрения
аборигена.
   Он тут же почувствовал радость от того, что  вот  наконец-то  за  столько
времени выглянуло дневное светило,  что  можно  смело  нижними  конечностями
бежать по просыхающему верхнему слою планеты, дышать полной  грудью  во  всю
силу  дыхательной  системы...  Все  же  во  всех  ощущениях   присутствовала
некоторая деформация, преодаление  языкового  барьера  шло  скачкообразно  -
сказывалась краткосрочность доконтактного периода.
   Через некоторое время Лисс подключился к Урху. У того дела шли из рук вон
плохо. Образы теснились, как льдины в  ледоход,  налазили  один  на  другой,
приобретая чудовищные формы.
   - Такое, пожалуй, не снилось ни одному человеку! - подумал Лисс.
   - Одному снилось! - возразил Урх. - И даже двум... И с  этим  приходилось
считаться.  Урх  был  прав.  Пока  им  не  удастся  овладеть  тайной   этого
словосочетания, каждый  компонент  которого  сам  по  себе  не  нес  никакой
загадки: первый обозначал возрастной период женской особи, второй -  краткую
форму имени собственного "Матрена", присущего той же особи... Но вместе!
   Этому ни Урх, ни Лисс никак не могли нодобрать аналогов  ни  в  одном  из
Разумов, с  которыми  им  довелось  столкнуться  за  долгие  годы  службы  в
Галактическом центре.
   Эх, если бы они были на корабле!..
   И вдруг они одновременно увидели свой корабль. Урх и Лисс  переглянулись.
Это, конечно, могло бы быть наложением их  биотоков,  заблокировать  которые
полностью при данных условиях не представлялось возможным, однако,  несмотря
на стрессовую ситуацию, их представление о корабле не могло претерпеть столь
существенных изменений.
   Пожалуй, от корабля осталась лишь форма. Внутри же царил  хаос:  какие-то
неизвестные приборы загромождали все пространство, обзорные  экраны  были  в
три раза больше, чем требовалось, анализатор отсутствовал  -  словом,  такое
никак не могло прийти в голову ни одному из них, а значит...
   Значило это только одно: похищение корабля не было случайным!
   Урх и Лисс напрягли все силы, увеличив  потребление  энергии  до  предела
возможного, стараясь добиться максимальной четкости образа, и вдруг  увидели
внутри корабля странное существо о двух конечностях, покрытое  рыжей  мягкой
оболочкой, заканчивающейся сзади взъерошенной разноцветной  дугой.  Существо
острым отростком, загнутым на конце, помещавшемся у него  в  передней  части
головы, долбило по клавишам и кнопкам неизвестных приборов...
   Урх и Лисс не знали  что  и  подумать,  ситуация  требовала  кардинальных
решений, а их не было...
   В это  время  они  услышали  шаги.  В  момент,  как  и  положено  бывалым
Контакторам, Урх и Лисс привели себя в боевую  готовность.  Корабль  тут  же
исчез. Существо осталось. Оно важно шествовало по серебрящейся  под  солнцем
траве и время от времени долбило своим отростком непросохшую землю.
   И тут разведчики поняли, что это не внутреннее видение...
   Вслед за Бульоном топала бабка Мотря, сосредоточенно  вывязывая  на  ходу
пятку будущего шерстяного носка.
   В одно мгновение все стало на свои места: понятие совместилось с объектом
и хотя тот выглядел крайне мирно, но страх не исчез.
   Стоило бабке Мотре на мгновение оторваться от своего вязания  и  оглядеть
из-под очков окрестности, так Урха с Лиссом, как ветром сдуло.
   Опомнились они лишь возле подъезда, из которого, затравленно  оглядываясь
по сторонам, выскочил Юрка. Не  сговариваясь,  разведчики  разделились.  Урх
устремился вслед за Юркой, Лисс неспеша зашел в подъезд.
   Глава 9
   НАЧАЛОСЬ...
   Лифт вниз не поднимает...
   Табличка на лифте
   В момент резкой остановки Валерка  в  страхе  крепко  зажмурил  глаза.  И
оказался в темноте. Звука  открывающейся  двери  не  последовало.  Тогда  он
осторожно  приоткрыл  один  глаз...  Ничего  не  изменилось.  Темнота   была
кромешной. Судя по всему, лифт застрял между этажами.
   - Влип! - подумал Валерка. - Уж лучше бы с Юркой остался, вдвоем  не  так
страшно...
   И вдруг почувствовал, что он в кабине не  один.  Рядом,  где  только  что
ничего еще не было, что-то появилось.
   -  Батюшки-светы!  -  подумалось  Валерке,  Бог  вест  откуда   взявшимся
старинным оборотом, который ни в какое другое время ни за что не пришел бы в
голову. Даже под угрозой двойки по литературе. Валерка по природе своей  был
технарем и к изящной словестности относился как к неизбежному  злу.  Тем  не
менее, теперь ему подумалось именно так. И на  этом  застопорилось.  Никакие
другие мысли в голову не приходили.
   И тут это "что-то" вздохнуло в темноте. У Валерки  сами  собой  застучали
зубы. Очевидно, от встряски мысли вновь забарабанили в голове  и  замелькали
одна за другой.
   - А может, они не только на Юрку влияют? - первая.
   - Неужели и за меня взялись? - вторая. Потом недоуменная:
   - Чего я им такого сделал?
   И уж совсем несуразная:
   - Вот как дам сейчас по зубам! И сразу же трезвая:
   - Какие у петуха зубы?.. И последняя:
   - А вдруг это не петух, а бабка?
   - Бабка Мотря петуха в лесу прогуливает! - донесся из темноты  голос,  до
ужаса похожий на Юркин. - Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало...
   - Юрка, ты? - со слабой надеждой спросил Валерка. Но темнота на этот  раз
не отозвалась.  Там  происходило  что-то  непонятное:  скрипело,  щелкало  и
полязгивало. Потом темнота вспыхнула ярким сиянием, и лифт как-то  вразвалку
отправился вниз.
   Дверь широко раскрылась, и Валерка вывалился наружу. Лифт так и остался с
распахнутой настежь дверью. В нем по-прежнему было темно, однако Валерке все
же удалось рассмотреть своего спутника. Это несомненно был Юрка. Он стоял  в
самом углу лифта в странной  позе,  и  голубое  мерцающее  сияние  собралось
овалом у него вокруг головы.
   - Началось! - вслух произнес Валерка.
   - Недостаточный уровень информации! -  не  меняя  позы  вдруг  забормотал
Юрка.  -  Накапливаю  выходные  данные...   Логический   анализ   затруднен.
Отсутствием аналогов понятий...
   - Чего-чего? - не понял Валерка. - Ну ты, Юрка, даешь...
   - И тут же сообразил, что никакого Юрки в лифте не было и быть не  могло.
Ведь садился он в него у себя на четырнадцатом в полном одиночестве.  А  то,
что стоит там, в глубине лифта, с сиянием вокруг головы и несет  несусветную
бредятину, совсем даже не Юрка, а...
   - Не в свои сани не садись! - между тем вещал "вовсе даже не Юрка".
   Валерка по стеночке, по стеночке,  не  спуская  глаз  со  все  еще  слабо
светящегося ореола, стал пробираться к выходу. Лже-Юрка сделал шаг  за  ним,
продолжая вещать:
   - В чужой монастырь со своим уставом не лезь!
   - Ладно! - согласился Валерка осипшим голосом,  берясь  за  ручку  двери.
Распахнуть ее было делом одной секунды.
   - Не укради! - неслось ему вслед.
   Но Валерка был уже во дворе. Тут было солнечно и совсем не страшно. Прямо
напротив, под аркой, как ни в чем ни бывало, стоял Юрка.
   - Настоящий! - с облегчением подумал Валерка и бросился к другу.
   - Дублю предыдущий тезис!  -  металлическим  голосом  произнес  тот.-  Не
укради!
   - Сдаюсь! - сказал Валерка, обессилено опускаясь на скамейку. -  Чего  от
меня надо?!
   Глава 10
   ЗАКОН БУТЕРБРОДА
   У неудачников бутерброд падает маслом вниз
   Народная мудрость
   Тамара Павловна не обладала чувством юмора. И самым  большим  недостатком
считала наличие его у других. Все, что ей было не  по  нраву,  она  называла
"шутками". Самым большим шутником, в  этой  связи,  был,  по  ее  разумению,
Генкин отец. Когда Тамара  Павловна  только-только  поселилась  в  Москве  и
работала дворником по лимиту,  жил  в  порученном  ее  заботам  дворе  тихий
человек лет тридцати двух - тридцати пяти.  И  хотя  жил  он  там  с  самого
рождения, но делал это  так  незаметно,  что  соседи,  казалось,  так  и  не
осознали факта его существования. Как так получилось, что новая  дворничиха,
которую даже управдом, человек резкий и грубый, окрестил "мулаткой", то-есть
белой женщиной с черным ртом,  спустя  несколько  дней  переселилась  в  его
квартиру, а спустя три месяца на законном основании была вписана в расчетную
книжку, никто сказать не мог.
   Однако факт.
   И куда потом делся ответственный квартиросъемщик, тоже осталось загадкой.
Правда,  сделал  он  это  тоже,   как   и   жил,   незаметно.   Единственным
свидетельством его существования остался Генка,  который  появился  на  свет
месяца через три после того, как все, наконец, заметили, что жилец-то исчез.
   А Тамара Павловна осталась. Не возвращаться же ей в родной дом.  Гори  он
огнем! Чего она там забыла?
   Кстати, о доме. Родом Тамара  Павловна  была  из  деревни  Горелая  Тишь,
которая  издавна  славилась  своими  скандалами.  Откуда  занесло   на   эту
безрадостную  пустошь  первых  поселенцев,  история  умалчивает.  Достоверно
известно лишь одно: были они все из подьячих, которых  недаром  еще  исстари
прозвали "крапивное семя". Так что народ в Горелой Тиши  подобрался  один  к
одному - все дикий и дремучий, хотя  по  наследству  грамотный  и  склочный.
Никакая власть на них управы найти не могла. В конце концов  решили  махнуть
рукой, пусть, мол, как пауки в банке, друг друга перекусают.
   Да, видно, просчетец  вышел  -  расколотилась  банка.  И  расползлись  ее
обитатели кто куда. Ищи-свищи. Может, и вправду, кто помер... Только  где  в
округе скандал позаковыристей да погрязней - держи ухо востро: небось, опять
Горелая Тишь из-под земли огоньком полыхнула.
   У Тамары Павловны в девичестве фамилия была Лешак
   - самая что ни на есть зловредная фамилия. Почитай, половина Горелой Тиши
в Лешаках ходила. Ну, а кто не Лешак, то  уж  обязательно  Подколодный  либо
Гнус, а уж на самый худой конец - Хмырь. Правда, было дело: как-то уж совсем
на болоте приладился жить мужичок, тоже пришлый, по кличке Упырев Тятька, да
так и сгинул без потомства на болоте безвестно. А как какая шалость:  корова
ли в трясину забредет, мужик по пьяному делу  в  лесу  заплутает  -  все  на
Упырева Тятьку валят. Уж так повелось. Мол, он безобразит,  говорят,  больше
некому.
   Хотя было кому, ох, было! Правду сказать,  только  тем  и  занимались  по
будням друг на дружку письма строчили, а по  праздникам  всем  миром  писали
коллективные, которые неизменно подписывали "группа товарищей".
   Одним словом, та еще деревенька. Так что хоть в Москву удирай, а от  себя
не сбежишь. Но, надо отдать должное Томке Лешак, она дала тягу первая.
   В Москве  она  широкими  шагами  прошла  путь  от  рядового  дворника  до
начальника ДЭЗа. Что ж, не она первая, не она последняя. И не  туда  люди  в
Москве залетали! Впрочем, и у Тамары Павловны все было впереди. Как она сама
говорила: "Еще не  вечер!".  Тем  более,  начальник  ДЭЗа,  хоть  и  хлебная
должность, но сволочная... А тут еще заяц!
   Все,  кто  знал  Тамару  Павловну,  предрекли  ему  бесславный  конец   в
ординарном жарком. Но прошла неделя, другая, а заяц, как ни в чем ни бывало,
разгуливал по двору и затевал скандалы по  любому  поводу.  А  когда  как-то
вечером жильцы увидели Тамару Павловну, прогуливающуюся с зайцем  на  руках,
причем она нежно почесывала его  за  ухом,  а  он  скалил  передние  зубы  и
довольно урчал, то при виде этой необъяснимой идиллии даже  самые  отчаянные
пессимисты развели руками.
   Заяц отвоевал себе место под  солнцем,  хотя  при  таком-то  солнце,  как
Тамара Павловна, это казалось невозможным. Ох, неласковое это  было  солнце!
Радиоактивность у него настолько превышала норму,  что  никакой  бы  счетчик
Гейгера не выдержал, а тут заурядный заяц. Но в том-то и дело,  что  было  в
нем что-то родное и близкое, что-то от Горелой Тиши... И впервые  за  долгие
годы жизни в Москве Тамара Павловна почувствовала себя по-настоящему в своей
тарелке.
   В день описываемых событий Тамара Павловна встала с левой ноги.  Впрочем,
в этом нет ничего  удивительного:  она  вообще  была  левша.  Но  все  равно
неприятно. Примета пакостная. А надо  сказать,  Тамара  Павловна  в  приметы
верила. И не успела она предпринять  всех  мер,  нейтрализующих  последствия
неудачного вставания, то есть поплевать три раза через плечо, чертыхнуться и
посмотреться в зеркало, как в квартиру ворвался Чингизхан с какой-то  банкой
в зубах.
   - Ну ты, деловой! - окликнула его Тамара Павловна, но заяц стрелой внесся
в Генкину комнату. - А  чтоб  ты  сдох!  -  пожелала  она  и  направилась  в
прихожую, где нос к носу столкнулась с сыном.
   - Генка, придурок, ты где шляешься? - поинтересовалась она.
   Привычный Генка на "придурка" не среагировал, а сразу направился в кухню,
где принялся методично разгружать холодильник.
   - Что, язык отсох? - взвизгнула  Тамара  Павловна,  появляясь  на  пороге
кухни.
   Так же молча Генка высунул язык,  чтобы,  очевидно,  доказать,  что  мать
заблуждается. Язык был мокрый.
   - Ну, холера ясная! - возмутилась Тамара Павловна. - Он же еще дразнится!
Папочкины шутки! Засунь его себе, знаешь куда?!
   Судя по всему, Генка знал "куда", поэтому повернулся  к  Тамаре  Павловне
этим самым местом и продолжил начатое занятие. Выгрузив из холодильника сыр,
колбасу, масло, кастрюлю вчерашнего борща, пакет молока, миску с  котлетами,
два свежих огурца и банку с маринованными, он немного подумал  и  добавил  к
этому пачку пельменей и три сосиски.
   - Ты все это собираешься съесть сразу? - Тамара Павловна поджала губы.
   - Постепенно! - наконец подал голос Генка. - Не спеша!
   - Проглот! - Тамара Павловна хлопнула дверцей холодильника.
   - Ага! Я тебя  тоже  люблю!  -  не  остался  в  долгу  Генка  и  принялся
расправляться с вынуто