ть: Духовность,  Духовность и еще раз Духовность -- как в сорок пятом
под Сталинградом... А вот и хренышка!
     "В семидесятых, знаете,  мы  торчали  в очередях, но взахлеб  спорили о
внеземной жизни,  о кварках, о  темпоральных спиралях...  Не  за  деньги,  а
потому,  что  нам  это  было  интересно,  интереснее  очередей!  А,  скажем,
американцы,  которые  не  торчали  в   очередях,  непринужденные  беседы  за
коктейлями вели  в лучшем случае о спорте -- какая же все-таки команда какую
отлупит  в  будущую  среду,  "Железные  Бизоны"   или,  понимаете,  "Бешеные
крокодилы" " Между тем персонаж, с умным видом изрекающий сии сентенции, сам
с живыми американами никогда в жизни не общался, и о чем те толкуют на своих
коктейлях заведомо знать не может. Отсюда вопрос:  а откуда все мы (ан масс)
осведомлены  о  тематиках   тамошних  коктейльных  бесед,  да  и  вообще  об
американах   как   таковых?   Ответ:  в  основном  из  книг   бывших   наших
соотечественников  -- Аксенова, Довлатова, Вайля  с Генисом;  книг,  надобно
заметить,  своеобычно  (для   этой  публики)  едких.  Фишка  в  том,  что  в
Вайль-Генисовой "Американе"  саркастическое  описание американской вечеринки
(вполне в  духе вышеприведенной  цитаты) органично  соседствует с  чудесной,
теплой новеллой "Гоголь на 23-ей Авеню" (про русскую классику в американском
молодежном театрике, где  по части духовности -- все будьте-нате). И Рыбаков
поистине виртуозно эксплуатирует этот  привычный контекст:  он раз  за разом
берет некий  "антиамериканский тезис" и нарочито грубо,  овечьими ножницами,
отчекрыживает   ожидаемый   "антитезис",   доводя   тем   самым   всю   свою
"антизападную" риторику до рафинированного абсурда. Класс!
     В  одном месте автор-таки "дал петуха", не выдержав общей  тональности:
"Это не  очередной голосок в кликушеском хоре  упреков  Запада в пресловутой
бездуховности. Лишь демагог или дурак может не видеть его великой культуры и
не преклоняться перед ней." Ну, это уж просто прямое  неуважение к читателю!
Да  неужто  есть  такие, кто способен воспринять  все  эти  "вкусы в области
туалетных освежителей" и "духовных наследников великих гангстеров" всерьез?
      Однако продуманной системой  отсылок постмодернистский арсенал автора,
конечно,  не исчерпывается.  Оцените,  например, такой  вот отрывочек: "Если
приверженцы и буддизма, и иудаизма, если и агностики, и фанатики  Последнего
Дня,  если и маоисты,  и либералы, выйдя  из своих храмов  и проголосовав на
своих  съездах,  ВЕДУТ СЕБЯ  ОДИНАКОВО --  что  толку  в  их богословских  и
философских расхождениях?  Наше  КГБ  в  свое  время  это  вполне  понимало.
Говорили, что  в СССР  преследуют инакомыслящих.  Враки. Мыслить ты мог все,
что  на ум взбредет -- пока вел себя, как положено. Вот когда твое поведение
приходило в соответствие с  твоими убеждениями --  тогда ты, что называется,
высовывался. Преследовали только инакодействующих; а этим, вообще-то, грешат
все государственные образования."
       Почему-то очень  живо и в красках представляю себе  реакцию  на  этот
пассаж ребят из своей лаборатории:
     -- Ай-яй-яй! А ведь за такое передергивание можно и канделябром...
     -- М-да... В Германии все ж таки почти полвека должно было пройти, чтоб
недодавленные  эсэсовцы  начали вполголоса гундосить, что, дескать, никакого
Освенцима не  было, враки это. А  у нас десяти  лет не минуло -- и нате вам:
сама интеллигенция, так сказать, "устами своих лучших представителей..."
     -- Ну  а чего  ты  хочешь?  "Страна с  непредсказуемым прошлым"... Это,
кажись, какой-то русофоб выдумал, нет?
     Тут я б их, понятно, осадил:
     -- Спокуха, ребята! Это ведь -- провокация!
     -- Ну!..
     -- Да  не,  не в том смысле!  Провокация как художественный прием.  Ну,
есть, к примеру, аллюзия, а есть провокация...
     -- Понял, не дурак. А автор, стало быть -- провокатор?
     --  Нет,  автор  --  постмодернист,  а провокацией  он  пользуется  как
средством; у них, в постмодернизме -- дело обычное.
     --   Постмодернист,   г-риш?  Ну,  тогда   прям   по   Хармсу:   "Я  --
постмодернист!" -- "А по-моему ты -- ..."
     Ну, тут я, ясное дело, вырубаю трансляцию; понимаете, грубые они у нас,
в  естественных  науках,  не  хватает  эдакой  гуманитарной...  как  бы  это
сказать... широты взглядов, что ли?
     Это, однако, еще что -- автор  заворачивает  провокации и покруче. Так,
книга   переполнена  рассуждениями  о  православии,  церкви  и  православной
цивилизации  типа:  " Православная цивилизация оказалась единственной в мире
ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЙ   цивилизацией.   Вся    структура   стимулов,   ценностей,
поведенческих стереотипов сложилась так, что  в фокусе всегда -- некая общая
духовная  цель,  формулируемая  идеологией  и   реализуемая  государственной
машиной. Ради  достижения цели  можно  и  даже  рекомендуется  отринуть  все
земное. Достаток, комфорт, личная безопасность по сравнению с продвижением к
цели --  пренебрежимы."  То  есть для начала  автор,  что называется,  одним
универсальным движением брови объединяет католицизм и протестантизм в  некое
обобщенное "левославие и кривославие, бесчинствующее  по ту сторону всех без
исключения  государственных  границ";  при  этом  он  столь  последовательно
избегает  такого  понятия,  как  "христианство",  что невольно  вспоминается
товарищ Лукашенко с его блистательным афоризмом: "Я -- православный атеист!"
Далее  следует  цепочка  рассуждений,  лейтмотивом  которых  служит  даже не
разграничение, а жесткое и последовательное  противопоставление духовного  и
материального  начал  --   естественно,  с  утверждением  примата  духа  над
низменной  плотью. А приводит эта цепочка  -- естественно! --  к манихейству
96-ой пробы.
     Ай да автор! Ай да сукин сын! Ай да молодец! Впаривать лохам  под видом
православия гностическую ересь -- это ведь и вправду круто. Классно подергал
попов за пропахшие ладаном  бороды,  ничего не скажешь! Это тебе не в  икону
плюнуть на авангардистском хеппининге...
     Ну,  а уж  линия "интеллигенция  и  чека" -- это  особая  поэма о  семи
песнях, тут автор опять-таки оттянулся в полный рост... Когда главный  герой
по  ходу  своего  частного  расследования  попадает  в  известное  положение
"мужика, поймавшего  медведя",  на  помощь  ему  немедля  является  Deus  ex
machinа: Дорогие Органы в лице полковника ФСБ "товарища Бероева"  (sic!). Да
не какого-нибудь там  честного-уволенного-но-продолжающего-свою-тайную-войну
(фигура, по нынешнему времени не то что каноническая, а успевшая даже набить
некоторую  оскомину), а  самого что ни на есть кондового, при исполнении,  в
собственном кабинете на Литейном.  И  сцена в Большом доме,  когда Антон  --
крутейший интеллектуал  во  всеоружии  своего  мощного магического дара -- с
облегчением приникает к отеческой груди чекиста,  смотрится  как потрясающий
по своему сарказму парафраз финала "Судьбы барабанщика".
     Для понимания дальнейшего  мне представляется  весьма важным  следующее
привходящее обстоятельство: в последнее время Рыбаков, в  числе прочих наших
фантастов,   занимался  "авторизованной  новелизацией"  знаменитого  сериала
"X-Files" и, судя по всему,  заинтересовался  техникой того, что в  суконных
советских терминах можно  было  бы  назвать "созданием средствами  искусства
положительного образа сотрудника ФБР". Нет ничего плохого (чур-чура -- я  не
иронизирую!)   в  том,  чтобы  в  сознании   обывателя  создавалась   мощная
психологическая  доминанта: будь  спокоен,  они  всегда рядом -- крутые,  но
теплые ребята, которые, если что, сумеют  защитить тебя от кого угодно: хоть
от  кокаиновых баронов ("Снайпер"),  хоть от хитроумного  маньяка ("Молчание
ягнят"),  хоть  от всяческой  оккультной  нечисти  ("X-Files").  Так  может,
Рыбаков просто решил (в полном соответствии с  декларируемой им  парадигмой)
"к   штыку   приравнять  перо"  и,   перекрестясь,  принялся   лепить  образ
положительного чекиста -- надо ж как-то восстанавливать общественное доверие
к сей немаловажной государственной институции, нес па? (Нелегкая  это, что и
говорить,  задача  --  когда  действующие офицеры  "Альфы"  в  свободное  от
основной  работы время подрабатывают киллерами, директор ФАПСИ попадается на
франко-швейцарской  границе  с  чемоданом  наличных  долларов  невыясненного
происхождения,   а  с  единственно  реальными,   не  высосанными  из  пальца
беллетристов,  врагами России -- чеченскими главарями -- ФСБ борется до того
успешно,  что  Басаев  с  Масхадовым,  при  всем   дефиците  неразбомбленных
сортиров, даже  интервью свои  реже давать не  стали... Нелегко -- так оно и
почетнее!)
     В принципе, положительного чекиста создать  не столь уж сложно: отворил
Пантеон-Рефрижератор  позднего  соцреализма,  да реанимировал  какого-нибудь
грустно-ироничного  интеллектуала  Семеновского рукотворства.  Он,  понятно,
чисто  по-человечески  надломлен  тем  обстоятельством,  что все  криогенные
ракетные  двигатели,   бесшумные   винты  для  субмарин  и   суперкомпьютеры
последнего  поколения,  которые он, честно рискуя башкой, украл у  буржуинов
для  Советской  Родины,  означенная  Родина  (мать  ее!)  потом благополучно
сгноила без никакой  пользы  в своих бездонных  закромах --  но хрена ли тут
поделаешь:  Родину не выбирают -- уж какую бог послал...  Это, повторю, было
бы  несложно,  и где-то  даже  дешево.  А Рыбаков не ищет  легких путей: его
избранник --  не  разведчик с  чистыми (ну,  по спецслужбовскому  стандарту)
руками,   а  ветеран  того  самого,  Пятого  ("диссидентского")  управления.
Профессионал, блин...  Штирлиц... агент  Малдер... К чему  бы это? А  вот  к
чему.
     Воля  ваша, но все-таки поразительное это дело -- с какой теплотой наши
"инженеры человеческих душ" принялись последнее  время  писать о гэбэшниках,
непосредственно   курировавших   во   время  оно  творческую  интеллигенцию;
подозреваю, что  это уже по линии  не изящной  словесности,  а психоанализа.
Зачин, кажется, сделал Ю.Поляков в своем "Козленке в молоке". Помните -- был
у него там симпатичный  вихрастый майор, который у собственных осведомителей
стрелял четвертные до зарплаты, а иной раз и рукопись им в печать продвинуть
пособлял.  Он  еще  потом посадил  одного  бездарного  поэтишку --  тот,  по
дружески-стукаческой  подначке, рассчитал на салфетке,  сколько  взврывчатки
потребно для выкидывания Мавзолея  в околоземное  пространство; покушение на
теракт вышло -- пальчики  оближешь, только вот вихрастому  майору-то как раз
ордена и не перепало, все начальники порасхватали...
     Ужасно смешной эпизод. Обхохочешься.  (Как у Шварца  "-- А этот анекдот
знаете? Ужасно смешной. Одному цыгану отрубили голову...")
     А теперь --  слово Рыбаковскому ветерану  невидимого  фронта, белому  и
пушистому; только читайте вдумчиво и серьезно:
       "-- В свое время небезызвестный товарищ  Андропов на горе  и унижение
честным офицерам КГБ и на радость подонкам... подонкам не  только в конторе,
но и среди интеллектуалов, заметьте,  -- организовал специальное управление,
которое  должно  было заниматься  исключительно интеллигенцией.  Сам он,  по
слухам, был уверен, что  сделал это из  бережного к интеллигентам отношения:
не хчу,  дескать, чтобы  одни  и  те  же громобои  занимались  и  настоящими
шпионами, и, скажем, писателями, которые что-то не то пишут.
     Он  вдруг  неторопливо воздвигся из своего  кресла м пошел наискось  по
кабинету --  руки  в карманах, окурок  на губе.  У  стены  повернул  и пошел
обратно. Лицо его стало буквально черным.
     -- Сомнений  относительно того, что  писателями  и  прочим контингентом
вообще надлежит кому-то  из конторы  заниматься,  у  него, как и  у  старших
коллег его  по  Политбюро не было  ни малейших, -- продолжил  он, перехватив
недокуренную  сигарету  левой  рукой.  --  Умные  люди  ему объясняли:  если
возникнет  подразделение, которое  только  этим  станет заниматься, оно  уж,
будьте  благонадежны,  сделает  все,  чтобы  объектов для упражнений  у него
наблюдалось как можно больше,  а выглядели они для страны как можно опасней.
Оставьте демагогию, был ответ... -- он помолчал.  --  Довольно долгое  время
мне довелось быть среди этих несчастных."
       Вас слеза прошибла?  Вот и  меня тоже! Ну  может ли человек,  въяве и
вживе заставший Андроповские времена, написать такое ВСЕРЬЁЗ?
     К сожалению, я смог расшифровать далеко не  все  авторские  отсылки  по
тексту.  Вот,  например,  совершенно  блистательная  сцена в  финале,  когда
главного героя приходит  вербовать главный буржуин. Поначалу он  наезжает на
героя "по политике", но наш Мальчиш дает достойную отповедь:
       "--  ...Россия  для  всего  цивилизованного  человечества  средоточие
сильного  ли,  бессильного ли  -- только  какая разница -- абсолютного  зла.
Оплот  и  защитница всех  реакционных  режимов,  тренировочная площадка всех
бандитов и террористов...
     -- За исключением тех бандитов и террористов, которых тренируете вы.
     Он искренне оскорбился.
     -- Мы тренируем защитников свободы!
     -- Мы угрожаем вашей свободе?"
      Дальше, как водится, возникает бочка варенья с корзиной печенья:
      "-- А тот, кто нам поможет в этом, проявит сильный ум, широту взглядов
и  умение перспективно мыслить, --  добавил он.  --  Естественно,  и большое
личное  мужество.   А  все  эти  качества  нами   уважаемы   и   заслуживают
материального и морального награждения."
      Герой, понятно, не поддается; но и шпион уже прет буром:
      "-- Может быть, все зависит от суммы?
     -- Исключено. Нет на планете таких денег, извините меня.
     -- О! -- на сей раз он не просто улыбнулся, а засмеялся даже, поражаясь
моей наивности. -- В просто не представляете, сколько на планете денег!"
      Блин!.. Нет, в принципе, конечно, ежу ясно, что автор пародирует (даже
чисто  стилистически)  какую-то соцреалистическую  классику,  но  вот  какую
именно -- не могу  сообразить, пасс... Я, чувствуется, чуть помоложе автора,
и всего этого, по-своему колоритного, хлама на моем  чердаке пылится заметно
меньше. Так  что  у  меня подобный  текст вызывает  ассоциации  лишь  сугубо
вторичные: "Он франки  предлагает  и жемчугу стакан//  Чтоб я  ему  доставил
воензавода  план", либо там  "Будут деньги,  дом в  Чикаго,  много женщин  и
машин"...
     В развитие этой темы --  небольшое наблюдение из жизни. Дело в том, что
нынешние  дети (а я  перед моими  глазами  проходит  вполне репрезентативная
выборка  старшеклассников из физ-мат  школ)  давным-давно  уже  не чувствуют
разницы  между физтеховской "Женой засекреченного физика" и памятной  нашему
поколению по пионерским лагерям "Коричневой пуговкой". Вот те крест, честное
пионерское под салютом!  Для них и то, и другое --  чистейший  воды стеб: "С
высоты моего происхождения, дон Рипат..."
     Вот  это-то  "стирание  граней"  и  есть  та  главная   опасность,  что
подстерегает изысканный перевертыш  Рыбакова. Как тут справедливо  печалился
Переслегин  (удачно  переформулировав фразу Гальдера о  германских  солдатах
44-го): "Мы сейчас и близко не имеем  того  читателя, что был у нас в начале
девяностных".  Так  что  я всерьез опасаюсь -- а  ну как кто-нибудь  из этих
читателей-"фольксштурмистов" примет роман за чистую монету?
     Примутся, к примеру, его перепечатывать в газете "Завтра"...
     Во смеху-то будет, а?

     3.06.2000