По крайней
мере, он получил возможность почувствовать какое-то облегчение. Он исчез в
подъезде дома.
     Погребальный   дом   представлял   собой   громадное,    беспорядочно
выстроенное здание в готическом стиле, который был  популярен  во  времена
древней Террафирмы.  Его  балконы  и  подъезды  вселяли  ужас.  О'Мориарти
однажды рассказывал о том, что оно  было  выстроено  по  образцу  древнего
кладбища, напоминавшего  намотанную  катушку.  Зака  поразила  простота  и
скромность этого места, его  фальшивая  ханжеская  атмосфера.  Пластиковый
Иисус  возвышался  около  парадной  лестницы  на   пьедестале   с   широко
раскинутыми руками. Скульптура Иисуса была сделана  из  темного  пластика,
оснащена  специальным  приспособлением,  которое  изнутри   освещало   ее.
Голубоватый оттенок усиливал фанатизм грубо отделанных глаз Иисуса. И днем
и ночью здесь горел газовый фонарь.  Заку  вспомнились  слова  О'Мориарти:
"Это маяк моей постоянной веры".
     Он сплюнул, чтобы изо рта ушел неприятный привкус. Совсем  не  нужно,
чтобы О'Мориарти придерживался своей веры. В такой дикой яме, как Шейн,  у
него и так всегда есть клиенты.
     Зак поспешил уйти со слабо  освещенного  места,  так  как  скульптура
Христа бросала слабый отблеск на траву.  Он  подобрался  к  боковой  части
здания. Осмотрел окно подвального помещения. Затем  обследовал  еще  одно.
Оба были закрыты на щеколды.
     Он был уверен, что, если постарается, то сможет открыть  щеколду.  Он
поднял глаза к окну первого этажа, находившемуся прямо у него над головой.
За занавесками, которые закрывали окно,  едва  светилась  лампа.  Ее  свет
проникал сквозь портьеры. Не считая основной вестибюль погребального дома,
освещенной во всем доме была только эта комната.
     Зак ухватился за подоконник. Встав  на  цыпочки,  он  попытался  хоть
что-нибудь разглядеть. Это ему удалось.
     Он   увидел   прихожую   для   посетителей,   отделанную    вельветом
приглушенного тона. Ламп  не  было.  Помещение  освещалось  двумя  тонкими
свечками. Начальник полицейского участка Люк Смитт возлегал на специальном
столе, накрытый простыней. Его тело было обложено кусками  льда.  Лед  был
уложен вокруг головы полицейского, так что ее почти не было видно.
     Руки его были сложены на груди. Кусок льда лежал на животе, другой  -
между  ногами,  а  несколько  маленьких  кусочков  размещались  на  нижних
конечностях. Внизу стояли ведра, куда стекала вода.
     - Люк, - громко произнес Зак. Почему ему вздумалось  назвать  его  по
имени? Он был убежден в том, что это не человек.
     Он снова спрыгнул на  землю,  чтобы  облегчить  нагрузку  на  пальцы,
которыми он ухватился за подоконник. Одно он знал определенно - ему  нужно
попасть именно в эту комнату.
     Он попытался дотянуться до щеколды окна прихожей. Невозможно.  Он  не
смотрел в ту сторону, где находился робот - а, может быть, труп?  Возможно
ли,  чтобы  робот,  которого  создали   для   эффективной   работы,   стал
обыкновенным трупом?
     Робот? Это безумие.
     "Но ничего  невозможного  нет"  -  подумал  он  хладнокровно.  Модели
роботов, которые после катастрофы извлекали из шахт,  по  всем  параметрам
соответствовали точным копиям людей. Нечего сказать, робота едва ли  можно
было убить,  повредив  его  кожный  покров  лезвием,  после  чего  вытекла
жидкость, напоминающая кровь. Ему не следует думать о древней Миссури так,
как он думал о ней до сих пор. На других планетах тоже  широко  используют
роботов, которые практически ничем не отличаются от людей.
     Так, в замешательстве, он стал на колени у одного  из  окон  подвала,
чтобы попытаться отворить щеколду. Не прошло и пяти минут, как легкий  шум
привлек его внимание.
     Взрыв? Этот звук напоминал звук выстрела. Казалось, он  раздавался  у
него над головой. Он встал и пристально посмотрел вверх.
     Прихожая!
     Пламя свечей развевалось из стороны в сторону вместе  с  покачиванием
портьер на окнах. За стеклом поднялся дым. Зак  ухватился  за  подоконник,
подтянулся, издал легкий крик, затем встревоженный и пораженный увиденным,
упал.
     Он снова вернулся в палисадник и тут же побежал к окну,  подпрыгивая,
чтобы успеть.
     Дым уже заполнял прихожую. Куски льда блестели, разбросанные повсюду.
Подо льдом уже не было никакого тела. Стол был совершенно пуст.
     Он едва заметил следы пепла. Волосы встали дыбом. Ныли  мускулы  ног.
Но ему нельзя было останавливаться.
     Дым продолжал заполнять помещение. Свечи  уже  погасли.  Капли  воды,
которые  попадали  в  ведра,  переливались,  подобно  самоцветам.  Мрачные
вельветовые портьеры обрамляли стол, словно это была театральная сцена.
     В уставшей голове Зака все  время  кружилась  одна  и  та  же  мысль:
самоуничтожение.
     То, что произошло с роботом, не поддавалось никаким объяснениям.  Ему
снова вспомнился убитый  начальник  полицейского  участка  Шеттерхенда,  а
также рассказ Одопьюлоуса. Обоих полицейских обкладывали на  ночь  кусками
льда. Действие оба  раза  происходило  в  помещениях  погребальных  домов,
потому что  на  Миссури  иначе  не  отмечали  подобные  события.  Исчезали
полицейские с европейскими фамилиями. И происходило все точно также, как и
в случае с Люком. Один исчезает, три исчезают...
     О_д_и_н _р_о_б_о_т_, _д_в_а _р_о_б_о_т_а_, _т_р_и_?
     Издав гортанный возглас,  Зак  пришел  в  ужас,  словно  ребенок.  Он
отпрянул от затейливой водосточной трубы дома, затем  от  раскинувшихся  в
разные стороны рук скульптуры Иисуса  со  светящимися  глазами  и  горящей
голубоватой головой и нырнул в переулок, который  внезапно  показался  ему
убежищем. Затем он пошел в  свой  дом  и  начал  бродить  среди  фороспор,
размышляя.
     Если начальник полицейского участка самоуничтожающийся робот, кто  же
тогда создал его и зачем? А полицейские из Шеттерхенда и Купера тоже  были
самоуничтожающимися   роботами?   Кто   их   создал?   Почему   все    они
сконструированы для самоуничтожения? Почему роботы? Он оторвал  пальцы  от
бутылки.
     Забудь об этом.
     Свечи, лед, вода. Он не мог ни уснуть, ни забыть все, что видел.



                                    24

     К восходу солнца ему удалось осмыслить все происшедшее. Он  не  знал,
есть ли у него еще  малейшая  возможность  разыскать  Хенси  Бонна,  когда
подонки вернутся из Джеронимос. Ему просто необходимо убедить себя в  том,
что такой шанс у него есть. Если окажется, что  его  план  является  ничем
иным, как местью,  подкрепленной  законом,  по  крайней  мере,  он  сможет
сказать Сефрану: "Я пытался". Если бы Сефран никуда не  обращался.  Усилия
Зака могут способствовать понижению его по  службе,  а  не  увольнению  из
Косфеда. Он надеялся только на это.
     В пять минут десятого  он  уже  стоял  возле  бесплатной  библиотеки,
пропуская группы людей, которые входили в боковые двери.
     Люди негромко  переговаривались.  Мисс  Вирджиния,  позабыв  о  своей
злости, взмахнула душистым платочком и спросила Зака, слышал ли он ужасные
новости о том, что всю ночь у О'Мориарти орудовал вор,  крадущий  тела.  И
оставил все двери и окна закрытыми.
     Он  ничего  не  ответил  и  направился  к  подвалу,   в   центральную
информационную  систему.  Включил   компьютер,   вошел   в   банк   данных
информационного центра Косфеда на южном континенте и набрал:
     "ХОЧУ СДЕЛАТЬ  ОТЧЕТ  О  ПОДОЗРЕНИЯХ  ОТНОСИТЕЛЬНО  РАЗДЕЛА  С.Р.С.С.
12578.2.  ПРЕКРАЩЕНИЕ  КОММЕРЧЕСКОЙ  ДЕЯТЕЛЬНОСТИ  ВСЛЕДСТВИЕ  ГРАЖДАНСКИХ
БЕСПОРЯДКОВ. ПРОШУ О НЕМЕДЛЕННОМ  ПОВТОРЕНИИ  ПОИСКА.  ПОДПИСЬ:  РЕНДОЛЬФ,
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АГЕНТ".
     Два патрульных Центральной административной базы  Косфеда  спустились
на закате и сразу направились в дом Зака. В течение часа  Зак  принимал  в
своем доме почти полдюжины приезжих.
     Шеф группы отдела алкогольных  напитков  был  немногословным  молодым
мужчиной с одним искусственным глазом. Как и на его коллегах, на  нем  был
пурпурный  спортивный  костюм,  который  украшала  эмблема  Косфеда.   Она
располагалась на плече. Зак  говорил  быстро  и  убедительно.  Кое-что  он
приукрасил, а кое о чем умолчал. Он построил свой рассказ  таким  образом,
что  смерть  герцогини  Пенткастер  оказалась  прямым  результатом  отказа
бандитов прекратить вымышленную дуэль с огнестрельным оружием в  ту  самую
минуту, когда Зак попросил их об этом. Так как бандитов в городке не было,
и некому было подтвердить, где правда, а где вымысел, и так как у Зака был
официальный статус (слава богу, Сефран еще не успел зайти слишком далеко),
шеф группы утвердил следующий план: сначала действовать,  потом  проводить
расследование.
     К полуночи, используя молотки-ухваты,  наполненные  концентрированным
воздухом, группа представителей отдела алкогольных напитков уничтожила все
до последнего запасы алкоголя, которые имелись в Шейне. Улицы  наполнились
парами виски, напитки лились рекой. Не осталось запасов даже у Зака.
     На следующее утро  глава  группы  повел  своих  людей  на  сувенирные
фабрики, которые они должны были закрыть и опечатать. Затем агенты  отдела
алкогольных напитков запрограммировали  маленького  робота  цилиндрической
формы, чувствительного к алкогольным парам, и запустили его  полетать  над
городом.
     Почти в десять сенсор издал дикий ревущий звук. Представители  группы
высыпали   из   дозорных   машин,   где   они   занимались    составлением
предварительных  отчетов.  Они  обнаружили  скрытые  запасы  спиртного   в
подвальном помещении погребального дома. О'Мориарти пытался вывезти  их  и
случайно разбил одну бутылку. Они изъяли все, что было.
     Оставшись без запаса алкогольных напитков, Зак днем вышел из дому. Он
проходил мимо группок горожан, которые сердитыми взглядами провожали  его.
Гарликов чересчур учтиво вел себя, продавая ему продукты, и,  презрительно
фыркнув, бросил его деньги в сторону. В переулке Зак столкнулся с доктором
Бастером.
     Он приветствовал Зака многозначительным взглядом,  полным  горечи,  и
потащил его в тень.
     - Мой мальчик, хочу предупредить тебя. Сегодня утром  я  прошелся  по
городу. Мирные горожане растеряны.  Во-первых,  из-за  исчезновения  тела.
Странное совпадение! Это напоминает мне о Шеттерхенде. Но  еще  больше  их
взволновало и испугало то, что изъяты все запасы спиртного. Я бы на  твоем
месте поскорее укрылся дома.
     - Черт побери, почему они все сошли с ума? Я сделал это,  потому  что
бандиты...
     - Жизнь наложила печать монотонности и бездушия на  жителей  Миссури,
мой мальчик. Тебе необходимо понять это. Ты забрал у них, хотя и временно,
их утеху. - Глаза доктора Бастера устремились вдоль улицы. Несколько групп
пристально смотрели вслед Заку. -  Поверь  мне,  мальчик.  По  роду  своей
деятельности я часто сталкиваюсь с людьми. Я слышал много неприятных  слов
о саморасправе.
     Это была правда. Зак скомкал пакет с продуктами и поскорее свернул  в
ближайший переулок.
     Черт бы побрал их всех до одного! Жители Шейна  были  не  лучше,  чем
убийцы с оружием. Людям нравятся коррупция,  кровопролитие,  омерзительные
убийства. Они увлекаются всем этим  не  меньше,  чем  эти  головорезы.  Их
подчинение законам и порядку является  чисто  внешним.  Это  уже  доказано
воочию. У него исчезло всякое желание чем-то помочь  оскорбленным  жителям
городка. Симпатия к угнетенным? Эта дурацкая затея уже не  волновала  его,
когда он возвращался к себе по темным переулкам Шейна.
     Длинная тень заслонила солнечный  свет,  который  падал  на  открытое
пространство переулка. Зак поднял голову и увидел Филемона.
     Филемон шатался. Он выглядел отвратительно: глаза, словно  засыпанные
песком, волосы, взъерошенные как солома, скрюченные пальцы. Филемон  встал
у него на пути.
     - Это твоя работа, черт бы тебя побрал...
     Зак с отвращение сплюнул.
     -  Твой  крик  -  это  звук  в  пустом  стакане.  Пора,  наконец,   и
протрезветь.
     Вытянув желтый  язык,  Филемон  побежал  за  ним:  "Твои  часы  почти
сочтены. Погоди, пока они вернутся с  гор.  Погоди,  пока  Дикий  Билл  не
получит к ужину свой стакан, а также и Келемити!"
     Зак повернулся. Вдруг он принял  решение.  Он  проскользнул  в  лучах
оранжевого солнца, которые  пробивались  через  задний  дворик.  Демону  в
котелке он прокричал: "Мне совершенно безразлично, что думают эти негодяи.
Когда они вернутся, меня уже здесь не будет. Понятно, Филемон? Я  уже  сыт
по горло всем этим. Я ухожу. - Ему на ум пришло только слово  из  местного
лексикона. - И быстро".
     На мгновение Филемон застыл. Затем он потряс в воздухе цилиндром.
     - Так вот ты как? Уносишь ноги? Исчезаешь? Ладно, ладно. - Он почесал
живот, вздрогнул. - Уверен, Малышу  и  остальным  парням  будет  интересно
узнать об этом. - И он убежал.
     Зак закрыл глаза. Минуту  назад  ему  в  голову  пришла  трезвая,  но
рискованная мысль. "Куда  он  делся,  этот  старый  сумасшедший  педераст?
Наверное, уже на пути к Джеронимос, чтобы рассказать Малышу, что я покидаю
город? Это просто невозможно!"
     Зак, насвистывая, продолжал идти дальше. И вдруг до него  дошло,  что
Филемон просто дразнил его. Должно быть, Малыш  с  компанией  захватили  с
собой какой-то запас спиртного.
     О, боже!
     Очевидно, это так!



                                    25

     В этот день в своем кабинете Зак пытался заняться любимым делом.
     Сверкающая голубоватая гроздь фороспоры лежала на куске  упаковочного
материала еще с того момента, когда он извлек ее из печи  для  обжига.  Он
сидел на табуретке, держа голубоватую гроздь перед собой. Ему  приходилось
часто сдвигать упаковочный материал,  потому  что  капли  пота  все  время
попадали на поверхность кристалла и делали его мутным.
     Ему  было  трудно  работать  миниатюрным   инструментом   огрубевшими
кончиками пальцев в узких рабочих перчатках. Почти не осознавая того,  что
делает, он склонил голову влево.
     За дверью веранды солнце  роняло  лучи  на  звенящие  фороспоры.  Сад
казался безопасным местом. Но он продолжал наблюдать.
     Он так долго смотрел влево,  что  у  него  разболелась  шея.  Так  он
просидел час. Два. То тут, то там он слышал голоса. Некоторые принадлежали
взрослым,  другие  -  детям  и  подросткам.  Он  прокрался  в  сад,  чтобы
подслушать, о чем они говорят. Странно, что в это время суток на его улице
собралось столько людей.
     - Это несчастье.
     - Эти бандиты из Косфеда сказали, что фабрики будут  закрыты  до  тех
пор,  пока...  -  Сторонники  Некти  тоже  слишком  уж  хороши.  -  Беседа
продолжалась. Зак снова  вернулся  в  дом,  ощущая,  что  весь  обливается
холодным потом, дыхание его было прерывистым, его хватали судороги.
     Присев на скамью,  он  попытался  наладить  лампу,  вмонтированную  в
стену,  чтобы  она  лучше  освещала  комнату.  Свет  поступал   от   лампы
цилиндрической формы, а также  от  нескольких  металлических  рефлекторов,
которые помогали сосредоточить блеск кристаллов  на  рабочем  участке.  Он
понял, что лампа уже работает в максимальном режиме.  Забавно.  Он  протер
глаза. У него перед глазами все расплывалось.
     Тогда он принес еще одну лампу из спальни, зажег ее.  Все  равно  все
расплывается. "Что-то неладное", - подумал он.
     Зак изменил положение голубоватого кусочка на упаковочном  материале.
Его напряженные руки слегка  дрожали,  пока  он  дотягивался  до  колбы  с
фиксажем. Прежде чем он начнет резать,  фороспору  необходимо  обмыть.  Он
поднял правую руку. Ее не стало видно. Видения все больше охватывали  его.
Он взорвал Шейн, разделался с каждым первенцем, при помощи мисс  Вирджинии
совершил множество убийств, причем на глазах у десятков...
     Взревев, он снова опустил руку так, чтобы она была в поле его зрения.
Он поднял колбу. Уровень жидкости, находившейся в ней, был незначительным.
     На колбе была печать фирмы-экспортера химикатов,  которая  находилась
на отдаленной планете. Он подсчитал затраты на поставки, и его  бросило  в
жар. Об этом даже не может быть  и  речи.  Он  полагался  на  заработки  в
Тип-Топ, которые полностью шли на приобретение этого редкого вещества. Все
к одному: Тип-Топ, сад, может быть, даже и каша в голове.
     Наконец,  он  смог  обработать  голубоватый  кусочек.  Ему  следовало
поработать, иначе он просто сойдет с ума.
     Он  осторожно  опустил  колбу.  Ногтем  большого   пальца   аккуратно
отрегулировал положение колпачка  с  часовым  механизмом.  Раздался  звук,
подобный тиканью часов. Он всмотрелся в  голубоватую  фороспору,  но  так,
чтобы не  видеть  свое  лицо  в  отражении.  Там  можно  было  рассмотреть
множество  Рендольфов,  все  изображения   были   вытянутыми,   суженными,
безобразными.
     Колпачок колбы начал открываться. С особой осторожностью он приподнял
его и отложил в сторону. Ему удалось снова заставить себя  сосредоточиться
на кристалле. Мысли,  словно  облака,  блуждали  в  его  голове,  а  потом
превратились в одно большое голубоватое облако.
     Итак,  он  придал  кристаллу  форму,  затем  микротомировал  его   на
множество частей, каждая была величиной с облачко. Он хотел  покрыть  края
оранжевым лаком, чтобы придать им вид облака, только что  снятого  с  неба
Миссури во время заката. Он понял, что всего нужно сделать  десять,  может
быть, двенадцать частей.
     Он рассматривал фороспору, замечая  исчезновение  следов,  оставшихся
после капелек пота. Следующая  операция  была  решающей.  Необходимо  было
взять точное  количество  фиксажа,  чтобы,  когда  микроскальпель  впервые
коснется  поверхности  фороспоры,   последняя   осталась   бы   совершенно
растяжимой. Слишком много фиксажа, и срез не  будет  таким,  каким  нужно.
Слишком мало - и на поверхности фороспоры будут продолжаться симпатические
вибрации.
     Решающая операция.
     Поверх одной перчатки он надел  на  правую  руку  еще  одну.  На  это
потребовалось пятнадцать минут. Затем,  выбрав  из  ящичка  с  материалами
подкладку соответствующего размера, он взял  ее  в  правую  руку  и  начал
трясти колбу в левой руке. Дымок заклубился и начал медленно подниматься к
отверстию в колбе.
     Решающая операция. Внезапно произошло  нечто  весьма  неприятное.  Он
должен был разделить эту фороспору на десятки мелких участков, которые  бы
соответствовали кусочку неба. Если ему это не удастся...
     Что-то прыгнуло,  метнулось,  блеснуло  и  перескочило  через  стену,
которая огораживала сад.
     У Зака задрожала голова.  Левая  рука  машинально  подскочила  вверх.
Кошка-робот перепрыгнула через дорожку сада.  Она  дымилась  и  искрилась,
вращая своими изуродованными искусственными глазками в разные стороны.  Из
головы  кошки  раздавались  странные  звуки,   напоминающие   скрип.   Зак
почувствовал, что колба выпала у него из рук и ударилась  о  скамейку.  На
улице раздавался смех мальчишек. Он издал гортанный возглас,  и  мальчишки
убежали.
     Он протянул руку, чтобы поймать  хрипящее,  сверкающее  животное,  но
отпрянул назад. Мальчишки привязали веревку с табличкой вокруг шеи робота.
На табличке чем-то красным было выведено: Рендольф.
     Все фороспоры волнующе звенели. Зак  пристально  посмотрел  вверх  на
оранжевое небо, заполненное радостными на вид облаками. Затем он  вошел  в
дом и заставил себя рассмотреть фороспору.
     Вся  дымящаяся  жидкость  выплеснулась  на  гроздь.  Ее   поверхность
оставалась лишь слегка голубоватой. Избыток жидкости оставил след.  Теперь
ему уже не удастся перерезать ее. Никогда.
     Еще какое-то время перед его глазами возникали видения.


     Зак не собирался утруждать себя захоронением кошки-робота. Когда  под
вечер он все же решил серьезно поразмыслить над этим событием, то  заметил
что кто-то с невозмутимым видом перебрасывает через стену камни.  Один  из
них повредил великолепный, особенно яркий красный куст. В течение  часа  в
саду раздавался беспокойный перезвон фороспор. Посы