йте машину. Последние метры выберут арканы.
   Оператор попробовал возразить:
   --  Точность  выработки  плюс  минус  десять  сантиметров,  я  мог  бы
продолжить...
   -- Возвращайте машину. -- Голос координатора был непреклонен.
   Арктаны  сразу же вошли в освободившийся туннель, не дожидаясь,  пока
спадет  температура.  Этим  роботам жара  не  страшна.  Датчики  Гротова
показывали уровень энтропии на две десятых больше нормы. Это был обычный
для  планеты  фон.  Все  расчеты подтвердились. Операция  развертывалась
успешна.  Координатор считал, что даже слишком. Он  не  любил  операций,
проходящих  без сучка, без задоринки, как правило, в таких  случаях  вся
отрицательная  порция выдавалась в конце программы в  сконцентрированном
виде.  Но  пока  все шло нормально. Арктаны благополучно достигли  конца
туннеля  и  врубились своими ручными дезинтеграторами в последние  метры
породы.
   Все  происходило слишком буднично. Камень под дезинтегратором  левого
работа  перестал  крошиться, растрескался на мелкие плитки  и  отвалился
широким  пластом.  На  экране появилось широкое  пятно  блестящей  белой
поверхности. Роботы, повинуясь команде, замерли с поднятыми руками.
   В  полном молчании прошло десять секунд, потом пятнадцать... И ничего
не случилось. Стена, показавшаяся вначале белой, оказалась прозрачной  и
огромной  толщины.  Ее стеклянная глубина слегка опалесцировала,  словно
туман  наплывал.  Свет  нашлемных прожекторов арктанов  терялся  в  этом
тумане.
   -- Очистите ее всю. Снизу доверху.
   Оцепенение  прошло.  Роботы вновь принялись за  дело.  Через  полчаса
весь туннель перегораживала очищенная от породы стена купола.
   -- Что дальше? -- резко спросил Ронг.
   --  Давайте всю программу. Передавайте прямо на ее поверхность во всех
диапазонах, включая ультразвук.
   Щелкнули  контакты. В металлическую утробу роботов вошли  пластины  с
заранее  приготовленными текстами. Их готовили на Земле лет  сто  назад.
Готовили   без  определенного  адресата,  сразу  же  вслед   за   бумом,
порожденным   сверхпространственным   двигателем.   В   те   годы   вера
человечества  в братьев по разуму, в контакт с инопланетным  интеллектом
была еще свеженькой, без единого пятнышка. За сто лет много воды утекло.
Веры   поубавилось.  Никто  уже  не  разрабатывал   новых   пластин   со
специальными  универсальными  текстами для  контакта.  И  никто  не  мог
предвидеть,  что  через сто лет они будут все же использованы.  Передача
заняла минут сорок. Ничего не изменилось, не было никакого ответа.
   --   Пусть   арктаны  включат  проектор.  Транслируйте  им  пленку   с
видеозаписью исчезнувшего танка с момента после взрыва.
   Запрыгал,  забился  по  поверхности стены трепетный  синеватый  лучик
проектора,  беспомощно  исчезая в ее бездонной  опалесцирующей  глубине.
Нельзя  было даже толком навести резкость. Казалось, в глубоком  колодце
луч  света  захлебнулся, утонул бесследно. Исчезло синеватое  мелькание,
пленка кончилась.
   --  Вырубите  весь  свет.  Выключите роботов,  пусть  остаются  только
инфракрасные камеры.
   Теперь   стена   на   экране  выглядела  черным  провалом   на   фоне
ослепительно сверкающих стен туннеля.
   -- Когда его температура сравняется с наружной?
   -- Без вентиляции через двое суток, не меньше.
   -- Ждать не имеет смысла. Ответа, очевидно, не будет.
   --   Не   торопись,  Рент.  --  Ронг  осторожно  отыскал  в   полумраке
операторской руку координатора и крепко ее сжал. -- Не торопись. У них  в
этом  месте может не оказаться датчиков. Они могут не сразу расшифровать
нашу передачу. Во всяком случае, ты обязан дать им какое-то время.
   --  Хорошо. Я буду ждать четыре часа. Потом повторю всю передачу. Если
и после этого ничего не изменится, мы вскроем стену.
   --  Если  нам это позволят... И если вообще ее можно вскрыть. Ты  хоть
знаешь,   какой   она   толщины?  Сигналы   эхолота   не   возвращаются.
Вибролокаторы рисуют какую-то чушь...
   Ронг  понимал,  что  любые слова теперь бессмысленны.  Рента  уже  не
остановишь. Раз туннель пройден и уперся в эту стену, он его  продолжит,
продолжит   хотя  бы  для  того,  чтобы  продемонстрировать   могущество
человеческой  техники... Ну что же... в чем-то он,  возможно,  прав,  но
лбом  стену  не прошибешь... По-другому бы надо, умнее, без лихорадочной
спешки,  только  времени у них нет... Он понимал,  почему  спешит  Рент.
Прошло  уже  больше суток с момента исчезновения машины.  От  Глеба  по-
прежнему  нет  никаких  известий, и с каждым  часом  шансы  получить  их
уменьшались все больше...

   Первый  арктан включил плазменный резак и двинулся к стене, остальные
отступили  в  глубь  туннеля. До стены оставалось  еще  метра  два.  Это
расстояние  медленно  сокращалось. Но Рент не  спешил  отдать  последнюю
решающую команду. Казалось, роботу передалась нерешительность людей.  Он
замер  с  вытянутой  рукой,  и  синее пламя горелки  плевалось  длинными
колючими искрами в нескольких сантиметрах от стены.

VIII

   Глеба  подвел локатор. Пятно на его экране ничего общего не  имело  с
выходом.  Он  потратил почти час, чтобы пробраться сюда сквозь  лабиринт
стволов, и вот теперь убедился, что стена в этом месте так же монолитна,
как  и  везде.  Нужно  было возвращаться обратно,  искать  площадку,  на
которой  рань- ше стоял танк, и начинать все сначала. А время между  тем
шло...
   Надо  поспать  хоть  час,  возможно, тогда  его  поиски  будут  более
эффективны.  Но  прежде чем позволить себе этот час отдыха,  Глеб  решил
вернуться обратно к площадке, где первоначально стояла машина.  Все-таки
вероятность найти вы- ход была там намного больше.
   "Стволы",  "ветви" и "лианы", мелькавшие за иллюминаторами танка,  не
имели  ничего общего с лесом даже внешне. Их структура выглядела слишком
однородной.  Казалось,  они целиком были отлиты  из  единого  материала.
Сколько  ни пытался Глеб найти какое-то определение этому циклопическому
сооружению,  не  имевшему видимого конструкторского  смысла,  ничего  не
приходило в голову. Тем не менее мозг, независимо от его воли, даже в те
минуты,   когда  он  был  целиком  поглощен  управлением,  непроизвольно
старался  подыскать понятную аналогию иррациональному,  футуристическому
миру,  окружавшему его. И постепенно в глубинах сознания оформилась  еще
неясная мысль, родилось неосознанное, подозрение того, что эта структура
чем-то  ему  знакома... Едва успев затормозить перед низко наклонившимся
стволом,  в  котором  световые  импульсы разбегались  по  многочисленным
боковым  ответвлениям, Глеб понял, в чем дело. В центральном корабельном
автомате  был  блок,  ведавший  долговременной  памятью.  Глебу   как-то
довелось присутствовать на профилактике этого блока. Едва техники  сняли
защитные  панели,  он увидел в небольших кубических  ячейках  словно  бы
заросли  светящегося мха. На его вопрос, что это такое,  ему  объяснили,
что  часть  долговременной памяти Центавра при переводе ее в оперативную
проходит  через  этот  блок, выполненный на световодах...  Свет  заменил
здесь  поток  электронов. Он мог преобразовываться в оптических  линзах,
накапливаться     в     специальных     люминесцентных      накопителях,
трансформироваться  в светодиодных матрицах... Если  бы  эти  устройства
увеличить  в  размерах  в  сотни  раз,  усложнить,  лишить  механических
придатков,  контактных  реле  и тому подобных  недолговечных  вещей,  от
которых  все еще не может избавиться человеческая техника, то, возможно,
получилось бы что-нибудь подобное... Глеб не спешил включать двигатель и
объезжать  препятствие.  Мысли бежали одна  за  другой,  словно  цепочки
световых  импульсов.  Это могло быть гигантской машиной...  Трудно  даже
представить  себе, какие фантастические задачи должна была решать  такая
махина,  кто  и  зачем  ее создал, какую вложил программу,  где  наконец
находятся  операторы, управляющие мегаваттами мощности,  каждую  секунду
протекающими через ее бесчисленные стеклянные стволы... Или их не  было,
этих операторов?
   ...Ну  хорошо,  пусть  нет  операторов, но  какие-то  устройства  для
контроля и ввода новых программ должны быть?
   Остается  только  гадать. Он видел сотую часть  площади  одного  лишь
этажа,  неизвестно, сколько их еще у него под ногами, какие там  отделы,
какие  вопросы  возникнут,  какие найдутся ответы.  Исследовать  бы  все
это...   Из   всех  найденных  в  космосе  богатств  самым  ценным   для
человечества оказалась информация.
   Чтобы  немного  сэкономить время, Глеб повел машину  левее,  ближе  к
центру  купола. Там было больше свободного пространства; можно несколько
увеличить    скорость.   Опасность   заблудиться   ему   не    угрожала.
Автоматический курсограф сам выведет машину к цели. К тому  же  локатор,
показаниям которого он теперь не очень доверял, упорно рисовал в  центре
куполе широкое пятно, свободное от зарослей.
   Минут    через   пятнадцать   однообразное   мелькание   бесчисленных
стеклянных переплетений за стеклами иллюминаторов оборвалось,  и  машина
выехала на открытое пространство.
   "Если робот где-то здесь, я теперь для него неплохая мишень... "
   Видно,  он  не  на шутку устал, потому что эта мысль не произвела  на
него особого впечатления. Он ничего не стал предпринимать и с интересом,
словно был на экскурсии или сидел в уютном кинозале, рассматривал место,
в котором
   стоял теперь танк.
   Пространство, метров сто в поперечнике, было свободно от зарослей  до
самого  верха. Виден был куполообразный свод в самом центре. Под куполом
висел какой-то непрозрачный черный предмет, формой похожий на грушу.  От
него  во  все  стороны  тянулась  блестящая  паутина  стеклянных  нитей.
Стараясь   получше  рассмотреть  эту  грушу,  Глеб  включил   оптические
умножители  лобовых  иллюминаторов. Теперь поверхность  этого  странного
предмета  была  у  него  перед  глазами. Поражал  бархатный  черный  тон
окраски.  Казалось,  ни  единый луч света  не  мог  отразиться  от  этой
поверхности.
   "Ты хотел найти устройство для ввода информации? -- спросил он себя  с
горечью.  --  Возможно, это оно и есть, или центральная рубка управления,
или что-нибудь еще... Все это безнадежно. Ничего мне здесь не понять.  В
одиночку я бессилен. Нужно искать выход, не отвлекаясь ни на что другое.
Пусть сюда приходят специалисты, пусть ломают головы над загадками этого
мира.  Моя  задача лишь найти дорогу отсюда, а это вряд ли будет  легче,
чем все остальное..."
   Глеб   развернулся,   и  минут  через  пятнадцать   раздался   звонок
курсографа,   означавший,   что   машина   полностью   прошла   маршрут.
Всмотревшись,  он  узнал узловатую ветвь, заслонившую его  от  лазерного
луча.  "Площадку я нашел, что делать дальше?" Еще раз взглянув на  часы,
он  решил  дать себе обещанный отдых. Два часа сна, прежде чем  начинать
новые поиски шлюза, были ему просто необходимы.
   Сон  навалился  на  него сразу, как обвал, едва  он  закрыл  глаза  и
позволил себе расслабиться.

   Координатор  отстранил  оператора и сам  встал  к  пульту  управления
наружными  роботами.  Арктан в туннеле медленно опустил  горелку.  Плами
коснулось  стены.  Люди  в  рубке  затаили  дыхание.  Горелка  медленно,
сантиметр  за  сантиметром  вгрызалась в  полупрозрачный  опалесцирующий
материал.  Робот  вел  разрез сверху вниз, в  точности  следуя  командам
Рента.
   -- Смотрите! Выше горелки не остается даже шва!
   Теперь    все   увидели   это.   Полупрозрачная   масса   пузырилась,
расступалась под напором атомного пламени и тут же смыкалась, как только
огонь  опускался  ниже. Там, где только что прошелся  плазменный  резак,
блестела  ровная,  совершенно гладкая поверхность. Координатор  выключил
резак и на секунду задумался.
   -- Кумулятивные патроны! Быстрее!
   На  экране  было видно, как от корабля в туннель стремительно  нырнул
транспортный кар. Но координатор так и не успел узнать, как  подействует
на  материал  стены  узконаправленный лучевой  взрыв.  Пульт  управления
осветился  красными вспышками аварийного вызова. Координатор  недовольно
обернулся,  но  Ронг  заметил,  что его  рука  едва  заметным  движением
остановила робота, который двинулся к стене.
   -- Ну что там еще?
   -- Вас вызывает рубка связи. Срочно по аварийному каналу.
   --  Я  и  сам вижу. Хорошо, давайте. -- Казалось, координатор  был  рад
этой  минутной отсрочке. Никто из стоящих за его спиной не мог  оторвать
глаз  от  робота, замершего в двух шагах от стены с красным цилиндром  в
руках...
   -- Выключите всех роботов! Вообще все в туннеле выключите!
   -- Что случилось?
   -- Кто-то подключился к Центавру через наружный канал связи.
   -- Может быть, это ответ на нашу передачу? -- Может, Глеб?!
   -- Глеб  не стал бы подключаться к Центавру! -- проворчал координатор.
-- Пойдемте в рубку.
   Центавр  работал  в бешеном ритме. Шкалы напряжений  на  его  рабочих
блоках,   показатели  температуры  и  счетчики  израсходованной  энергии
светились  оранжевым светом, свидетельствуя о том, что машина давно  уже
вошла  в критический режим. Главный кибернетик, вспотевший и несчастный,
беспомощно развел руками.
   --  Если  это  будет  продолжаться еще минут пять,  я  ни  за  что  не
ручаюсь! Машина не выдержит!
   -- Вы пытались узнать, что именно происходит?
   --  Конечно,  пытался.  Это  все равно что  обращаться  с  вопросом  к
человеку,  находящемуся  в  глубоком шоке. У  машины  задействованы  все
блоки, все, до последней микросхемы. Ей нечем нам отвечать. Центавр весь
работает на канал, по которому идет передача.
   -- А вы уверены, что это передача?
   -- Не донимаю, что вы имеете в виду?
   --  Я  хочу знать, не передает ли Центавр из своих блоков памяти  что-
нибудь вовне. Тот, кто знал код, мог им воспользоваться полностью.
   --  Минуту назад он работал именно на прием. Сейчас проверим еще  раз.
-- Связист и кибернетик повернулись к пульту.
   --  Он  передает!  На полную мощность, с ускорением  примерно  на  два
порядка.
   --   Немедленно   отключите  машину!  Прежде  чем   кибернетик   успел
дотянуться  до  главного   рубильника,  громкий  хлопок   автоматических
выключателей  словно  отсек  надрывный визг изнывавших  под  непосильной
нагрузкой механизмов. Передача окончилась. Медленно остывали блоки. Одна
за  другой гасли сигнальные лампы на центральной панели, оранжевые  огни
индикаторов на мгновение засветились зеленым светом и погасли.
   --  Установите,  что он передавал. Что и кому? Кибернетик  колдовал  с
переключателями,   вкладывая  в  приемные  щели  программных   устройств
карточки  с микротестами. Снова засветились панели, затрещали печатающие
устройства.  Машина  медленно,  словно нехотя,  просыпалась  и  набирала
обычный рабочий режим. Наконец пришли ответы.
   -- Передача велась по нашему внешнему кодовому вызову.
   -- Иными словами, это был Глеб?
   --  Не  совсем так. Кодовый вызов мог прийти только из машины, которой
он управлял. Этот код был записан в ее памяти. Он не поддается изъятию и
расшифровке.  Без  него  Центавр  не вышел  бы  на  связь.  Но  вот  все
остальное...  Характер  работы  машины, скорость  выдачи  информации  не
соответствуют нашим обычным передачам. Скорее всего, кто-то все же сумел
воспользоваться нашим кодом.
   --  Установите, какие блоки долговременной памяти были использованы во
время передачи.
   --  Боюсь,  что точного ответа мы не получим. Машина стерла полученную
команду.  Ее  нет  в  памяти.  Я  попробую  кое-что  узнать,  пока   еще
сохранилась  температура задействованных блоков, и по  некоторым  другим
признакам,  но  ответ  будет неполным. Я могу  назвать  лишь  блоки,  на
которые пришлась основная нагрузка. При такой интенсивности Центавр  мог
вести  передачу сразу по нескольким каналам и параллельно выполнять  еще
ряд работ...
   --  Самое главное, установить, какую именно информацию он передал. Это
вы должны выяснить во что бы то ни стало.
   -- Я попробую. Но мне нужно время.
   -- Сколько?
   -- Полчаса, не меньше...
   --  Хорошо.  Сообщите  ответ в центральную  рубку  сразу,  как  только
получите результат.

   Глеб  проснулся сразу, словно от толчка, и несколько секунд лежал  не
двигаясь, напряженно прислушиваясь. Что-то его разбудило. Не звук.  Нет,
что-то другое... Он полулежал на откинутой спинке водительского сиденья.
Прямо   перед   ним   широкой   аркой   изгибался   пульт,   испещренный
многочисленными тумблерами и индикаторами. Здесь как будто  все  было  в
порядке... И все же он совершенно точно знал, что проснулся от  ощущения
чего-то  постороннего.  То,  что  его разбудило,  было  здесь,  в  самой
рубке...  Он  рывком сел и осмотрелся. Рубка невелика для  такой  мощной
машины.  Здесь  все  знакомо, до последней мелочи, и  все  как  будто  в
порядке.  Не  померещилось же ему это! И вдруг он понял. Мертвая  тишина
царила в машине. Такая полная и глубокая, словно просочилась снаружи, из
окружавшего его чужого молчаливого мира... Но земная машина  никогда  не
бывает  немой.  Даже  если  спит водитель, на пульте  щелкают  счетчики,
тикают  часы,  жужжат  неумолчные моторчики  курсовых  гироскопов,  чуть
слышно  пощелкивают реле в сторожевых устройствах... Этих звуков  сейчас
не  было,  словно  он проснулся в глубоком космосе.  Глеб  подумал,  что
отказали  микрофоны  скафандра,  такое  иногда  случалось.  Он   щелкнул
пальцами, и звук ударил в шлемофоны громко, как выстрел.
   Теперь   уже  не  оставалось  сомнений,  что-то  случилось  о   самой
машиной...  Только  сейчас  он  заметил --  на  пульте  негорел  ни  один
индикатор.  Этого в принципе быть не могло, потому что  часть  устройств
работала от автономного питания, и даже если встали все генераторы... Он
потянул на себя красную рукоятку аварийного освещения, уж она-то  должна
была  сработать  в  любом случае. Но рукоятка и не думала  сдвигаться  с
места.  Он  тянул  и тянул ее изо всех сил, вкладывая в  это  чрезмерное
усилие всю свою тревогу. Рукоятка не двигалась. Наконец он оставил ее  в
покое  и  несколько секунд разглядывал, точно видел впервые.  Теперь  он
действовал осторожно и методично. Через несколько минут стало ясно,  что
на  пульте  не сдвигается с места ни один тумблер, ни один  рычаг.  Глеб
достал из поясной сумки отвертку, вставил ее в прорезь винта, державшего
щиток  пульта,  и попытался повернуть. Отвертка хрустнула и  обломилась.
Глеб  почувствовал  страх,  какой  может  почувствовать  любой  человек,
проснувшись у себя в доме и не узнав его. Словно машину, пока  он  спал,
подменили.  Словно она превратилась во что-то другое, чужое и враждебное
ему, как робот... "Довольно мистики! -- оборвал он себя. -- Надо выяснить,
в  чем  дело,  осмотреть машинный отсек, выйти наружу,  наконец!"  Дверь
поддалась  легко, хотя он и не ожидал этого. Снаружи все оставалось  по-
прежнему.  Так  же  безмолвно  мерцали  бесчисленные  световые  вспышки,
глянцевито  блестели  ветви  и  стволы  стеклянных  деревьев.  То,   что
произошло  с  машиной,  казалось слишком необычным.  Глеб  понимал,  что
причину надо искать снаружи. И он не ошибся. Едва луч нашлемного  фонаря
проник  в  узкое пространство между полом и днищем, как  он  понял  все.
Вернее,  почти  все. Увиденное не сразу уложилось в  сознании.  Пока  он
спал,  машина пустила корни, вросла в пол. Скорее все же это пол врос  в
машину  десятками  переплетавшихся  полупрозрачных,  толщиной  в   руку,
стеклянных   ветвей.  Глеб  почувствовал  гнев,  словно  его   ограбили.
Сварочный разрядник не оставил на стеклянной массе ни малейшей царапины,
электрическое  зубило сломалось через минуту. Немного  успокоившись,  он
решил  выяснить,  удалось ли ветвям пройти сквозь  броню  и  что  именно
произошло  с  танком.  В машинном отсеке под пластиком  верхнего  кожуха
поверхность  генератора как-то странно поблескивала... Запасная  насадка
на  зубиле  обломилась,  сняв  т