ового эхолота и  тектонического
каротажа, диаметр купола два километра, глубина залегания около  двухсот
метров  в  ближайшей  к поверхности точке. Скальные  породы  лишают  нас
возможности  высветить  его нижнюю часть. Но и того,  что  есть,  вполне
достаточно. Математически правильные купола не растут под землей сами по
себе.  Его кто-то построил, и теперь почти не остается сомнений  в  том,
что   энтропийное   поле  --  результат  деятельности   неизвестных   нам
механизмов, заключенных внутри купола.
   -- Я бы так не спешил с категорическими выводами, -- поморщился Ронг.
   --  Мы  здесь  собрались не для научных дискуссий. Нам  нужна  рабочая
гипотеза,  наиболее близкая к истине, и только. Будем считать,  что  это
искусственное    сооружение,   снабженное   определенными    механизмами
достаточно высокого
   класса.
   --  Но  для  чего могло понадобиться подобное сооружение на пустынной,
необитаемой  планете, лишенной даже атмосферы?!  Кому  и  для  чего?!  --
взорвался Ронг.
   --  Этого  я не знаю, -- сказал координатор. -- И сейчас меня интересует
совсем другое. У нас пропала машина. На ней находился член экипажа.  Мне
бы  хотелось ее вернуть. Давайте обсудим, какими средствами мы для этого
располагаем.
   --  Что значит "вернуть"? Поясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду под
словом "вернуть"? -- вмешался Ронг. На этот раз он встал с места и  стоял
теперь напротив стола координатора.
   -- Только то, что сказал.
   --   По   меньшей  мере,  это  означает  конфликт  с  непредсказуемыми
последствиями. Ну, допустим, мы найдем способ добраться до этого купола,
хотя я и не представляю, как ты пробьешься сквозь энтропийное поле.  Что
дальше?  Что  ты  собираешься  делать  дальше?  Взламывать  этот  купол,
стучаться в него?
   --  Сначала мы используем все доступные нам средства, чтобы вступить в
контакт. Если это не удастся...
   --  А  это наверняка не удастся! -- перебил координатора Ронг.  И  тот,
переждав его реплику, продолжил, не повышая голоса:
   -- Я повторяю, в том случае, если это не удастся, мы вскроем купол.
   --  Так... Это похоже на начало военных действий... Да от нас  мокрого
места  не  останется, если этот купол и в самом деле  какая-то  станция,
построенная  сверхцивилизацией, Мы до сих пор считали  энтропийное  поле
мировой  константой, если они научились им управлять... Если  оно  здесь
всего  лишь  защитная  зона, то наверняка есть и  другие,  более  мощные
механизмы. Они ответят на наше нападение и будут правы.
   --   Не   мы  начинаем  этот  конфликт.  Я  всего  лишь  хочу  вернуть
принадлежавшую нам машину. И спасти жизнь члену нашего экипажа, если это
еще возможно!

VI

   Глеба   поразило   непривычно   мягкое   освещение,   ворвавшееся   в
приоткрытую крышку люка. Но еще больше его насторожило то, что воздух не
выходил  наружу  из переходного тамбура. Это могло означать  лишь  одно.
Снаружи  и изнутри давление примерно равно... Прежде всего, он  подумал,
что  машина  выполнила  задание и вернулась в ангар,  пока  он  был  без
сознания.  Но эта мысль ничуть его не успокоила, потому что  он  ощутил,
как  в  уши постепенно проникает тишина, царившая вокруг. Такая  полная,
какая  никогда  не бывает в помещениях, созданных людьми  с  их  шумными
земными  механизмами... Волнение сдавило горло. Ноги плохо  слушались  и
никак не могли сделать последнего шага вниз, к полураспахнутому люку...
   Ужом  выскользнув  из-под танка, Глеб встал во  весь  рост  и  только
после  этого позволил себе взглянуть на то, что его окружало.  В  первую
минуту,  пока  глаза  не  привыкли к свету, он рассмотрел  лишь  цепочки
бегущих  во  все  стороны  разноцветных огней. Их  было  много.  Гораздо
больше,  чем  звезд  на  небе.  От  них  шел  мягкий  рассеянный   свет,
заполнивший собой все пространство словно туманом.
   Через  секунду он рассмотрел, что огни передвигались не беспорядочно.
Они  словно  бежали  по  заранее  проложенным  невидимым  дорожкам,  как
железнодорожные  игрушечные  составы. Когда  глаза  немного  привыкли  к
радужному мерцанию, он увидел и самые дороги, по которым проходили огни,
и  понял,  что  они-то и есть самое главное в том, что его окружало,  во
всяком случае самое вещественное.
   Больше  всего  это  походило на стеклянный  лес.  Толстые  прозрачные
жгуты разной толщины перекрещивались, разветвлялись, сходились в толстые
узлы  и  разбегались  бесчисленными каскадами,  словно  струи  замерзших
водопадов.  Здесь были длинные и толстые ветви, похожие на  свернувшихся
удавов,  извилистые колонны и тоненькие прозрачные нити.  Лианы,  жгуты,
веревки  --  невообразимая путаница застывших стеклянных зарослей...  Они
простирались  перед ним далеко. Метров на сто. Несмотря на  бесчисленные
переплетения,  свободного  пространства  между  отдельными   ветвями   и
стволами оказывалось достаточно, чтобы видеть далеко вглубь. Глеб назвал
их  про  себя  ветвями и деревьями, но даже формой они походили  на  них
весьма  приближенно,  хотя  бы потому, что большинство  этих  стеклянных
образований книзу становилось тоньше. А когда Глеб запрокинул голову, то
в  высоте  не  смог рассмотреть ничего, кроме все тех  же  терявшихся  в
рассеянном туманном свете прозрачных колонн.
   Больше  всего  поражала тишина, стоявшая в этом  стеклянном  мире.  И
беспрерывное  движение огней. Отдельные ветви и стволы жили  напряженной
световой  жизнью, через них то и дело пробегали целые каскады светящихся
шаров,  а  в  узловых переплетениях, где то и дело встречались  световые
импульсы,  идущие  с  разных  направлений,  нарастало  свечение,  словно
накапливалась  некая светящаяся жидкость, которая вдруг, после  прибытия
очередного  светового  всплеска, полностью меркла,  и  тогда  эта  ветвь
надолго гасла, в ней как бы замирала всякая световая жизнь.
   В  некоторых  узловых переплетениях ровным светом горели  неподвижные
огненные шары, словно ждали здесь что- то...
   Наконец  Глеб  опустил  глаза  вниз и рассмотрел  гладкую  прозрачную
плиту,  показавшуюся  ему вначале ледяным полем. В  нее,  как  в  землю,
уходили бесчисленные корни и ровные стволы отдельных деревьев. Насколько
он  мог  всмотреться  в ее бездонную прозрачность, плита  была  огромной
толщины,   если   только  это  обманчивое  впечатление  не   создавалось
внутренним зеркальным отражением.
   Глеб  обернулся  и  увидел у себя за спиной такую  же  стену,  только
гладкую. Сквозь нее не проходил ни один корень, ни одна ветвь.
   Эта  гладкая  стена  под прямым углом смыкалась  с  полом  и  уходила
вправо   и   влево,  насколько  позволяли  рассмотреть  ветви  деревьев.
Казалось, линия стыка слегка изгибалась огромной дугой, охватившей целые
километры   пространства,  заполненного  этим  фантастическим   миром...
Единственным реальным предметом, напоминавшим о том, что все  окружающее
не  бред и не галлюцинация, оставалась земная, сработанная руками  людей
машина.  Ее  шершавые,  испещренные вмятинами и отеками  плиты  казались
грубыми  в этом стерильном, почти эфемерном мире, но именно ее привычные
обыденные  контуры  помогли  Глебу взять себя  в  руки  и  справиться  с
невольным страхом, который рождает в человеке все непостижимо чужое.
   --  Так  вот как это выглядит... -- тихо проговорил Глеб, хотя не знал,
что  именно  представляет  собой все огромное  "это".  Звук  его  голоса
прозвучал в окружающем безмолвии кощунственно резко. Потом унесся  куда-
то  далеко  в  глубь  и в даль этого колоссального  сооружения  и  через
несколько минут вернулся к нему раздробленным эхом.
   Прямо  перед  ним  всего  в нескольких шагах в  пол  уходила  толстая
стеклянная  лиана  почти полуметровой толщины. В  отличие  от  остальных
через  эту ветвь не проходили бегущие огни. Зато она вся целиком,  через
равные  промежутки  времени то вспыхивала, то  гасла.  Глебу  захотелось
потрогать ее безупречно гладкую прозрачную поверхность. Может быть,  для
того,   чтобы   лишний  раз  убедиться  в  реальности  окружающего.   Не
задумываясь  над  тем, что это может быть опасно, он отстегнул  перчатку
скафандра и приложил руку к лиане. Ничего не случилось. Поверхность была
несокрушимо  прочной,  твердой и холодной на ощупь.  Маслянисто-гладкой,
как змеиная кожа. Глеб сделал несколько шагов в глубь стеклянного леса и
обернулся:   свободное   пространство  сразу  же  уменьшилось,   исчезла
перспектива.  Вокруг  него вплотную тянулись толстые  стеклянные  трубы,
метались,  бежали  огни. От непрестанного мелькания  начинала  кружиться
голова.   Машину  теперь  закрывали  переплетения  стеклянных   стволов;
временами  радужные сполохи световых вспышек закрывали стену, у  которой
стояла машина, сплошной световой завесой.
   Глеб  чувствовал  легкое  разочарование,  может  быть,  потому,  что,
выходя из танка, ждал чего-то совсем другого.
   "Скорее  всего,  это искусственное сооружение, хотя  сам  лес  вполне
может быть частью какого-то огромного неведомого организма..." Это  была
его  первая  четко  оформленная мысль, и он  понял,  что  потрясение  от
встречи,  с  неведомым  постепенно  проходит.  "К  тому  же  здесь  есть
атмосфера,  а это должно означать, что я нахожусь в закрытом  помещении,
которое не общается с безвоздушным пространством планеты. Как же  попала
сюда машина? Значит, есть какой-то шлюз, дверь или пасть, наконец..."
   Но  последняя  мысль  не  вызвала у него  доверия.  Росло  внутреннее
убеждение,  что это всего лишь огромный механизм, непохожий  на  земные.
Колоссальное, искусственно созданное сооружение. Нужно бы проверить,  но
как? Он прикинул свои возможности. На поясе скафандра болталась сумка  с
универсальным   инструментом.  В  рубке  танка  должен   быть   комплект
стандартных анализаторов и полевая лаборатория... Кроме того,  там  есть
рация,  если  только  радиоволны смогут пробиться сквозь  это  замкнутое
пространство.
   Плохо,  если  не  смогут, потому что Рент наверняка не  будет  сидеть
сложа руки.
   Надо  дать  знать,  что  с  ним пока все в порядке,  иначе,  стараясь
вызволить   его   отсюда,  они  могут  предпринять  слишком   поспешные,
непродуманные  действия, не подозревая, что на планете уже  есть  хозяин
или  хозяева... И тут он понял, что Рент догадывался об  этом  с  самого
начала,  еще тогда, после выстрела, когда снял его с вахты...  Но  вышло
так,   что  все  обернулось  для  Глеба  новой  вахтой,  гораздо   более
ответственной, чем та, первая. С этой вахты никто не сможет  его  снять,
никто  не  поможет  в  выборе  правильного решения,  от  которого  может
зависеть  и  судьба  корабля, и его собственная. До него  только  сейчас
постепенно стал доходить весь смысл происшедшего. 'Гак, значит,  все  же
запретная   зона...   Система  охранных  полей,  прикрывавших   вход   в
искусственное   сооружение...  Если  он  прав,  если  это   всего   лишь
колоссальная машина с непонятной пока задачей, у нее должен быть  какой-
то  управляющий  центр, если только она вся целиком  не  является  таким
центром...  Не  оставалось  сомнений в том,  что  эта  система  способна
принимать какие-то логические решения, иначе танк никогда не очутился бы
здесь,   а   раз  так,  здесь  наверняка  есть  датчики  для   получения
информации...
   Глеб  поежился.  Хорошо все это выглядит со стороны. Поймут  ли  они,
какую  нелепую,  жалкую  роль  приходится ему  играть,  попав  в  полную
зависимость  от  собственного робота? Так не может дальше  продолжаться.
Его  первейшей обязанностью оставалась связь с кораблем, а значит, нужно
было  попытаться  проникнуть в рубку танка, чего бы это  ни  стоило.  Он
поспешно  обшарил  сумку с комплектом инструментов. Ничего  подходящего,
ничего  такого,  что  могло  бы  заменить ему  оружие,  только  искровой
сварочный разрядник. Его импульсы могут быть эффективны с расстояния  не
более  одного  метра, да и то если удастся попасть в  контрольный  щиток
киба.  Только в этом случае он может пережечь предохранители и  временно
вывести из строя боевую машину...
   Глеб   горько   усмехнулся.  Реакции  киба  в   сотни   раз   быстрей
человеческих,  а  чувствительные  микрофоны  и  оптические  датчики   не
оставляют  ему  на  успех и одного шанса из тысячи. И  все  же  придется
попытаться. Ничего другого ему не оставалось.
   Глеб  медленно  двинулся  обратно к  танку.  Дверь  грузового  отсека
оказалась  чуть  приоткрытой. Едва заметив щель, Глеб  замер  на  месте.
Поздно...  Дверь  дрогнула, медленно ушла в  темную  глубину  отсека,  и
оттуда  выдвинулась  лобастая металлическая голова с  решетчатыми  ушами
пеленгаторов.  Вот  они  повернулись  оба  разом  в  сторону   Глеба   и
остановились. Глеб чувствовал себя так, словно в грудь ему уперлось дуло
излучателя и чей-то палец уже давил на курок... Да так оно, в  сущности,
и   было.   Расстояние  до   отсека  метров  шесть.  Разрядник  способен
действовать  максимально с метра; прежде чем он успеет  сделать  десяток
шагов,  нужных  ему  для выстрела, его уже не будет  в  живых  несколько
раз...  Оставалось  надеяться,  что какая-то  часть  цепей,  запрещавшая
исправному роботу наносить вред человеку, сохранилась. Выполнял же он  в
ангаре  его  прямые команды, пусть неохотно, но все же выполнял...  Что,
если попробовать сейчас?
   --  Я  второй!  Контроль системы! Сообщи напряжение  в  функциональном
блоке! -- Слова Глеба упали в гнетущую тишину. Робот молчал.
   Глеб попробовал зайти с другого конца. -- Я второй! Выйди из отсека!
   Медленно,  словно нехотя, робот шевельнулся. Показалась плоская,  как
тарелка, подошва и намертво присосалась к гладкой плите пола. Все так же
не торопясь, робот выпрямился. Глеб не был уверен, что это результат его
приказа, и подал новую команду:
   --  Повернись  на девяносто градусов! Робот не двигался. Глеб  слишком
хорошо  знал,  что в его груди закрытый металлическими шторками,  словно
жало  змеи,  притаился ствол лазера. Скорее всего кибер применит  именно
лазер.  Человек слишком ничтожная цель для нейтринного излучателя.  Глеб
повторил команду и сам удивился собственному хриплому голосу:
   -- Я второй! Повернись на девяносто градусов!
   Робот  стоял  в  задумчивости.  Глеб видел  как  медленно  раскрылись
створки лазерной амбразуры и тут же снова закрылись. Потом открылись еще
раз  и  опять закрылись, словно в электронных мозгах машины шла какая-то
неведомая борьба. Словно робот, как человек, не мог прийти к правильному
решению.  Словно  он  был  способен колебаться и испытывать  сомнения...
Больше  Глеб  не  произнес  ни  слова.  Малейшее  смещение  сигналов   в
управляющих  цепях  киба  могло подтолкнуть  его  к  последнему  рубежу,
уничтожить остатки запретов, и тогда он пустит в ход лазер...
   Тягучая  неподвижность становилась невыносимой. Глеб чувствовал,  что
ноги точно налились свинцом, от напряжения ломило в висках. Так долго не
может  продолжаться, он не выдержит... Хорошенькое дело... Дрожать перед
собственным  роботом... Медленно, словно толкая  перед  собой  невидимый
груз, Глеб сделал шаг навстречу роботу, и ничего не случилось. Тогда так
же  медленно,  приготовившись  к самому  худшему,  он  сделал  еще  шаг.
Амбразура  вновь  открылась.  Глеб  видел,  как  мелко-мелко  дрожат  от
неведомой  вибрации ее шторки. В темной глубине блестела торцовая  грань
рубинового  кристалла... И тут Глеб сорвался.  Он  вскинул  разрядник  и
бросился  вперед,  одним  рывком стараясь преодолеть  оставшиеся  метры.
Робот  вздрогнул,  попятился, и почти в ту  же  секунду  лазер  выплюнул
навстречу  Глебу упругий сгусток света. И прежде чем луч  ударил  ему  в
грудь, он успел подумать о множестве разных вещей, о том, например,  что
робот  не может промахнуться. Он никогда не промахивается. Ствол  лазера
направляет   электронно-счетная  машина,  а  оптические   дальномеры   и
координаторы безупречны. Глеб внутренне сжался, ожидая удара и боли,  но
боли  все не было... И вдруг он понял, что случилось невозможное,  почти
невероятное. На своем пути луч лазера встретил стеклянную ветвь  дерева.
Робот мог не принять ее в расчет. Любая материя на пути огромного заряда
энергии,  которую  нес  в  себе  лазерный  луч,  должна  была  мгновенно
превратиться  в пар, и такая ничтожная преграда не могла  задержать  его
неотвратимого  полета...  Она  и не стала  его  задерживать,  лишь  чуть
сместила,  переломила лазерный луч, пропустив его через  себя,  изменила
угол   полета,  и  смертоносный  заряд  энергии  ушел  вверх,  бесследно
затерялся в мешанине огненных зарослей...
   Почти   инстинктивно  сразу  после  выстрела  Глеб  упал   и   замер.
Невозможно было предсказать, как робот поступит дальше.
   Казалось, робот испытал что-то похожее на ужас от своего поступка.  И
хотя  Глеб  отлично знал, что машина лишена каких бы то ни было  эмоций,
ничем   другим,   как  паническим  ужасом,  он  не  мог  объяснить   его
беспорядочное поспешное бегство.
   Нелепая   прыгающая  фигура  киба  несколько  раз   мелькнула   среди
стеклянных  стволов, прежде чем исчезнуть совсем. Трудно  было  сказать,
чьей победой кончился этот поединок и кончился ли он... По крайней мере,
теперь  в  распоряжении Глеба оказалась машина, и он  не  замедлил  этим
воспользоваться. Рация! Прежде всего ему нужна была рация.
   Радиоволны  не проходили во всех диапазонах. Локаторы в миллиметровом
диапазоне   смогли  пробиться  сквозь  стеклянные  заросли   только   до
противоположной  стены, и он понял, что его отделяет от  нее  не  меньше
двух  километров.  Возможно,  здесь  только  первый  этаж...  Никто   не
поручится,  что  под  полом у этой штуки нет продолжения,  недаром  туда
уходят корни...
   Связь...   Как  поставить  в  известность  корабль?   Эта   мысль   ~
лихорадочно  билась  в  его  мозгу.  Нужно  попробовать  отыскать  шлюз,
механизм,  переместивший танк в закрытый купол...  На  экране  локаторов
Глеб  мог видеть огромный двухкилометровый шатер, раскинувшийся  у  него
над  головой. Шлюз должен быть где-то здесь. Рядом. Моторы встали  сразу
после  взрыва... Потом началась вибрация. Он старался вспомнить  остатки
того  немногого, что сохранилось в памяти перед полной потерей сознания.
Скорее  всего,  моторы встали до начала вибрации, и, значит,  сюда  танк
попал  уже  неподвижным... Тогда шлюз должен быть где-то  совсем  рядом,
если,  конечно, робот не включал двигатели уже здесь... В  любом  случае
надо искать шлюз. Но сначала неплохо сделать серию стандартных анализов.
Никто  не  знает,  что  произойдет здесь  через  минуту...  Запись  этих
анализов останется в бортовом журнале.
   Глеб  нажал  клавишу анализатора. "Будет что сообщить в  радиограмме,
если мне удастся пробиться наверх..."
   Анализатор  закончил  стандартную серию и  выбросил  на  водительский
столик  длинную  ленту,  испещренную цифрами Глеб  не  решился  отбирать
образцы  стеклянной  массы,  и  потому  анализы  не  отличались   особой
полнотой.
   И  все равно данные, полученные от спектроскопов и микроанализаторов,
он  читал  залпом,  как  читают  стихи. Окись  кремния  с  перестроенной
кристаллической  решеткой. Решетка напоминает графит,  но  здесь  другие
энергетические  связи. Странные должны быть свойства  у  этой  штуки,  в
лазер- ном луче она, во всяком случае, не горит. В этом он убедился.
   Его  взгляд  упал  на длинный ряд нулей столбиком, заполнявший  графу
атмосферы. Не веря собственным глазам, он просмотрел его еще раз.
   Один  гелий!  Чистый  гелий.  Такой  чистый,  что  искусственное  его
происхождение  не вызывало сомнений. Значит, искусственное сооружение...
Его первоначальная догадка получила новое подтверждение. Глеб задумался.
   Сначала из строя вышли два робота в группе геологов. Кто-то или  что-
то  изменило  запись их программы в кристаллокондах. Затем  обнаружилось
энтропийное поле, окружавшее определенную зону планеты.
   Неожиданная, ничем не спровоцированная атака на группу геологов.  Она