, туда, где играет
музыка?  - спросил Майгин, когда Берсеньев с лупой в руках в последний
раз обследовал следы в комнате.
     - Нет! - решительно сказал Берсеньев. - Он мог уйти только спиной
к двери,  ступая на свои следы пятками вперед.  Но вряд ли он стал  бы
этим заниматься.
     - Он мог вытереть ноги на этом месте и дальше пойти,  не оставляя
следов, - нерешительно предположил Петя.
     - Нэнэ никогда в голову не  придет  вытирать  ноги.  Он  отродясь
этого  не  делал.  Да  и  зачем  ему  от  нас  скрываться?  - возразил
Берсеньев.
     - Не  нравится  мне это загадочное исчезновение,  - угрюмо сказал
Майгин. - У меня такое впечатление, что тут кто-то притаился и ведет с
нами какую-то игру...
     А тем временем легкая,  как дуновение теплого ветерка, странная и
грустная   музыка   все  еще  звучала  в  воздухе  подземного  города.
Увлеченные поисками мальчика, геологи выключили ее из своего сознания,
но она вкрадчиво напомнила им о себе,  как только они оставили голубой
<коттедж> с живыми изображениями...
     Петя остановился с полуприкрытыми глазами.
     - Музыка...
     - Там...  -  указал  Майгин  на крохотную желтую <пагоду> на краю
подземного городка.
     - Нет...  это  там,  - уверенно ткнул пальцем Берсеньев в сторону
белого кубического сооружения.
     - Нет... она звучит всюду, - сказал Петя.
     Но Майгин уже решительно зашагал вперед, и его спутники поспешили
за ним.  Молодой геолог, видимо, не ошибся. При приближении к <пагоде>
музыка слышалась все более явственно. Геологи два раза обошли странное
сооружение с изогнутой крышей, но ни дверей, ни окон не обнаружили.
     - <Избушка там на курьих ножках стоит без окон,  без дверей...> -
сказал Майгин. - Эти музыканты явно избегают публики.
     - Андрей  Гаврилович,  а  может  быть,  окно  есть  на  крыше?  -
предположил Петя.
     - Надо посмотреть. А ну-ка, Петруха...
     Майгин переплел  пальцы  рук  и  подставил Пете <стремя> из своих
ладоней. Студент быстро вскочил и, поднятый Майгиным, уцепился за край
крыши. Через минуту он уже карабкался наверху, поминутно сползая.
     - Никакого окна!  Ничего!  - крикнул он сверху.  - А музыка здесь
еще громче!.. А крыша какая-то тонкая и вибрирует.
     - Слезай, - приказал Майгин.
     - Может быть, все это сооружение заменяет здесь музыкальный ящик?
- предположил Берсеньев.
     Все трое  посещали  в Петербурге концерты,  но большими знатоками
музыки себя не считали. Однако здесь музыка приковала их внимание. Они
не  могли сказать,  на каких инструментах исполнялась она и слышали ли
они ее когда-либо раньше,  ясно было одно:  звуки, доносившиеся из ма-
ленькой <пагоды>,  прекрасны,  торжественны и печальны.  Мелодия ее не
повторялась,  она словно изменялась на лету.  Иногда этот полет звуков
напоминал одну из симфоний Чайковского, затем - Бетховена, на одну-две
минуты он приближался к северной горной музыке Грига и исчезал  в  не-
повторимых своеобразных сочетаниях новых звуков.
     - Это похоже на <Лунную сонату>,  - задумчиво собирая и распуская
свою бороду, сказал Берсеньев.
     - Нет, скорее, это хор... - решил Майгин.
     - Это и то, и другое, и еще многое, - почти прошептал Петя.
     Он стоял с закрытыми глазами и видел эту невероятную музыку.  Она
была похожа на оранжевое пламя...


     До самого вечера бродили в этот день геологи по подземному  горо-
ду, сопровождаемые звуками странной, то расцветающей, то умирающей му-
зыки.  Им удалось проникнуть в большую часть домиков. Некоторые из них
были явно жилого типа.  Но были и строения, которые, очевидно, служили
не для жилья. В них геологи нашли сложные и непонятные аппараты, пред-
назначенные,  видимо,  для физических и химических исследований, - ка-
кие-то баки,  сложные переплетения трубок  и  проводов,  измерительные
приборы,  панели,  утыканные рычагами и кнопками. Осторожный Берсеньев
строго-настрого запретил товарищам касаться чего-либо.
     Берсеньев и Майгин долго ломали голову,  из какого материала сде-
ланы дома,  пол, прозрачная сфера и многие другие вещи в этом поселке,
но сказать что-либо определенное ни тот, ни другой не мог.
     - Нет сомнения,  что это не металл,  не минерал, не дерево. Может
быть,  это  какие-то искусственные материалы вроде пластической массы,
изобретенной недавно американцем Бакеландом,  только прочнее во  много
тысяч раз,  - сказал Берсеньев, разглядывая один из изящных шкафчиков,
сделанных из материала,  напоминающего слоновую кость. - А может быть,
и что-либо другое.
     Уже к вечеру,  устав и проголодавшись,  подземные путешественники
выбрались на поверхность.
     Молча развели они костер, молча приготовили скромный ужин, Забра-
лись в большую палатку и молча принялись за еду. Необъяснимое исчезно-
вение Нэнэ приглушало остроту впечатлений от первого посещения волшеб-
ного города. Да и само это посещение немного разочаровало их. С фактом
существования города они уже успели свыкнуться,  но от первого его по-
сещения ждали если не полной разгадки этого феномена, то уж, во всяком
случае, чего-то совершенно необычайного. И вот, когда они после столь-
ких усилий проникли наконец внутрь прозрачной сферы,  загадка по-преж-
нему осталась загадкой. Они увидели много непонятного, но не сверхъес-
тественного. Очевидно, все там имело свое объяснение. Не имел объясне-
ния лишь сам этот город:  откуда он взялся здесь,  в глубине земли, на
берегу  Тихого океана?  Кто,  как и когда его создал?  Находился ли он
когда-нибудь на поверхности земли и только потом был залит лавой и за-
несен землей или же его с самого начала построили в земле?  Населен ли
он?  Если населен, то кем? И почему его население прячется? Если в нем
нет  никого,  то  что  случилось  с  жителями?..  Уж не погибли ли они
где-нибудь вне города,  как погиб человек,  скелет которого  Майгин  и
Берсеньев нашли, когда рыли ход к двери?..
     Ни на один из этих вопросов ответа не было, и, казалось, ничто не
сулило ответы в будущем.


                           Картины прошлого


     Прошло несколько  дней.  Петя побывал в ламутском стойбище.  Отец
мальчика приветливо встретил его и стал  расспрашивать,  как  живет  в
гостях у русских Нэнэ.
     - Он очень хорошо живет,  - сказал Петя,  слегка покраснев.  - Он
хочет еще погостить у нас,  а вам он передал пачку махорки. Он зарабо-
тал ее, когда помогал рыть шахту.
     Ламут с радостью принял табак и обещал навестить сына.
     Петя вернулся в лагерь и сказал геологам, что в стойбище мальчика
нет. Настроение у всех испортилось, никто не знал, что случилось с Нэ-
нэ,  но каждый чувствовал себя в какой-то мере ответственным за судьбу
мальчика.
     За эти  несколько  дней  геологи  уже  детально  ознакомились   с
подземным городом,  они поняли назначение и устройство некоторых вещей
и сооружений в нем.  Так,  Майгин сделал открытие, что крохотные мотки
пленки,  вложенные  в  ящичек из <слоновой кости>,  издают музыкальные
звуки.  Но многое оставалось неясным для наших ученых,  и самым темным
оставался вопрос о происхождении подземного города, а самым загадочным
- исчезновение Нэнэ.
     Не давали   покоя   всем   троим   (особенно  студенту)  и  живые
изображения,  увиденные в  голубом  <коттедже>,  где  исчез  бесследно
маленький  ламутенок.  Было  ясно,  что  <саркофаги>  -  это  какие-то
механизмы,  способные воспроизводить  раз  заданные  изображения,  ибо
каждый раз, когда Петя приближался к <саркофагу> с женщиной, на экране
появлялось именно ее лицо.  Глаза ее внимательно смотрели и на Петю, и
на  Майгина,  и  на  Берсеньева,  зрачки  следили за их движениями,  и
ресницы распахивались очень широко,  когда  кто-нибудь  из  них  делал
резкое движение или что-то говорил.  При этом губы ее не шевелились, а
в углах их таилась <улыбка Моны Лизы>...
     Петя наконец   смирился  с  тем,  что  это  всего  лишь  портрет,
возникающий каждый раз,  когда перед экраном появляется зритель.  Этот
портрет  умел  исчезать,  и  его  можно  было заставить задержаться на
экране усилием мысли  (любопытно,  что  изображение  мужчины  мысленно
вернуть было нельзя).
     Петя думал:
     <Если я  заставляю ее не уходить и смотреть на меня,  то почему я
не могу таким же способом заставить ее говорить?..>
     И он   вновь   и   вновь   вызывал   образ   неведомой   женщины,
сосредоточенно и напряженно заставлял ее говорить.  Однажды  ему  даже
показалось, что губы ее шевельнулись. Но звука он не услыхал, а вместо
лица на экране замелькали такие же иероглифы,  какие всегда появлялись
на другом экране вперемежку с лицом мужчины...
     <Может быть,  с помощью этих иероглифов она говорит со  мной?>  -
подумал с волнением юноша.  Ему хотелось видеть прекрасную незнакомку,
но  каждый  раз,  как  он  выскакивал  из-за  <саркофага>,   на   него
обрушивался ливень иероглифов:  красавица, видимо, была болтлива... Не
дождавшись появления на экране изображения, Петя уходил с опустошенным
сердцем.


     Однажды Майгин и Петя  сидели  возле  палатки  и  вели  беседу  о
дальнейшей работе экспедиции.
     - Нет,  Петя,  -  говорил Майгин,  попыхивая папироской,  - ехать
сейчас кому-нибудь из нас на материк нет смысла.  Мы уже обсудили этот
вопрос  с  Клавдием  Владимировичем.  Пока поработаем здесь сами.  Вот
недели через две  приедет  Ниночка  Росс,  приедет  Венберг,  они  нам
помогут.  Попытаемся  сделать все,  что можно,  своими силами.  А уж в
следующем году прихватим с собой  и  археологов...  Вот  ты  говоришь:
<Ехать!> Но куда?  ...Я знаю, что в Чите есть краеведческий музей. Там
работает ученый-дальневосточник  Кузнецов.  Есть  полезные  люди  и  в
Хабаровске  и  во Владивостоке.  Но до всех этих центров добраться мне
или Берсеньеву нелегко. Все равно в этом году не обернемся. Думаю, что
лучше  всего  известить  их,  когда  наши  партии будут возвращаться в
Петербург, а пока будем смотреть и вести записи сами...
     - Андрей Гаврилович!  Но ведь мы же только геологи,  мы ничего не
узнаем! - с тревогой сказал Петя.
     - Ну  что  ж,  значит,  в  будущем  году какой-нибудь сверхученый
археолог приедет сюда  из  Питера  и  раскроет  тайны  этой  подземной
Тихоокеаниды,   -  с  усмешкой  ответил  Майгин  и  стряхнул  пепел  с
папироски.  - Вполне возможно,  что мы до  той  поры  сами  ничего  не
узнаем.  Я уже Берсеньеву сказал,  что геология здесь абсолютно ни при
чем.  Вот,  - сердито  сказал  Майгин,  указывая  на  стеклянный  шар,
найденный  подле скелета,  - кажется,  чего проще:  открой этот шарик,
загляни в него и отгадай,  что он собой являет. Так черта с два! Я его
уже  неделю  верчу,  и  ни с места!  Даже не узнал,  открывается ли он
вообще.  Я сегодня до того дошел, что этот впаянный в него <гривенник>
хотел  гвоздем  выбить,  -  Майгин  ткнул папиросой в закрытое круглой
металлической  пластиной  отверстие  и  вдруг  умолк   на   полуслове,
пристально глядя на непроницаемый шар...
     - Что это? - спросил Петя.
     Шар гудел.  Он гудел и жужжал совершенно так же,  как гудит муха,
запутавшаяся в паутине.
     - Гудит!.. - с изумлением сказал Майгин.
     - Это  у  него  внутри  гудит...  -  испуганно  произнес  Петя  и
отодвинулся от шара.
     Майгин протянул было руку,  но дотронуться до  шара  не  решился.
Сердитое гудение все усиливалось. Петя вскочил и отошел в сторону.
     - Уходите, Андрей Гаврилович! Быть беде!..
     - Спокойно, Петя!
     Майгин все глядел настороженно на гудящий шар и вдруг увидел, что
от  его матовой поверхности поднимаются дрожащие волны серого плотного
тумана.
     - Смотрите! Что это? - крикнул Петя.
     Майгин поднял голову. Петя был едва виден в серебристом мареве.
     - Я плохо вижу вас,  Андрей Гаврилович!  - упавшим голосом сказал
Петя. - Вокруг вас крутится какая-то пелена...
     - И мне кажется то же самое вокруг тебя, - ответил Майгин.
     - Уйдемте, Андрей Гаврилович! Оставьте этот шар!..
     Но Майгин схватил Петю за руку и усадил рядом с собой.
     - Сиди и молчи... - приказал он.
     Между тем   гудение  превратилось  в  рев.  Странная  метаморфоза
происходила вокруг Майгина и Пети:  светящийся  туман,  исходивший  из
шара,  заволок  все  перед  их глазами.  Затем пелена стала таять,  но
Майгин не узнавал  лагеря:  палатки  куда-то  исчезли,  вся  местность
изменилась.  Не было больше кустарника, лес придвинулся совсем близко,
вокруг лежали огромные валуны.  А вдали,  над кратером мирного,  давно
потухшего Коронного вулкана, вставало высокое черное облако - <пиния>,
предвестник близкого извержения.
     - Где мы? - спросил Петя, придвигаясь к Майгину.
     - Тихо!
     Петя оглянулся назад и вскрикнул:
     - Город! Наш город...
     Майгин повернулся всем корпусом. Город был рядом, на поверхности.
Огромный прозрачный купол,  как нимб,  стоял над ним, и голубые домики
казались  клочками  чистого лазурного неба среди туч.  Но вот что было
самым  поразительным,  отчего  перехватило  дыхание  у  Майгина  и   у
студента: они увидели людей этого города. Люди стояли перед прозрачной
сферой и глядели на дымящийся вулкан.  Их было человек тридцать... Это
были  странные  люди,  одетые в однообразную жесткую,  стального цвета
одежду.  Их движения были угловаты и  неловки,  у  них  были  огромные
круглые головы без глаз, рта и носа...
     Эти люди стояли,  сбившись в кучку.  Трое из них устанавливали на
вбитых в землю столбах какие-то приборы и склонялись над ними круглыми
большими головами,  похожими на алюминиевые  котлы.  Один  запускал  в
воздух цветные шары, и те лопались у него над головой...
     Наконец один из наблюдающих за приборами неуклюже  шагнул  вперед
и...  алюминиевый котел на его плечах откинулся назад... Майгин и Петя
поняли,  что откинулся  шлем  <водолазного  костюма>,  в  который  был
облачен  этот  человек.  У  него  оказалась  вполне нормальная голова,
украшенная тяжелыми,  как бронзовая стружка, кудрями. Пете показалось,
что  он  узнал  эту  голову...  Ну да,  он видел ее на экране в том же
голубом доме, где видел и <снежную красавицу>.
     Жесткие доспехи  рыжеволосого незнакомца раскрылись,  как створки
устрицы,  и он ступил на траву перед своими товарищами,  облаченный  в
поблескивающую  разноцветными  огоньками  тунику...  Он  поднял руки и
выкрикнул нараспев какую-то фразу...
     Видимо, это был сигнал, разрешающий снять защитные костюмы...
     Майгин и Петя  смотрели  во  все  глаза.  Эти  странные  призраки
появились перед ними так же внезапно, как появлялись их живые портреты
на экранах <саркофагов>. Но призраки ли это?
     Странные люди,  неведомо  откуда  появившиеся у подножия Коронной
сопки,  были все высокого роста,  облачены в легкие цветные,  лучистые
одежды,  все  без  головных  уборов.  Двигались они плавно и ритмично,
словно в сцене из какого-то балета...  По новому певучему сигналу  вся
группа,  оставив  доспехи,  направилась  к  Майгину и Пете.  Стройные,
красивые гиганты  шли  легким  шагом,  словно  скользили  над  землей.
Остался подле города лишь один, тот, что первым снял свой скафандр.
     Неожиданно Петя  увидел  <снежную  красавицу>.  Она   подошла   к
великану  с  бронзовыми  кудрями  и  приложилась щекой к его щеке.  Он
улыбнулся, и сейчас же рядом с ним появился юноша, почти мальчик, тоже
рыжеволосый,  с  огромными  синими  глазами,  расширенными  словно  от
любопытства и удивления.  <Снежная красавица>  положила  руку  на  его
плечо...  Затем  все  трое - человек с бронзовыми волосами,  женщина и
мальчик - исчезли,  а из-за  большого  серого  камня,  невесть  откуда
появившегося справа от Майгина и Пети, вышел высокий глазастый человек
с величественной осанкой. В руках у него был точно такой же шар, какой
лежал  сейчас подле Майгина.  Послышалась громкая,  энергичная музыка,
будто кларнет в притихшем оркестре внезапно заиграл...  или запел соло
почти человеческим голосом...
     Местность вокруг стала двоиться.  Сквозь серый камень  проступили
белые пятна лагерных палаток, мутной становилась <пиния> над вулканом;
на фоне валунов появился знакомый кустарник...  Город  под  прозрачной
сферой,  как далекий мираж, таял в воздухе... Через минуту он исчез, и
все вокруг приняло прежний вид.
     Потрясенные Майгин  и Петя несколько мгновений сидели неподвижно.
Майгин продолжал крепко сжимать руку студента.  Наконец он  очнулся  и
медленно  обвел  широко  раскрытыми  глазами знакомую местность.  Петя
вскочил.
     - Что это было, Андрей Гаврилович? Мираж? Я ничего не понимаю...
     - А я  понимаю,-  сказал  Майгин  и  протянул  руку  к  затихшему
шарообразному  аппарату.  -  Мы  с  тобой  видели  какую-то  страничку
далекого прошлого,  и показал нам ее  вот  этот  шар.  Я  не  мог  его
открыть, но зато он помог мне открыть кое-что.
     Майгин взял в руки и стал  вновь,  на  этот  раз  уже  с  большим
уважением, разглядывать чудесный аппарат.
     - Я не понимаю, как все произошло, но думаю, что это что-то вроде
синематографа, только без полотна и очень натурально.
     - Значит,  вы думаете,  что мы с вами видели  изображение  нашего
подземного  города,  когда  он еще был на поверхности?  - тихо спросил
Петя.
     - Я в этом уверен.
     - Но это же замечательно!  А...  как же это случилось? Я все-таки
не могу понять, Андрей Гаврилович.
     - Не знаю,  Петя.  Надо подумать,  надо все вспомнить,  и,  может
быть, мы найдем ключ к этому чудесному шарику.
     - Я побегу  вниз,  Андрей  Гаврилович.  Надо  немедленно  Клавдию
Владимировичу рассказать.
     - Беги и приведи его сюда.
     Петя помчался   к  шахте  (Берсеньев  в  это  время  находился  в
подземном городе).
     Оставшись один,  Майгин  обошел  вокруг  место,  где они сидели с
Петей,  тщательно исследуя каждый камешек,  каждую травинку.  Он хотел
узнать,  в  чем  кроется  внешняя  причина,  которая заставила аппарат
действовать.  Но все  было  на  месте,  и  ничего  лишнего  Майгин  не
обнаружил вблизи.
     - Значит,  причина кроется где-то здесь,  - решил он,  садясь  на
прежнее место рядом с круглым аппаратом.
     <Так... Теперь припомним, Андрей Гаврилович, что ты с ним делал в
тот момент, когда он начал гудеть>.
     Майгин вытащил папиросу и закурил.
     <Насколько мне помнится,  ничего такого особенного я не делал.  Я
говорил,  курил...  Стоп!  Если мне память не изменяет,  я ткнул вот в
этот  металлический  <гривенник>  папиросой...  Неужели  от   этого?..
Припомним  точно!  Я  сказал:  <Сегодня  я  до  того  дошел,  что этот
гривенник хотел гвоздем выбить...> Или что-то в этом роде.  Совершенно
верно!  И при этом я ткнул вот сюда папиросой...  Да-да! Ткнул тлеющей
папиросой... И после этого все началось...>
     Майгину ужасно захотелось тут же проверить свою догадку.  Он  уже
поднес папиросу к круглой металлической пластинке, но передумал.
     <Подожду Клавдия>,  - решил он и,  глубоко затянувшись,  выпустил
клуб дыма.
     Берсеньев, порядком  запыхавшись,  пришел  в  сопровождении  Пети
минуты через три.
     - Что случилось, Андрей? - спросил он.
     - Мне  кажется,  мы  скоро  разгадаем  эту  подземную загадку,  -
ответил Майгин.
     И он рассказал все.
     Берсеньев выслушал его с  величайшим  вниманием.  Внешне  он  был
абсолютно  спокоен,  лишь  глубокие  складки на переносице да движение
руки,  забирающей в горсть и вновь распускающей бороду,  выдавали  его
волнение.
     - И знаете,  Клавдий Владимирович, я, кажется, нашел ключ к этому
шарику, - сказал Майгин.
     - Какой?
     - Тлеющий огонек...
     - И здесь тлеющий огонек? - удивленно воскликнул Берсеньев.
     - Почему <и здесь>? А где еще?
     - Пока этот аппарат показывал вам здесь объемный синематограф без
полотна,  я там,  внизу,  проделал то же,  что когда-то сделал Нэнэ. Я
подносил  тлеющий  уголек  к  двери  в  прозрачной  сфере,  и  она  то
открывалась, то закрывалась.
     - Значит, вы камлали? - смеясь, спросил Майгин.
     - Камл