потому  что  ни я,  ни Клавдий Владимирович тебя не
остановим за неимением данных для опровержения или подтверждения.
     - Я убежден, что сплошная куполообразная сфера облегает подземный
город со всех сторон,  - резюмировал Берсеньев.  - А отсюда, повторяю,
вывод:  если эта тонкая прозрачная пленка выдерживает такую толщу лавы
и земли, пробить ее невозможно.
     - Вы  хотите сказать,  Клавдий Владимирович,  что она устоит даже
перед динамитом? - спросил Майгин.
     - Я  в этом уверен.  Но я возражаю против динамита,  - решительно
заявил Берсеньев.  - Мы не имеем права здесь  ничего  разрушать...  Мы
ведь только геологи, а вслед за нами могут прийти сюда археологи,
     - Это верно, - согласился Майгин.
     Студент только вздохнул:  ему очень хотелось немедленно добраться
до подземного городка...
     - Мы никогда не попадем туда! - с отчаянием сказал он.
     - Клавдий   Владимирович!    -    позвал    Берсеньева    Майгин,
разглядывавший город в бинокль. - Взгляните... Видите там, справа, эту
круглую вышку?
     Берсеньев навел бинокль на вышку.
     - Ну, вижу...
     - Теперь  возьмите  чуть-чуть  влево  и  поймайте  в  фокус стену
купола. Вон там, где кончается площадка. Не кажется ли вам, что там, в
гладкой  отполированной  стене,  виден какой-то рисунок,  напоминающий
двустворчатую дверь?
     Берсеньев долго разглядывал эту деталь.  Так долго, что Петя чуть
не взорвался от нетерпения.
     - Да, - сказал наконец Берсеньев. - Если эта сфера облегает город
со всех сторон,  она, несомненно, имела выход, и... кажется, вы правы,
Андрей: я вижу там какой-то прямоугольник, похожий на дверь.
     Майгин весело засмеялся:
     - Ну, Петруха, наберись терпения. Будем долбить с другой стороны,
пока не доберемся до этой двери. Я заставлю этот заколдованный <сезам>
открыться перед нами!..


     Майгин и Берсеньев решили  до  поры  до  времени  сохранить  свое
открытие в тайне.  Они знали,  что на Дальнем Востоке живут и работают
многие  знатоки  и  исследователи  края:  Арсеньев,  Кузнецов,  доктор
Кириллов  и  другие.  Разумнее всего было бы связаться с ними.  Но эти
ученые жили в разных городах Сибири и Дальнего Востока,  и  Майгина  и
Берсеньева  отделяли  от  них  сотни  и  тысячи  верст морского пути и
таежных  дорог...  Между  тем  существовала  еще  и  тупая  и   темная
администрация,  которая,  узнав о диковинном открытии геологов,  могла
лишь  испортить   все   и   помешать   ученым   обстоятельно   изучить
фантастическую подземную находку.
     Следовало дать   знать   об   удивительном   открытии   остальным
участникам экспедиции, работающим на другом участке плато, но в лучшем
случае они прибудут сюда через полтора месяца  -  им  придется  пройти
труднейший путь через весь полуостров.  Таким образом,  чтобы поскорее
прорыть ход к <двери> в прозрачной  сфере,  оставалось  обратиться  за
помощью к ламутам, стойбище которых находилось всего в трех верстах от
лагеря геологов.  Расплатиться за помощь можно было табаком и  пачками
пороху и дроби.
     Друзья так и решили:  позвать на помощь ламутов, но свое открытие
держать  от  них  в  тайне.  Это  были  смирные  и запуганные царскими
чиновниками оленеводы и охотники.  Но кто знает, что взбредет в голову
этим  темным  и  суеверным  людям,  когда  они увидят подземный город?
Достаточно какому-нибудь грязному и трусливому шаману ударить в  бубен
и завизжать,  что <злой дух построил свое жилье возле их стойбища> - и
смирные ламуты могут ночью  перебить  геологов,  а  ход  к  подземному
городу   завалить   камнями.   Берсеньев  поэтому  предложил  провести
прокладку нового хода с помощью ламутов только до известной глубины, а
затем  отпустить  их  и  уже дальше,  до прозрачной сферы,  добираться
своими силами.  Одновременно Берсеньев решил послать одного из ламутов
с  запиской  к  Нине  Росс  и Венбергу,  работавшим в группе на другой
стороне плато.
     На переговоры  с  ламутами,  на  точное определение направления и
глубины второй наклонной шахты и на подготовку к рытью ушло  три  дня.
Собственно говоря,  всеми этими делами занимались исключительно Майгин
и Берсеньев.  Петя же целыми часами просиживал в  старой  шахте  подле
прозрачной   сферы.   Вооружившись   биноклем  и  темными  очками,  он
разглядывал таинственный безлюдный городок в  толще  лавового  пласта.
Картины  одна  другой  фантастичнее  проходили  перед  его  умственным
взором...  Кто знает, может быть, давно-давно, тысячи лет назад, вдали
от Египта, Месопотамии, Индии и Китая, вдали от всех древних колыбелей
человеческой  культуры,  на  далеком  Севере,  может  быть,  даже   на
каком-нибудь  не открытом еще материке у полюса,  существовало могучее
цивилизованное государство...  И египетские  мудрецы  по  сравнению  с
учеными  этого  государства были...  ну,  вроде нынешних австралийских
папуасов по сравнению с  учеными  Санкт-Петербургской  Академии  наук,
парижской Сорбонны и Британского королевского научного общества.  Люди
жили в этом государстве необыкновенно  интересно,  создавали  какие-то
диковинные  машины,  строили  прекрасные  города  и маленькие чудесные
поселки.  Вот там,  внизу,  - это один из таких поселков.  Они  решили
построить  его  на  полуострове.  Возможно,  что  это  был аванпост их
государства,  самый  южный.  Может  быть,  они  не   выносили   нашего
умеренного  климата  и жили только в высоких широтах.  И были эти люди
красивые,  рослые,  здоровые, гордые и независимые... А почему <были>?
Что,  если они благоденствуют и сейчас? Может быть, наш мир кажется им
слишком примитивным и неинтересным и они не общаются с нами. Все может
быть...
     Фантазируя таким   образом,   Петя   не   забывал    разглядывать
таинственный  городок  внизу:  он  заметил,  что  в нем не было улиц -
маленькие красивые домики располагались концентрическими окружностями,
а в центре возвышалось большое сооружение с куполообразной крышей.
     Всего в городке насчитывалось тридцать четыре сооружения,  но  не
все  они  могли быть названы <домиками>.  Были среди них и вертикально
поставленные цилиндры,  и высокие граненые  башни,  и  косо  срезанные
пирамиды.  Петя  никак  не  мог  понять,  из  какого материала все эти
сооружения построены.  Во всяком случае, не из дерева и не из кирпича.
Вряд ли это был и какой-нибудь минерал.  Металл?.. Но, если бы это был
металл,  думалось  Пете,  строения  не  казались  бы  такими  мягкими,
матовыми,  легкими. Почва, на которой стояли домики, цветом напоминала
до блеска  отшлифованный  гранит  или  темный  мрамор.  А  все  вместе
выглядело   так,  словно  какой-то  гигантский  ребенок  расставил  на
лакированной крышке стола свои любимые игрушки.
     Но особенно  долго  и  пристально  разглядывал Петя сквозь темные
очки и  бинокль  шары,  неподвижно  висевшие  высоко  над  городком  и
испускавшие яркий, почти дневной свет. Никаких нитей, прикрепляющих их
к прозрачной сфере,  никаких даже тончайших  шестов,  на  которых  они
могли быть вознесены,  Петя не обнаружил. Если в куполе был воздух, то
они свободно плавали в воздухе,  хотя даже слово <плавали> не годилось
здесь - шары стояли в этом воздухе, стояли неподвижно, как впаянные. И
впечатлительному студенту они казались самым поразительным  из  всего,
что   он   успел   разглядеть   в   этом  <форпосте  древней  северной
цивилизации>.
     Тем временем   ламуты   под   руководством   Майгина  вооружились
самодельными кирками и заступами и приступили к  рытью  второй  шахты.
Дни шли в кипучей работе. Шесть ламутов и двое участников экспедиции с
утра до ночи рыли землю и туф, взрывали гранитные глыбы, встречавшиеся
на пути,  таскали из шахты породу.  По расчетам Берсеньева, предстояло
прорыть ход в два аршина шириной,  в три  аршина  высотой  и  примерно
около восьмидесяти саженей в длину.  Это была очень тяжелая работа. Но
ламутов воодушевляло желание получить драгоценный  порох,  геологи  же
стремились  поскорее  добраться  до заветной двери в неведомый мир,  и
потому работа спорилась и двигалась успешно,


     Вечером первого  июня,  когда  ламуты  отложили  свои  заступы  и
собрались вокруг  костра,  над  которым  уже  висел  большой  жестяной
чайник, Берсеньев позвал Майгина в палатку и сказал:
     - Андрей, ламутов пора отпустить.
     - Вы думаете, мы близки к цели?
     - Да.  Я сегодня произвел последние вычисления. До конца осталось
пройти сажени три мягким туфом. Мы сами закончим ход завтра же.
     Майгин промолчал, затем осторожно спросил:
     - А может быть, не отпускать их совсем?.. Как вы думаете, Клавдий
Владимирович, не понадобятся ли они нам еще?
     - Вы  боитесь,  что  мы  ошиблись направлением?  - быстро спросил
Берсеньев.
     Присутствовавший при этом разговоре Петя охнул:  мысль о том, что
они рыли ход не в том направлении, даже в голову ему не приходила.
     - Клавдий Владимирович, как же это так? Неужели придется начинать
все снова? - с отчаянием воскликнул он.
     - Только без паники, Петя! - строго сказал Майгин. - Не придется.
Клавдий Владимирович никогда не ошибается.
     Берсеньев усмехнулся:
     - Нет,  конечно,  осторожность  не  помешает.  Объявите,  Андрей,
ламутам,  что  завтра  у  нас  праздник  и  поэтому  мы отпускаем их в
стойбище на один день. Ну, а потом будет видно.
     Майгин раздал  землекопам  порох  и дробь;  ламуты быстро собрали
свои пожитки и  покинули  лагерь.  Лишь  один  из  них  задержался  и,
оглядываясь по сторонам, дребезжащим козлиным голосом стал звать:
     - Нэнэ! Нэнэ!
     Но никто не откликался. Ламуты остановились поодаль и стали ждать
товарища, а он все ходил вокруг палатки и звал:
     - Нэнэ! Нэнэ!
     Петя вышел из палатки.
     - Вы кого зовете? - спросил он.
     - Моя сына нэт. Нэнэ нэт, - сказал ламут.
     - Ах, Нэнэ, ваш мальчик?
     Петя принялся искать вместе с ламутами.
     - Куда  же  он девался?  А может быть,  он вперед убежал?  Как вы
думаете? Он у вас непоседа.
     Кривоногий, косоглазый  мальчуган,  явившийся  в  лагерь вместе с
отцом,  принимал в работах самое деятельное участие: носил воду, варил
чай и часто забавлял геологов потешными выходками.
     Ламуты окликнули  отца  Нэнэ,  и  между  ними  завязался  быстрый
громкий разговор на родном языке.  Очевидно, товарищам удалось убедить
отца мальчика, что Нэнэ убежал вперед.
     Скоро над  лагерем  медленно  спустился  темный  и  вместе  с тем
прозрачный полог летней ночи.  Это была одна из тех благостных  ночей,
которые  так  часты на Дальнем Востоке.  Воздух был чист и неподвижен,
лишь изредка откуда-то издалека,  от берега Тихого океана,  как  вздох
спящего великана,  долетал легкий соленый ветерок.  Вдали в кустарнике
часто и дробно перекликались звонкие  пичужки-чечетки.  Над  палатками
бесшумно  вились тучки мошкары.  Тишина мягко окутала маленький лагерь
геологов...  Внезапно из глубины палатки,  маскировавшей вход в первую
шахту, донеслись глухие крики:
     - Стой! Мальчик! Постой! Куда ты?
     Из палатки    стремительно    выскочил    растрепанный    грязный
мальчишка-ламут,  и вслед за ним, запыхавшись, вывалился Петя. Мальчик
пробежал  несколько  шагов,  но  Петя  догнал его,  схватил за плечо и
потащил к палатке Берсеньева.
     Оба геолога,  привлеченные  шумом,  вышли ему навстречу.  Студент
подвел к ним мальчика.
     - Это Нэнэ, сын ламута Нукэ. Я нашел его у <окна> в старой шахте.
     - Как он туда попал? - строго спросил Берсеньев.
     Петя пожал плечами:
     - Не знаю. Я только на минуту оставил вход в шахту открытым, он и
прошмыгнул.  Вхожу, вижу - сидит подле <окна>, нос об <окно> приплющил
и таращит глаза. Я его за руку схватил, а он от меня...
     Майгин с досадой сплюнул:
     - Анафема!  Ну что теперь  с  ним  делать?..  Уйдет  в  стойбище,
разболтает. Мало того, что ламуты копать перестанут, еще и напакостить
могут...
     - Андрей,  ну зачем вы его ругаете?  Это очень хороший мальчик! -
Голос Берсеньева звучал непривычно ласково.  - Как тебя  зовут?  Нэнэ?
А-а!  Очень  хорошо!  Петя,  да  отпустите  вы его руку,  зачем вы его
держите?
     Петя удивленно   поглядел  на  Берсеньева,  затем  на  Майгина  и
отпустил маленького ламута.  Тот потер руку и  недоверчиво  глянул  на
Берсеньева, дружески трепавшего его по плечу.
     - Ты мне всегда нравился, Нэнэ, - продолжал берсеньев. - Хочешь я
тебе  сахару  дам?  Ты любишь сахар?..  Сахару не хочешь?  А что же ты
хочешь?
     - Отец иду... Яранга иду, - угрюмо сказал Нэнэ.
     - Домой хочешь?  Жалко.  А я хотел тебя  здесь  оставить.  У  нас
хорошо:  сахар  есть,  мясо  есть.  А  потом,  - Берсеньев таинственно
подмигнул ламутенку,  - мы с тобой туда пойдем,  - он кивнул в сторону
шахты. - Там красивое стойбище есть. Ты видел?..
     Глаза у мальчика загорелись. Он кивнул головой.
     - Завтра пойдем туда. Хочешь?
     - Хо... чешь... - решительно повторил Нэнэ.
     - Ну,  вот и отлично! Только ты домой не ходи. Уйдешь - не возьму
с собой в красивое стойбище. Петя, - обратился Берсеньев к студенту, -
поручаю вам это дитя натуры.  Присматривайте за ним, а завтра утром, -
перед тем как приступить к работе,  еще раз сводите его в шахту, пусть
полюбуется...   Ну,   Андрей,  первый  инцидент,  кажется,  улажен,  -
обратился Берсеньев к Майгину,  когда Петя,  дружески обняв маленького
ламута за плечи, повел его в палатку. - Теперь он ни за какие коврижки
не уйдет отсюда.  Его голова еще не забита суевериями,  а то,  что  он
увидел там, внизу, видимо, пленило его на всю жизнь.
     -Так же, как и меня, - задумчиво сказал Майгин.
     - Да, так же, как и нас, - в тон ему сказал Берсеньев.


                           Маленький колдун


     Рано утром  друзья  принялись  за работу.  Новый член экспедиции,
маленький ламут Нэнэ, деятельно помогал им. Вместе с Петей он таскал в
мешках  породу  и  охотно поддерживал со студентом разговор при помощи
нескольких исковерканных русских слов, которым он успел обучиться.
     Когда за Нэнэ явился отец,  мальчик наотрез отказался идти домой,
и Майгин без труда уговорил ламута Нукэ оставить сына <погостить>.
     В полдень сделали перерыв на обед,  во время которого Нэнэ, набив
рот сахаром,  потешал геологов своим рассказом о том,  что он видел  в
шахте.
     - Много...  огонь!  -  говорил  Нэнэ,  причмокивал  от   двойного
удовольствия  -  от сахара и от воспоминания о <красивом стойбище>.  -
Огонь! Еще огонь! Еще огонь! - И мальчик поднял три пальца.
     - Подсчет правильный,  - комментировал Майгин. - Источников света
ровно три.
     - Много  яранга...  Кароши  яранга.  Я  там иду?..  А?  - спросил
мальчик, вопросительно глядя на Берсеньева.
     - Конечно,  пойдешь.  Я  обещал,  -  с  доброй  усмешкой  ответил
Берсеньев.- Ну, друзья, обед кончен, приступим к работе...
     Работа возобновилась.  Через  два  часа лопата Майгина стукнулась
обо что-то твердое.  Звук удара был звонкий,  словно железо стукнуло о
железо,  и все сейчас же остановились,  повернувшись к Майгину. Майгин
нагнулся,  повозился у себя под ногами и  вытащил  серый  круглый  шар
величиной с кулак.
     - Что это? - спросил Берсеньев.
     - Не знаю... Шар какой-то...
     Майгин поднес к фонарю свою находку.
     - Вещица  вроде  бы стеклянная.  Надо разглядеть получше.  Пойдем
наружу.
     - Нет. Отложите, Андрей, в сторону, потом рассмотрим. Сейчас надо
рыть, рыть.
     Майгин беспрекословно отложил находку и снова взялся за лопату.
     - Но это хорошо, что мы уже нашли кое-что, - рассудительно сказал
он. - Мы, очевидно, в нескольких шагах от входа.
     Не прошло и  десяти  минут,  как  его  удивленный  возглас  вновь
заставил всех прервать работу.
     - Клавдий Владимирович! Возьмите фонарь, идите сюда!
     Берсеньев подошел, держа фонарь в поднятой руке.
     - Кость?
     - Человеческая...  -  добавил  Берсеньев  и наклонился над желтой
костью,  торчащей из обломков туфа.  - Берцовая кость! Любопытно... Но
где есть берцовая кость, там должна быть и голень и весь скелет.
     Геологи принялись осторожно отваливать туф вокруг кости и  вскоре
обнаружили весь скелет.  Это был костяк человека очень высокого роста.
Геологи обнаружили его в горизонтальном положении.  Вероятно,  человек
этот погиб,  застигнутый какой-то катастрофой.  Он лежал ничком,  руки
его были раскинуты в стороны, а голова повернута набок.
     Геологи вынесли останки на поверхность земли и здесь, недалеко от
входа в шахту,  сложили на траву.  Рядом со  скелетом  Майгин  положил
найденный шар.
     - Ну  вот,  мы  и  встретились  с  первым  обитателем  <красивого
стойбища>,   -  сказал  Майгин.  -  Думаю,  что  смерть  настигла  его
неожиданно.
     - За  работу,  друзья!  -  нетерпеливо  сказал  Берсеньев.  - Еще
несколько шагов, и мы войдем в подземный город...
     Снова вонзились  кирки  и  лопаты в темную стену подземного хода,
снова Петя и Нэнэ взялись за мешки...
     День близился  к концу.  Нэнэ и студент уже устали,  они все чаще
садились на камень у входа в шахту,  чтобы перевести  дух  и  подышать
свежим  воздухом.  Обнаженный до пояса,  потный и перепачканный Майгин
уже тяжело ухал,  врубаясь киркой в каменную  <пробку>,  встретившуюся
ему на пути.  Берсеньев мрачно сопел,  молча отгребая обломки. Наконец
он остановился:
     - Постойте, Андрей.
     Майгин опустил кирку и оглянулся.
     - Мы прошли уже не три, а пять саженей.
     - Ну и что же?
     - Выйдите  и  отдохните,  а я проверю свои расчеты.  Я,  кажется,
ошибся.
     - Ерунда!  Три сажени больше,  какая разница? Действуйте, Клавдий
Владимирович, и уверен, что осталось немного.
     - Ребята устали. Вечер на дворе. Отложим до завтра.
     Майгин схватил кирку.
     - Ни  за что!  Пусть ребята отдыхают,  ложитесь спать и вы,  если
хотите,  а я буду рыть.  Всю ночь буду рыть,  пока не свалюсь  или  не
доберусь до этой анафемской двери.
     - Но ведь я  мог  ошибиться,  -  попытался  возразить  Берсеньев.
Несмотря на усталость, ему и самому не хотелось бросать работу.
     - Не поверю.  Я знаю вас  пять  лет,  я  учился  у  вас,  Клавдий
Владимирович.  Если  бы расчет сделал я,  ошибка была бы возможна,  но
вы?..
     Берсеньев вышел  из шахты.  Он велел Нэнэ и Пете кончать работу и
отправляться спать. Но и здесь он наткнулся на сопротивление.
     - Как! - возмутился Петя. - Вы хотите войти в подземный город без
нас?  Ну нет,  Клавдий Владимирович,  с этим не только я, но и Нэнэ не
согласится.
     Мальчишка, видимо,  понял,  о чем идет речь. Он энергично замотал
головой и ткнул пальцем в землю.
     - Там... иду... - твердо сказал он.
     В эту минуту из шахты донесся далекий глухой крик Майгина:
     - Клавдий Владимирович!
     Берсеньев, Петя  и  Нэнэ  бросились  в шахту и уже с первых шагов
поняли все:  через длинный, узкий подземный ход тянулись пыльные яркие
лучи.  Падая,  спотыкаясь  о камни и стукаясь головой о низкий потолок
хода,  Берсеньев добрался,  наконец,  до Майгина.  Тот стоял  у  окна,
прорубленного  им  у  самой прозрачной сферы,  и,  жадно припав к этой
маленькой пока еще щели,  разглядывал подземное чудо.  Когда Берсеньев
подошел, Майгин обернулся к нему с сияющим лицом и обнял его.
     - Ну,  что я вам говорил? Мой Клавдий Владимирович не из тех, кто
ошибается.
     Подоспели и Петя с Нэнэ. Они тотчас же по очереди стали глазеть в
щель, оглашая шахту восторженными восклицаниями.
     Когда первые восторги улеглись,  друзья снова взялись за работу и
скоро превратили щель в большую светлую витрину,  за которой маленький
пещерный город  стоял  так  близко,  что  до  ближайшего  домика  его,
казалось, можно было бы добежать в четверть минуты.
     Тут обнаружилось,  что подземный ход не привел к  прямоугольнику,
который  наши  подземные  путешественники  принимали  издали за дверь,
когда  разглядывали  прозрачную  сферу  сверху.  Но   через   полчаса,
отвоевывая у застывшей лавы вс