Глеб Голубев
   ПО СЛЕДАМ ВЕТРА

   Гидрометеоиздат , Л. 1966
   Художник И. М. Чернов
   OCR-Красно
   Последна редакция - 12.11.2000 г.

   Знакомство под водой

   История, которую я хочу рассказать, по-моему, не совсем  обычна,  хотя  и
произошла она не на далекой звезде, а в  местах,  где  каждый  год  проводят
отпуск сотни тысяч людей. Я бы и сам не поверил,  что  такие  приключения  и
открытия возможны в Крыму, Даже мне самому  все  случившееся  прошлым  летом
порой начинает казаться нереальным.
   На столе передо мной лежит коричневый осколок греческой амфоры, который я
своими руками подобрал на дне моря. Мы нашли и гораздо  более  ценные  вещи.
Но, конечно, они хранятся не дома, а в музее, где посмотреть их может теперь
каждый.
   Лежит передо мной на столе и маленькая зазубренная косточка,  Я  приобрел
ее дорогой ценой: она едва не стоила мне жизни...
   Беру косточку  в  руки  и  думаю:  значит,  все  это  было,  а  вовсе  не
пригрезилось. И  о  наших  приключениях  под  водой  стоит  рассказать.  Но,
конечно, начинать следует сначала.
   А начало тоже было необычным. Не так-то часто  приходится  знакомиться  и
заводить себе новых друзей под водой, верно?
   Прошлым летом я демобилизовался из армии  и  не  знал,  куда  себя  деть.
Другие  как-то  сразу  выбирают  себе  жизненный  путь,  а  у  меня  так  не
получилось. Кончив школу, решил я поступить  в  Институт  кинематографии  на
сценарный факультет. Зачем, и сам до сих пор не знаю. В институт не попал  и
пошел работать на завод учеником электрика, а потом меня призвали в армию.

   Но, видно, и армия мне ума не прибавила, потому что вот теперь снова стою
на распутье и гадаю: как жить дальше?  Куда  податься?  Проситься  в  экипаж
космической ракеты, которую скоро, наверное, пошлют на  Луну,  или  ехать  в
Сибирь на какую-нибудь стройку?
   Никакого решения я принять не мог и отправился на лето в Керчь к  дяде  -
побродить, покупаться в море.
   - Непутевый ты, Колька, -  сказал  мне  дядя,  когда  я  без  приглашения
нагрянул к нему. - В каждом человеке должен быть стержень,  понимаешь?  А  в
тебе его нет.
   Наверное, дядя Илья прав: нет во мне стержня. А где его взять? И что  это
за стержень, который должен быть в каждом человеке? В дяде моем он есть? Сам
дядя Илья, конечно, считает, что живет правильно. Он у меня честный трудяга,
без  всяких  возвышенный  мыслей  и  взлетов.  Работает   на   метеостанции,
составляет прогнозы, которые  очень  редко  оправдываются,  а  после  работы
копается в своем огородике или, подняв  очки  на  лоб,  старательно  изучает
таблицы  в  толстенных  фолиантах.  Я   тоже   было   заинтересовался   ими,
соблазнившись толщиной книг и ветхостью переплетов.
   У дяди мне скоро стало скучно. И в  одно  прекрасное  утро  на  маленьком
смешном пароходике я сбежал в Тамань, Почему именно сюда? Не знаю.  Хотелось
мне отыскать ту хату, в которой когда-то ночевал Лермонтов и  едва  не  стал
жертвой "честных контрабандистов". Помните "Тамань"?  Я  эту  повесть  очень
люблю и знаю почти наизусть.
   Легендарной хаты я не  нашел,  вернее,  мне  указали  не  одну,  а  сразу
несколько; Все они были подозрительно  новые,  явно  отстроенные  уже  после
войны.
   Я выбрал одну из них, стоявшую на самом  краю  станицы,  и  прожил  здесь
несколько дней у болтливой тетки Горпины.
   Конечно, в этой хате Лермонтов никак  не  мог  бывать.  Но  сразу  за  ее
низеньким плетнем начинался пустырь, заросший высохшим на корню бурьяном,  а
дальше - крутой обрыв к морю. Именно потому я и выбрал себе это  пристанище.
Вспомнилось: "...берег обрывом спускался к морю почти у  самых  стен  ее,  и
внизу  с  беспрерывным  ропотом  плескались  темно-синие  волны.  Луна  тихо
смотрела на беспокойную, но покорную ей стихию..."
   Я наслаждался тишиной, солнцем, соленым ветром.  Целые  дни  проводил  на
море: загорал на горячем песке, нырял с маской  за  рыбами.  А  потом  решил
поискать места совсем необитаемые и но совету знакомых рыбаков перебрался на
попутном ялике на Тузлу. Вот тут-то и начались приключения.
   Тузла когда-то была косой, длинным песчаным мысом, далеко  вдававшимся  в
Керченский пролив. Но в двадцать пятом  году  после  сильного  шторма  Тузла
превратилась в остров, хотя местные  жители  и  продолжают  называть  ее  по
старой памяти косой. Расстояние между островом и берегом все росло и  теперь
уже достигает трех с лишним километров.
   На острове всего несколько домиков, где во время путины живут  рыбаки,  а
вокруг - желтая песчаная пустыня. Берег такой низкий, что его не заметишь  с
моря, пока не подплывешь вплотную. На Тузле я сначала  увидел  даже  не  сам
берег, а дом и одинокое раскидистое деревце возле него. Казалось, они стояли
прямо посреди моря. Это мне сразу понравилось. Ночевал я прямо под  открытым
небом, на согретом за день песке, пропитание добывал у рыбаков. А пляж здесь
оказался таким, какого я никогда в жизни не видывал. Он тянулся  на  десятки
километров. В сущности, весь остров был просто-напросто  громадным  песчаным
пляжем, совсем пустынным и голым. Отойдя от  рыбачьего  стана  всего  метров
сто, можно совершенно свободно почувствовать себя Робинзоном на  необитаемом
острове.
   Но скоро я убедился, что остров обитаем, - даже, пожалуй, слишком.
   Как обычно, с утра, прихватив самодельный гарпун, я отправился  на  охоту
за рыбами. Вода в Керченском проливе такая мутная, что  не  различишь  порой
кончики пальцев протянутой перед  собой  руки,  и  с  ружьем  тут  охотиться
бесполезно. Зато с гарпуном можно ловко подкрасться к зазевавшейся рыбешке.
   Ныряя и вновь  поднимаясь  на  поверхность,  чтобы  глотнуть  воздуха,  я
постепенно удалялся от берега. Море было пустынным и спокойным. Только вдали
маячило несколько рыбачьих лодок, неподвижно застывших на якорях.
   Под  водой  я  вдруг  услышал  громкое  постукивание.  После  паузы   оно
повторилось. Мне приходилось читать, будто рыбы издают разные звуки в  воде,
как  бы  переговариваются  друг  с  другом.  Но  эти  звуки   были   слишком
размеренными и громкими:  два  звонких  удара  подряд,  потом  пауза,  снова
удар... Да ведь это азбука Морзе!
   Постепенно складывалась фраза, хотя  и  не  очень  понятная:  точка-тире,
тире-точка, снова точка-тире... "Ана плыву тебе"...
   Точка-точка-точка-тире,  тире-точка-точка,  -  вдруг   кто-то   застучал,
казалось, над самым моим ухом. Это означало: "Жду".
   Кто же это переговаривался под водой? Вынырнув, я  огляделся  вокруг.  Но
наверху все оставалось по-прежнему спокойным и безмятежным. Только  в  одной
месте, недалеко от меня, на поверхности воды  вскипали  пузырьки.  По-моему,
именно оттуда и раздавались таинственные сигналы.
   Я снова нырнул почти до  самого  дна.  И  вдруг  увидел  впереди  смутную
большую тень. Приближаясь к ней, я  стал  различать  очертания  человеческой
фигуры. Но только подплыв совсем вплотную, я разглядел, что это женщина. Она
была не просто в маске, как я, а в легководолазном костюме - акваланге,  так
что ей не приходилось подниматься на поверхность за свежим воздухом.
   Незнакомка повернулась ко мне и поманила рукой. Но когда я подплыл, почти
столкнувшись с нею нос к носу, думая, что ей нужна какая-нибудь помощь,  она
отшатнулась и замахала на меня рукой. Я ничего не понимал. Но запас  воздуха
в моих легких уже кончался, и мне пришлось вынырнуть.
   Я тотчас же нырнул снова и легко нашел женщину по пузырькам отработанного
воздуха - они цепочкой струились из ее акваланга. Но теперь она уже была  не
одна. Рядом с ней я увидел мускулистого,  загорелого  парня  примерно  моего
возраста, в голубых плавках. Они оба посмотрели  на  меня,  переглянулись  и
медленно поплыли, взявшись за руки, над самым дном.  Они  демонстративно  не
обращали на меня никакого внимания и словно что-то искали на дне.
   Это меня заинтересовало, и я поплыл вслед  за  ними.  Что  они  потеряли?
Подбитую рыбу? Но у них не было ружей в руках. Или что-нибудь упало с лодки?
А может, ищут утопленника и надо помочь им?
   Без акваланга мне приходилось то и дело  подниматься  на  поверхность  за
воздухом. Но глубина  не  превышала  трех  метров,  а  плыли  они  медленно,
пристально рассматривая илистое дно, так что каждый раз я их легко нагонял и
не упускал из виду.
   Моя навязчивость, видно, надоела им. Они остановились и подождали, пока я
не подплыву совсем близко. Тогда девушка неожиданно протянула  мне  руку.  Я
пожал ее. Она закивала, словно говоря: ну вот и  познакомились.  И  помахала
мне рукой, что, несомненно, должно было означать: а теперь до свидания.

   Но мне вовсе не хотелось оставлять их, не узнав, что же такое они ищут на
дне морском. И когда они повернулись и так же  медленно  поплыли  дальше,  я
снова начал их преследовать.
   Через некоторое  время  они  опять  остановились.  Теперь  навстречу  мне
двинулся парень. Вид у него  был  довольно  свирепый,  но  что  он  мог  мне
сделать: не затевать же драку  под  водой?  На  всякий  случай  я  вызывающе
выставил вперед свой гарпун. Но он вдруг наклонил  голову,  точно  собираясь
бодаться, и выпустил мне прямо в лицо целую тучу воздушных пузырьков.
   Вода вокруг меня буквально закипела.
   Это произошло так внезапно, что я чуть не захлебнулся и пулей выскочил на
поверхность. Пока я приходил в себя, они успели отплыть довольно далеко.  Но
теперь уже я разозлился и кинулся в погоню за ними.
   Не знаю, чем кончилась бы вся эта история, если бы мы вдруг не  заметили,
что постепенно заплыли на отмель, где воды  оказалось  всего  по  грудь.  Мы
могли теперь высунуться из воды и объясниться по-человечески,
   - Ты что, ненормальный? - свирепо спросил парень, сдвигая маску на лоб. -
Что ты к нам пристал?
   - А что вы здесь ищете? - в свою очередь ощетинился я. -  Кто  вы  такие?
Ваши документы...
   - Вот я тебе сейчас покажу документы! - замахнулся он.
   Но девушка, не снимавшая маску, а только  вынувшая  изо  рта  дыхательную
трубку, схватила его за руку:
   - Не смей, Михаил! Ему просто надо все объяснить. -  И,  повернувшись  ко
мне, начала втолковывать, словно глупому ребенку. - Мы археологи, у нас  тут
целая экспедиция. Мы ищем затопленные древнегреческие города, которые стояли
на этих берегах тысячи лет назад. Понимаете? А вы нам мешаете работать.
   Мне стало неудобно, что со мной так разговаривают, словно с ребенком.  Но
сразу отступать не хотелось, и я упрямо повторил:
   - Все равно у вас Должны быть какие-то документы. Предъявите...
   - А ты что, милиционер? - насмешливо буркнул парень.
   Девушка снова потянула его за руку и мягко сказала мне:
   - Ну откуда же у голых людей могут быть под водой документы? Если вы  так
уж сомневаетесь, приходите вечером в наш лагерь - он вон там, за холмом.
   - А, да что с ним толковать! - сказал ее товарищ в стал натягивать маску.
- Пошли, а то скоро обед.
   Девушка снова помахала мне рукой, и они скрылись под водой. По  воздушным
пузырькам, выскакивавшим на поверхность,  я  видел,  что  они  уплывают  все
дальше, от берега. Наверное, там ждала лодка. Но преследовать их я больше не
стал.
   Весь  день  эта  встреча  под  водой  не  выходила  у  меня  из   головы.
Припоминалось, что я и раньше читал в  газетах  или  в  каком-то  журнале  о
подводных археологах. Неужели на морском дне  действительно  прячутся  целые
древние города? Искать их, пожалуй, куда интереснее, чем гоняться одному  за
испуганными рыбешками. Может быть, пойти к их начальнику и попросить,  чтобы
взял в экспедицию. Ныряю я неплохо...
   Я думал об этом и весь вечер, сидя в одиночестве на теплом песке.  Лагеря
археологов отсюда не  было  видно,  его  скрывали  песчаные  холмы.  Но  мне
казалось, будто ветер иногда доносит оттуда веселые голоса и смех.
   Слишком обитаемый остров
   Утром, закусив колбасой с черным хлебом, я сложил в рюкзак свои  нехитрые
пожитки и отправился искать лагерь археологов.
   Он оказался дальше, чем я предполагал. Пришлось больше часа идти  берегом
моря, у самой воды, где мокрый песок был плотным и не  вязли  ноги.  Сегодня
море слегка разгулялось, и порой волна, с шелестом  подкатываясь  под  ноги,
заставляла отскакивать  в  сторону.  Местами  на  берегу  попадались  доски,
принесенные  морем.  В  это  утро  они  казались  мне  обломками  затонувших
кораблей...
   Еще издали я увидел две большие оранжевые палатки. В стороне от них,  под
навесом, был вкопан в песок большой самодельный стол  из  некрашеных  досок.
Рядом торчала тоже самодельная печка с трубой из перевернутого  чугунка  без
донышка, какие обычно устраивают на лето в кубанских  станицах.  На  высоком
шесте возле одной из палаток лениво трепыхался выгоревший флажок.
   Лагерь выглядел совершенно пустым и покинутым. У меня даже екнуло сердце:
не уехали ли все на другое место? Но когда я подошел поближе, под ноги мне с
неистовым лаем выкатилась маленькая собачонка, похожая на комок  свалявшейся
шерсти.
   - Шарик, на место!.. - крикнули из палатки.
   Брезентовая дверца ее откинулась, и  оттуда  высунулась  лохматая  голова
Михаила - моего вчерашнего противника.
   Несколько  минут  он  смотрел  на  меня,  не  узнавая,  потом  лицо   его
помрачнело.
   - Ты что сюда пожаловал? - спросил он грозно. - Документы проверять?
   - Мне нужен начальник экспедиции, - ответил я,  не  желая  ввязываться  в
драку;
   - Жаловаться пришел?
   - Очень вы мне нужен, чтобы из-за тебя ходить в такую  даль.  Просто  мне
нужен ваш начальник. По личному делу, понял?
   - Вот я тебе покажу сейчас личное дело. - Он начал выползать на локтях из
палатки и неожиданно крикнул: - Шарик, куси его!
   Собачонка, которая сидела шагах в пяти от меня, неуверенно тявкнула и тут
же, словно извиняясь, замахала куцым  хвостом.  Она  была  куда  добродушнее
своего хозяина.
   Я повернулся и отошел в сторону, стараясь  шагать  как  можно  медленнее,
чтобы это ни в коем случае не походило на отступление.
   Шарик и Михаил молча смотрели мне вслед. Я отошел метров  на  двадцать  и
сел у самой воды, всем своим видом показывая, что .готов ожидать  начальника
хоть до скончания века.
   Ждать мне пришлось долго.
   Уже под вечер  с  моря  донеслось,  наконец,  далекое  комариное  гудение
мотора. Звук все приближался, и скоро я увидел небольшой катер, спешивший  к
берегу. Шарик приветствовал его появление веселым лаем.
   Катер с выключенным мотором мягко стукнулся  о  причал.  Двое  темных  от
загара ребят примерно моего возраста быстро и ловко закрепили  его  канатом.
Кроме них, в катере находились еще две девушки и старик с  остренькой  седой
бородкой. Один из парней помог ему  спрыгнуть  на  причал,  а  потом  уже  с
веселым хохотом выскочили остальные, с любопытством посматривая на меня.
   - Ба! Да  это  наш  неутомимый  преследователь!  -  воскликнула  одна  из
девушек, высокая и белокурая.
   Только теперь я узнал в ней свою подводную знакомую.  Но  без  маски  она
выглядела гораздо лучше. Ее подруга, подвижная  и  вся  черная,  как  жучок,
тотчас же схватила ее за руки и громко зашептала так, что слышно было всем:
   - Кто это, Светланка? Где вы познакомились?
   - Под водой, - ответила та с хохотом и, спрыгнув на песок, протянула  мне
руку. - Ну, а теперь давайте знакомиться по-настоящему. Меня зовут Светлана.
   - Николай, - ответил я хмуро. - Николай Козырев.
   Пожатие у нее было совсем мужское, твердое. А зеленоватые глаза все время
смеялись, и я старался в них не смотреть.
   - Мне нужен начальник экспедиции, - пробормотал я.
   - Я начальник  -  ответил  старичок,  воинственно  выставив  вперед  свою
бородку и с любопытством разглядывая меня. - Слушаю вас, молодой человек.
   Это  было  для  меня  полной  неожиданностью.  Я  считал,  что  начальник
экспедиции   подводников   должен   быть   непременно   здоровяком   этакого
богатырского сложения. Может быть, флотский капитан. С ним мне было бы легко
столковаться.
   Поэтому я стоял и растерянно молчал. Тогда Светлана насмешливо сказала:
   - Под водой вы были активнее, Коля.
   Все вокруг засмеялись.
   - Так я слушаю вас, - повторил начальник. -  Судя  по  всему,  вы  хотите
присоединиться к нашей экспедиции, - он смотрел на рюкзак,  лежащий  у  моих
ног.
   - Да, - обрадовался я.
   - А вы кто, археолог?
   - Нет.
   - А кто же?
   - Я, собственно, служил в армии.
   - Военная косточка? - оживился старик. - Это отлично!
   Потом уже я узнал, что своим упоминанием об армии сразу расположил его  к
себе. Военное дело было, оказывается, любимым коньком профессора - по  своей
специальности, казалось бы, совершенно мирного человека.
   Мы никогда не могли понять этого его увлечения. В армии Василий  Павлович
служил недолго и очень давно, еще в первую мировую войну. Но до сих  пор  во
время раскопок носил военную фуражку, сапоги и  брюки-галифе,  любил,  когда
ему отвечали по-военному, коротко и четко.  Даже  в  своей  науке  он  сумел
выбрать  какую-то  особую  военную  тропку,  написав  несколько   интересных
исследований о вооружении и тактике древних греков.
   Все это я узнал уже потом, а сейчас  просто  обрадовался,  что  армейская
служба оказалась хорошей рекомендацией.
   - А где же вы служили? - продолжал он расспрашивать.
   - На флоте, - ответил я. (Это было не совсем так: я  служил  в  береговой
обороне. Но все равно ведь это рядом с морем.)
   - Отлично. И с аквалангом знакомы?
   - Знаком.
   - И плавает он хорошо, - лукаво вставила Светлана.
   - А документы, простите, у вас при себе? - спросил профессор.
   Светлана засмеялась. Он удивленно посмотрел на нее.
   - В чем дело?
   - Так, Василий Павлович, - ответила она, подмигнув мне. - Вы же знаете, я
сметливая.
   Покраснев так, что  мне  стало  жарко,  я  достал  из  рюкзака  все  свои
документы и передал их профессору. Он внимательно изучал  их,  а  я  смотрел
себе под ноги, чтобы только не встретиться взглядом с  насмешливыми  глазами
Светланы.
   - Отлично, -  одобрительно  сказал,  наконец,  профессор,  возвращая  мне
документы. - Ну что же? Я  вас  зачисляю.  Только  учтите,  зарплата  у  нас
маленькая...
   - Да мне это совсем не важно!
   - Ладно. Тогда отправляйтесь завтра в Керчь на медицинскую комиссию.
   Я попробовал было возражать, уверял что здоров  как  бык.  Но  он  поднял
палец, посмотрел на меня поверх очков и строго сказал:
   - Порядок есть порядок. Вы же военный человек, Козырев.
   Я понял, что спорить бесполезно.
   Комиссия,  конечно,  признала  меня  совершенно  здоровым,  и  к   вечеру
следующего дня я уже снова был на косе. Теперь меня  встретили  как  своего.
Только Мишка бросил по моему адресу несколько замечаний, но я на  них  решил
попросту не обращать внимания.
   Остальные ребята были довольно славными. Долговязого и нескладного  звали
Павликом Борзуновым. С  ним  мы  быстро  подружились.  Он  оказался  хорошим
товарищем, не навязчивым и добродушным, - предложил мне место рядом с  собой
в палатке, давал читать книги по истории, которые повсюду таскал с  собой  в
старом, облупленном чемодане. Разговаривая, Павлик быстро начинал горячиться
и размахивать длинными руками. За это над ним частенько подшучивали,  но  он
не обижался.
   А другой паренек - его звали Борисом  Смирновым  -  нередко  сердился  по
пустякам, хотя и был медлительным, молчаливым,  всегда  как  будто  немножко
сонным.
   Светлана, ее подруга Наташа, Михаил и Павлик учились, оказывается, вместе
на четвертом курсе. А Борис был на  курс  младше  их  и  учился  заочно.  Он
работал слесарем на заводе, а в экспедиции проводил свой отпуск.
   Я немножко побаивался первого погружения. В армии нас, правда,  знакомили
с  устройством  легководолазных  аппаратов,  и  я  совершил  больше  десятка
погружений. Но то были кислородные, а не  акваланги,  работающие  на  сжатом
воздухе. Однако, получив утром от профессора Кратова акваланг, я увидел, что
легко  разбирался  в  его  устр