ен, но
именно это  спокойствие  резко  контрастировало  с  его  полуистерическими
выходками на утреннем совещании и невольно настораживало.
   - Ну  что  же,  -  Плэйтон  кивком  поблагодарил  физика.  -  Послушаем
остальных членов комиссии. Что у вас, Хейлигер?
   - Примерно то же, что и  у  Стэнли.  -  Глухой,  невыразительный  голос
биолога   удивительно    соответствовал    его    внешности    -    редкие
грязновато-пепельного  цвета  волосы,  незапоминающееся  лицо,   заурядное
телосложение, серый поношенный костюм. О таких говорят:  глазу  зацепиться
не за что. - Обследования не обнаруживают ничего инородного  на  одежде  и
предметах,  принадлежавших  солдатам  с  восемьдесят  седьмого  поста.  Ни
растения, ни микроорганизмы почвы в тех местах, где наблюдались пришельцы,
не претерпели решительно никаких изменений.
   На  лужайке   остались   четкие   следы   коровьих   копыт.   Нарушения
растительного покрова и раздавленный  богомол  вызваны  пребыванием  этого
животного. И только. Никаких других следов не обнаружено.
   Тропинкой возле холма Сомерсет пользуются, видимо,  не  так  уж  часто.
Здесь  обнаружены  следы  шести  пар  ног,  обутых  в  стандартную   обувь
сорокового - сорок третьего размеров. По-видимому,  они  принадлежат  тем,
кого видел егерь Дэвидсон.
   Если это так, то материальные  следы  своего  пребывания,  а  именно  -
отпечатки подошв, пришельцы начали  оставлять  только  в  непосредственной
близости к Гринтауну. Следы эти ведут к шоссе и на нем теряются.
   - А исчезновение солдат? - Плэйтону  хотелось  встретиться  взглядом  с
биологом, но тот не отрывал глаз от записной книжки. - Это, по-вашему,  не
следы пребывания пришельцев?
   - Следы со знаком минус, - мрачно сыронизировал Стэнли.
   - Да, - согласился Хейлигер. - Со знаком минус. Точнее не скажешь.
   - Ваши выводы? - напомнил Плэйтон.
   - Если бы не исчезновение солдат и коровы, я бы считал,  что  пришельцы
не существуют вовсе. - Хейлигер, наконец, оторвался  от  записной  книжки,
взглянул  на  Плэйтона.  Глаза  у   биолога   были   серые,   пристальные,
пронизывающие насквозь. - Я хотел бы лично  обследовать  одежду  солдат  и
ботало, полковник.
   - Результаты лабораторных исследований вас не устраивают?
   - И все же я хотел бы взглянуть на эти вещи собственными глазами.
   - Думаю, в этом  нет  необходимости.  -  Полковник  перевел  взгляд  на
Маклейна. - Что вы нам скажете, док? Можете не вставать.
   - Первая группа десантников  тотчас  после  возвращения  с  поста  N_87
прошла тщательное медицинское обследование. Тесты  и  анализы  не  выявили
практически никаких отклонений от нормы.
   "Мужи науки, - скорее снисходительно, чем с уважением отметил  Плэйтон.
- Стоит им сесть на своего любимого конька, сразу же начинают  чесать  как
по писаному. Одинаковый стиль, одинаковые обороты. Школа.  Неужели  нельзя
изложить все это своими словами?"
   - Вы сказали - практически никаких?
   - Да, - Маклейн поправил пенсне. - Почти у всех  повышенное  содержание
адреналина в крови. Но  если  учесть,  что  они  только  что  вернулись  с
операции, это вполне объяснимо. Психиатр, обследовавший Зисмана, Дэвидсона
и О'Брайена, считает, что с психикой у них все в  порядке.  У  последнего,
правда, установлена некоторая склонность к  истерии.  Вот,  собственно,  и
все.
   - Не совсем, док, - поправил его Плэйтон.
   - Что вы имеете в виду? - сухо поинтересовался Маклейн.
   -  Только  то,  что  к  вашим   пациентам   сейчас   добавится   новый,
необследованный.
   Полковник поднялся из-за стола и шагнул к двери в смежную комнату.
   - Еще один очевидец,  наблюдавший  аномальное,  как  выразился  Стэнли,
явление.


   Мужество не значилось в списке  достоинств  рядового  Дитриха.  Плэйтон
убедился в этом, как только солдат вошел в  комнату.  Вид  у  Дитриха  был
такой, словно его вели на расстрел.
   - Рядовой Дитрих! - приказным  тоном  отчеканил  Плэйтон.  -  Повторите
присутствующим все, что вы рассказали мне об утреннем происшествии!
   Полковник возвратился на свое место и выжидающе уставился  на  Дитриха.
Тон сработал. Дитрих мгновенно подобрался и заговорил,  не  сводя  глаз  с
Плэйтона. Тот движением головы указал в сторону членов комиссии.
   - Обращайтесь к ним, Дитрих.
   Рядовой кивнул и перевел взгляд на ученых.
   Делая вид, что просматривает лежащие на столе бумаги, Плэйтон незаметно
наблюдал за членами комиссии. Все  трое  смотрели  на  Дитриха.  Стэнли  -
слегка иронически, Хейлигер и Маклейн - изучающе. "Если кто-то  из  них  и
замешан в утреннем  происшествии,  то  в  выдержке  ему  не  откажешь",  -
мысленно отметил Плэйтон.


   Сквозь обитую мягким пластиком дверь доносился невнятный  гул  голосов.
Капитан Крейн отстучал  на  машинке  отчет  на  имя  генерала  Розенблюма,
положил в папку с документами на подпись, встал и прошелся по комнате.
   Телефоны  молчали.  Крейн  постоял  с  минуту  возле  окна,  машинально
барабаня костяшками пальцев по подоконнику, потом  оглянулся  на  дверь  в
кабинет и, словно приняв  какое-то  решение,  быстро  пересек  приемную  и
скрылся за дверью туалета. Опустил  крышку  унитаза,  сел,  облокотился  о
колени и замер, уткнувшись лицом в ладони.


   Плэйтон бесшумно выдвинул средний ящик письменного стола и только потом
опустил глаза. Браунинг лежал  на  месте.  Не  задвигая  ящика,  полковник
выпрямился и обвел взглядом присутствующих. Дитрих кончил свой  рассказ  и
отвечал на вопросы членов комиссии.
   Начиналось главное, ради чего, собственно,  полковник  и  собрал  их  в
своем  кабинете.  А  поскольку  это  главное  могло  быть  чревато  любыми
неожиданностями,  Плэйтон  заранее,  еще  до  прихода  ученых,   переложил
браунинг из кобуры в ящик стола.
   - Есть еще вопросы к Дитриху?
   Вопросов не было.
   - В таком случае, господа, у меня есть вопрос к вам.
   Плэйтон помедлил, выжидающе глядя на членов комиссии. Те вели себя  как
ни в  чем  не  бывало:  Стэнли  изящным  жестом  поправил  узелок  модного
галстука,  Хейлигер  не  спеша  завинчивал  колпачок  фломастера,  Маклейн
поерзал,  удобнее  устраиваясь  на  стуле,  но  особого  беспокойства   не
проявлял.
   - Мне хотелось бы знать, - полковник опять сделал паузу, - кто из  вас,
господа, побывал сегодня утром в казарме старого форта?
   Стэнли с Хейлигером  недоумевающе  переглянулись  и,  как  по  команде,
взглянули на Маклейна. Тот опустил голову. Матово  отсвечивающая  плешь  в
обрамлении  густо  вьющихся  волос  придавала  ему  сходство  с  упитанным
священником-францисканцем.
   - Неужели это были вы, Антони? - искренне удивился  физик.  -  Как  вас
угораздило подняться в такую рань?
   - Не говорите глупостей! - вспылил доктор. - Вы прекрасно  знаете,  что
это был не я!
   - Тогда кто же? - Стэнли перевел взгляд на Хейлигера. - Вы, Джон?
   - Терпеть не могу ранние прогулки! - поморщился биолог.
   - Странно, - хмыкнул физик и обернулся к Плэйтону. - А вы уверены,  что
это был кто-то из нас?
   Рука Плэйтона сама собой потянулась к ящику стола.
   - Да! - отрезал он, не сводя глаз с лица физика. - Это он, Дитрих?
   Ответ прозвучал обескураживающе.
   - Никак нет, господин полковник. Того типа среди присутствующих нет.
   Стэнли ухмыльнулся. Маклейн робко захихикал. Даже невозмутимый Хейлигер
изобразил некое подобие улыбки.
   Плэйтон лихорадочно прикинул в уме "за" и  "против".  Терять  было  уже
нечего, и он решился.
   - Как попало в казарму ваше удостоверение, Стэнли?
   - Мое удостоверение?
   - Ваше, Стэнли! Хотите на него взглянуть?
   - Не откажусь! - Стэнли продолжал ухмыляться.
   "Сейчас ты у меня по-другому запоешь,  голубчик!"  -  злорадно  подумал
Плэйтон, сунул руку в нагрудный карман и замер: карман был пуст...
   Растерянность  продолжалась  считанные   секунды.   Плэйтон   мгновенно
"прокрутил" в памяти минувший день с той минуты, как он подобрал в казарме
удостоверение, вложил его в нагрудный карман мундира и застегнул пуговицу:
книжечка не могла никуда деться, но факт оставался фактом -  удостоверение
исчезло. Плэйтон обвел взглядом лица  членов  комиссии  и  неожиданно  для
самого себя громко расхохотался.
   Позднее, вновь и вновь мысленно возвращаясь к  этому  эпизоду,  Плэйтон
понял, что непроизвольный  взрыв  хохота  сработал  как  предохранительный
клапан, давая выход огромному нервному напряжению,  и  неудивительно,  что
уже мгновение спустя хохотали все, кто был в кабинете.
   - Здорово же вы разыграли нас, полковник! - Стэнли вскочил со стула  и,
с трудом сдерживая смех, принял угрожающую позу.
   - Хотите взглянуть? - Он состроил зверскую гримасу, злобно уставился на
Плэйтона и ткнул пятерней в карман воображаемого мундира. На секунду  лицо
его  приняло  глуповато-растерянное  выражение  и  тотчас   расплылось   в
широченной улыбке.
   Маклейн покатывался со смеху. Хейлигер смеялся, то и дело прикладывая к
глазам аккуратно сложенный  носовой  платок.  Где-то  за  спиной  Плэйтона
по-лошадиному ржал Дитрих.
   "Балаган! - продолжая смеяться, с холодной яростью подумал полковник. -
Дешевый фарс! Никто из них не верит  в  розыгрыш.  Разве  что  эта  дубина
Дитрих. Хотел бы я знать, чьих это поганых рук  дело?"  Только  теперь  он
ощутил боль в сведенных судорогой пальцах  правой  руки,  мертвой  хваткой
вцепившихся в рукоять браунинга. С трудом разжал их и  медленно  пошевелил
плечом.
   - Довольно, господа. - Он положил руку на стол и  принялся  массировать
ноющие пальцы. - Не смею вас больше задерживать.  Останьтесь,  Дитрих,  вы
мне нужны.
   Выпроводив членов комиссии, Плэйтон велел солдату сесть  за  приставной
стол, положил перед ним авторучку и несколько листов писчей бумаги.
   - Опишите, как можно точнее, как выглядел тот тип  у  казармы.  Одежда,
рост, комплекция, цвет волос. Все, что запомнили. Понятно?
   Дитрих кивнул.
   - Принимайтесь за дело. А я пойду попробую  организовать  кофе.  Вам  с
молоком или черный?
   - Черный, господин полковник.
   - Прекрасно. Пишите, Дитрих.


   Капитан стоял у окна спиной к Плэйтону напряженно разглядывая что-то на
улице.
   - Генри! - негромко позвал Плэйтон.
   Крейн вздрогнул и резко обернулся.
   - Да, сэр?
   - Что вы там углядели?
   - Ничего, сэр. Просто смотрю.
   По вечерней улице, оживленно жестикулируя, шли Маклейн и  Стэнли.  Чуть
поотстав,  неторопливо  вышагивал  Хейлигер.   Крейн   перехватил   взгляд
полковника и чуть заметно поежился.
   - Что выдумаете об этих господах. Генри?
   - Я? - смешался Крейн. - Почему вы решили, что я о них думаю?
   - Я ошибаюсь?
   - Н-нет. - Крейн вздохнул. - Можно, я повременю с ответом?
   - Разумеется. - Плэйтон огляделся. - По-моему, я видел здесь кофеварку.
   - Хотите кофе? - участливо спросил Крейн.
   - Да. И, если можно, покрепче.
   Некоторое время Плэйтон молча наблюдал, как Крейн достает  из  шкафчика
кофеварку, чашечки, банку с кофе.
   - Мне бы очень хотелось знать ваше мнение о них, Генри.
   Он скорее догадался, чем увидел, как удивленно поползли вверх брови  на
лице Крейна, вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь.


   - Я кончил, господин полковник.
   Дитрих неуклюже поднялся, едва не опрокинув стул.
   - Посмотрим, что вы насочиняли. - Плэйтон взял листок,  стоя,  пробежал
глазами по написанному. - Кстати, как вас зовут, Дитрих?
   - Отто, господин полковник.
   - Ваши предки были выходцами из Европы?
   - Из Германии, господин полковник.
   - Садитесь, Отто. Кофе скоро будет готов.
   Он кончил читать и положил листок на стол.
   - Вы уверены, что никогда прежде не видели этого типа?
   - Уверен, господин полковник.
   Засигналил аппарат внутренней связи.
   - Да, Генри?
   - Кофе готов. Принести?
   - Спасибо, Генри. Это сделает Дитрих. - Он  вопросительно  взглянул  на
солдата.
   - Конечно, господин полковник! - Дитрих вскочил с  такой  поспешностью,
что чуть не перевернул стол.
   - Полегче, Отто. Пожалейте казенное имущество.


   Кофепитие пришлось отложить.
   - Центр на связи, - сообщил Крейн. - Соединяю?
   - Конечно, - Плэйтон глазами указал  Дитриху  на  дверь  в  приемную  и
включил динамик. Рядового словно ветром сдуло. - Плэйтон на связи.
   - Хеллоу, Ричард! - зарокотал в кабинете бархатистый генеральский  бас.
- Как там у вас дела?
   - Идут, - осторожно ответил Плэйтон.
   - Медленно идут, старина. Слишком медленно. Не воображайте, что  вы  на
пикнике. Где результаты?
   - Результаты будут, господин генерал.
   - Что вы там бормочете, Дик? - судя по  благодушному  тону,  отсутствие
результатов  не  очень  тревожило  генерала.  Он  явно  играл  в   строгое
начальство,  работал  на  публику.  Следующая  фраза  подтвердила  догадку
Плэйтона. - У  меня  тут  кабинет  полон  журналистов.  Что  им  ответить?
Выручайте, дружище.
   "Дружище!.." Плэйтон саркастически усмехнулся. Когда-то, еще в  военной
академии, они действительно были накоротке. Но с  той  поры  утекло  много
воды. Лилась она явно не на мельницу Плэйтона, и чаще всего виноват в этом
был Розенблюм.
   После  академии  тот  окопался  в  Министерстве  национальной  обороны,
вначале в интендантских службах, а  позднее  -  в  департаменте  оборонной
индустрии. Какое-то время отношения между  ними  оставались  прежними,  но
потом Розенблюм круто пошел в гору, стал генералом, возглавил департамент,
и связи между ними оборвались сами собой.  Поначалу  Плэйтон  не  придавал
этому значения, но  последовавшая  затем  полоса  служебных  неприятностей
заставила  его  призадуматься.  Неприятности  следовали  одна  за  другой,
простым совпадением это быть не могло, и, наведя кое-какие справки, он без
труда установил, что источником и первопричиной их является не  кто  иной,
как генерал Розенблюм. Собственно,  удивляться  тут  было  нечему:  еще  в
академии непомерное честолюбие сочеталось в Розенблюме с такой  чудовищной
завистливостью, что малейший успех у кого бы то ни было  воспринимался  им
чуть ли не как личное оскорбление, и он, не гнушаясь никакими  средствами,
пакостил всем, кому только  мог.  Плэйтон  счел  ниже  своего  достоинства
выяснять отношения с Розенблюмом, но взял за правило  при  каждом  удобном
случае ставить его в  дурацкое  положение  безобидными  на  первый  взгляд
репликами, истинный смысл которых приводил генерала в состояние, близкое к
истерике.
   - Скажите им, что работы ведутся полным ходом, Джек, - снова усмехнулся
Плэйтон на этот раз не без злорадства. - В ближайшее  время  мы  разгадаем
эту чертову головоломку.
   Ответная фамильярность явно  не  пришлась  по  вкусу  на  другом  конце
провода. Толстяк Розенблюм и в академии не  блистал  юмором,  а,  судя  по
теперешней реакции, генеральский чин вовсе лишил его этого чувства.
   - Нам не до шуток, полковник Плэйтон! - раздраженно забубнил генерал. -
Налогоплательщики хотят знать, что там у  вас  происходит.  Имеют  на  это
право.
   Налогоплательщики) Плэйтон почувствовал, как утихшее  было  раздражение
вновь заполняет все его существо. Конечно, налогоплательщики! Кто же  еще?
Только о них и печется генерал Розенблюм!
   Плэйтон отчетливо представил  себе  заплывшую  салом  уродливую  фигуру
своего бывшего однокашника. В  академии  Розенблюма  называли  крысой.  За
глаза, разумеется, но Розенблюм это знал.
   - Вы что - оглохли, полковник?
   - Слышу. - Плэйтон набрал  полные  легкие  воздуха,  медленно  выдохнул
сквозь сжатые губы. - Я тоже плачу налоги, господин генерал. И  не  меньше
других хочу знать, что здесь происходит.
   - Ну так действуйте! - генерал явно  терял  самообладание.  -  Что  вам
мешает?
   - Крысы! - Плэйтона колотила нервная дрожь,  но  он  сдерживал  себя  и
старался говорить спокойно. - Великое множество вонючих разъевшихся крыс!
   - Истребите их к дьяволу) -  взорвался  Розенблюм.  -  И  по-настоящему
беритесь за дело! Вы меня поняли?
   - Да, господин генерал. Истребить крыс и взяться за дело.
   - У меня  все!  -  Розенблюм,  видимо,  спохватился  и  сбавил  тон.  -
Ближайшие час-полтора не отлучайтесь из кабинета.
   "Ясно, - Плэйтон не испытывал ни тревоги,  ни  раскаяния.  -  Предстоит
разнос. Уж чего-чего, а крыс Розенблюм не простит". Он выключил динамик  и
достал из кармана пачку сигарет. Пачка оказалась пустой. Он скомкал  ее  и
швырнул в корзину для бумаг.
   Если бы и с прошлым можно было вот так же: скомкал, швырнул,  забыл.  И
распечатал новую пачку, в которой каждая  сигарета  -  день  твоей  жизни.
Наверняка сто раз подумаешь, прежде  чем  решить,  где,  как  и  когда  ее
закурить. И уж в этой новой жизни он бы ни за  что  не  дал  Элен  уйти  к
другому.
   Элен... Даже теперь, много лет спустя,  воспоминание  об  этой  женщине
причиняло  ему  острую,  почти  физическую  боль.  Плэйтон  до  мельчайших
подробностей  помнил  свой  последний  разговор  с  Элен  накануне  своего
очередного отъезда за границу.
   Элен пришла к нему в аляповатый номер столичной гостиницы,  как  всегда
элегантная, красивая, какой и должна быть восходящая телезвезда.  От  Элен
веяло   бодрящей   свежестью   тонких   французских   духов,   удивительно
гармонирующих с цветом ее глаз  -  лазурных,  как  небо  за  иллюминатором
реактивного лайнера. У Элен были ласковые податливые губы  и  шелковистая,
почти атласная кожа.
   Они были обручены уже более года, но свадьба всякий раз  откладывалась,
так как, едва возвратившись из очередной  поездки,  он  должен  был  снова
лететь сломя голову куда-нибудь  на  край  света,  где  срочно  требовался
военный советник с его опытом, знанием дела и способностями.  Так  было  и
теперь, и Элен, казалось бы, примирилась с этим. Ночь они провели  вместе,
а утром...
   - Я устала ждать, Ричард.  -  Она  отбросила  со  лба  волнистую  прядь
каштановых волос. - Я не могу так жить дальше, пойми.
   - Понимаю, Элен. Но постарайся понять и ты. Это -  моя  работа.  То,  к
чему меня готовили годы и годы.
   - Обучать людей убивать друг друга? - Глаза у нее были синие, холодные,
как льдинки, и ему стало  не  по  себе  под  их  чужим,  почти  враждебным
взглядом.
   - Армии  существуют  не  для  парадов,  Элен.  Кто-то  должен  защищать
интересы отечества.
   - Но почему это должен быть именно ты, Ричард? Всегда ты?
   - А почему не я? - Он пожал плечами. - Когда-то я даже гордился этим.
   - А теперь?
   - Теперь это моя работа. Наверное, я умею выполнять  ее  лучше  других.
Вот и все.
   - А я? Каково мне месяцами ждать от тебя вестей, не зная, где ты и  что
с тобой?
   - У меня нет выбора, Элен.
   - Есть.  -  Она  достала  из  пачки  длинную  сигарету  с  позолоченным
фильтром, закурила. - Ты мог бы заняться бизнесом, например.
   - Нет, - грустно улыбнулся он. - Бизнес не для меня.
   - Почему? - глаза ее, чуть было потеплевшие, опять  приобрели  льдистый
оттенок.
   - Потому что я люблю тебя, Элен.
   - Не понимаю! - Она  брезгливо  поморщилась  и  расплющила  сигарету  о
пепельницу.
   - В бизнесе свои законы. Я по ним жить не  могу.  А  значит,  неизбежен
крах. Тебя устраивает перспектива стать женой разорившегося неудачника?
   - Не говори глупостей. Чем тебе не по душе законы бизнеса?
   - Хотя бы тем,  что  зачастую  противоречат  элементарной  человеческой
морали.
   - А то, что делаешь ты, никогда не противоречит морали?
   - Думаю, нет. Я честно выполняю свой долг.
   - Оставим этот разговор, Ричард.  Ему  не  будет  конца,  а  тебе  пора
собираться в дорогу.
   Он взглянул на часы и негромко присвистнул.
   - Ты права. Но минут пятнадцать мы можем еще побыть вместе.
   - Собирайся, Ричард, - вздохнула она. - Твои пятнадцать минут все равно
ничего не изменят.
   По дороге в аэропорт она вдруг спросила ни с того ни с сего:
   - Какого ты мнения о Розенблюме?
   - Штабная крыса, - снисходительно усмехнулся Плэйтон.  -  А  почему  ты
спросила?
   - Просто так, - ответила она  и  достала  из  сумочки  тюбик  с  губной
помадой.
   Через  дв