глубокомысленно заметил Гарри Экс, -
этот паршивый крысенок.
     - Не знаю, - произнес Флетчер.  -  Интересно,  каково  было  бы  тебе
самому после того, как ты пришел в себя, оправившись после страшного удара
по башке, а затем увидел бы стаю волосатых обезьян, ощупывающих тебя всего
с ног до головы и  с  жадностью  шарящих  по  всем  твоим  карманам  и  не
стесняющихся запускать свои руки в самые  интимные  места  твоего  тела  в
поисках чего-либо такого, что  может  показаться  им  хоть  сколько-нибудь
подозрительным?
     Экс полностью проигнорировал эту гневную тираду Флетчера. Закарян тем
временем помогал выносить раненных, а жена Джо Лиди занялась  детьми.  Вот
тут-то как раз и появилась Люси и расположилась между Гарри  и  Флетчером,
воинственно выпятив грудь и всем своим видом давая понять, что не допустит
дальнейшей перепалки.
     - Похоже, внутри его шлема полным  полно  крови,  -  сказала  Люси  и
показала на голову аборигена.
     - Да, похоже не мешало бы как-нибудь снять с  него  шлем,  -  добавил
Джо.
     Снять шлем не составило особого труда, пришлось правда сорвать резьбу
на очень прочных креплениях.
     На какую-то  минуту  в  помещении  воцарилась  полнейшая  тишина,  не
нарушаемая досужими репликами никого из тех, кто находился в  то  время  в
помещении кают-компании, первой нарушила тишину Люси:
     - Он выглядит таким диким,  ну  дикарь-дикарем!  -  сказав  это,  она
отступила на несколько шагов и не замедлила спрятаться за спиной Гарри.
     Верно, подумалось Флетчеру, диким  и...  каким-то  крайне  отощавшим,
скорее всего, в результате длительного  недоедания.  Он,  естественно,  не
очень то ясно представлял, что, собственно ожидал  увидеть,  но  существо,
если судить по его размерам, похоже на ребенка-недомерка. Лицо  оказалось,
в общем-то, лицом почти что мужчины даже несмотря на то, что  у  аборигена
оказалась совсем небольшая голова, однако контуры черепа и выражение  лица
ни в коей  мере  не  свидетельствовали  о  какой-либо,  пусть  даже  самой
мало-мальской степени физического или даже  умственного  вырождения  этого
существа. Весь внешний облик аборигена красноречиво говорил о том, что  он
никак не мог принадлежать к человеческому роду, однако, чем больше Флетчер
размышлял над тем, что существо несмотря ни на что все же следует  отнести
к гуманоидам. Кожа его была белой, как мел, волосы были какого-то вроде бы
дымчатого цвета,  который  вполне  мог  быть  естественным,  как  является
естественным седой цвет волос у людей  достигших  определенного  возраста.
Сами собой волосы были жесткими и крайне  неаккуратно  подстриженными.  На
лице  аборигена  не  было  никаких   признаков   бороды   или   какой-либо
растительности, тем не менее лицо никак не было лицом  молодым,  ибо  было
изборождено глубокими морщинами, а  рот  искривлен  в  несомненно  горькой
ухмылке. Две тоненькие струйки крови сочились из ноздрей существа.
     Глаза его были открыты и зорко следили  за  всем,  что  происходит  в
непосредственной от  него  близости.  Именно  глаза  аборигена  вызвали  у
Флетчера какое-то особое сильное душевное смятение. В  них  просматривался
чуждый человеку, но очень-то близкий к нему разум, почти что  человеческая
боль, вызванная страданиями как физического, так и душевного  свойства.  В
них было и еще какое-то чисто  животное  стремление  и  непреклонная  воля
выжить во что бы то ни стало. На какое-то  время  в  подсознании  Флетчера
сформировалась чисто интуитивная картина  того  мира,  в  котором  суждено
родиться человеку, чтобы с годами трансформироваться в то особое существо,
которое было перед ним. В душе он очень надеялся на то, что ему никогда не
доведется узнать тех мельчайших подробностей быта и условий  существования
этого мира,  наложивших  столь  глубокий  отпечаток  на  лице  существа  и
вызывавших искреннее сострадание у человека из  совершенно  иного  мира  с
абсолютно иным мироощущением и душевным складом.
     А вот Гарри Экс прежде всего был Бизнесменом, был человеком  дела,  а
не эмоций. Его пониманию были не доступны  те  переживания,  что  довелось
только что испытать Флетчеру. Да и вообще  способность  сопереживать  была
свойством абсолютно чуждым  его  сугубо  прагматичной  натуре.  Он  сейчас
вертел в руках шлем аборигена, легкий словно солнечный зайчик и  нисколько
не деформированный ударами трубы. На нем даже не осталось малейших следов,
различимых человеческим глазом. Он нежно поглаживал шлем, и лицо его  было
одухотворено множеством мыслей, роившихся в его сознании.
     - Постарайся подружиться с ним, - вдруг произнес он, - скажи ему, что
мы сожалеем о случившемся. Вытри ему нос вместо  того,  чтобы  глазеть  на
него. Дай ему хлебнуть чего-нибудь покрепче, дай ему что-то пожрать -  все
что-угодно,  что  ему  самому  захочется,  -  взгляд  его  остановился  на
Флетчере, склонившемся над телом аборигена. - Послушай,  ты,  похоже,  еще
глупее, чем это всегда казалось! Неужели ты не в  состоянии  определить  с
первого взгляда истинную ценность той или иной вещи?
     Джо Лиди по уже давно  укоренившейся  привычке  решил,  что  подобное
обвинение из них двоих с Флетчем может, относиться лишь к нему  одному,  и
не стал отмалчиваться:
     - Почему это? Я, самым первым усек что к чему. Разве не так?
     - Сколько металла, как  ты  думаешь,  нам  удастся  извлечь  из  этих
чертовых стен? - спросил Гарри. - И сколько нам удастся заполучить за него
на ближайшем рынке, если мы полностью загрузим два корабля? Не думаю,  что
это будет большая сумма, но и не малая. Хотя все может обернуться так, что
ты не сможешь купить своей жене даже новый комплект заколок для  волос.  А
что ты скажешь по этому поводу, Закарян?
     Закарян поспешил с ответом. Покачивая головой, он заверил всех, что в
действительности все обернется именно так, а не иначе.
     - Ладно. Но ведь это вы заберете шлем и костюм, который был  на  этом
красавчике. Вы считаете, они что-то стоят? Не как старье,  а  как  что-то,
что можно использовать прямо сейчас. Как  нечто  такое,  за  что  заплатят
настоящие деньги, лишь бы обладать ими. Мы должны  устроить  с  ним  какой
нибудь обмен. Надо выяснить,  каким  образом  они  ухитряются  производить
материалы с такими замечательными свойствами. Мы  хотим  узнать,  чем  эти
люди располагают еще таким, что нам не известно и могло бы привлечь особое
внимание. Неужели вы не видите, какие широкие возможности могут перед нами
открыться. Мы могли бы  даже  заняться  здесь  вполне  законным  бизнесом,
основать нечто вроде фактории и сколотить не одно состояние. Такое  вполне
возможно. Может быть, на сей раз  мы  натолкнулись  на  настоящую  золотую
жилу, -  он  подался  телом  вперед,  обворожительно  улыбаясь  крошечному
аборигену. - Понятно? Друг, мы с тобою друзья! Дошло?
     Человечек  ответил  ему  равнодушным,   однако   пышущим   ненавистью
взглядом.
     - Послушай, Гарри, выйди-ка отсюда и не мешай мне, - сказал  Флетчер.
- А ты, Люси, будь добра принеси мне сюда горячую воду и полотенце. Причем
чистое! И  еще  какую-нибудь  еду,  какую  угодно,  любую,  но  побыстрей.
Понятно?
     Голодание, вынужденное и хроническое четко  просматривалось  на  этом
изнеможенном, почти человеческом лице,  с  которого  ни  на  мгновение  не
сходило выражение загнанного в смертельную западню дикому животному.
     С  помощью  полотенца  и  теплой  воды  Флетчер  осторожно  смыл  все
кровоподтеки на коже человечка. Плоть его на ощупь была такой же  жесткой,
как мрамор, а когда  Флетчер  принялся  было  массировать  кожу,  то  тело
нисколько не шевелилось. Флетчер дружелюбно улыбался, очень тихо и ласково
приговаривая при этом,  однако  все  его  попытки  растормошить  аборигена
оказались тщетными. В конце концов он отодвинул в сторону таз  с  водой  и
взял хлеб, который принесла Люси. Протянул его человечку. И на сей  раз  с
его стороны не последовало совершенно никакой реакции. "Может  быть,  этот
человек никогда не видел в своей жизни хлеба", такая мысль пришла в голову
Флетчеру. Он отломал кусок хлеба, положил его в  свой  собственный  рот  и
съел. Затем снова протянул хлеб и  в  глазах  аборигена  появилось  совсем
другое выражение.
     - Развяжите его руки! - сказал Флетчер.
     Как только они оказались свободными,  Флетчер  положил  хлеб  в  руки
аборигена. Тот общупал его, затем понюхал. Отломал кусочек  и  попробовал.
Затем съел хоть и с жадностью, но далеко не  как  дикое  животное,  а  как
человек, приученный к определенным правилам хорошего тона, которых следует
придерживаться при приеме пищи.  Когда  он  разделался  с  первой  порцией
хлеба, Флетчер предложил ему еще. Он взял вторую порцию, удостоив Флетчера
таким приветливым, но с изрядной примесью грусти, взглядом, который тронул
и поразил Флетчера.  Впечатление  было  такое,  будто  он  хотел  сказать:
"Ладно, черт с вами, поскольку я все равно здесь и деваться мне некуда, то
хоть какую-то пользу я должен извлечь из этого".
     - Эй, - окликнул Флетчера Гарри Экс, - тебе, похоже, все-таки удалось
договориться с ним. Славный ты парень, Флетч, что правда,  то  правда.  Ну
что ж, продолжай и дальше все в таком же духе.
     Теперь,  когда  абориген  съел  весь  предложенный  ему  хлеб,  он  с
интересом принялся разглядывать помещение кают-компании  и  все  предметы,
которые находились в ней. Его взгляд  только  лишь  на  какое-то  короткое
время задерживался на мужчинах  и  женщинах.  Наибольший  интерес  у  него
вызывали вещи и  предметы  обстановки.  В  выражении  его  лица  появилась
некоторая задумчивость не без определенной доли хитринки или даже озорного
лукавства, однако все это  очень  быстро  исчезло.  Это  настолько  быстро
исчезло, что только Флетчеру удалось заприметить эту перемену в настроении
их пленника. А затем внимание его сосредоточилось на тех  людях,  что  его
окружали и в особенности на Гарри Эксе.
     Он вдруг улыбнулся и заговорил.
     У Гарри  Экса  тотчас  же  резко  поднялось  настроение.  Все  слова,
произносимые крошечным  аборигеном,  были  для  него  сущей  абракадаброй,
однако каждое новое слово Гарри Экс встречал очередным восторженным кивком
головы и улыбался, развесивши рот чуть ли не до самых ушей, так, что  были
видны его коренные зубы.
     - Друзья! Мы - друзья! - непрестанно приговаривал он. - Мы все  здесь
твои друзья. Понятно? - повернувшись затем к Флетчеру, произнес: -  Похоже
на то, что кое-чего мы все-таки добились, верно?
     Да, отметил про себя Флетчер, только вот чего именно мы  добились?  И
принялся более пристально изучать мимику незнакомца,  пытаясь  вникнуть  в
смысл того, что он довольно-таки возбужденно говорил.
     Речь аборигена стала несколько более  неторопливой.  Он  сделал  жест
рукой куда-то в сторону, затем недвусмысленно показал на что-то такое, что
явно находилось где-то далеко внизу.
     - Вот, вот! Я, кажется, понял, что он имеет виду! - воскликнул Гарри.
- Этот жест куда-то вниз означает расселину. -  Но  тут  абориген  показал
вдруг на самого Гарри, затем на себя. Поднял руки  вверх,  сжал  ладони  в
кулак и несколько раз подряд разжал и выпрямил  пальцы.  И  описал  кистью
руки полный круг, как бы включая внутрь этого круга все и вся, о чем он ни
говорил до того.
     - Он имеет виду себя и своих соплеменников, - произнес  Флетчер.  Мне
не известна система исчисления, которую он использовал, но подразумевал он
этим жестом огромное количество, которое может означать от  пятидесяти  до
пяти тысяч.
     Гарри Экс протянул незнакомцу  шлем,  затем  показал  на  серебристый
костюм, прикрывавший его  тело,  после  чего  сделал  несколько  различных
жестов, смысл которых по мнению Гарри должен был означать  передачу  Гарри
как шлема, так и всего костюма, который был на  аборигене.  Чтобы  сделать
более  понятным  смысл  своих  жестов,  Гарри  даже  сделал   вид,   будто
намеревался водрузить  шлем  на  свою  собственную  голову.  Он  оказался,
конечно же, слишком мал для него и так и остался нелепо торчать  на  самой
макушке лохматой головы Гарри Экса. Видя это, крошечный абориген вроде  бы
почти что рассмеялся и тоже сделал несколько жестов, обозначающих передачу
ему самому чего-то и жесты эти подкрепил весьма выразительной  пантомимой,
изображающей процесс поглощения пищи. При этом зубы его то и  дело  плотно
смыкались между собой с характерным голодным клацанием.
     - По-моему, - произнес Флетчер, - он имеет в виду то, что  он  и  его
соплеменники согласны отдать нам кое-что из того, что  имеется  у  них,  в
обмен на продукты питания.
     - О! Вот оно что! - удовлетворенно крякнул Гарри. -  Именно  этого  я
все это время  и  хотел  добиться,  -  он  убрал  со  своей  головы  глупо
выглядевший  на  ней  шлем  аборигена,  вернул  его  прежнему   владельцу,
понимающе кивнул и  осклабился.  Затем  принялся  мерить  крупными  шагами
помещение кают-кампании.
     - Я хочу собрать все, что можно  пожертвовать  из  запасов  провизии,
имеющихся на каждом из наших кораблей. Я хочу, чтобы все, что нам  удастся
собрать, было  погружено  на  борт  разведчика,  все  до  самой  последней
консервной банки и последнего мешка с мукой. Совершенно  безразлично,  что
именно, главное, чтобы это можно было употреблять в пищу. Все равно многие
из наших продуктов вот вот начнут портиться, так что самая пора избавиться
от каких бы то ни было излишков. Флетч, распорядись от моего имени,  чтобы
разведчик был полностью заправлен  горючим.  А  теперь,  когда  мы  выйдем
отсюда, я хочу  чтобы  все  остальные  из  вас  извлекли  весь  металл  до
последнего грамма  из  этих  чертовых  стен  и  погрузили  в  трюмы  наших
кораблей, так как не исключено, что стартовать  будем  с  этой  планеты  в
спешке. Понятно? Вперед и с песней!
     Закарян, Джо Лиди и все  остальные  не  стали  дожидаться  повторения
команды своего босса. Гарри Экс повернулся  к  Флетчеру,  который  даже  с
места не сдвинулся, чтобы броситься выполнять указания Гарри.
     - У тебя какие-то ко мне вопросы? - произнес он, - так надо  понимать
твое бездействие, верно?
     - Нет, ответил Флетчер, я хочу сделать заявление! -  он  поглядел  на
крошку-аборигена, который тихо сидел с шлемом у себя на  коленях,  всецело
погруженный в какие-то свои собственные мысли. Лично  я  считаю  полнейшим
безумием твое желание забраться в эту чертову щель там внизу.
     - Какие соображения заставили тебя прийти к такому выводу? -  сказала
Люси  и  подошла  вплотную  к  Гарри.   Она   стояла   теперь   фактически
прислонившись к нему и глядела на  Флетчера  сквозь  полузакрытые  веки  и
недовольно выпятив вперед обе свои губы. - Он - трус, вот и вся логика,  -
произнесла она.
     - Эгей, полегче на поворотах! - осадил ее Гарри.  -  С  чего  это  ты
взяла?
     Все еще продолжая с презрением глядеть на Флетчера, она положила свою
голову на плечо Гарри. Лицо ее расплылось в улыбке.
     - Мужчина, который делает  попытки  украсть  жену  другого  человека,
стоит тому хоть немного отвернуться, никак не может быть никем  иным,  как
самым настоящим трусом. А вот он-то как раз таков. Это  уже  поняли  давно
все, кроме, похоже, одного тебя, Гарри. В противном случае, он не стал  бы
тайком от всех остальных волочиться за женой одного из своих товарищей.
     - Люси, зачем ты так? - послышался резкий  голос  жены  Джо  Лиди  из
противоположного угла помещения. - Это все  придуманная  тобою  же  наглая
ложь, Люси Экс, и тебе  лучше,  чем  кому  бы  то  ни  было  другому,  это
известно!
     - Не суй свой нос в чужие дела! - свирепым голосом ответила ей Люси и
стала тереться головой о плечо своего мужа.
     Гарри перевел взгляд со своей жены на Флетчера, затем  снова  опустил
глаза  на  лицо  Люси,  он  безусловно  был  крайне   смущен   возникающей
перебранкой и к тому же и  сам  был  почти  что  готов  вскипеть  в  любое
мгновение и дать полную волю душившей его ярости.
     Флетчер отрицательно мотнул головой.
     - Это ложь. Гарри, и она это сама понимает. Я очень  сожалею  о  том,
что ей недостает должной сдержанности.  По-моему,  я  и  сам  в  некоторой
степени виноват в том, что она так поступила.  Не  думаю,  что  твоя  жена
настолько испорчена, что в самом деле хотела посеять какой-то раздор между
нами, - высказавшись так, он многозначительно поглядел на  Люси.  -  Могла
бы, пожалуй, и подождать с этим до тех пор, пока  мы  вернемся.  Если  нам
посчастливится вернуться.
     - Валяй отсюда! - прогремел  Гарри  Экс,  в  голосе  которого  теперь
громко  зазвенел  металл.  -  Я  ведь  велел  тебе  заняться   дозаправкой
разведчика.
     Флетчер пожал плечами и вышел из помещения кают-компании.
     Крошка-инопланетянин склонил голову над своим шлемом и улыбнулся.



                                    3

     Разведчик вынырнул из тьмы ангара в тьму царящей над планетой  вечной
ночи и почти мгновенно растворился в окутавшем его непроглядном мраке.
     Носовая  часть  его  была  сейчас  под  таким  углом   направлена   к
поверхности планеты, что впечатление у пилота разведчика было такое, будто
планета внизу была расщеплена огромной трещиной на две отдельные части  да
притом еще и так, что сквозь  эту  трещину  отчетливо  просматривались  те
звезды, которые можно было бы  наблюдать  лишь  с  обратной  стороны  этой
планеты. Флетчер испытал острый приступ головокружения в то  время,  когда
вокруг него начали быстро смыкаться две черные, будто бы идущие  из  самых
недр планеты, почти строго вертикальные стенки расселины,  внутрь  которой
нырнул его крохотный летательный аппарат. Впечатление было такое, будто он
погружался в пропасть, расколовшуюся на две почти равные половинки. Именно
это вызывало ощущение, будто сближаясь между собой они в  любое  мгновение
могут  раздушить  как  муху  и  крошку-разведчика   и   самого   Флетчера,
находящегося в кресле пилота. Одновременно с  этим  возникло  и  еще  одно
крайне неприятное ощущение, заключавшееся в том, что вторжение  разведчика
нарушило какое-то очень хрупкое равновесие, удерживающее  до  сих  пор  на
почтительном расстоянии между собой две половинки планеты.  Такое  явление
не наблюдалось ни на одной из многих сотен тысяч планет, имеющихся  в  той
части  Галактики,  которая  к  тому  времени  уже  была  пусть  и   крайне
поверхностно  обследована  представителями  рода  человеческого.  Флетчеру
казалось, что именно вследствие  нарушения  этого  хрупкого  равновесия  и
начали быстро сближаться друг с другом две половинки планеты.
     Все эти  ощущения,  ужаснувшие  Флетчера,  еще  сильнее  усугублялись
неповоротливостью и плохой управляемостью разведчика вследствие того,  что
он был перегружен пластмассовыми ящиками  с  продуктами  питания,  к  чему
совершенно не был  приспособлен.  Экипажи  кораблей  флотилии  Гарри  Экса
обрекались на крайне урезанный рацион по пути  домой,  если  Эксу  удастся
преуспеть в торговых отношениях, завязываемых им с аборигенами. Сам  Гарри
сидел рядом с Флетчером в кресле второго пилота,  а  Джо  Лиди  и  Закарян
занимали два места позади Экса и Флетчера. Крохотный  обитатель  расселины
сидел между Флетчером и Гарри Эксом в особом на скорую руку сооружением из
различных запчастей сиденье - сделано это было с той целью, чтобы он  имел
возможность  корректировать  курс  разведчика  и  кратчайшим  и   наиболее
безопасным путем вывести его туда, где имеющиеся  на  его  борту  продукты
питания можно будет обменять на материалы и  кое-какие  предметы,  которые
изготовляет этот удивительный народец, хоть и не сумевший уберечь себя  от
весьма заметного физического вырождения, однако тем не менее  умудрившийся
достичь достаточно  высокого,  по  человеческим  меркам,  уровня  развития
технологии. Абориген  казался  охваченным  каким-то  напряжением  и  очень
обеспокоенным и  взволнованным.  Флетчер  даже  чувствовал  как  время  от
времени вздрагивает  его