елей погиб на одной из американских
границ, и об этом так никогда и не узнали в его родном городе? С самого
начала это показалось мне наиболее правдоподобным объяснением.
	Я был на похоронах. И теперь уже у меня не оставалось никаких
сомнений: я был единственным Мэйнардом, который там присутствовал,
разумеется, если не считать моей покойной прабабушки.
	После похорон у меня состоялся разговор с адвокатом, и я
официально вступил во владение наследством. Я распорядился о
покупке акций на землю, которые полвека спустя дали нам с матерью
возможность не сдавать комнаты внаем.
	Теперь предстояло обеспечить рождение моего отца.
	Завоевать сердце Мариэтты оказалось на удивление трудно, хотя я
твердо знал, что женитьба наша должна была состояться. У нее был
поклонник, молодой человек, которого я с радостью задушил бы
собственными руками, и не один раз. Он был из породы краснобаев, но
без гроша за душой, и родители Мариэтты были настроены явно против
него, что, впрочем, дочь, по-видимому, нисколько не волновало.
	В конце концов пришлось решиться на нечистую игру - ведь я не
мог позволить себе проиграть. Я отправился к миссис Колдуэлл и прямо
в лоб заявил ей, что хочу, чтобы она начала поощрять Мариэтту выйти
замуж за моего соперника. По моему предложению, она должна была
твердить дочери, что на меня нельзя положиться, что в любой момент я
могу отправиться путешествовать на край света, потащив ее за собой, и
что один господь бог знает, какие трудности и лишения ей придется при
этом пережить.
	Как я и подозревал, эта девица в глубине души жаждала
приключений. Не знаю, следует ли это отнести на счет влияния матери,
только Мариэтта вдруг стала относиться ко мне более благосклонно. Я
настолько увлекся ухаживанием, что совсем позабыл про дневник. После
того как мы обручились, я пролистал его, и все, что со мной произошло,
оказалось там описано точь-в-точь, как было на самом деле.
	От всего этого мне стало как-то не по себе. Когда же Мариэтта
назначила нашу свадьбу на тот самый день, что и в дневнике, я и вовсе
отрезвел и самым серьезным образом задумался о своем положении. Ведь
если мы действительно поженимся, я окажусь своим собственным
дедушкой. А если нет - что тогда? Я даже не мог здраво оценить
обстановку, потому что мысли тут же начинали путаться у меня в голове.
Тем не менее я приобрел точно такой же старинный дневник в кожаном
переплете, слово в слово переписал туда все записи из старого дневника и
положил его под нижнюю дощечку часов. На самом-то деле, как я
подозреваю, это был один и тот же дневник, тот самый, который я
позднее обнаружил.
	В назначенный день мы с Мариэттой обвенчались, и вскоре нам
обоим стало ясно, что мой отец появится на свет тогда, когда ему
положено,- хотя, естественно, Мариэтта воспринимала рождение
ребенка в несколько ином смысле.
	Тут Мэйнарда прервали.
	- Следует ли понимать, мистер Мэйнард, - ледяным тоном
спросила одна из слушательниц, - что вы действительно женились на
этой бедной девочке и что сейчас она ждет ребенка?
	- Но ведь все это случилось в самом начале двадцатого века,-
миролюбиво ответил Мэйнард.
	С пылающим от негодования лицом женщина заявила:
	- По-моему, это самая гнусная история из всех, что я слышала.
	Мэйнард окинул гостей насмешливым взглядом:
	- Вы все так считаете? Выходит, я не имел никакого морального
права обеспечить свое собственное рождение?
	- Видите ли... - с сомнением в голосе начал один из
присутствующих.
	- А может, сначала вы дослушаете мой рассказ до конца, а потом
мы поговорим? - сказал Мэйнард.
	- Почти сразу же после женитьбы, - продолжал он,- у меня
начались неприятности. Мариэтта желала знать, куда это я все время
исчезаю. Она была чертовски любопытна и без конца расспрашивала
меня о моем прошлом. В каких странах я бывал? Что я там видел?
Почему вообще уехал из дому и отправился путешествовать? Она совсем
меня заклевала, но ведь я не был настоящим Джозефом Мэйнардом и не
мог ответить на ее вопросы. Сначала я намеревался жить с ней до тех
пор, пока не родится ребенок, лишь изредка появляясь в своем времени.
Но она ходила за мной по пятам. Дважды она чуть было не поймала
меня у часов. Это меня встревожило, и, наконец, я понял, что Джозефу
Мэйнарду следует исчезнуть из этого времени навсегда.
	В конце концов, какой смысл был в том, что я обеспечил свое
собственное рождение, если в дальнейшем мне больше ничего не
предстояло сделать?
	У меня была своя жизнь начиная с 1967 года и далее. Я также
должен был жениться вторично, чтобы дети мои продолжили наш род.
	Тут его прервали во второй раз.
	- Мистер Мэйнард,- сказала все та же женщина,- не намекаете ли
вы на то, что просто бросили бедную беременную девочку?
	Мэйнард беспомощно развел руками.
	- Что еще мне оставалось делать? В конце концов, за ней был
прекрасный уход. Я даже говорил себе, что со временем она, вероятно,
выйдет замуж за того самого молодого краснобая - хотя, признаться, мне
это было вовсе не по душе.
	- Почему бы вам было не забрать ее с собой?
	- Потому,- сказал Терри Мэйнард,- что я хотел, чтобы ребенок
оставался там.
	Лицо женщины побелело, и она проговорила, чуть заикаясь от
ярости:
	- Мистер Мэйнард, я не желаю долее оставаться под одной крышей
с вами.
	Мэйнард изумленно посмотрел на нее.
	- Но, мадам, значит, вы верите моему рассказу?
	Она недоуменно моргнула.
	- О! - вырвалось у нее, и, откинувшись на спинку кресла, она
смущенно рассмеялась.
	Несколько человек посмотрели на нее и тоже засмеялись, но как-то
неуверенно.


	- Вы даже представить себе не можете,-продолжал Мэйнард,-
каким виноватым я себя чувствовал. Всякий раз, стоило мне увидеть
хорошенькую женщину, перед моими глазами вставала Мариэтта. И
лишь с большим трудом я убедил себя, что она умерла где-то в 40-х
годах, а может, и раньше. И все же не прошло и четырех месяцев, а я уже
не мог ясно представить себе, как она выглядит.
	Затем на одной из вечеринок я встретил Джоан. Она сразу же
напомнила мне Мариэтту, и, думаю, это повлияло на весь дальнейший
ход событий. Должен признаться, что она проявила недюжинную
энергию, добиваясь моей благосклонности, но в какой-то степени я даже
радовался этому, ибо отнюдь не уверен, что отважился бы на женитьбу,
если бы она все время не подталкивала меня к этому.
	После свадьбы я, по обычаю, перенес ее на руках через порог
нашего старого дома. Когда я опустил ее на пол, она долгое время
стояла, глядя на меня с престранным выражением. В конце концов она
тихо сказала:
	- Терри, я должна тебе кое в чем признаться.
	- Да?
	Я понятия не имел, что бы это могло значить.
	- Терри, есть причина, по которой я так торопилась выйти за тебя
замуж.
	Я почувствовал слабость в коленях. Мне не нужно было объяснять
ту определенную причину, по которой молоденькие девушки торопились
выйти замуж.
	- Терри, у меня будет ребенок.
	Сказав это, она подошла ближе и влепила мне пощечину. Не
думаю, что когда-либо в жизни я испытывал большее изумление.


	Он прервал свой рассказ и окинул взглядом комнату. Гости
переглядывались и явно чувствовали себя неловко. В конце концов
женщина, уже не раз возмущавшаяся его рассказом, с удовлетворением
произнесла:
	- Так вам и надо.
	- Вы считаете, что я получил по заслугам?
	- Когда человек совершает неблаговидный поступок...- начала она.
	- Но, мадам,- запротестовал Мэйнард, - ведь я точно выяснил, что,
не стань я собственным дедушкой, я никогда бы не появился на свет. А
как бы вы поступили на моем месте?
	- А по мне, так это многоженство,- заявил один из гостей.- Нет,
только не подумайте, что я пытаюсь защищать женщин, которые
награждают своих мужей чужими детьми. И вообще, Джоан, у меня
просто нет слов.
	Это был старый приятель Мэйнардов, который слышал рассказ
впервые.
	- Любая женщина может оказаться в отчаянном положении,-
пробормотала Джоан.
	- При чем здесь многоженство,- сказал Мэйнард,- если первая жена
умерла чуть не на целое поколение раньше? - Он помолчал, а потом
сказал:- И кроме того, я не мог не задуматься о судьбе всего
человечества.
	- Что вы имеете в виду? - хором воскликнули несколько гостей.
	- Попробуйте представить себе силы,- уже серьезно сказал
Мэйнард,- которые действуют в процессе путешествия во времени. Я не
ученый, но могу отчетливо представить себе картину нашего
материального мира, который движется сквозь время, подчиняясь
незыблемому закону энергии. По сравнению с этой силой взрыв атомной
бомбы не более чем слабый колеблющийся огонек свечи в бесконечной
тьме. Предположим, что в определенный момент развития пространства-
времени не рождается ребенок, который должен был появиться на свет.
Так как ребенок, о котором мы говорим, должен был стать моим отцом,
то возникает вопрос: если он не родился, продолжали бы мы с ним
существовать или нет? А если нет, то скажется ли наше неожиданное
исчезновение на развитии Вселенной?
	Мэйнард наклонился вперед и торжественно сказал:
	- Я полагаю, скажется. Я полагаю, что вся Вселенная просто
исчезла бы, мгновенно испарилась, словно ее никогда и не было.
Равновесие между жизнью как таковой и существованием индивида
чрезвычайно хрупкое. Стоит чуть-чуть изменить его, нарушить самое
слабое звено, и все рухнет как карточный домик. Так мог ли я, учитывая
эту возможность, поступить иначе?
	Он пожал плечами, вопрошающе глядя на гостей, и откинулся на
спинку кресла.
	Наступило молчание. Затем один из присутствующих сказал:
	- А мне кажется, каждый из вас получил по заслугам.- Он хмуро
посмотрел на Джоан. - Я знаю вас уже примерно три года, но что-то не
припомню никакого ребенка. Он умер? Тогда я вообще не понимаю,
зачем вы вытряхиваете свое грязное белье на людях?
	- Джоан,- сказал Мэйнард,- по-моему, тебе следует закончить этот
рассказ.
	Его жена взглянула на часы.
	- Думаешь, я успею, милый? Без двадцати двенадцать. Наши гости
наверняка хотят успеть отпраздновать Новый год.
	- А ты покороче,- сказал Мэйнард.


	- Страхи Терри относительно того, что его любопытная жена
увидит, как он отправляется в будущее и возвращается обратно,- начала
Джоан, - были вполне обоснованны. Случилось так, что она увидела, как
он исчез. Поймай она его при возвращении, с ней, безусловно, случилась
бы истерика и она устроила бы ему скандал, а так у нее было время
подумать и оправиться от потрясения. И ничего удивительного, что она
ходила за ним по пятам, как испуганная курица. Ей очень хотелось
поговорить с ним, но она не осмеливалась и молча переживала
происходившее. Несколько раз она видела, как он исчезал, а затем
появлялся. С каждым разом она пугалась все меньше и меньше, и в один
прекрасный день любопытство одержало верх. Однажды утром, когда он
встал раньше нее, оставив на подушке записку, что уезжает на два дня,
Мариэтта одела дорожное платье, взяла с собой все деньги, какие были в
доме, и подошла к часам. Прежде она не раз изучала их и в принципе
поняла, как они работают. Подойдя, она сразу заметила, что гирька
стоит на отметке 1967. Мариэтта схватилась рукой за хрустальную
гирьку, как это делал ее супруг, и на мгновение почувствовала дурноту.
Хоть она и не поняла этого сразу, она уже оказалась в будущем. Когда
она вышла из дому, ей стало страшно: едва она начала переходить улицу,
как механическое чудовище, которое неслось на нее, вдруг завизжало,
резко останавливаясь. Из окошка высунулся сердитый мужчина и
обругал ее.
	Дрожа, почти теряя сознание, Мариэтта добралась до тротуара.
Постепенно она освоилась с непривычной обстановкой и стала более
осторожной, ведь она была способной ученицей. Менее чем через
полчаса она очутилась перед магазином готовой одежды. Зайди внутрь,
она вынула из кошелька деньги и спросила у продавщицы, может ли она
на них что-нибудь купить. Продавщица позвала управляющего.
Управляющий отослал деньги в ближайший банк для проверки. Все
обошлось как нельзя лучше.
	Мариэтта купила платье, костюм, нижнее белье, туфли и прочие
мелочи. Она вышла из магазина, потрясенная собственным
безрассудством и испытывая стыд при виде той одежды, которую ей
пришлось одеть, но в самом решительном расположении духа. Она очень
устала, поэтому вернулась обратно в дом, а потом и в свое собственное
время.
	Шли дни, и постепенно Мариэтта осмелела. Она подозревала
своего мужа в дурных намерениях, ведь ей неоткуда было знать о том,
что именно женщины будущего считают современным и
дозволительным. Она выучилась курить, хотя сперва чуть было не
задохнулась. Она научилась пить, хотя отключилась после первой же
рюмки и целый час спала как убитая. Она устроилась на работу в
магазин: управляющий решил, что ее старомодная манера обращения
привлечет покупателей.
	Однако не прошло и месяца, как ее уволили, в основном потому
что она чересчур усердно подражала разговору молоденьких продавщиц
с их новомодными словечками, но также и за то, что она не каждый день
ходила на работу.
	К этому времени у нее уже не оставалось сомнений в том, что она
ждет ребенка, а так как в это время муж еще не собирался бросить ее, она
сказала ему об этом. По-моему, в глубине души она надеялась, что он тут
же все ей расскажет, впрочем, не берусь утверждать этого наверняка:
трудно судить о том, что в тот или иной момент движет поступками
мужчины или женщины. Как бы то ни было, этого не произошло. Вскоре
он ушел и больше уже не возвращался.
	Разгадав его намерения, Мариэтта пришла в ярость. И все же ее
раздирали противоречия: с одной стороны, она оказалась в роли
брошенной жены, с другой - в ее силах было изменить создавшееся
положение.
	Она заколотила дом и объявила, что намерена отправиться
попутешествовать. Прибыв в 1967 год, она устроилась на работу и сняла
комнату, назвавшись девичьим именем своей матери, Джоан Крейг. Она
напросилась на вечеринку, где встретила Терри Мэйнарда. В новом
платье и с новой прической в ней довольно трудно было узнать
прежнюю Мариэтту.
	Она вышла за него замуж и в наказание за то, что он так поступил
с ней, не призналась ему ни в чем до самой последней минуты, напугав
его до полусмерти. Но затем... да и что она могла сделать?
	Когда мужчина женится на девушке дважды, второй раз даже не
подозревая, кто она такая, это любовь... О господи, уже без трех минут
двенадцать. Пора кормить моего карапуза.
	Она вскочила с кресла и выбежала в холл.


	Прошло около минуты, прежде чем один из гостей прервал
наступившую тишину.
	- Черт побери! Выходит, вы не только дедушка самому себе, но еще
и женились в 1970 году на собственной бабушке! Вам не кажется, что это
несколько усложняет дело?
	Мэйнард покачал головой.
	- Разве вы не понимаете, что это - единственный выход? У нас есть
ребенок, который находится там, в прошлом. Он станет моим отцом.
Если родятся другие дети, они останутся здесь и продолжат наш род.
При мысли об этом мне становится легче жить на свете.
	Где-то вдалеке забили куранты. Мэйнард поднял бокал.
	- Дамы и господа, выпьем за будущий... 1971 год и за все хорошее,
что с нами должно произойти.
	Когда они выпили, одна из женщин робко спросила:
	- Скажите, ваша жена... Джоан... она сейчас отправилась в
прошлое?
	Мэйнард кивнул.
	- Тогда я не понимаю,- продолжала она. - Ведь вы сказали, что
цифры на стержне кончаются на отметке 1970. Но только что наступил
1971-й год.
	- А! - сказал Терри Мэйнард. Лицо его приняло недоуменное
выражение. Он привстал с кресла, чуть не выплеснув коктейль из бокала.
Затем вновь медленно сел и пробормотал:
	- Я уверен, что все будет в порядке. Судьба не может так
посмеяться надо мной.
	Женщина, которая ранее весьма критически относилась к рассказу
Мэйнарда, поджав губы, встала с кресла.
	- Мистер Мэйнард, разве вы не собираетесь пойти и проверить?
	- Нет-нет, я уверен, что все будет в порядке. Там, под грузиком,
есть место для новых цифр. Не сомневаюсь в этом.
	Один из гостей поднялся с места и нарочито чеканя шаг вышел в
холл. Когда он вернулся, вид у него был хмурый.
	- Вам, вероятно, будет небезынтересно узнать,- сказал он,- что
ваши часы остановились ровно в полночь.
	Мэйнард по-прежнему сидел в кресле.
	- Я уверен, что все будет в порядке,-повторял он.
	Две женщины встали со своих мест.
	- Мы пойдем наверх и поищем Джоан,-сказала одна из них.
	Через некоторое время они вернулись.
	- Ее там нет. Мы всюду посмотрели.
	В комнату вошли трое гостей, которые удалились в столовую,
когда Мэйнард начал свой рассказ. Один из них весело сказал:
	- Ну, полночь прошла, так что, думаю, все кончилось.- Он
посмотрел на Мэйнарда.- Вы, конечно, сказали им, что нумерация
кончается на цифре 1970?
	Гости заерзали на своих местах, нарушив тягостное молчание.
Мужчина обратился к ним все тем же веселым тоном:
	- Когда я впервые слышал эту историю, последняя цифра была
1968, и ровно в полночь часы остановились.
	- И Джоан исчезла за три минуты до этого? - спросил кто-то.
	- Вот именно.
	Несколько человек вышли в холл посмотреть на часы. В гостиную
доносились возбужденные голоса.
	- Смотрите-ка, последняя цифра действительно 1970...
	- Интересно, Мэйнард каждый год вырезает новые цифры?
	- Эй, Пит, возьмись за гирьку!
	- Ну уж нет. Мне как-то не по себе от этой истории.
	- Мэйнард всегда казался мне странным.
	- Но здорово рассказал, верно?
	Позже, когда гости начали расходиться, одна женщина жалобно
спросила:
	- Но, если все это шутка, почему Джоан не вернулась?
	Чей-то голос прозвучал из темноты за дверью:
	- Мэйнарды такая занятная пара, правда?




                                КОТ! КОТ!


     Вся компания, как обычно, собралась в  баре.  Кэти  делала  вид,  что
надралась, Тэд изображал идиота, а Мира захохотала на три тона, совсем как
музыкант, настраивающий инструмент.  Джонс  разговаривал  с  Гордом  своим
обычным властным тоном, а Горд то и дело повторял "угу",  словно  в  самом
деле слушал его. Мортон же старался обратить на  себя  внимание  тем,  что
оставался в стороне, в своем кресле, приняв позу интеллектуала.
     Никто из них не обратил внимания на  небольшого  худощавого  мужчину,
сидевшего у стойки. Мужчина этот внимательно разглядывал их, однако  никто
не смог бы сказать, когда он к ним  присоединился  и  кто  его  пригласил.
Никому не пришло в голову сказать ему, чтобы он шел своей дорогой.
     - Так значит, вы говорили об основных чертах человеческой  натуры?  -
сказал незнакомец.
     - Мы и об этом говорили? - захохотала Мира.
     Общий смех не смутил чужака.
     - Так получилось, что со мной произошло нечто  такое,  что  могло  бы
послужить  иллюстрацией  этой  темы.  Однажды,  просматривая   газету,   я
наткнулся на рекламу цирка... На  самом  верху,  -  продолжал  он,  -  был
напечатан огромный вопросительный знак,  за  ним  следовали  несколько  не
менее огромных восклицательных. Потом шел текст:

                          ЧТО ЭТО ЗА СОЗДАНИЕ?
                                ЭТО КОТ!
                      ПРИХОДИТЕ ВЗГЛЯНУТЬ НА КОТА!
                         НЕЗАБЫВАЕМОЕ ЗРЕЛИЩЕ!
                         УДИВИТЕЛЬНОЕ ЗРЕЛИЩЕ!
               ТОЛЬКО У НАС - В НАШЕМ САЛОНЕ ДИКОВИН!

     Внизу буквами поменьше сообщалось, что представляет кота  "сам  Силки
Тревис".
     До этой строчки я читал объявление без особого интереса,  но  фамилия
заставила меня вскочить.
     "О, Боже, - подумал я, - это он! Силки  Тревис!  Это  же  он  был  на
открытке".
     Я поспешил к столу и вынул карточку, что  пришла  с  почтой  два  дня
назад. До сих пор я не обращал  на  нее  внимания.  Текст,  написанный  на
обороте мелкими буквами, был просто бредом,  а  лицо  на  снимке,  хоть  и
знакомое, не вызвало в моей памяти никакого  отклика.  Снимок  представлял
мужчину с маниакальным взглядом, сидящего в  небольшой  клетке.  Сейчас  я
заметил в нем сходство с Силки Тревисом, правда, не таким,  каким  я  знал
его пятнадцать лет назад, а более полным и старым  -  таким  он  мог  быть
сейчас.
     Вернувшись в кресло, я задумался о прошлом.
     Тогда это  имя  ему  подходило