за произошедшее сегодня.
   Вслед  за  этим  раздался  целый  хор   одобрительных   возгласов   и
поздравлений. Все окружили Марина, пожимали ему руку, хлопали по плечам.
   Когда возбуждение утихло, Марин подошел к  своему  личному  телефону.
Положив руку на трубку, он сказал:
   - Я полагаю, мы имеем чистосердечное предложение Мозга.
   Если не будет возражений,  я  прикажу  Грегсону  прекратить  атаки  и
подождать, пока Мозг откроется.
   Возражений не было.
   Отдав приказы, Марин повесил трубку и кивнул Подрэйджу.
   Его беспокоила одна мысль, но он не хотел ею делиться. Ему  казалось,
что другие Руководители Групп не  вполне  понимают,  как  Великий  Судья
сможет свыкнуться с мыслью, что его все это  время  контролировал  Мозг.
Убийство стольких невиновных - только потому, что они могли что-то знать
о Мозге - даже абсолютный  диктатор  может  счесть  это  неудобоваримым.
Возможно, он даже предпочтет обвинить в  произошедшем  кого-то  другого,
чтобы не брать вину на себя.
   - У меня такое ощущение, - невыразительным голосом произнес Марин,  -
что мы завершили все операции  в  театре  военных  действий.  Когда  его
превосходительство придет в себя, передайте ему, что  я  буду  по  этому
адресу, - он написал адрес резиденции Делинди, положил  его  в  конверт,
запечатал и молча передал Подрэйджу.
   И они обменялись рукопожатиями.

Глава 43

   - Он все еще сердится, - сказал по телефону Подрэйдж. - Он не хочет с
тобой встречаться.
   Марин повесил трубку и подошел к Делинди, которая сидела на  траве  и
читала. Он улегся у ее ног и стал задумчиво  смотреть  на  притуманенный
синий горизонт. Прошло уже почти три недели. Невероятно,  но  факт:  ему
удалось остаться в живых.
   Молодая женщина опустила книгу.
   - Ну что? - спросила она.
   Марин мрачно улыбнулся.
   - Я думаю,  мы  уже  можем  надеяться,  что  он  не  собирается  меня
убивать.., моя дорогая, сладкая Анделиндамина.
   Он с нежностью произнес ее имя в джорджианской версии.
   Они договорились об этом в первый же день после его приезда - открыто
признавать, что она сестра королевы Джорджии. Когда он поставил ее перед
фактом, что ему это известно, она признала это без колебаний.
   - Никогда бы не подумала, что он  нас  пощадит,  -  сказала  она.  Ее
взгляд стал отрешенным, - Ты знаешь, бывает, что мужчины уничтожают  то,
что любят.
   - Особенно сердитые мужчины, - заметил Марин и покачал головой. - Моя
дорогая Делинди, если человек действительно сердит, непременно  найдется
что-то, что заставит его изменить свое мнение. Я встречал подобных людей
-  они  дуются  всю  жизнь  и  блокируются  от  любого,  кто  попытается
пообщаться с ними более доверительно. Пробить  такую  стену  можно  либо
пулей,  либо  кувалдой.  Впрочем,  удар  может  быть  любой  -  например
эмоциональный. Главное, чтобы он был нанесен с достаточной силой.
   И больше ничего.
   - Ты ошибаешься! - горячо возразила  она.  -  Великого  Судью  вполне
можно уговорить. Я ему позвоню. Я поговорю с ним.
   Марин почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.
   - Я тебе запрещаю, - сказал он.
   Делинди наклонилась и легко поцеловала его в лоб.
   - Дэвид, дорогой, - мягко проговорила она. - Я здесь с тобой  потому,
что сама хочу этого, а не потому, что ты приказываешь, - она поднялась и
пошла прочь.
   - Я позвоню ему, - бросила она через плечо.
   Марин остался в  одиночестве.  В  каждой  клеточке  его  тела  кипела
ревность.

***

   - Дэвид, - сказал Великий Судья, - я  пока  не  планирую  выходить  в
отставку. Но сейчас я  нахожусь  в  таком  положении,  когда  мне  нужно
подумать о преемнике. В конце концов, я тоже старею.
   - Сэр, у вас впереди еще много лет, - проговорил Марин.
   Он держался несколько сдержанно. Это было  на  следующее  утро  после
звонка Делинди. Они сидели в коттедже Судьи.
   - Существует, конечно, много возможностей.  Мы  можем  снова  открыть
препарат омоложения несмотря на то, что  мои  прежние  друзья  полностью
уничтожили все разработки. Но я думаю, мы сможем обсудить  твою  роль  в
правительстве как-нибудь позже. Принципиальная  причина,  по  которой  я
пригласил тебя приехать сюда, заключается в другом. Я наконец  пришел  к
выводу, что вариант  группового  подхода,  предложенный  Траском,  может
послужить ответом на проблему,  которая  беспокоила  меня  все  те  семь
месяцев - с тех пор как я узнал, что вы с Делинди живете вместе. Тогда я
просто приказал удалить ее от тебя.
   - Сэр! - воскликнул Марин.
   Его щеки побледнели. Он сидел, совершенно пораженный. Он был далек от
предположения, что такой разговор может возникнуть.
   - Видишь ли, Дэвид, - тихо проговорил вождь, -  в  моей  жизни  много
тайн. И не последняя из них в том, что я с ранних лет  хотел  иметь  как
можно больше детей. Я смог осуществить это желание - пока мне не  пришло
в голову, что через своих детей я становлюсь слишком  уязвим  для  своих
врагов. Поэтому я скрывал от них, что являюсь их отцом. Я скрыл  это  от
тебя. Я скрывал это от твоей единокровной сестры Делинди.
   - Я ваш сын? - хрипло переспросил Марин. - Делинди - ваша дочь?  -  и
добавил невыразительным голосом:
   - Это вы и сказали Делинди, и поэтому она.., ушла от меня?
   - Да. Это было ошибкой с моей стороны - не заметить,  как  ты  с  ней
относишься.
   Марин открыл рот, чтобы что-то сказать. Но  шок  был  слишком  силен,
чтобы он смог произнести хотя бы слово.
   - Я полагаю, - продолжал Великий Судья,  -  что  такое  неизбежно.  В
наших играх по поиску партнера  брат  рано  или  поздно  может  выиграть
единокровную сестру. Это становится все  менее  и  менее  вероятным,  но
прежде система регистрации работала не слишком четко.  Короче,  когда  я
попросил, чтобы послом Джорджии назначить Даррела,  как  он  себя  здесь
называл, то сделал это лишь потому, что надеялся,  что  благодаря  этому
рядом со мной будет его дочь, Делинди, на самом деле - моя дочь.
   Чувство одеревенелости постепенно оставляло Марина. В этом  плане  он
был немного лучше осведомлен о своем происхождении.
   Его мать и отец попали в плен в начале войны. Когда  он  подрос,  его
мать честно рассказала ему, что стала  любовницей  Великого  Судьи.  Она
сказала ему, что диктатор считает его своим сыном, и  добавила,  что  по
этой причине он может  ожидать  со  стороны  Великого  Судьи  некоторого
внимания. "Но ты - не его сын, -  говорила  она.  -  С  твоим  отцом  мы
прожили большую часть времени, пока были в плену, и мне  стоило  немалых
усилий устроить так, чтобы его превосходительство поверил,  что  ты  его
ребенок.
   Если он когда-либо скажет тебе об этом, изобрази удивление".
   - Дочь посла - на самом деле ваша дочь, сэр?  -  медленно  проговорил
Марин. - И ваша привязанность к  Делинди  -  это  привязанность  отца  к
дочери?
   Диктатор улыбнулся.
   - Чудесная девочка. Я горжусь, что у меня такая дочь.
   - Как же джорджианский посол согласился -  в  то  время  -  на  такое
соглашение между вами и его женой? - спросил Марин.
   Мощное лицо Великого Судьи озарилось улыбкой.
   - Брось, Дэвид. Ты прекрасно знаешь, что время было военное. Я служил
в армии. Его жена в тот момент испытывала более  приземленные  интересы,
чем потом. Но это мой ребенок, хотя она  и  сказала  мужу,  что  девочка
родилась преждевременно.
   Марин хорошо знал, кто его родители.  Может  быть,  Великий  Судья  и
является  человеком  многих  тайн.  Но  он  не  знал,  что  в  интересах
государства дочь  посла  -  его  дочь  -  подменили  на  младшую  сестру
джорджианской королевы.
   - Вы говорили, - произнес он вслух, - что у  вас  возникло  ощущение,
будто существует решение проблем единокровия.
   Великий человек кивнул.
   - Я решил, что нам неизбежно придется пойти на этот риск.
   Марин пытался скрыть растущее возбуждение.
   - Ваше превосходительство, - неловко проговорил он,  -  должен  ли  я
понимать это так, что вы решили терпимо отнестись  к  моей  женитьбе  на
Делинди Дарелл, учитывая новый закон, разрешающий вступать в брак людям,
у которых уже есть двое детей?
   Великий Судья встал и протянул ему руку.
   - Все дело в отношении, Дэвид. Я уверен,  что  вы  двое  можете  быть
очень счастливы.
   Они обменялись рукопожатиями.
   - Я тоже уверен в этом, сэр, - ответил Марин.
   Он шел по дорожке и думал. Это только вопрос отношения. Я не его сын,
а Делинди не его дочь. Но он думает так, а потому  мы  вполне  могли  бы
быть его детьми - когда речь идет о чувствах.
   Он ощутил, что  прикоснулся  к  великой  тайне  человеческой  натуры.
Где-то у него в сознании  затерялась  мысль,  ощущение,  что  если  люди
примут это, то они найдут ответ на свои устремления.
   Они искали его в таких словах, как "товарищ", "брат", "друг". Но  это
были короткоживущие идеи,  которые  вскоре  затерялись  в  стране  теней
истории. Может быть, сила притяжения таких  чувств  может  быть  усилена
групповыми взаимоотношениями.
   Чувство значительности момента поблекло. Он поймал себя на  том,  что
улыбается и даже испытывает  некоторую  радость.  Это  ощущение  полноты
жизни он принял за то, чем оно и являлось - лукавой  радостью  человека,
выигравшего у значительно превосходящих сил.
   "Нет ничего приятнее, чем надуть старика", - с улыбкой подумал Марин.