.
   - Отойди туда! - кратко приказал он, указав свободной  рукой  на  ряд
приборов в углу помещения.
   Марин поднялся на ноги и без слова проследовал  в  угол.  Он  ждал  с
холодным любопытством, полностью смирившись - с чем?
   Он еще не был ни в чем уверен. Похоже, смерть ему не грозила.
   Марин поднял глаза. И снова встретился взглядом с Траском.
   Какое-то время они смотрели друг другу в глаза.
   В конце концов Траск отвел взгляд.
   - Полагаю, что тебе хотелось бы подробнее узнать, что я запланировал,
- проговорил он.
   Марин со вздохом покачал головой. Люди всегда придумывают  для  своих
злодеяний замысловатые оправдания. Теперь, когда он отказался  от  своих
добрых намерений, у него пропала и заинтересованность.
   - Избавь меня от этой ерунды! - сказал он.
   Траск заколебался. Его щеки покраснели, то ли  от  гнева,  то  ли  от
нетерпения, Марин не мог понять. Но когда Траск  наконец  заговорил,  он
снова был спокоен.
   - Вероятно, я слишком долго ждал перед тем, как начать действовать, -
сказал он. - Я вижу, что тебе пришлось бы слишком многое осознать, чтобы
я мог изложить тебе свои мотивы. Но весь этот  политический  эксперимент
смог подчинить себе даже такого человека, как ты.  Честно  говоря,  меня
это  поражает.  Поэтому  я  просто  скажу  тебе,  что  идея   группового
свободного  предпринимательства  так  же   безнадежно   бесполезна   для
человека, как и сами по себе  идеи  группы  и  политики  невмешательства
правительства в экономику.  Она  не  может  существовать  без  подпорок,
которые правительство обеспечивает ей при помощи всевозможных уловок. Но
в конце  концов  эта  система  все  равно  развалится,  когда  преемники
Великого Судьи начнут грызться между собой.
   - И ты все это изменишь? - спросил Марин.
   В его голосе, должно быть, прозвучала враждебность, потому  что  лицо
Траска покраснело еще больше.
   - Ладно, друг мой, - с коротким смешком проговорил ученый.  -  Лучшие
доказательства - это факты. Когда проснешься, отправляйся в мою квартиру
и жди, пока от меня не будет новостей. Я не оставлю тебя в столь трудном
положении.
   Именно это замечание сохранило Марину рассудок, когда он проснулся.

Глава 3

   Марин пробудился со странным ощущением. Так бывает, когда пытаешься и
толком не можешь вспомнить, что же тебе приснилось.
   Этот сон терзал его ощущением узнаваемости вещей. При этом  он  будто
бы находился в различных странных местах, видел и слышал  вещи,  которые
не имели отношения к его собственной жизни.  Теперь  он  выпутывался  из
тьмы своего сна без страха, тревоги и каких-либо  мгновенно  возникающих
воспоминаний о том, что заставило его потерять сознание.
   Он открыл глаза и увидел, что  лежит  на  койке  в  углу  комнаты,  в
которой  он  встретился  с  Траском.  Траска  не  было  видно,  и  Марин
почувствовал немалое  облегчение.  Он  снова  закрыл  глаза,  потянулся,
лениво зевнул и наконец подумал: "Как только я поменяю тела, я  перенесу
это оборудование в офис Марина. После  этого  мне  потребуется  примерно
день, чтобы найти повод встретиться с Великим Судьей".
   Эта мысль пришла  к  нему  настолько  естественно,  что  лишь  спустя
несколько секунд до него дошла вся странность ее содержания.
   "Как только я поменяю - чото?!"
   От этих размышлений его почему-то стало клонить в сон.
   Марин с кислой миной тряхнул головой, удивляясь тому, как легко сон и
бодрствование сменяли друг друга. Он снова попытался припомнить свой сон
и поразился, насколько четко он все помнил.  В  памяти  всплыли  обрывки
разговоров, которые не могли относиться ни к одному событию,  в  которых
он  когда-либо  принимал  участие.  Правда,   сами   события   выглядели
достаточно обыденно. Мужчины активно обсуждают свои планы.  Он  идет  по
улицам среди других людей. Бескрайняя прерия. Малые  и  большие  города,
видимые с воздуха. Лужайка и  улыбающаяся  женщина,  идущая  к  нему  по
траве.
   Он никогда не видел этой женщины. Это были не его воспоминания. И все
же он не мог избавиться от ощущения,  что  эти  события  где-то  реально
происходили. Думать об этом было  трудно:  Марин  с  трудом  преодолевал
сонливость, словно его накачали наркотиками. Похоже, именно  из-за  всех
этих странностей он чувствовал себя несчастным и страдал от  непонятного
физического дискомфорта.
   Внезапно в голове пронеслась четкая мысль: "А где Траск?"
   Почти сразу же его сознание соскользнуло в мир мысленных картин.  Они
напоминали те, что он видел во сне, но теперь ему пришло в  голову,  что
эти картины отображали жизнь Уэйда  Траска  -  увлеченного,  испуганного
мальчика, чьи страхи выкристаллизовались в скрытые идеалы, а те, в  свою
очередь, породили могучее стремление к власти.
   Одна сцена запомнилась ему особенно четко. Он стоял на  коленях  или,
скорее, только что встал на колени  перед  кроватью,  на  которой  лежал
умирающий  мужчина.  У  Марина  возникло  ощущение,  что  это   какой-то
эксперимент. Он говорил, обращаясь к больному:
   - Все, что тебе нужно сделать, это  задать  вопрос.  Ты  увидишь:  мы
сделаем то, о чем ты говоришь.
   Лежащий в кровати человек гневно сверкнул глазами:
   - Ты негодяй! Ты обладаешь всеми нужными знаниями. Помоги мне!
   Марин, кем бы он ни был во сне, заговорил снова:
   - Не позволяй страху уничтожить твой здравый смысл. Скажи мне, почему
ты болен; затем скажи мне, что делать.
   Умирающий застонал.
   - Но для этого и нужны врачи. Откуда мне знать, почему я болен?
   - Скажи мне, - сказал Траск, ибо это был он, - или умри.
   Сцена рассеялась, как клок  тумана.  Как  все  прочие,  она  казалась
вырванной из контекста - всего лишь один из эпизодов, разрозненных и  не
связанных между собой. По ним было невозможно определить,  когда  именно
Траску удалось наткнуться на  то  направление  исследований,  которое  и
привело его к  великому  открытию.  Но  конечный  результат  был  вполне
определенным.
   После первоначального периода утряски новоприбывшее сознание обретало
полный контроль, и все прежние воспоминания тела подавлялись.
   Невзирая  на  то,  что  мышление  теперь  пребывало  в  теле  другого
человека,  оно  полностью  сохраняло  свою  индивидуальность,  все  свои
воспоминания, чувства и намерения. Чтобы объяснить этот  феномен,  Траск
разработал новую теорию жизни и сознания.
   Марин собрался  было  рассмотреть  эту  теорию,  которая  уже  смутно
обрисовывалась перед ним, когда внезапно  понял,  что  произошло  с  ним
самим. Это была не полуоформившаяся  мысль  и  не  подозрение.  Это  был
проблеск полного понимания.
   В один момент на него  обрушился  калейдоскоп  разрозненных  страхов,
сомнений и фактов, которые словно бы не имели к нему никакого отношения.
Но через мгновение они легко сложились в единую картину.
   Что там говорил Траск?  ..Он  перенес  нервные  импульсы  цыпленка  в
нервную систему собаки?
   До этого невероятного момента осознания он не подозревал  о  масштабе
открытия,  совершенного  Траском.  Если  для  такой   операции   годится
цыпленок, то почему не человеческое существо?
   Почему бы нервные импульсы Траска не перебросить  в  нервную  систему
Марина?
   А Марина - в Траска.
   "Я, лежу здесь, - оцепенело подумал Руководитель Группы Дэвид  Марин.
- Причем это я со  своими  мыслями,  воспоминаниями,  но  в  теле  Уэйда
Траска.  А  он  -  где-то  там,  со  своими  мыслями,  воспоминаниями  и
намерениями, и он выглядит как я. С  точки  зрения  любого  постороннего
человека  он  -  это  я.  И  если  у  него  хватит  наглости,  он  может
воспользоваться этим и  войти  куда  угодно.  Он  даже  может  пройти  и
встретиться с Великим Судьей".
   Ему вспомнилась самоуверенность Траска, и он решил,  что  наглости  у
того наверняка хватит. Внезапная мысль, поразившая  его,  заставила  его
открыть глаза. Затем автоматически встать на ноги.
   Когда это действие  было  завершено,  он  вдруг  осознал,  что  легко
существует в теле Траска. Без каких-либо усилий, вполне  естественно  он
использовал руки, ноги, мышцы и органы чувств другого человека.
   Острое осознание этого факта заставило его  взглянуть  вниз,  поднять
руки, чтобы впервые посмотреть.., на самого себя.
   Следующее действие не было спровоцировано какой-либо внятной  мыслью.
Он побежал.
   Выскочив наружу, он увидел, что на парковочной  площадке  Лабораторий
его прыголета не было. Он задержался,  но  только  на  мгновение,  и  не
останавливался, пока не достиг стоянки воздушных такси. Там,  задыхаясь,
он  дожидался  прыголета.  Несколько  минут  спустя,  все  еще   пытаясь
справиться с одышкой, он дал водителю адрес квартиры Траска и  устроился
в кресле.
   На него накатила апатия.
   Он сидел неподвижно, и  охватившее  его  чувство  потери  было  таким
огромным, что, казалось, не было никакого смысла что-то делать.  Он  был
ничто. Он был облаком черной  скорби  в  пространстве-времени.  Человек,
потерявший собственную идентичность.
   Мучительным, почти агонизирующим движением  он  потянулся  и  пощупал
очки Траска - и это он, всегда обладавший орлиным зрением. Он  вспомнил,
как быстро он устал, когда бежал, и как много времени ему  потребовалось
на то, чтобы отдышаться. Железное тело Дэвида  Марина,  по  сравнению  с
этим, было неутомимо, как машина.
   Наконец он пошевелился и сквозь прозрачное стекло посмотрел вниз,  на
город.
   "Куда мне идти?"
   Ну как, конечно же, в квартиру Траска. Туда он и велел мне двигаться.
   Он сидел некоторое время, снова оцепенев и пытаясь принять тот  факт,
что квартира Траска - вполне логичное  место  назначения  для  человека,
который выглядит как Уэйд Траск.
   - Мы приземлились, сэр, - послышался голос водителя из динамика рядом
с ним.
   - Приземлились? - Марин поднял глаза.
   Он начал было вставать, приняв как должное тот факт, что  поступит  в
точности так, как предложил Траск. Но потом нахмурился и снова сел.
   - Я передумал, - сказал он. - Отвезите меня... - и он назвал  парк  в
центре города.
   Это было красивое место, куда он - будучи самим собой - часто  ходил,
чтобы обдумать проблемы военной стратегии.
   Когда "Такси-Эйр" взлетела, Марин набрал воздух тощими легкими  Уэйда
Траска и глубоко вздохнул.
   Перед ним стояла проблема, с которой не сталкивался еще никто в мире.
   Придя в парк, он сел на скамейку. Утренняя  прохлада  еще  ощущалась,
хотя  время  шло  к  полудню.  Он  вновь  и  вновь  испытывал  некоторое
замешательство, когда осознавал, что времени, по сути дела,  прошло  еще
так мало.
   Раз десять он начинал размышлять о своей проблеме и тут же  шарахался
от нее, пытаясь как можно скорее выбросить из головы этот кошмар.  Потом
он беспокойно и бесцельно стучал носком  ботинка  по  покрытию  дорожки.
Беспокойно, с несчастным видом  он  брел  по  одной  дорожке,  затем  по
другой, потом возвращался на свою скамейку  -  только  для  того,  чтобы
снова вскочить, снова идти, снова садиться и снова вставать.

Глава 4

   Было без нескольких минут десять вечера, когда  Марин,  измотанный  и
хмурый, открыл дверь квартиры Траска и вошел в просторную  гостиную.  До
него наконец дошло, что единственным решением его  проблемы  было  снова
найти Траска.
   Худенькая темноволосая молодая женщина вскочила с кушетки и подбежала
к нему. Не успел он ничего предпринять, как Она обхватила руками его шею
и впилась поцелуем в губы.
   Марин отстранился. Женщина оторвалась от него и обиженно надула губы.
   - Я здесь для тебя, - сообщила она. - Как только твоя группа  узнала,
что тебя приговорили, они наняли меня и прислали сюда.
   - А, -  откликнулся  Марин.  На  мгновение  этот  факт  его  серьезно
заинтересовал. Наемная любовница для мужчины, который, вероятно, уже  не
дождется  милостей  от  женщины  свободной.  Это  был  известный   метод
контроля,  и  скорость,  с  которой  действовали  руководители   группы,
свидетельствовала о том, насколько этот метод целесообразен в  работе  с
осужденным человеком.
   Марин с интересом рассматривал женщину. Она  была  изящной,  яркой  и
явно высоко себя ценила; ее манерам было присуще  некоторое  нахальство,
добавляющее ей привлекательности. Марин высвободился  из  ее  объятий  и
оглядел комнату. Она была обустроена весьма роскошно. Дубовые панели  на
стенах, высокий потолок, окно из  пластика,  которое,  если  не  считать
альковов в обоих концах, простиралось от стены к  стене  и  от  пола  до
потолка.
   Невольно его взгляд скользнул к правой стене. Там стояли больше часы,
встроенные в одну из  панелей.  Они  пробудили  воспоминания  -  не  его
собственные воспоминания, но телесномозговую память Траска.  Эта  память
хранила сведения о том, что  за  часами  был  скрыт  один  из  входов  в
домашнюю лабораторию - тайное помещение, в котором Траск  провел  немало
экспериментов. Другой вход находился в его рабочем кабинете.
   Случайно ему пришла в голову мысль, что сами часы представляют  собой
один из старых выходов Мозга.
   Мозг исчез во время войны, оставив о себе только  воспоминания  вроде
этих часов. Последние  из  подобных  устройств  по  большей  части  были
разрушены или вышли из употребления.
   Марин отметил, что стрелки на часах указывали в точности то же время,
что и его наручные часы - несколько секунд до десяти. Он собирался  было
отвернуться, когда аппарат издал призывный звон.
   Наступила полная  ожидания  пауза,  во  время  которой  внутри  часов
раздавался слабый шум. Затем прозвучала музыкальная фраза.  Одновременно
с этим на экране циферблата заиграли  цветные  огни.  Когда  эхо  звуков
затихло, возникла новая пауза. Раздалась  барабанная  дробь.  Когда  она
затихла, мужской баритон на  хорошо  известном  "модельном  английском",
используемом для разговорных устройств, объявил, что "сейчас быть  10:00
вечера, августа 26-го, 2140 года от Рождества Христова". После очередной
паузы тот же голос сообщил,  что  погода  "имела  быть"  прохладной  для
августа и небо "имело быть" затянуто легкой облачностью.
   Послышался   звон   тарелок,   за   которым   последовал    тот    же
колоколоподобный звон, которым началось все это  сложное  представление.
Затем наступила тишина. Марин, полностью поглощенный  созерцанием  этого
необычного действа, заметил, что женщина пристально смотрит на него. Она
казалась слегка озадаченной, и Марин подумал, что настоящий  Уэйд  Траск
едва ли обратил внимание на эти часы, поскольку совершенно к ним привык.
   Не сходя с места, он сделал вид, что погружен в размышления. Затем он
поднял глаза.
   - Чем ты занимаешься? - спросил он. - Спишь с мертвецами?
   Ему показалось, что она немного поморщилась, но ничего  не  ответила.
Марин не испытывал особого желания ее подзуживать, но  решил  продолжить
тему:
   - Какие у тебя расценки?
   Она снова была совершенно спокойна.
   - От сотни до пяти сотен в неделю.
   Марину впервые пришло в голову, что он не просто старается отвлечь ее
внимание от своей заинтересованности часами. Он  всерьез  думал  о  том,
чтобы ее нанять. Для него это стало бы важной жизненной вехой.  Ему  тут
же вспомнилась Делинди Даррел, самая прекрасная из всех женщин,  которые
когда-либо рожали ему детей. Они жили вместе почти три года.  Но  теперь
она уже полгода была любовницей Великого Судьи.
   И все эти шесть месяцев он не интересовался женщинами.
   С неожиданной нежностью он сказал:
   - Дорогуша, ты можешь остаться, если желаешь,  но  дело  в  том,  что
сейчас я немного не в себе, - он улыбнулся  и  добавил  с  сардоническим
оттенком в голосе. - Я буду считать тебя пятисотдолларовой девицей.
   Она рассмеялась, легко подскочила к нему, поцеловала, обняла  -  одно
короткое прикосновение - и затем, откинув голову, прошла в спальню.
   Марин сел в кресло лицом к двери, и впервые за этот день ему пришло в
голову, что есть множество вещей, которые он должен сделать. Кто  знает,
может быть, Траск уже давно воспользовался  своим  сходством  с  Дэвидом
Марином, чтобы добиться аудиенции у Великого Судьи. И, может быть, Траск
уже заставил диктатора обменяться с ним сознанием.
   "Я должен был что-то сделать!" - бледный и потрясенный, думал Марин.
   Сильное ощущение тревоги нахлынуло и прошло. Похоже, он ничего не мог
сделать  -  иначе  он  сделал  бы  это.  Однако  последствия  шока  явно
проходили, и этот  факт  был  ему  на  руку.  Несомненно,  ему  довелось
пережить  самое  большое  потрясение,  которое   когда-либо   испытывало
человеческое существо.
   "Завтра, - наконец подумал он, так как  вскоре  должно  было  пробить
полночь, - я буду действовать".
   Если уже не было слишком поздно.
   Все еще переживая необычайное  напряжение  этого  дня,  Марин  устало
направился  в  спальню.  Однако,  едва   распахнув   дверь,   он   резко
остановился. Потому что совершенно забыл про женщину.
   Она лежала на одной из кроватей.  Над  одеялами  светлело  обнаженное
плечо; она лениво повернулась, взглянула на него и сказала:
   - На тот случай, если тебе захочется об этом спросить  -  меня  зовут
Рива Аллен.
   Марин подошел и сел к ней на кровать. Упоминание ее имени  вызвало  у
него  некоторые  размышления.  Он  полагал,  что  групповое   проживание
исключило существование уличных женщин.
   И все же одна такая находилась перед ним, и  к  тому  же  он  не  мог
отказать ей в привлекательности. Более того, она была прислана  группой.
Это была неизвестная ему изнанка жизни под властью Великого Судьи, и  он
на какое-то время заинтересовался этим.
   - Расскажи мне о себе, о своем детстве.
   Это был косвенный способ узнать, как она стала тем, кем является, - и
предназначенный для того, чтобы обойти ее защиту.  Похоже,  ему  удалось
это сделать.
   - Я родилась, - начала она, - в общине, которая ухаживала за  Мозгом.
Поэтому я и заинтересовалась твоими часами,  -  добавила  девушка.  -  Я
таких не видела уже давным-давно.
   - Мозг! - воскликнул Марин.
   Она, казалось, не обратила  внимания  на  странный  тон  его  голоса,
потому что тихо продолжила:
   - Поэтому я так и не  смогла  получить  номер.  Они  не  регистрируют
никого, кто когда-либо был связан с Мозгом - до того, как  он  исчез,  -
она прервалась. - Где ты достал эти часы?
   Марин почти ее не слышал.
   - Ты не  зарегистрирована!  -  проговорил  он.  Эти  слова  не  имели
отношения к мыслям, которые поглощали его.  "Контроль  все  еще  уделяет
Мозгу столько внимания", - подумал он.  То,  что  рассказывала  девушка,
оказалось совершенно ново  и  почему-то  важно  для  него.  Чтобы  снять
возникшую неловкость, он спросил:
   - Как ты живешь, где питаешься?
   - У меня есть временная карточка на питание,  которая  возобновляется
каждые полгода.
   - Но где ты живешь? - повторил он.
   - Здесь, - ответила она. Марин терял терпение.
   - Это только на этой неделе. У тебя должно быть  постоянное...  -  он
оборвал себя, а затем мягко продолжил:
   - Где ты держишь свою одежду?
   - В камере хранения на воздушной станции. Это стоит мне двадцать пять
центов в день. Наверху там есть душевые, и я там переодеваюсь.
   Несмотря на свои собственные неотложные  проблемы,  он  все  же  смог
представить себе жизнь этой отвергнутой обществом девушки и был  глубоко
поражен. Она,  казалось,  была  полна  энергии  и  -  несмотря  на  свой
смертельно опасный стиль жизни -  обладала  значительной  силой  духа  и
неистребимым запасом хорошего  настроения.  Он  продолжал  осторожно  ее
расспрашивать.
   Что у нее за работа? Где она спит,  когда  у  нее  нет  какого-нибудь
Уэйда Траска, который обеспечил бы ей временное прибежище?
   Пользуется ли она почтой? Пыталась ли она когда-нибудь жить в  районе
города Припп? Не приходила ли ей в голову  мысль  переехать  в  сельскую
местность?..  Список  вопросов  был  длинным.  Рива   отвечала,   иногда
уклончиво, но колебалась она редко.
   Примерно за час он выяснил полную картину ее жизни.
   Раннее детство  она  помнила  смутно.