льни, в этот миг Маша выкатилась из-под кровати, догнала его у  входной
двери и позвала тихо:
     - Ки-са! - впервые она назвала его так. Он замер, медленно  обернулся
и краска отхлынула от его  щек.  Она  стояла  перед  ним  растрепанная,  с
красными от слез глазами.
     - Больше ты - не Атос. Ты - Киса.
     - Я тебе все... - начал он хрипло, но осекся. - Я...
     - С кем ты там?! - крикнула из спальни Лиза, но ответа не дождалась.
     - Не надо. Не надо  ничего  объяснять,  -  зловеще  произнесла  Маша,
отступая на шаг. - Я теперь все понимаю. И я тоже теперь не Маруся.  И  не
Маша, и не Мери. Я теперь - МАРИЯ. Мария - Королева Полтергейста! - И она,
глядя в его глаза, лишь часть энергии направила в  привычное  русло.  Боль
тупо ударила ей в надбровные дуги, и глаза Леши Кислицина  расширились  от
ужаса.
     Первое, что она сделала - выдернула из  замочной  скважины  массивный
ключ и сунула его в карман. С криком "она здесь!", Киса влетел  обратно  в
спальню.
     - Кто? - встрепенулась Лиза, и тут же  все  поняла,  увидев,  как  ее
симпатичный, небольшой, овальной формы аквариум  с  одной  золотой  рыбкой
поднялся в воздух и  стремительно  помчался  в  ее  сторону.  Лиза  успела
отклониться, и он, ударившись  о  стену,  разлетелся  вдребезги.  Рыбка  в
агонии забилась на простынях. Теперь в воздух взмыл видеоплейер и  полетел
в голову Кисы. Но и тот сумел увернуться,  и  японский  аппарат  въехал  в
большое сияющее зеркало, осыпавшееся на ковер грудой алмазных осколков.
     И тут же из вазы выпорхнул букет - те  самые  розы,  которые  сегодня
Атос дарил сидящей в его автомобиле Маше; описав в воздухе сложную фигуру,
букет подлетел к Кисе и принялся  размеренно  и  смачно  хлестать  его  по
физиономии. А он, морщась и вытянув перед собой руки, ловил  воздух  возле
букета. В этот момент, получившая небольшую передышку Лиза соскользнула  с
кровати на пол - прямо на стекла босыми ступнями - подскочила к  мебельной
стенке, сунула куда-то руку и выдернула ее  уже  с  маленьким  пистолетом.
(Муж и жена -  одна  сатана.)  "Трах!  Трах!"  -  оглушительно  прогремели
выстрелы в сторону дерущегося букета,  и  буквально  перед  носом  у  Маши
просвистели пули.
     Она бросила  цветы  и  моментально  оценила  обстановку:  Лиза  будет
обстреливать  пространство  вокруг  любого   самопроизвольно   движущегося
предмета, и рано или поздно в нее попадет. Можно,  конечно,  затаиться,  а
потом неожиданно всадить ей в горло острый предмет, но  до  такой  степени
озлобления она пока не дошла. (Это случится позже.)
     Газ! Она выдернула баллончик и, сунув его  в  лицо  Лизе,  нажала  на
клавишу. Но он  лишь  коротко  пшикнул  и  смолк.  Пусто!  Что-то  она  не
рассчитала. А Лиза уже палила перед собой. Маша  бросила  баллончик  и  на
цыпочках побежала к входной двери.  Словно  угадав  ее  намерения,  Шахиня
крикнула:
     - Киса, дверь! Не выпускай ее!
     Тот метнулся в коридор, но было поздно: дверь уже отворялась.
     - Ложись, крикнула Лиза  Кисе,  который  теперь  загораживал  от  нее
дверной проем. И когда тот упал на  пол,  сделала  несколько  выстрелов  в
открытую дверь. Но по ее команде упала и Маша, и пули  просвистели  у  нее
над головой. Она кубарем скатилась  по  лестнице,  вылетела  из  подъезда,
прыгнула в машину Кисы (благо, он давно подарил ей дубликаты ключей) и, со
скрежетом вырулив со двора, помчалась прочь от этого места, где впервые  в
жизни она узнала цену предательству и унижению.
     Слезы застилали ей глаза, и она почти не видела  дороги.  Однако,  не
замедляя скорости на  поворотах  и  останавливаясь  далеко  не  на  каждом
светофоре, нарушив, наверное, все известные правила движения, чудом никого
не сбив и не  подхватив  ГАИшного  "хвоста",  она  оказалась  на  какой-то
окраине и, не вписавшись в поворот, вылетела на обочину.
     Промчавшись метров пятнадцать от дороги  по  пустырю,  она,  наконец,
остановилась и хорошенько проплакалась. Мало-помалу,  омывавшее  ее  грудь
горячими волнами отчаяние, затвердело  и  превратилось  в  жесткую  корку,
намертво сковавшую сердце. Она еще не осознала перемены в себе.  Но  глаза
ее высохли. И она трезво прикинула в уме: оставаться тут, в этой машине  -
опасно. Возвращаться домой - тем более.  "Деньги  лишними  не  бывают",  -
вспомнила она фразу, оброненную как-то Атосом и повторенную в тот же  день
отцом.
     Она вышла  из  машины,  открыла  багажник,  а  за  ним,  набрав  код,
бронированную крышку встроенного сейфа и с трудом  извлекла  оттуда  точно
такой же чемодан, какой Копченый заносил  в  ресторан.  Она  открыла  его.
Здесь на  кейсы  места  не  тратилось:  все  было  плотно  забито  пачками
новеньких сторублевок. Она сунула одну пачку в карман, закрыла чемодан  и,
с трудом волоча его, двинулась в сторону магистрали.
     Сигналя  рукой  проезжающим  машинам,  она  стояла   на   обочине   и
сосредоточенно обдумывала все то, что  с  нею  произошло.  Вдруг  в  сумке
заверещал передатчик. Вынув  его,  Маша  размахнулась-было,  но,  подумав,
просто отключила и сунула обратно. Вскоре ее - потрепанную, но симпатичную
девочку с огромным чемоданом и мрачноватым  выражением  лица,  -  подобрал
веселый конопатый дядька на белом "Москвиче".
     - Из дома что ли сбежала? - поинтересовался он.
     - Да, - буркнула она и надолго замолчала.
     Конопатый мужик что-то не переставая болтал, а она,  сидя  на  заднем
сидении и держась за ручку чемодана, все думала и  думала.  И  становилась
все мрачнее. И кулаки ее сжались сами собой.
     - Уничтожу! - неожиданно сказала она вслух.
     - Что? - переспросил дядька.
     -  Ничего,  -  огрызнулась  она  и,  сунув  ему  хрустящую   сотенку,
скомандовала: - К гостинице "Центральная".
     - А поселят? - усомнился дядька, с удовольствием засовывая бумажку  в
карман. Но симпатичная мрачноватая девочка не удостоила его ответом.




                                  МАРИЯ


                                    1

     - Кажется, мы сможем немного отдохнуть, - усмехнулась Лиза, поднося к
губам  бокал  шерри,  и  впервые  за  последнее  время  голос  ее  был  не
железно-повелительным, а, как раньше, по-кошачьи мягким.
     Они  сидели  в  плетеных  креслах  на  открытой  веранде   ялтинского
ресторанчика "Люкс", и кремовые лучи из-под шелкового  абажура  настольной
лампы выхватывали их лица из полутьмы.
     Атос-Киса не пожелал принять эту перемену в тоне госпожи, как дар, и,
оставаясь, как и все это время, почтительным рабом, ответил  с  интонацией
нейтральной:
     - Ничто не мешало нам отдохнуть и раньше.
     То, что дар ее отвергнут, Шахиню слегка задело,  и  она  заметила  со
злой иронией:
     - Кто это у нас стал такой смелый? Неужели наш Киса? Тот самый  Киса,
который с выпученными от страха глазами метался  по  Питеру  и  готов  был
голым в Африку  бежать,  лишь  бы  не  встретиться  со  своей  мстительной
девкой?..
     - Я и не говорю, что не боюсь. Наоборот, я и сейчас  боюсь.  Если  бы
она захотела, она бы давно разделалась с нами. И когда мы брали контору, и
когда выбирались из Питера, да когда угодно. А она нигде  не  мешала  нам.
Так почему ты именно сейчас почувствовала себя в безопасности?
     - Почувствовала, и все.  Слишком  долго  ничего  не  происходит.  Она
оставила нас в покое. А раньше мне все время казалось,  что  она  стоит  у
меня за спиной.
     - А мне и сейчас так кажется.
     - Нервы, Киса, нервы. И - нечистая совесть. Ты ведь сам сказал,  если
бы она захотела, она бы уже давно нас достала.
     С минуту они сидели в  тишине,  и  вдруг  Атос  поднял  припухшие  от
бессонницы глаза и, устремив их в пустоту над  головой  Лизы,  медленно  и
отчетливо произнес:
     - Мария, если ты здесь, дай знать о себе. Казни или милуй, только  не
молчи, не мучай неизвестностью. Сделай что-нибудь. Пожалуйста.
     И вновь  -  напряженная  тишина.  И  губ  Шахини  уже  коснулась-было
презрительно-торжествующая  улыбка,  когда  раздался  легкий   щелчок,   и
воцарилась тьма.
     Шахиня нащупала кнопку выключателя, и лампа вспыхнула снова.  Но  тут
же кнопка плавно утопилась в подставку, и свет погас опять.
     - Официант! - чужим, сиплым голосом крикнула Лиза, - эй!
     Официант подошел.
     - Что это у вас со светом?
     - Одну минуту. - Он нажал на выключатель, и лампа осветила искаженное
ужасом лицо Лизы.
     Но вот кнопка поползла вниз, щелчок, и снова сидящих укутала темнота.
     - Прошу прощения, - вскинул  брови  официант,  -  по-видимому,  лампа
неисправна. Перейдете за другой стол?
     - Нет, - ответил Атос. - Мы как раз собирались посидеть без света.  -
И в голосе его слышались одновременно обреченность и торжество.
     - Подожди, - остановила Лиза собравшегося уйти официанта.
     - Ты видел сегодня девчонку в старых джинсах и свитере?
     - Которая пришла с вами?
     - С нами?.. Ах, да. И где она сейчас?
     - Не знаю. Вам виднее. А в чем дело?
     - Да, ни в чем. Гуляй.
     Шахиня повернулась к Атосу:
     - Почему же она ничего не сделала раньше?
     - Не хотела, - усмехнулся Атос.
     - А ты-то чему радуешься? Ведь ей нас убить - раз плюнуть. Эй, ты!  -
зло крикнула она в темноту ялтинской ночи, - чего тебе  надо?  Кису?  -  и
продолжала уже спокойно: - Так забирай его. Я тебе его дарю. Добра-то...
     Маша молча сидела на перилах веранды, и тихие слезы  катились  по  ее
щекам. Если бы она знала сама, чего она хочет. Если бы знала!
     - И Кису тебе не надо, - улыбнулась криво Шахиня. - Правильно. На кой
он тебе? Трусливый, жадный, подлый. Он меня вот ненавидит, а спит со мной;
потому что боится. Тебя он любил и предал... Это мне он нужен, потому  что
я - такая же. А тебе он - ни к чему.
     - Прекрати, Лиза, - тихо сказал Атос, а затем повторил, но уже громче
и - с угрозой в голосе: - Прекрати. Или я тебя убью.
     Маша перемахнула через перила - прямо на газон, шагнула к краю дороги
и, утерев щеки ладонью, стала ловить такси.
     - Не убьешь, Кисонька, струсишь,  -  уверенно  парировала  Шахиня.  -
Потому что ты - слизняк. Во всем. Кроме, правда, постели, надо отдать тебе
должное.
     Атос схватил со столика нож и замахнулся.
     - Ну, давай, давай, ударь! Покажи ей, что ты еще умеешь.
     Атос разжал ладонь. Нож выпал. Атос встал  и,  рванув  в  сердцах  за
край, опрокинул стол. И решительно направился к выходу.
     Сидящие на веранде и даже в зале тянули шеи, чтобы разглядеть, откуда
этот грохот и звон бьющейся посуды. Он стоял и в ушах Атоса. Но еще звонче
- несущийся вдогонку победный смех Шахини.
     Маша всего этого не видела и не слышала.  Она  уже  ехала  в  сторону
своего очередного временного жилища (сколько она их сменила!)  и  пыталась
сосредоточиться, чтобы объяснить хотя бы самой себе, зачем она  преследует
Лизу и Атоса, чего ей от них надо.
     Сначала, еще в  Питере,  наблюдая  их  поспешное  бегство  (во  время
которого  они  не  забыли-таки  прихватить  с  собой  не  только  деевские
сбережения, но и содержимое сейфа кисиной банды), она  была  уверена,  что
собирается расправиться с ними и просто  ждет  момент  поудачнее.  Моменты
случались, а она почему-то медлила. И ей стало казаться, что их смерти  не
дадут ей искомого удовлетворения, а получит она его лишь превратив в ад их
жизни, изредка обнаруживая свое присутствие,  постоянно  подтверждая  свой
неусыпный над ними контроль и время от времени совершая поступки,  которые
приводили бы их в отчаяние. Но вскоре она поняла, что и это  почему-то  ей
неинтересно. И она наблюдала.
     Наблюдала их странный союз ненавидящих друг друга людей. Наблюдала их
мрачное веселье в кабаках.  Наблюдала  их  брезгливую  любовь  в  постелях
гостиничных номеров (ей просто некуда было деться). Наблюдала.
     ...Перед сном она впервые за много дней  открыла  "Трех  мушкетеров",
книгу, которую словно талисман, всюду таскала с собой. Но, наткнувшись  на
имя "Атос", захлопнула ее и, протянув руку к торшеру, выключила свет.
     - ...Эй, милая, а кто за все это платить  будет?  -  спросил  пожилой
краснолицый мужчина в черном костюме и белоснежной рубашке, указывая рукой
на перевернутый стол. - Вашего кавалера мы остановить не успели.
     Лиза не была бы Шахиней, если бы не умела  извлечь  выгоду  из  самой
невыгодной ситуации.
     - А он тут и не при чем, -  заявила  она.  -  Это  девчонка  какая-то
сделала. Нечего в кабак кого попало пускать.
     - Она врет, шеф,  -  вмешался  стоящий  рядом  с  краснолицым  рослый
смуглый парень. -  Девчонка  пришла  с  ними.  Я  сам  видел.  Только  она
почему-то не с ними сидела, а вот тут - на перилах. А потом спрыгнула и  к
Червонцу в тачку села. А стол парень уже после того перевернул.
     На это-то Лиза и надеялась. У нее загорелись глаза:
     - Стоп, стоп. Сколько я вам  должна;  за  все?  -  обратилась  она  к
пожилому, а парню бросила:  -  А  ты  не  уходи,  дело  есть.  -  И  снова
повернулась к краснолицему: - Ну?!
     Тот, ни мало не смутившись, назвал баснословную сумму, такую,  словно
не столик был перевернут, а обвалилась к чертовой матери вся  веранда.  Но
Лиза не спорила, а тут же сунула ему деньги - раза в два  больше,  чем  он
требовал, сопроводив этот жест фразой сквозь  зубы:  Исчезни;  чтобы  духу
твоего здесь не было". Что тот с удовольствием и предпринял.
     Столик был водворен на место, она и рослый парень  сели  друг  против
друга и между ними завязался разговор.
     - Значит, ты знаешь таксиста, с которым уехала девчонка?
     - Может, сперва познакомимся? - парень с  удовольствием  ощупывал  ее
взглядом.
     - Познакомимся. - Она перехватила его взгляд. - И очень даже  близко.
Только не сейчас. Ты можешь быстро найти этого таксиста?
     - Это будет дорого стоить.
     - Узнаешь у него, куда он увез девчонку и найдешь ее. За  это  -  две
штуки. Одна - сейчас, одна - когда сделаешь. Согласен?
     - По рукам. Но плюс к тому - близко познакомиться.
     - Вот мой телефон в номере, - говорила она,  рисуя  цифры  на  клочке
бумаги, - так  зовут  девчонку,  -  продолжала  она  писать,  -  приезжая;
возможно, остановилась в гостинице, может быть, даже под своим  именем.  А
вот  деньги,  -  она  полезла  в  сумочку  и  отдала  перевязанную   пачку
четвертных. - Сделаешь - звони, получишь остальные. Только быстрее.
     - Я позвоню через час. - Он поднялся и шагнул в  сторону  выхода.  Но
Лиза остановила его. Будучи хорошей физиономисткой, она  успела  в  момент
передачи денег разглядеть алчный блеск в его глазах.
     Он остановился:
     - Ну, что еще?
     - Получишь  столько  же,  если  найдешь  человека,  который  девчонку
УБЕРЕТ.
     Он замешкался, потом сел обратно в кресло, и они  обменялись  долгими
испытующими взглядами.
     - Ладно, - сказал он. - Сколько ты платишь? Если подойдет,  я  и  сам
возьмусь.
     Лиза не склонна была торговаться и решила бить наверняка.
     - Пятьдесят.
     - Мы будем работать вдвоем. Пятьдесят на два - выходит сто.
     "Сто тысяч за сопливую девчонку!"  -  возмутилась  Лиза  в  душе,  но
ковать железо следовало пока горячо.
     - Интересная у тебя арифметика, - покачала  она  головой,  -  а  если
вчетвером, то двести? Но я согласна. Сто так сто.
     - Жди звонка до утра.
     - Но учти, делать  все  нужно  неожиданно.  Никакой  борьбы,  никаких
похищений. Девчонка не простая.
     - Ну-ка, не темни. Чего в ней такого особенного?
     - Вот этого я тебе говорить не буду, - (Лиза опасалась, что, узнав  о
способности Маши становиться невидимой, наемники могут  понять  выгоды  от
такого союзника и вступить с ней в сговор.) - За сто штук я могу позволить
себе такой каприз? А предупреждаю - для вашей же безопасности: делать  все
надо быстро и неожиданно, иначе ничего не выйдет, и бабок тебе не  видать.
Если сделаете все так, как я сказала, получите свои сто  штук  практически
задаром. Если же замешкаетесь, нехорошей смертью можете умереть... И  еще.
- Страх притупился и окончательно уступил место  холодному  расчету.  -  Я
должна иметь возможность  сразу  после  этого  осмотреть  место,  где  она
остановилась.
     - Деньги?
     - Какие у девчонки могут быть  деньги?!  -  испугалась  Лиза.  -  Сам
посуди. Кое-какие бумаги. Нашей семьи касаются. Мы - сестры.
     - А я вот у мамочки - один...
     - Нечего зубы скалить. Поспеши-ка лучше.
     - А зачем торопиться? Червонец ходит строго от кабака, маршрут у него
такой. Так что мне нужно просто сидеть тут и ждать его. С ним,  кстати,  и
работать будем.
     - Может мне сразу с вами поехать? Хотя нет, кто вас знает, сколько вы
ее искать будете, сколько дело  делать...  Ладно,  сиди  тут,  жди  своего
Червонца. А я пошла спать. Найдете,  позвонишь,  скажешь,  куда,  я  сразу
подъеду (в первый  же  день  в  Ялте  они  с  Кисой  купили  для  прогулок
потрепанный "Жигуленок"). Ясно?
     - Жди звонка.
     - У тебя паспорт с собой?
     - Да. А это еще зачем?
     - Дай-ка его мне - на всякий случай.
     Он поколебался, но, решив, что ничего рискованного в этом нет, достал
паспорт из внутреннего кармана кожаного пиджака и подал его Лизе.
     - Ну, все. - Она поднялась и заглянула в  паспорт.  -  Успехов  тебе,
Станислав Константинович Белый.
     - Можно просто - Стас.
     - Очень мило. Спокойной ночи, Стасик, - Лиза поднялась  и,  покачивая
уникальными бедрами, двинулась к выходу.



                                    2

     - Да с какой стати ты собрался сразу звонить этой бабе?!  -  Червонец
говорил тихо, но презрению и возмущению в его голосе не было границ.
     Он и Стас стояли в фойе жилого корпуса пансионата "Жемчужная лагуна",
слегка шокированные тем, что девчонка  действительно  записана  под  своим
именем.
     - Я же объяснял: она  приезжает,  мы  делаем  свое  дело,  зовем  ее,
получаем бабки и исчезаем...
     - Белый, я дело говорю. Сначала девчонку тряхнуть надо. Может, и  без
мокрого обойдемся, а получим еще больше. Гадом  буду,  у  нее  деньги  или
золото. А то с какой бы стати нам за нее по полтиннику отваливали?
     - Там какие-то семейные веревки.
     - А ты и поверил?
     - С девчонкой что-то не то, я же  говорил,  все  нужно  делать  очень
быстро, иначе - облом.
     - Это кто тебе сказал?
     Стас убедился, что  все  его  доводы  выглядят  несерьезно,  и  решил
дискуссию прекратить:
     - Вот что, Червонец. Если ты мокрухи испугался, вали отсюда.
     Но и тот, почуяв, что разговорами ничего не добиться, сменил тактику:
     - Да ладно ты, Белый, не заводись. Мое дело - предложить, твое  -  не
согласиться. Хозяин-барин...
     - Тогда я звоню, - Стас двинулся-было к телефону  администратора,  но
Червонец схватил его за рукав и зашептал в ухо:
     - Погодь, Белый, мы тут и так засветились, иди на улицу  из  автомата
позвони.
     Не заметив подвоха, Стас кивнул и пошел к выходу. Но только дверь  за
ним закрылась, Червонец дернулся к лифту.
     Седьмой этаж. Четные номера - по одной стороне, нечетные - по другой.
Вот она: комната - 706.  Червонец  осторожно  повернул  ручку  и  надавил.
Заперто, конечно. Но, чем черт не  шутит:  записалась  же  она  под  своим
именем, могла и дверь не запереть. Ан нет.
     По ковровой дорожке, делающей шаги бесшумными, он  добежал  до  стола
дежурной по этажу. За столом в мягком  кресле  спала  женщина  лет  сорока
пяти.  Червонец  осторожно  вытянул  верхний  ящик  стола.  В  пластине  с
пронумерованными отверстиями ключа от  семьсот  шестой  не  было.  Значит,
девчонка на месте. Он метнулся к открытому окну и выглянул. До балкона  ее
номера - рукой подать: третья дверь по коридору, третья дверь балкона.  Но
добраться - невозможно. Стоп! Балконы длинные -  общие  для  двух  комнат,
только перегородками разделены. Значит, на  балкон  семьсот  шестой  можно
перелезть из семьсот восьмой. А от нее - ключ на месте! Он быстро вернулся
к столу дежурной,  осторожно  вытянул