проектировщиков обратились к ранее пройденным процессам.  Земное  общество
начало гомогенизироваться. Все больше  и  больше  народов,  говоривших  на
разных языках и придерживавшихся разных культурных традиций,  заимствовали
универсальную цель достижения материального благополучия и связанные с ней
понятия. Мы имеем больше данных, чем может осмыслить человек за  всю  свою
жизнь, но до сих пор мы были неспособны сделать выводы из  этой  сумбурной
информации. Почему? Были предложены две гипотезы, и так случилось, что они
прекрасно стыковались с великим планом будущего человеческого развития.
     Сначала утверждали, что социальная однородность человечества приведет
к  упадку.  Примитивное  стремление  соответствовать  стандарту   вытеснит
побуждения к исследованиям, к открытию новых земель, желание поразить  мир
новыми изобретениями. Последняя эффективная волна  технического  прогресса
принесла людям возможность межпространственного перемещения.
     Также  было  доказано,  что  наше   превозносимое   умение   изменять
окружающую обстановку, вместо того чтобы  существовать  в  первоначальной,
обусловленной эволюцией,  подобно  неразумным  существам,  превзошло  нашу
способность здраво рассуждать о том, что мы делаем.  Другими  словами,  мы
стали нуждаться в  новом  таланте  сверхпсихологической  силы,  если  тебе
нравится. Талант существовал в эмбриональном  состоянии,  это  не  слишком
редкая способность воспринимать новые умственные концепции, как, например,
четырехмерное пространство, которые нигде не соприкасались с той  картиной
окружающего мира, которую мы получаем с помощью обычных органов чувств.
     Перед  появлением  межзвездных  двигателей  люди  думали,   что   они
ограничены пределами Старой Системы. Марс был единственной,  кроме  Земли,
планетой,  где  человек  мог  создать  собственное  общество  и  культуру,
отличавшиеся всеми теми факторами, которые воздействовали  на  тебя  и  на
меня.  Но,  как  ты  подметил,  марсиане  подобны  амфибиям,  они   должны
возвращаться в высококислородную среду для рождения детей  или  рожать  их
слабоумными... Да?
     Я думал о том, что он говорил, и множество  до  сих  пор  несвязанных
отрывочных сведений  соединились  в  одно  целое,  оставляющее  неприятное
впечатление. Я сказал:
     - Если я правильно  вас  понял,  то  различия  между  медведианами  и
центаврианами были заранее кем-то запланированы.
     Я вспомнил слова короля геральдической палаты о человеке, который  со
своими талантами должен был делать в жизни что-нибудь большее, чем  просто
воспитывать детей... А Юма говорил, что геральдика является разновидностью
микроскопа, средством для изучения вклада!
     - Правильно. Нет смысла рассказывать, как мы пробовали манипулировать
своим наследием, чтобы получить талант, который необходим для  поддержания
прогресса. Весь  расчет  был  на  случайный  выигрыш.  -  Тодер  изобразил
подбрасывание монеты. - Были придуманы два разных  общества:  медведиан  -
беспечных, непостоянных,  принимающих  жизнь  такой,  какая  она  есть,  и
центавриан - трезво мыслящих, серьезно относящихся к своим потомкам.
     - Тогда как марсиане остались в стороне, - выдавил я с горечью. Я  не
ведал, откуда Тодер получил эту информацию, но он говорил со знанием дела.
     -  Не  совсем  так.  В  действительности  мы  пытались  развить  свои
традиции. За ними был бесплодный план, но, в отличие  от  земных  обычаев,
они все же имеют будущее.
     - Утешающе, - кисло произнес я. - Ну и когда будет виден результат? Я
понял так, что  мы  многого  не  знаем  о  плане  нашего  развития  и  что
особенности, присущие медведианам... э... несут факел в будущее.
     Учитель твердо взглянул на меня:
     - Нет, Рэй. Совсем  наоборот.  Мы  оказались  достаточно  знающими  и
сберегли  свой  генетический  фонд.  Талант,   который   когда-то   только
планировали,  внезапно   появился   на   шесть   поколений   раньше,   чем
предполагалось по наиболее оптимальной оценке.
     - Что?  Среди  центавриан?  -  Я  подумал  об  упрямых,  ограниченных
сторонниках авторитарной власти, которых я знал очень хорошо, и мне  стало
страшно от мысли, что человечество пойдет по этому пути.
     Тодер потянулся к маленькому шкафчику, расположенному сзади  него  на
расстоянии его по-марсиански длинной  руки.  Он  набрал  шифр,  извлек  из
шкафчика свиток и развернул.
     Это был гербовый щит, разделенный на  четверти.  Первая  и  четвертая
заключали символы  власти  центаврианского  Тирана:  серебряные  звезды  и
кометы на черном фоне, тигриную голову. Что обозначали изображения на двух
других четвертях, я не знал.
     - Вы хотите сказать, - произнес я с изумлением,  -  что  Тиран  имеет
талант?
     - Незначительный. Я уверен,  ты  знаешь  недавнюю  историю.  В  своей
прямодушной решимости создать планируемое общество центавриане перехитрили
сами себя  и  сделали  неправильные  оценки,  приведшие  к  экономическому
кризису - почти  бедствию.  И  давление  обстоятельств  возвысило  первого
Тирана,  Бориса  бен  Соломона.  Он  отверг  все  предсказания   о   крахе
центаврианского общества. Нация уже было нацелилась идти по медведианскому
пути развития общества, но Тиран Борис вернул ее  на  старый  путь...  Но,
конечно, этот не рожден от нынешнего Тирана Базиля.
     - От кого же тогда? Не от одного ли из его сыновей? Они будут  носить
отцовский герб с отличием до тех пор, пока он не умрет или не сложит  свои
полномочия.
     - Совершенно верно. Я не знал, что  ты  изучал  геральдику,  -  Тодер
свернул  герб.  -  Короче  говоря,  если  этот  герб  будет   когда-нибудь
официально представлен, чего, я искренне надеюсь, не  случится,  он  будет
принадлежать сыну  довольно  знаменитой  куртизанки,  которая  в  возрасте
семнадцати лет...  э...  умудрилась  вступить  в  морганатический  брак  с
Тираном. Предположительно, с самым старшим сыном Базиля - Барнаби.
     - Вы сказали, - размышлял я вслух, - что  надеетесь,  что  этот  герб
никогда не будет официально представлен. Так вы  не  хотите,  чтобы  Тиран
Базиль признал внука как законного, или?.. - я остановился, онемев.
     - Да? - мягко подтолкнул Тодер.
     - Вы хотите сказать, что этот  ребенок  был  на  борту  "Хипподамии".
Приручил лошадь - следовательно,  приручил  центавра.  Он  был  похищен  у
родителей и доставлен на Марс?
     - Не так жестоко, как  ты  думаешь,  -  возразил  Тодер.  -  Родились
близнецы, мальчик и девочка, но мать и отец не знают об этом. Роды были  с
применением кесарева сечения и под  наркозом.  К  тому  же  девочка  имеет
достаточно дарований, чтобы стать  исключительным  ребенком.  Хотя  именно
мальчик обладает необходимым талантом.
     - Но вы не сумеете сохранить это дело в секрете!  Они  могут  узнать!
Зачем было приказано центаврианам найти меня  и  допросить  под  пыткой  о
"Хипподамии?"
     Последовала долгая пауза. Наконец Тодер сказал:
     - Мы были уверены, что они не  знают  всего,  но...  Хорошо!  Инженер
Лугаса, которого ты заменил, заболел болезнью Лакхмана. Как ты,  вероятно,
знаешь, она сопровождается лихорадкой  и  многословным  бредом.  Лугас  не
рискнул забрать его с Дариса. Он понадеялся, что больной  не  знает  всего
секрета, нанял тебя и бежал оттуда. Но  в  госпитале  на  Дарисе  инженер,
вероятно,  в  бреду   сделал   достаточное   количество   намеков,   чтобы
заинтересовать центаврианские власти.  К  тому  же,  конечно,  медведиане,
центавриане и земляне имеют секретных агентов на всех территориях.
     - Подобных Лугасу?
     - Его статус не  относится  к  делу!  -  сказал  Тодер  резко,  затем
смягчился: - О да, я предполагал, что ты сделаешь именно такой  вывод.  Но
Лугаса нельзя назвать шпионом. Мы занимаемся  планированием  человеческого
будущего. Я отвечаю за то, чтобы  генетические  исследования  не  являлись
монополией центавриан. Медведиане всегда удивлялись одаренности  потомства
Бориса и...
     Вот он!
     Тодер вскочил с  кресла  с  несвойственной  для  степенного  пожилого
человека живостью и мигом оказался у двери,  прежде  чем  гость  постучал.
Это, конечно, был Лугас.
     Он с тревогой посмотрел на меня, и Тодер бросился  объяснять,  почему
ему пришлось рассказать мне о тайне "Хипподамии".  Так,  говорил  учитель,
она лучше будет сохранена. Лугас несколько минут молчал и наконец  прервал
старика:
     - Черт с ним! Ребенок исчез - или центавриане заполучили  его  назад,
или... или вмешался еще кто-то. Как, Галактика побери, мы найдем  его,  не
потревожив центавриан, медведиан и еще  кого-нибудь  там...  из  созвездия
Стрельца.
     Тодер взглянул на меня.
     - Ты не одобряешь наших действий, Рэй? Наверное, ты рад слышать,  что
мы потеряли след ребенка? Я согласен, в  некотором  смысле,  наш  поступок
можно назвать бесчеловечным, но прими во внимание: когда он вырастет,  его
коэффициент интеллекта превысит 2000 единиц по шкале  Вейганда,  он  будет
обладать всеми наследуемыми талантами - от музыки до математики, -  и  все
это будет передаваться  по  наследству  его  потомкам!  Ты  хочешь,  чтобы
"выращивание" талантов стало монополией жестоких, напыщенных, ограниченных
центавриан?
     Как мне отнестись ко всему этому?! Я вспомнил  рассказы  о  похищении
детей для продажи, и вот теперь я сам свидетель подобного преступления.  И
его подготовил мягкий, мудрый старый Тодер,  знакомый  мне  с  детства!  Я
почувствовал отвращение.
     - Каковы ваши дальнейшие планы? - шепотом спросил я.
     - Воспитать его на Марсе. Потом,  когда  он  вырастет,  приступить  к
смешению  генетических  линий  медведианской  нации  для   распространения
разновидности фермента на половину человечества.
     Было ли это прекрасным планом  ускорения  человеческой  эволюции  или
безумным кровосмешением, больше подходящим для домашних животных?  Я  пока
не знал ответа. Мне следовало задать еще один вопрос... Но Лугас  опередил
меня, он заговорил очень сердитым голосом:
     - Почему мы стоим здесь,  болтая  с  Мэлином?  Вы  не  слышали  меня?
Центавриане,  возможно,  попытаются  увезти  ребенка  с  Марса,   и   наша
многолетняя работа пойдет насмарку. Хоуск очень близко подошел  к  правде,
допрашивая Мэлина; это чудо, что он не похитил кого-нибудь из  моих  более
информированных офицеров. Я приказал  им  быть  внимательными,  и  до  сих
пор... Во всяком случае, как я уже говорил вам прошлой ночью, я не доверяю
Мэлину! Он слишком кстати появился на Дарисе. Мы могли долго держать все в
тайне от центавриан, но земляне слишком открыто симпатизируют медведианам,
а Земля - планета, где ничего не скроешь от...
     - Кто такие Питер Найзем и Лилит Чой?
     Лугас остановился, потеряв нить рассуждений. Тодер быстро ответил:
     -  Два  видных  молодых  члена  промедведианской  фракции  на  Земле,
выступающей за разрыв между Старой Системой и  центаврианским  секретом  и
заключение постоянного союза с медведианами.
     - Что они могут сделать с ребенком, если он попадет к ним?
     Лугас и Тодер обменялись озадаченными взглядами. Тодер сказал:
     - Передадут его медведианам, естественно. А это так  же  ужасно,  как
если бы он остался у центавриан, где его ум заключили бы  в  "смирительную
рубашку" жизни. Даже если они не разгласят о своей одаренности,  в  чем  я
сомневаюсь, они все равно не удержатся от войны. Если мальчик вырастет  не
прочеловеком, а промедведианином или процентаврианином, это будет  гибелью
плана великого развития человечества, подготовленный  многими  поколениями
самоотверженных проектировщиков.
     - Хорошо, - кивнул я, - а что же после всего этого будет с нами?
     Снова пауза. Наконец Тодер пожал плечами:
     - Поскольку ты уже многое знаешь, я могу назвать тебе  остальные  две
четверти герба, который я только что показывал. Те, которые не относятся к
Тирану  Базилю,  -  это  эмблемы  моего  рода.  Мать  мальчика   -   очень
замечательная личность, моя внучка Силена.



                                    15

     Тем не менее я продолжал колебаться. Я хотел  занять  такую  позицию,
которая  удовлетворяла  бы  всех,  хотя  подобный  подход  нельзя  назвать
благоразумным.
     Некоторые элементы новой реальности не нашли отзыва в моей памяти.  Я
думал о Тодере, которого знал как учителя, отца, вспомнил, как  сильно  он
любил детей. Мне казалось, они были частью его жизни. Никогда  я  даже  не
подозревал,  что  он  мог  быть  отцом.  И  сейчас  эта  мысль  оставалась
отдаленной, обособленной от меня.
     С другой стороны... Я не имел возможности обдумать то, что он сообщил
мне о центаврианах и медведианах;  я  должен  был  оттянуть  время,  чтобы
получить такую возможность. Но на первый взгляд  его  информация  казалась
верной. Я и сам интуитивно чувствовал, что стремление в начале межзвездной
колонизации  прототипа  медведианина  на  "север"  от  Старой  Системы,  а
прототипа центаврианина на "юг" едва ли было случайным.
     Тем не менее три пути, три судьбы  открыты  перед  ребенком  с  таким
превосходным генетическим вкладом (если он не погибнет или не  заболеет  в
результате этой нелепой ссоры из-за него).
     Могу ли я автоматически принять план Тодера? Согласен ли я, что будет
лучше для всех, если ребенок  пойдет  по  тому  жизненному  путь,  который
проделал я? Мне не хотелось, чтобы мальчик  воспитывался  у  Тодера,  даже
если я и сам после всех скитаний обратился опять к нему. Не он ли  говорил
мне, что марсианский путь, лишенный жизненной силы, был  узким  переулком,
направленным в будущее, но ведущим в  никуда.  Этот  путь  стал  таким  же
архаизмом, как и космические планы межзвездных  ковчегов  после  испытаний
межпространственных двигателей.
     Я сразу же согласился, что оставить ребенка на попечении центавриан -
это значит надеть "смирительную рубашку" на его ум. Однако мысль разрешить
медведианам воспитывать его не вызывала у меня  такой  тревоги.  Опасность
возникновения войны из-за хвастовства медведиан о своей талантливости была
сильно преувеличена. Как раз этого-то и нельзя предположить. Трата средств
на подготовку к войне привела бы к развалу того мира,  который  попытается
сделать  это,  о   чем   обожаемые   центаврианами   компьютеры   говорили
недвусмысленно.
     Даже  если  я  неправ,  даже  если  какие-нибудь  новые  удивительные
достижения докажут, что такая война возможна,  медведиане  сумеют  оценить
центаврианскую слабость к порядку;  медведиане,  уступчивые,  свободные  и
непредсказуемые, подберут обломки и склеят их. Старая  Система,  вероятно,
будет растерта в порошок, по  сравнению  Тодера,  подобно  зерну  пшеницы,
попавшему  под  гигантские  жернова.  Да  и  зачем  ее  сохранять?   Земля
отказалась от власти ради чудовищных лабораторных  экспериментов,  а  Марс
был всего лишь аппендиксом, не служащим никакой цели.
     Питер и Лилит были добры ко мне: они не только спасли мою жизнь, но и
обращались со мной как  с  личностью,  отдавая  должное  моей  марсианской
чести. Я не совсем понял причины их интереса к этому делу, но, по  крайней
мере, они признавали ее существование. Хоуск и его  компаньоны  обращались
со мной как с вещью, мучили меня нейрохлыстом до тех пор, пока не  закапал
сок моих знаний. В секторе Центавра я был выброшен, как негодная деталь. В
секторе Большой Медведицы я  работал  с  людьми,  которых  называл  своими
друзьями, любил девушек, которые думали обо мне как о мужчине, а не как  о
нескладном гиганте... Черт возьми, я собирался жениться на одной из них.
     Итак, мне следовало бы принять медведианскую сторону. Но я не  сделал
этого. Во мне заговорил эгоизм.
     Меня тяготила мысль, что все, что я высоко ценил, все, что  я  любил,
будет сдано в утиль, что само понятие  "марсианин"  будет  пустым  звуком,
словом, ничего не значащим. И  если  уже  невозможно  создать  марсианскую
основу великого будущего человечества, то  хотелось  хотя  бы  оставить  в
памяти ребенка,  которому  суждено  властвовать  над  звездами,  когда  он
достигнет зрелости, бесценные  марсианские  понятия.  Одних  только  генов
недостаточно. Поместив мальчика и девочку в новый мир,  благоприятный  для
выживания, но не похожий на человеческий,  можно  ли  надеяться,  что  они
вырастут людьми? Что делать! Гены ведь не  частички  в  клейкой  жидкости,
кишащей хвостатыми одноклеточными организмами.  Их  нельзя  отфильтровать,
высушить, смешать с  другими  многогенными  соединениями  и  положить  под
микроскоп.
     И все же это не было бесконтрольным, и большая часть всего этого была
доступна большинству людей обычных способностей: талант,  связующий  время
через миллионы лет. Ты ведь можешь планировать  его  развитие.  Ты  можешь
предпочесть один талант другому, как дающему больше шансов для  выживания.
Ты можешь наблюдать  за  этим  долго  и  спокойно  и  наконец  произнести:
"Поскольку я сейчас здесь и признаю неведение, то могу сказать: это  плохо
и это хорошо".
     И я решился:
     -  У  них  в  апартаментах  Большого  Канала  несколько  часов  назад
находился ребенок.


     Через секунду я сообразил, что земляне прятали не того ребенка. Полет
"Хопподамии" с Дариса на Марс, даже  с  невероятно  сильными  двигателями,
длился почти два месяца, а ребенок "приятелей" Питера и Лилит плакал,  как
двухнедельный младенец.
     Я совершенно растерялся. Тодер и Лугас принялись расспрашивать  меня,
откуда мне все известно. Наконец я решился исправить свою ошибку:
     - Вернее... ребенок был там: я  слышал  его  плач.  Но  он,  пожалуй,
слишком мал.
     - Слишком мал? - спросил Лугас. - Вы видели его? Нет. Тогда...
     - Достаточно слышать, - сказал  ему  резко  Тодер.  -  Но  подождите.
Лугас, как перевозили ребенка? На корабле, подобном  вашему,  с  небольшим
количеством пассажирских помещений, кто-нибудь мог услышать его крик.
     - Конечно,  нет!  Мы  позаботились  об  этом.  Путешествие  для  него
продолжалось только час или два.
     - Я не совсем понимаю, - произнес Тодер.
     Вмешался я:
     - Тогда это мог быть тот самый ребенок, которого я слышал у Питера  и
Лилит! - и обращаясь к Тодеру, я сказал: - Капитан Лугас имеет в виду, что
ребенок на "Хипподамии" находился не в четырехмерном пространстве, как все
остальные, а в  континууме,  очень  близком  к  нормальному  пространству,
неподвластном релятивистскому временному сжатию... Космос!
     - Неудивительно, что я имел  так  много  хлопот  с  этими  проклятыми
двигателями. Это все равно, что  лететь  на  скоростном  каре  с  якорями,
цепляющимися за скалы!
     - Если вы будете нуждаться  в  моих  рекомендациях,  -  сказал  Лугас
спокойно, - вы получите их. Мой заболевший инженер не смог  бы  обеспечить
такой быстрый полет к Старой Системе, а он знал  о  специальном  отсеке  с
измененным четырехмерным пространством.
     - Если бы вы сразу сказали мне об этом, - заметил я, - мы бы  прибыли
сюда неделей раньше!
     - Прекратите спор, - вздохнул Тодер. - Допустим, ребенок, который был
в апартаментах Большого Канала,  тот  самый.  Расскажи  нам  все  и  опиши
медведианина, пришедшего забрать его.
     Я выполнил эту просьбу. Тодер щелкнул пальцами.
     - Ты знаешь его? - требовательно спросил Лугас.
     -  Он  напоминает  человека  по  имени  Дживес,  который  записан  на
двухсеместровый курс в колледже. Позвольте мне подумать.  Да,  восемь  или
девять дней назад. Он пришел в  колледж  сразу  же,  как  прибыл  на  нашу
планету. Он утверждал, что владеет маленькой фабрикой на Голдстар, но этот
"фабрикант" показал очень высокие результаты в обычных  тестах,  и  я  был
убежден, что он лжет. Степень его личной силы и общественного соответствия
была  классифицирована  как  "коалсач"  с  некоторыми  деталями!  Я   могу
поклясться, что он медведианский секретный агент.
     - Посланный отыскать ребенка?
     - Думаю, нет, если, конечно, их  шпионская  сеть  не  достигла  таких
невероятно   больших   размеров.