барон.
     - Что здесь могло случиться? - завизжал Хальдор. - Здесь как в 
раю! Здесь ничего не случается! - Он чувствовал, что по его лицу 
поползли слезы. - Будьте вы неладны, - повторил он. - Будьте 
прокляты! Вы, с вашим благородством! - Последнюю фразу он уже 
выкрикнул. - В гробу я видел ваши благодеяния! Вы меня не 
покупали!
     Барон слегка покраснел. Хальдор бросился к выходу, но 
зацепил туалетный столик, тонконогий, похожий на малярийного 
комара и, не удержав равновесия, рухнул. Поднимаясь на ноги, он 
грязно выругался. Барон дождался, чтоб он снова утвердился на 
ногах, и серьезно сказал:
     - Что ты себе позволяешь в комнате моей сестры?
     Хальдор символически плюнул.
     - А чего? - развязно сказал он. - Ее же все равно тут нет.
     Барон встал.
     - Идем, - сказал он холодно.
     Какое-то мгновение Хальдор смотрел на него. Я ворвался в 
уютный вечер и смертельно обидел этого мальчика, от которого 
видел только добро. Обидел потому лишь, что боялся его и 
ненавидел в себе этот страх. Не надо было поддаваться на 
приглашение Осенней Мглы, не надо было пить. Хальдор давно уже 
протрезвел, и только злость все еще не отпускала его. Он знал, 
что из всех последствий опьянения ненависть к людям проходит у 
него в последнюю очередь.
     Барон слегка подтолкнул Хальдора к выходу. Они прошли по 
кирпичной кладке пола галереи к деревянной лестнице и 
спустились во двор, где по случаю позднего часа уже никого не 
было. Камни остывали после теплого летнего дня.
     Барон сделал Хальдору знак подождать и нырнул в какой-то 
подвал. Хальдор с недоумением смотрел на полуоткрытую дверь. 
Проклятье, эти идиоты здесь не запирают дверей. Он глубоко 
засунул руки в карманы штанов и задрал голову к небу. Великие 
боги, чего они все от меня хотят? Чтобы я вел себя паинькой? Я-то 
знаю, кто я такой. Я могу быть исключительно скотиной. 
     Я плебей, сказал он сам себе, словно это могло его утешить 
или послужить источником гордости. Я вырос в таких трущобах, 
какие и не снились этим чистоплюям. Он упрямо наклонил голову. 
Я не аристократ их Желтых Камней. И даже не солдат. И к 
почтенному сословию мастеров тоже имею весьма косвенное 
отношение. Он усмехнулся.
     Из подвала, выпрямляясь, выешл барон с двумя солдатскими 
мечами в руках. В ярком свете луны были хорошо видны узкие 
клинки, простые рукояти, обмотанные сыромятными ремнями.Барон 
безмолвно протянул их Хальдору.
     Поединок? Да с удовольствием! Он ощутил нечто вроде 
благодарности. В Светлом Городе его бы просто выдрали кнутом.
     Хальдор, не выбирая, взял наугад один из мечей и молча 
посмотрел на барона. Они были почти одного роста. Темно-серые 
глаза мальчика в полумраке стали совсем черными, растрепанные 
волосы торчали, как перья, придавая ему сходство с ушастой 
совой. Совенок, подумал Хальдор почти с нежностью. Губы барона 
сжались в полоску, словно кто-то задел его лицо летучим 
росчерком пера.
     Мальчишка неожиданно оказался противником пострашнее 
старенького учителя фехтования. С трудом отражая его 
великолепные атаки, Хальдор вдруг вспомнил рассказ мэтр д'арма 
о мече, который носил женское имя и пел каждый раз, когда его 
обнажали. Вот такой меч подошел бы барону. Хальдор начинал 
беситься.Ему было ясно, что барона не победить, и он с тоской 
понял вдруг, что это ему безразлично. Скорей бы, что ли, его 
убили - и чтобы не очень больно, пожалуйста.
     Меч Хальдора звякнул о булыжник и затих - узкая, как луч, 
ясная полоска. Хальдор увернулся от удара, споткнулся и упал. 
Сидя на камнях, он быстро отполз к стене и, задрав голову, 
посмотрел на барона. Тот стоял на ним, опустив руку с мечом, - 
невысокий, худенький. Черные глаза, невидимые в тени, смотрели 
на Хальдора в упор.
     - Ну, хватит издеваться, - сипло сказал Хальдор, изнемогая от 
отвращения к самому себе.
     - Дурак ты, - сказал барон.
     - Какой есть! - заорал Хальдор, подскочив на камнях. - Вас 
никто не просил! Лучше б я сдох!
     Барон ковырнул острием меча травинку, пробившуюся между 
камней. Хальдор молчал. Его трясло так, что зубы постукивали. Он 
плотнее прижался к стене и подтянул к себе ноги.
     - Ну, что с тобой? - спросил барон, усаживаясь рядом.
     Хальдор помолчал еще немного и ответил, перемогая дрожь:
     - Я вас боюсь.
     - Почему? - поразился совенок.
     - Да просто потому, что вы барон! - крикнул Хальдор. - Потому 
что я вижу барона в первый раз в жизни! Ясно?
     - Не кричи, - сказал барон. - Ты что, всерьез это?
     Хальдор вздохнул. Он знал, что потом его будет терзать стыд, 
но остановиться он уже не мог. В темноте чуткий, молчаливый 
собеседник казался ему старшим и мудрым и никак не связывался с 
представлением о тринадцатилетнем мальчике. Хальдор выложил 
ему все. Скудная жизнь Светлого Города в его описании предстала 
настолько зримо, что ее мелкие подробности, убогие, но 
многочисленные и вездесущие, как тараканы, заполнили собой ночь 
почти осязаемо. Воспоминания сгустились, как кошмар. И среди 
хлама жизни опять мелькнула физиономия Гисли. Интересно, что с 
ним сделали?
     - Послушай, - негромко сказал барон из темноты, - а этот твой 
мастер Гисли...
     - Что? - насторожился Хальдор.
     - С ним-то что случилось?
     - Не знаю, господин барон. Я же сбежал.
     - Его могли схватить, убить?
     - Не знаю, - повторил Хальдор и добавил: - Он пьяница.
     - Если он погиб с оружием в руках, то можно договориться с 
Одином, чтобы его забрали в Вальхаллу. У него было оружие в 
руках?
     - Ножка от табуретки, - уныло сказал Хальдор.
     - По большому счету можно рассматривать как оружие и это, - 
заметил барон рассудительно. - Только не знаю, как убедить 
Одина.
     - Да почему вы думаете, что он погиб? - не выдержал Хальдор.
     - Я ничего не думаю, - сказал барон и замолчал.
     Только сейчас Хальдор увидел и почувствовал ночь. 
Ослепительная луна, чуть-чуть не дотянувшая до полнолуния, 
горела в небе, умытом сильными ветрами, и рядом с ней 
подрагивала светлая красноватая звезда, о которой Хальдору 
почему-то хотелось думать, что это Бахрам.
     Хальдор поежился, неловко шевельнулся и встал, сразу ощутив 
холод. Выбитый бароном из его рук меч ясной полоской светился 
среди темных булыжников мостовой. Стены замка чернели вокруг, 
и Хальдору казалось, что они полны жизни и тепла. Он подобрал 
свой меч и оглянулся на барона. Тот сидел неподвижно и был почти 
невидим в темноте. Хальдор стоял посреди двора, с чужим клинком 
в руке, в одежде с чужого плеча, в самом центре чужой для него 
жизни, под холодной, молчаливо горящей луной. Он вдохнул запах 
весны и понял, что это запах дороги и леса. Не сказав ни слова, он 
бесшумно двинулся к центральным воротам замка, которые были 
открыты днем и ночью. Барон, сидевший возле стены, так и не 
шевельнулся.
     
     
     Часть четвертая
     ЛОХМОР.
     
     13.
     
     
     Ночь встретила его спокойно и приветливо. Она не была 
беспросветно темной, и Хальдор хорошо различал некое подобие 
тропинки между деревьями. Ночь жила и дышала, бессонная и 
чуткая, и еще одно дыхание она приняла как должное. Сначала 
Хальдор шел стремительно, почти бегом, торопясь уйти подальше от 
замка и от соблазна вернуться, но потом, пару раз налетев на 
стволы сосен, замедлил шаги. Меч мешал ему, но бросать оружие 
не хотелось. Луны за деревьями уже не было видно. Вообще в гуще 
леса было намного темнее, чем во дворе замка. Хальдор подумал о 
том, что неплохо было бы поспать, присел и потрогал землю - 
годится ли для ночлега. Под пальцами оказался сырой и холодный 
мох. Хальдор в задумчивости покачался, сидя на корточках. Если 
просто идти неизвестно куда, то добром это явно не кончится. 
Лучше всего было бы идти куда-нибудь. Например, к той хибаре, 
где он встретил гнома. Хибара - вполне приемлемая цель, хотя бы 
потому, что это человеческое жилье и, судя по всему, ничейное. 
Он встал, решительно прошел метров пятьдесят по бурелому в 
низину и неожиданно столкнулся с чем-то мягким и до странного 
теплым.
     - Мама! - пискнуло это странное петушиным спросонок голосом 
и подскочило. 
     Хальдор отлетел на несколько шагов и плюхнулся в мох, 
стремительно напитавший влагой его штаны. Из мрака донесся 
знакомый ломкий басок:
     - Кто это здесь, а?
     - Это я, - ответил юноша. - Хальдор из Светлого Города.
     - Во имя берегов Лох Бел Драгон, - воззвал басок, - почему ты 
топаешь тут, как кентавр... - Басок вдруг замолчал и после паузы с 
совершенно другой интонацией переспросил: - Хальдор? Это ты 
был тогда с Лоэгайрэ? 
      - Я, - сказал Хальдор. - Это... это ты, дракон Лохмор?
     В темноте засопели и завозились.
     - Ну я, - нехотя сказал Лохмор. - Куда ты несешься ночью 
сломя голову? 
     - Куда глаза глядят, - эпически ответил Хальдор.
     - Глядели бы они получше, - порекомендовал дракон. - Не 
налетал бы ты, Хальдор, на спящих драконов. Советую.
     - Хорошо бы спящие драконы не путались у меня под ногами, - 
беззлобно огрызнулся Хальдор.
     - Ладно, - сказал дракон добродушно и переступил с лапы на 
лапу. - Ой, да тут, оказывается, так сыро... Пошли отсюда.
     Он затопал вниз, к реке. Хальдор шел за ним по небольшой 
просеке, которую могучее создание прокладывало в зарослях 
сорной ольхи своей широкой грудью. Они вышли на низинный берег 
реки. В глине сверкали и серебрились под луной многочисленные 
лужицы, собравшиеся в ямках следов. Высокий берег реки, как 
стена замка, был темным, теплым и уютным. Лохмор с тихим 
плеском вошел в воду и перешел реку вброд. Отряхиваясь на 
склоне, поросшем травой, он повернул одну голову к Хальдору и 
небрежно сказал:
     - Не трусь, тут мелко. Кстати, это место называется Ат Драгон.
     - Чего? - недоверчиво переспросил Хальдор. Глина звонко 
чавкнула под его ногой.
     - "Брод дракона", - пояснил дракон. - В честь меня.
     Хальдор снял башмаки и штаны, стараясь минимально вывозить 
их в сырой глине, и взял их в руки. Ему не хотелось пасовать 
перед драконом. Вспомнилось, кстати, и то, что Лохмор еще 
совсем мальчишка. Гигантскими прыжками, выдергивая немеющие 
ноги из ледяной воды, Хальдор форсировал реку и, обтерев глину с 
ног о траву, обулся. Дракон развалился на траве, как большая 
собака. Две его головы лежали между лап, третья лениво следила 
за Хальдором.
     - А ты не такой противный, как мне сперва показалось, - заявил 
дракон милостиво. - Замерз, а?
     - Замерз,- признался Хальдор.
     - Ну, тогда собери хворост, - распорядился Лахмор с оттенком 
превосходства в голосе. 
     Хальдор воткнул свой меч в песчаный берег и нехотя 
направился к кустам. Сухих веток он набрал много. Заодно 
притащил совсем уж издалека высохшую елочку, которую 
выкорчевал из почвы. Он долго и неумело складывал все это в кучу 
и оказалось, что дров почему-то очень мало и нужно принести еще. 
Хальдор стоически принес еще.
     - А огнива-то нет, - сказал он с досадой.
     - Ха, - сказал дракон и отвернулся. 
     - Ну так что? - повторил Хальдор.
     - Не мешай. - Лохмор набрал в грудь воздуха и дунул. Из двух 
его ртов вырвались легкие струйки пламени. Они лизнули ночной 
воздух и погасли. Дракон подсунул огнедышащие головы почти под 
сложенные Хальдором ветки и снова дунул. Ветки занялись. 
Выдергивая головы из пламени, Лохмор зацепился за сук, резко 
мотнул головой, и елочка, пристроенная сверху, упала на огонек и 
задавила его.
     - Недотепа, - сказал дракон Хальдору. - Кто так складывает 
костер? 
     - Как умею, - обиделся Хальдор. - Я все-таки горожанин. Я не 
могу уметь все.
     - А надо бы кое-что и уметь, - язвительно заметил дракон. - Я 
из-за тебя чуть шкуру не подпалил.
     - Ты сам не умеешь как следует огнедышать, - сказал Хальдор. 
- Дохнул бы, как приличные драконы, издалека. И нечего на меня 
валить.
     Глаза дракона заморгали, и видно было, что он лихорадочно 
сочиняет ответную гадость. Хальдора кольнуло раскаяние, и он 
прижался к тяжелому драконьему боку.
     - Прости меня, Лохмор, - пробормотал он. - Я и на самом деле 
городской недотепа.
     Дракон посопел немного, свернулся клубком, подставляя бок 
Хальдору, который уже постукивал зубами от холода. Хальдор с 
благодарностью зарылся в мягкую шерсть. 
     - Лохмор, - сказал он.
     - Спи давай, - сказал дракон. И сам сладко засопел Хальдору в 
ухо.
     Утро наступило раньше, чем Хальдор мог предположить. Он 
услышал чьи-то скрипучие разглагольствования и, приоткрыв глаз, 
со стоном взмолился: 
     - Златая Фригг, только не это!
     Однако перед ним было именно "это". То есть Лоэгайрэ, 
который, судя по всему, уже долго и жаром произносил речь, не 
смущаясь тем, что его слушатели мирно спят. Лохмор тоже 
завозился и заворчал и вдруг подскочил, бессердечно стряхнув 
Хальдора на траву.
     - Ты принес? - крикнул он.
     - Конечно, - не без самодовольства отозвался гном.
     Лохмор пошел к нему, вытягивая и пригибая к земле шеи, так 
что Лоэгайрэ неожиданно оказался чуть ли не выше ростом, чем 
сам дракон. Синие глазки гнома сверкали, как сапфиры, омытые 
ядом.
     - Скажи, - потребовал он. - "Лоэгайрэ - герой двух измерений".
     - Лоэгайрэ - герой двух измерений, - с готовность признал 
дракон, подлизываясь, словно заурядное пресмыкающееся.
     - Великий Просветитель Леса...
     - Великий Просветитель Леса.
     - Могучий Кентавр Цивилизации...
     Дракон подавленно хихикнул и, вновь обретя твердость голоса, 
поддакнул: 
     - Могучий Кентавр Цивилизации.
     Лоэгайрэ, полностью удовлетворив свое тщеславие, 
торжественно отшел в сторону, открывая доступ к трем синим 
жестяным цилиндрам удручающе малого размера. Дракон, урча и 
роняя слюну, припал к ним.
     - Что это? - удивленно спросил Хальдор у гнома.
     Лоэгайрэ посмотрел на него снизу вверх каким-то таким 
хитрым образом задрав острый подбородок, что складывалось 
впечатление, будто он смотрит сверху вниз.
     - Здороваться надо, - заявил он.
     - Здравствуй, Лоэгайрэ, - несколько угрожающе произнес 
Хальдор. - Так что это ты принес?
     - Сгущенное молоко с сахаром, - высокомерно сказал гном.- 
Вот что. Выпускает город Сокол. Понял?
     Хальдор присел рядом с драконом и шепнул в ухо, скрытое 
болтающейся кисточкой:
     - Лохмор, пожалуйста, дай попробовать.
     Карий глаз, обращенный к Хальдору, жалобно заморгал. 
Дракон с сожалением покосился на банку и молча отодвинул 
голову. Хальдор засунул в банку палец и облизал его.
     - Ну как? - с непонятной надеждой спросил дракон.
     - Умопомрачительно вкусно, - ответил безжалостно искренний 
Хальдор и снова запустил в банку палец. Дракон ревниво смотрел 
на него.
     - Ну ладно, хватит, - сказал он, не выдержав.
     Хальдор оттолкнул его локтем.
     - Подожди, дай хоть стеночку облизать.
     - Лоэгайрэ-э ... - взвыл Лохмор.
     Гном сердито выхватил у Хальдора банку.
     - Совсем от рук отбился, - сказал он. - Послушай, Хальдор, я 
же сдал тебя на попечение барону. Что ты делаешь в Лесу, а?
     
     
     14.
     
     Хальдор метал ножи в мишень, установленную возле Большого 
Камня - огромного валуна, испещренного древними рунами, которые 
давно уже заплыли мхом. Дракон наблюдал за его занятиями, 
насмешливо присвистывая каждый раз, когда нож, вспоров мох, 
бессильно падал на землю.
     Хальдор, наконец, не выдержал.
     - Слушай, ты, - сказал он сердито, - ошибка природы... 
Прекрати свистеть под руку.
     Шерсть на трех загривках дракона встала дыбом, и в глазах 
засветился потаенный красноватый свет. Хальдор слегка попятился, 
держа нож в опущенной руке.
     - Ты чего? - спросил он совсем другим голосом.
     Из двух раскртых ртов Лохмора вырвалось шипение. Похоже 
было, что дракон не на шутку разозлился.
     - Лохмор, не надо, - сказал Хальдор и, покосившись на нож, 
отбросил его в кусты. - Пожалуйста, не обижайся.
     Дракон потоптался перед ним, вытягивая шеи. Красные огоньки 
медленно гасли под пушистыми светлыми ресницами.
     - Хальдор, - сказал он, подавив слезы, - я и без тебя знаю, кто 
я такой...
     Присев перед драконом на корточки, Хальдор заглянул ему в 
глаза.
     - Ты дракон Лохмор, - убежденно сказал он. - Ты лучший 
дракон Леса. Тебя все любят... Брод в твою честь назвали...
     Дракон ревниво моргнул.
     - Не шути так, Хальдор, - сказал он. - Я существо иного вида. 
Ты просто не видел настоящих драконов и не можешь сравнивать. - 
Он мечтательно прищурился. - Гладкие, черные, стремительные - 
вот они какие, драконы моего племени. Когда они расправляют 
свои сверкающие крылья, поднимается сильный ветер... - Лохмор 
помолчал и с болью завершил: - А я просто белый лохматый 
уродец.
     Хальдор обхватил его за шею.
     - Ты лучше всех, - сказал он. - Поверь старику.
     Дракон немного подумал.
     - Ты уверен? - спросил он наконец.
     Хальдор несколько раз кивнул. Дракон шумно выдохнул. Его 
снова обуяли подозрения.
     - Ну да, откуда ты можешь знать...
     - Мне так кажется, - пояснил Хальдор. - Потому что я люблю 
тебя, Лохмор.
     Бывший подмастерье мог поклясться, что дракон еле слышно 
замурлыкал. Какой я все-таки хороший человек, расслабленно 
подумал Хальдор.
     - Если ты меня любишь, - вкрадчиво начал дракон, - тогда 
сделай для меня одну вещь...
     - Конечно, Лохмор.
     - Не ешь больше сгущенку...
     Хальдор, усмехнувшись, провел рукой по пушистому боку 
дракона.
     - Ладно, - сказал он добродушно. - Эх, ты... чудо.
     Он встал на ноги и пошел искать свой нож.
     
     
     Боаннитов было четверо. Они вошли в Лес незаметно, эти 
ретивые служители богини Боанн, жители Городища, что на реке 
Лиамор - Желтые Камни, и ни Хальдор, ни дракон не подозревали 
об их появлении. Привязав лошадей, они разбивали лагерь. Один из 
них привычными движениями ловко загонял в землю колышки, двое 
других раскладывали нечто вроде палатки, чтобы было где 
укрыться от дождя, а четвертый, самый молодой, занимался 
костром. Они работали молча, без спешки и суеты, - 
прирожденные воины, никогда не расстающиеся с оружием.
     Это были крепкие закаленные люди. Они выросли на 
приграничных землях и с детства знали. что такое полная боевая 
готовность. Войн между людьми и драконами не случалось уже 
несколько столетий, но богиня Боанн, вложившая в свое племя 
память о кровавых стычках и мысль о неусыпной бдительности, 
сделала свое дело на совесть. Из поколения в поколение боанниты 
передавали своим детям символ своей веры: "Убей дракона!" Это 
стало частью их природы - так же, как светлые волосы или 
высокий рост.
     Каждый из четверых носил на груди медную пластинку со 
знаком своего божества - две руки, согнутые в локтях и 
обращенные ладонями к зрителям. Дело, ради которого они 
оставили родное Городище. когда-нибудь прославит в веках их 
имена - Амрун, Лухта, Греллах и Эрик Волчья Лапа. Старейшина 
Воинского Союза назвал их избранниками. Воистину, так и было, и 
им страшно повезло, что именно на них указал он рукой в день, 
когда все воины Городища собрались на главной площади. Их 
послал он за Городищенскую Лаву, потому что один из извечных 
врагов человечества - дракон - перешел границу и бродит среди 
людей.
     - Мы были избраны богиней Боанн и поставлены на границе, у 
переправы через реку Лиамор, разделяющую земли людей и 
драконов. Великая Боанн возложила на нас прекрасную и 
жестокую миссию - брать на себя все опасности и ужасы, могущие 
проистекать от супостатов, охранять мир и покой, - говорил 
Старейшина Воинского Союза, и все слушали с удовольствием. 
Нельзя сказать, что он сообщил им в тот день нечто новое, но про 
свою великую миссию боанниты могли слушать в любое время дня и 
ночи. - Десять лет назад на наше племя легло пятно несмываемого 
позора. - Голос Старейшины понизился