Андрей СТОЛЯРОВ

                              МЕЧТА ПАНДОРЫ




                                    1

     Вернув документы, лейтенант угрюмо откозырял:
     - Ничего не могу поделать. Отгоните машину к дому и ждите.
     У него было темное, обветренное лицо. Он не говорил, а выдавливал  из
себя слова. За спиной его от канала через всю улицу тянулась цепь солдат -
ноги расставлены, на груди автоматы, в петлицах - серебряные парашюты.
     Я  достал  удостоверение.  Если  оно  и  произвело   впечатление   на
лейтенанта, то внешне это никак не выразилось.
     - Хорошо, - так же угрюмо сказал он. - Вы  можете  пройти.  Но  я  бы
советовал обождать.
     Он помолчал, видимо, рассчитывая,  что  я  соглашусь.  Набережная  за
оцеплением была пустынна,  солнечна.  Доносилась  стрельба  -  справа,  из
середины квартала...
     - Хорошо, я дам сопровождающего, - лейтенант стал еще угрюмей. Мотнул
головой. Вразвалку подошел сержант в пятнистом полевом комбинезоне. На шее
у него болталась прозрачная пластинка величиной с ладонь.
     - Проведешь, - сказал лейтенант. - Я сообщу по рации.
     Сержант окинул мгновенным взглядом мой светлый,  выутюженный  костюм,
прищурился на галстук:
     - Испачкаетесь, сударь.
     Я знал, как обращаться с десантниками, и  поэтому  уверенно  двинулся
вперед, как бы не  сомневаясь,  что  он  последует  за  мной.  Так  оно  и
оказалось.
     Мы пошли по набережной.
     - Вы все-таки  держитесь  сзади,  -  уже  нормальным  голосим  сказал
сержант, догоняя. - И ни в коем случае не отходите от меня.
     - Что тут у вас происходит? - спросил я.
     - Операция.
     Больше он ничего не добавил.
     Мы свернули во двор - узкий,  извилистый.  Стены  в  черных  подтеках
смыкались вверху, вдавливаясь в небо. Все время казалось,  что  мы  сейчас
упремся в тупик, но неожиданно открывался новый проход. Отовсюду слышалась
стрельба. Сдвоенно выстрелил карабин; затем,  сплетаясь  в  едином  звуке,
хлестнули  автоматные  очереди,  и,  наконец,  солидно  застучал   тяжелый
пулемет, судя по звуку  -  "гокис",  пули  у  него  размером  с  небольшой
огурец...
     Это было уже серьезно. В последний раз я слышал "гокисы" год назад во
время мятежа в Порт-Хаффе.  Тогда  сепаратисты  из  "Феруза"  внезапно,  в
считанные  минуты  профессионально  положив   напалмовые   кассеты   вдоль
пригорода и блокировав огненным полукольцом войска МККР, двинули танки  по
шоссе прямо на Ролиссо, где  находились  международные  армейские  склады.
Если бы они захватили оружие, то могли бы отрезать весь  север  и  держать
жесткую  оборону  этой  территории  по  крайней  мере  несколько  месяцев.
Главнокомандующий вооруженными силами  страны  то  ли  растерялся,  то  ли
действительно был связан с сепаратистами, как говорили потом:  он,  вместо
того чтобы подорвать склады,  выслал  наперехват  артиллерийскую  школу  -
недоученных  курсантов,  подкрепив  их  саперным  батальоном  из  резерва.
Штурмовые танки "Мант" прошли сквозь них, как сквозь масло, - я уже потом,
после гибели Аль-Фаиза видел на шоссе месиво исковерканных орудий и тел, в
котором копошились подразделения Красного креста и добровольные санитарные
дружины.
     Нас выбросили на исходе ночи. Небо начинало светлеть. Десятки  капсул
неспешно, одна за другой вываливались из пузатых  с  маленькими  крыльями,
неуклюжих на вид транспортных самолетов и  долго,  уменьшающимися  точками
летели вниз и у самой земли эффектно  распахивали  зонты  -  пружинили  на
воздушной подушке.
     Сверху  все  было  отлично  видно.  И  огненный,  голубой   полукруг,
опоясавший порт, и серебрящуюся спокойную Ниссу, и артиллерийские  вспышки
за мостом, который уже был захвачен  сепаратистами,  и  ближе  к  земле  -
пропитанные флюофором светящиеся зеленые  знамена  передового  полка  "Меч
пророка", чьи танки на лобовой броне несли изречения девятого калифа Али.
     Мы садились прямо на склады. Вдали  уходи  разрывы,  но  мы  все-таки
надеялись здесь закрепиться - у нас  были  податомные  базуки,  которые  в
случае  попадания  если  и  не  пробивали  броню,  то  вынуждали  "Мантов"
остановиться на минуту-две для смены оплавившейся оптики, а за  это  время
можно было навести канальную мину. И вот, когда мы начали  выпрыгивать  на
сырую бетонную  площадку  перед  складом,  оттуда,  со  сторожевых  вышек,
тяжелыми басами заговорили "гокисы". Оказывается, Аль-Фаиз еще  за  четыре
часа до выступления выслал вперед ударную группу; она  без  шума  вырезала
охрану и заняла ключевые посты. Но мы узнали об этом потом. А в тот момент
занявшаяся  огнем  капсула  вызвала   наши   крики   предостережения.   Мы
разворачивались к вышкам так, чтобы там увидели голубые нашивки  на  наших
робах.  И  командир  десанта,   югославский   майор,   приказал   осветить
прожектором его форму с  надписью  "Международные  войска",  -  но  вторая
очередь, выкинувшая его из луча и свалившая прожектор,  поставила  все  на
свои места.
     Я очнулся тогда только утром в госпитале, когда Аль-Фаиз и двенадцать
его имамов, окруженные в здании аэровокзала,  покончили  счеты  с  жизнью,
выбросившись на мостовую.
     ...Двор вывел нас на боковую  улицу.  Тут  слабо,  но  ощутимо  пахло
чесноком. Я покосился на прозрачную пластинку. Это был противогаз.
     - Теперь осторожно, - предупредил сержант.
     И сразу же над нашими головами раздался звук - будто пилой по дереву.
Мы отшатнулись. Чуть выше, над нами  в  темном  кирпиче  появился  десяток
красных лунок со сколотыми краями.
     - Весело тут у вас, - сказал я, отряхивая кремовый пиджак.
     Сержант блеснул зубами сквозь кирпичную пыль:
     - Это ничего - пугают. А вот у них есть один с карабином,  так  бьет,
подлец, как в тире.
     - Откуда у них "гокисы"? - спросил я. - Или это ваши стараются?
     - У них все, что хочешь, есть, - сержант вытер лицо, оставив  на  нем
красные полосы. - Надо перебираться на ту сторону. Видите подворотню?
     До подворотни было метров сорок.
     - По одному и - быстро, - приказал сержант. Выскочил и, будто нырнул,
почти падая, перебежал улицу. Запоздало ударила очередь, выбила  искры  из
асфальта,  зазвенело  стекло.  Я  кинулся,  не  дожидаясь,  пока   очередь
кончится. По мне не стреляли.
     - Вот мы и на месте, - сказал сержант. Он закурил.
     - Хороший автоматчик уложил бы вас запросто.
     - Под хорошего автоматчика я бы и не полез.
     Он открыл обшарпанную дверь на первом этаже. В квартире  царил  хаос.
Мебель была перевернута,  на  полу  сверкали  сотни  зеркальных  осколков.
Полированную  стенку  наискось  прочерчивала  пулевая  дорожка.  По  бокам
выбитого окна стояли капитан-десантник и совсем молоденький  лейтенант.  У
обоих на шее висели пластинки противогазов. Очень сильно пахло чесноком.
     - По приказу начальника охраны... - шагнув вперед, начал  докладывать
сержант.
     Капитан резко повернул к нему  белое,  засыпанное  известкой  лицо  и
крикнул сорванным голосом:
     - К стене!
     Мы едва  отскочили.  Автоматная  очередь  прошла  по  полу,  брызнули
зеркальные фонтаны.
     - Засекли все-таки, сволочи, - сказал капитан.
     Лейтенант ежесекундно вытирал лицо ладонью:
     - Надо менять позицию.
     - Поздно, уже поздно, - проговорил капитан и опять навис над рацией:
     - Хансон, слышишь меня? Хансон! Что там у вас?
     - Заняли чердак, - донеслось в ответ.  -  Через  минуту  начинаем.  Я
сообщу.
     - Балим! - закричал капитан. - Через  минуту  закроешь  окна.  Плотно
закроешь, понял? Чтобы носа не могли высунуть!
     - Не высунут, капитан, ничего не высунут, - неторопливый голос был  с
сильным южным акцентом.
     - Видишь, где у них пулемет?
     - Вижу.
     - Вот. Чтоб больше ни я, ни ты его не видели.
     - Понял, капитан. Все будет в ажуре, капитан!
     Капитан повернулся к нам:
     - Ну?
     - Сержант доложил.
     - Какой Август?  Август  на  той  стороне,  -  капитан  с  неприязнью
посмотрел намой злополучный костюм, ужасно сморщил лицо. - Сейчас туда  не
пройти.  И  здесь  вам  делать  нечего.  Отправляйтесь  во  двор.  Он   не
простреливается.
     Я достал удостоверение. Капитан не успел даже  взглянуть  на  него  -
рация, казалось, накалилась:
     - Начинаем, капитан!
     И он в ответ весь напрягся:
     - Балим! Балим! Огонь!
     Впереди бешено стучали десятка два автоматов. Капитан скомандовал:
     - Пошли!
     Мой сержант перекинул автомат в руку, лег, раскинув ноги, у соседнего
окна.
     Переулок хорошо просматривался - широкий,  пустой.  Стены  его  домов
были исцарапаны пулями. У тротуара дымилась покореженная легковая  машина.
Ветер переворачивал зеленые бумажки,  застилавшие  асфальт.  На  углу,  из
высокого дома  с  зарешеченными  окнами  выдавалась  узкая,  в  два  этажа
полукруглая башенка, пронизанная солнцем.
     Стреляли по ней.
     На крыше дома появился человек - во весь рост. Замахал руками.  Слева
выскочил взвод десантников и побежал мимо догорающей машины.
     - Быстрей, быстрей! - застонал капитан в рацию.
     И вдруг откуда-то  сверху,  перекрывая  автоматную  суету,  отчетливо
застучал "гокис". Пули его с визгом рикошетировали от мостовой.  Обрушился
пласт  штукатурки.  Поднялась  белая  пыль.  Двое  бегущих  сразу   упали,
остальные, помешкав секунду, нырнули в ближайший подъезд.  Один  десантник
то ли растерялся, то ли еще почему, но на какой-то миг застыл на  середине
переулка. Когда он опомнился, момент был  упущен.  "Гокис"  отсек  его  от
подъезда. Десантник рванулся в другую сторону. Вжался там в  глухую  стену
спиной,  глядя,  как  быстро-быстро  по  асфальту  приближаются   к   нему
выщербленные лунки.
     Сержант  у  окна  выругался,  автомат   в   его   руках   заколотился
нескончаемой очередью. Я заметил, что сжимаю пистолет - когда только успел
его вытащить? - и сунул его обратно подмышку.
     - Балим, я тебя расстреляю, - страшным голосом прорычал капитан.
     - Они перешли на третий этаж! - закричал Балим.
     Десантник  у  стены,  наконец,  решился  -  прыгнул  вперед,  надеясь
перескочить через смертельные лунки. Очередь поймала  его  в  воздухе.  Он
переломился надвое.
     - Балим, что же ты, Балим, - горловым шепотом сказал капитан.
     И вдруг все стихло. Только сержант бил и  бил  вверх  по  башенке.  Я
потряс его за плечо, он очумело оглянулся, бросил автомат, высморкался  на
пол.
     - Капитан! Хансон передал - они уже в квартире!
     - Ага! - капитан, соскальзывая, выбрался через окно, зашагал к дому с
башенкой. Лейтенант  молодцевато  выпрыгнул  за  ним.  У  меня  оборвалось
сердце,  но  выстрелов  не  было.  Я  тоже  вылез.  Отовсюду   появившиеся
десантники  смотрели  на  башенку.   Ждали.   Негромко   переговаривались.
Некоторые поднимали зеленые бумажки - купюры по сто крон каждая.  Высокий,
черный  человек  что-то  темпераментно  объяснял  капитану,  помогая  себе
руками. Капитан его не слушал.
     Все расступились. Пронесли двоих на  носилках,  все  в  бинтах.  Один
непрерывно стонал и плакал.
     Подошел Август. Я не сразу узнал его застывшее лицо.
     - Одного все-таки взяли, - сказал он.
     - Ведут, ведут, - пронеслось среди десантников. Они подались вперед.
     Из парадной дома с башенкой двое в комбинезонах  волокли  третьего  -
коленями по мостовой, он бился в их руках и кричал.
     Август увидел меня, моргнул голыми веками.
     - Ты? Ну, слава богу!
     И тут же забыл про меня.



                                    2

         ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКЛАДА ПОСТОЯННОЙ ИНСПЕКЦИОННОЙ КОМИССИИ
        ПРИ МЕЖДУНАРОДНОМ КОМИТЕТЕ ПО КОНТРОЛЮ НАД РАЗОРУЖЕНИЕМ
        (МККР) ПО ОБСЛЕДОВАНИЮ ОБЪЕКТА 7131 (БИОЛОГИЯ), НАУЧНО-
          ТЕХНИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА "ЗОНТИК", ШТАТ АРИЗОНА, США

     Основание для инспекции -  заявление  профессора  Чарльза  Ф.Беннета,
Принстонский университет, о характере  научных  работ,  которые  велись  в
комплексе "Зонтик" и которые шли вразрез  с  частью  пятой  "Декларации  о
разоружении" - "Медицински неоправданное воздействие на  психику  человека
физическими, химическими или иными  средствами  с  целью  модификации  его
поведения" - и вразрез с частью  второй  "Декларации  прав  гражданина"  -
"Насильственное изменение индивидуальных качеств личности".
     ...Инспекцией  научно-технического  комплекса  "Зонтик"   установлено
наличие проводящихся в нем  в  настоящее  время  исследований  химического
воздействия  на  психику  человека  препаратами  группы  "Октал"  с  целью
модификации поведения по типу реакций "Страх".
     ...Шестая  лаборатория  объекта  (бывший  руководитель  -   профессор
Ф.С.Нейштадт),  на  которую  указывал  заявитель,  в  настоящее  время  не
восстанавливается, в  планах  реконструкции  не  значится  и  тематика  ее
исключена из предполагаемого направления исследований.
     ...Суммируя вышеизложенное, комиссия подтверждает  наличие  в  данном
комплексе исследований,  нарушающих  вышеуказанные  пункты  "Декларации  о
разоружении" и "Декларации прав гражданина", и рекомендует МККР:
     1. Полностью расформировать научный персонал комплекса "Зонтик".
     2. Демонтировать оборудование комплекса и передать его МККР.
     3. Привлечь директора комплекса "Зонтик"  профессора  Г.Р.Микоэлса  и
руководителей  лабораторий  профессоров  Н.Ф.Липкина  и  У.Ч.Олдингтона  к
судебной ответственности в рамках  Международного  гражданского  права  по
статье "Личная ответственность за создание и разработку запрещенных систем
вооружений".



                                ПРИЛОЖЕНИЕ
            (выдержки из заявления профессора Чарльза Ф.Беннета)

     ...Обращаю особое внимание МККР на исследования в шестой  лаборатории
комплекса "Зонтик", руководитель - профессор Ф.С.Нейштадт. Я лично не  был
знаком  с  профессором  Нейштадтом,  но  примерно  за  год  до  подписания
"Деклалации о разоружении" у меня состоялась доверительная беседа с  одним
из его сотрудников, моим близким другом, имени которого я здесь не привожу
по этическим причинам. Мой друг сообщил мне,  что  профессором  Нейштадтом
разработан принципиально новый способ модификации психики  человека.  Речь
идет  о  создании  в  коре  головного  мозга,  в  среде  уже  существующих
нейрофизиологических  связей  локального,  совершенно  автономного   блока
управления с четкой реализацией записанной в нем программы. В  отличие  от
существующих к настоящему времени способов модификации  эмоциональных  или
логических функций коры головного мозга, которые влекут за собой частичную
деформацию психики, новый метод позволяет полностью сохранить  сложившуюся
к  моменту  воздействия  психофизиологическую  картину   личности   с   ее
мировоззренческим, социальным или бытовым содержанием.  При  этом  явления
амнезии или диффузии психики не наблюдаются. Способ, которым  производится
запись  программы,  мне  неизвестен.  Включение  программы  осуществляется
индивидуальным или общим словесным шифром.
     Мой друг, в искренности которого я не сомневаюсь,  сообщил  мне,  что
профессором Нейштадтом в сотрудничестве  с  научным  отделом  Министерства
обороны создается техника  серийной  записи  подобных  блок-программ.  Она
может быть использована в соответствующих целях среди  военнослужащих  или
гражданского населения. Первые опыты в этом направлении на добровольцах из
ВВС прошли успешно. По словам моего  друга,  профессор  Нейштадт  обладает
гипертрофированным честолюбием, не признает никаких моральных категорий  и
одержим стремлением к личной власти.
     Считаю своим долгом человека и гражданина сообщить эти сведения  МККР
и просить  МККР  провести  тщательное  расследование  по  делу  профессора
Нейштадта.



               ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ ПРОФЕССОРА Г.Р.МИКОЭЛСА,
              БЫВШЕГО ДИРЕКТОРА НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА
                  "ЗОНТИК", В МЕЖДУНАРОДНОМ СУДЕ В ГААГЕ
               (верховный судья процесса Э.Штритмайер (ФРГ)

     ВОПРОС. Подсудимый, знали ли вы, что исследования, которыми занимался
ваш комплекс, запрещены "Декларацией" и могут проводиться только с особого
разрешения и под контролем МККР?
     ОТВЕТ.  Мы  никогда  не  ставили  перед  собой  военных  целей.  Наши
исследования  носили  сугубо  медицинский  характер.  Они  необходимы  для
изучения и лечения некоторых шизоидных  и  параноидных  состояний  психики
человека.
     ВОПРОС. Подсудимый, вы не ответили на вопрос.
     ОТВЕТ. Да, знал. Но я хочу подчеркнуть, что исследования  проводились
исключительно на добровольцах. Все испытуемые предварительно знакомились с
программой эксперимента и его возможными последствиями. В настоящее  время
все они чувствуют себя удовлетворительно и получили оговоренную  правилами
денежную компенсацию.
     ВОПРОС.  Что  вы  можете  сказать  о  работах   шестой   лаборатории,
руководимой профессором Нейштадтом?
     ОТВЕТ. Мне об этом ничего неизвестно.
     ВОПРОС.  Не  кажется  ли  вам  странным,  подсудимый,   что,   будучи
директором комплекса, вы не  знали  о  характере  работы  подчиненной  вам
лаборатории?
     ОТВЕТ.  Шестая  лаборатория  только  формально  входила  в  комплекс.
Фактически она подчинялась не мне, а непосредственно Министерству обороны.
У лаборатории  были  собственные  средства,  она  самостоятельно  закупала
оборудование и самостоятельно планировала исследования. Профессор Нейштадт
имел право увольнять или принимать на работу любого сотрудника. Я не  знал
даже приблизительно о  направлениях  работы  шестой  лаборатории.  Мельком
слышал, что испытуемых там называют фантомами.
     ВОПРОС. Почему?
     ОТВЕТ. Да потому, что все отчеты шестой лаборатории, минуя меня,  шли
сразу в Министерство. Могу только  сказать,  что  профессор  Нейштадт  был
безусловно очень талантливым ученым и понимал свою  ответственность  перед
человечеством. Мы все сожалеем о его гибели. Он  никогда  не  позволил  бы
себе ничего противозаконного.



                ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ ГЕНЕРАЛА А.Д.КРОММА,
              БЫВШЕГО НАЧАЛЬНИКА ОТДЕЛА НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
             МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ В МЕЖДУНАРОДНОМ СУДЕ В ГААГЕ
                (верховный судья процесса Э.Штритмайер (ФРГ)

     ВОПРОС. Подсудимый, научно-технический комплекс "Зонтик" находился  в
ведении вашего отдела?
     ОТВЕТ. В определенной мере.
     ВОПРОС. Поясните суду ваши слова.
     ОТВЕТ. Мой отдел действительно контролировал некоторые институты,  но
в подавляющем большинстве случаев мы лишь  предоставляли  дотации  научным
центрам для выполнения необходимых нам исследований. И по отношению к  ним
я осуществлял только общее руководство работами, не вдаваясь в детали.
     ВОПРОС. И комплекс "Зонтик" не был исключением?
     ОТВЕТ. Да.
     ВОПРОС. Что вы можете сказать о шестой лаборатории?
     ОТВЕТ. О ней я узнал только  после  происшедшей  там  катастрофы.  Ее
исследования  не  входили  в  компетенцию  моего  отдела.  С   профессором
Нейштадтом знаком не был.
     ВОПРОС.  Вы  здесь  слышали   показания   профессора   Микоэлса.   Он
утверждает, что шестая  лаборатория  подчинялась  Министерству  обороны  и
доклады о результатах ее исследований получал непосредственно ваш отдел.
     ОТВЕТ. Я могу повторить: о деятельности шестой лаборатории  я  ничего
не знал. Если такие доклады и существовали, то я их не видел.
     ВОПРОС. Что вы можете сказать о причинах гибели шестой лаборатории?
     ОТВЕТ. Сразу после катастрофы мы провели расследование.  У  экспертов
нет единого мнения.
     ВОПРОС. А ваше личное мнение?
     ОТВЕТ. Я не эксперт.



                          БЕЗ УКАЗАНИЯ ИСТОЧНИКА

                   СВЕДЕНИЯ О ПРОФЕССОРЕ Ф.С.НЕЙШТАДТЕ,
                  БЫВШЕМ РУКОВОДИТЕЛЕ ШЕСТОЙ ЛАБОРАТОРИИ
                  НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА "ЗОНТИК"

     Фредерик Спенсер Нейштадт родился в 1961 г. По окончании Гарвардского
университета (штат Массачу