о к тексту.
     Рядом зашевелилось темное пятно, и тут  же  приняло  форму  человека.
Эдди скорее угадал, чем увидел, что это чернявый. Черт бы его побрал!  Еще
один живучий...
     Край перрона обнаружился совсем рядом. На этот раз Эдди  вскарабкался
на него с трудом -  сказывалось  падение.  Его  спутник  выбрался  следом.
Оглянувшись, Эдди с удивлением отметил, что тощий очкарик тоже с  ними.  А
вот четвертого не было.
     - А где этот? - вырвалось у  Эдди.  Очкарик  молча  показал  ему  две
скрещенные руки.
     Эдди повернулся и пошел по платформе, время  от  времени  рефлекторно
уворачиваясь от флай-брейкеров, то и  дело  пролетавших  над  ним.  Голова
соображала плохо, Эдди шел на "автопилоте", но это были мелочи. На  шестом
круге есть кое-что посерьезнее - однажды Эдди уже побывал здесь.
     Вот оно! Прямо к нему мчался аппарат, напоминавший асфальтовый каток,
но, в отличие от последнего, обладавший вполне приличной  скоростью.  Эдди
остановился, выжидая.  Когда  машина  была  уже  совсем  рядом,  он  резко
кувыркнулся  в  сторону.  Каток  промахнулся,  но  тут  же  затормозил   и
развернулся для новой атаки. Черт, где же поезд?! И, словно издеваясь  над
ним, из тоннеля вылетел состав и остановился в нескольких ярдах  от  Эдди.
Спасительные двери в любую секунду могли захлопнуться,  а  наперерез  Эдди
уже мчался озверевший каток.  Сломя  голову,  Эдди  кинулся  к  двери.  По
перрону побежала  трещина,  пол  начал  оседать,  уходя  из-под  ног,  но,
последним усилием оттолкнувшись от рушащегося перрона, Эдди все  же  успел
кубарем вкатиться в вагон,  чудом  не  напоровшись  на  входные  иглы.  По
сравнению с  платформой  шестого  круга,  этот  смертельно  опасный  вагон
показался Эдди родным домом...
     ...Совсем как тогда, лет десять назад, когда взбесился их район.  Все
кругом  рушилось,  земля  уходила  из-под  ног,  горели  сараи,  а  позади
неумолимо надвигалась грязная громада бульдозера с занесенным  ковшом.  Ну
сейчас-то ладно, сейчас все-таки десс-райд, а тогда... Тогда они просто не
успели вовремя выселиться. Но Эдди все же ушел. И тогда, и сейчас...
     Чернявый и очкарик были уже здесь.
     - Спасибо. Вы отвлекли его на себя, - вежливо сказал очкарик.
     В ответ Эдди грязно выругался. Как  же,  отвлек...  Просто  проклятый
каток погнался за ним, а не за этими сволочами, хотя лучше бы он  поступил
наоборот.
     Поезд сорвался с места и понесся в  темноту.  Впереди  были  еще  два
круга.
     ...Они выскочили на платформу  почти  синхронно  и  сразу  же  упали,
распластавшись на полу. Тусклое двенадцатифутовое лезвие со свистом прошло
над их головами и исчезло, словно его и не было. Дальше поезда не  ходили.
Седьмой и восьмой круг  проходили  пешком.  Вагон,  хоть  и  таил  в  себе
опасность, но давал хоть какую-то защиту - здесь же человек был лишен даже
этого.
     Не дожидаясь  остальных,  Эдди  вскочил  и  побежал  к  другому  краю
платформы. Он добрался до пешеходного тоннеля,  именуемого  в  просторечии
"кишкой", обалдев от  отсутствия  ловушек  и  боясь  этого  больше  всего.
Чернявый с очкариком, тупо глядя на него, пошли по платформе, и  сразу  же
им навстречу выехали три катка. Эдди прижался к стене тоннеля, наблюдая за
происходящим.
     Очкарик бежал зигзагами, на удивление ловко огибая "черные  дыры",  а
за ним по пятам, постепенно настигая его, несся каток. Чернявый  летел  по
прямой, но  это  не  был  панический  бег  загнанного  зверя  -  это  была
знаменитая "линия жизни", о которой слышал каждый десс-райдер. И все  было
бы хорошо, но ему наперерез мчались сразу два катка.
     Очкарик в последний момент  прыгнул  в  сторону,  каток  промахнулся,
подмяв парочку слишком низко спикировавших  флай-брейкеров,  затем  машина
развернулась, но было поздно. Очкарик к тому времени  уже  стоял  рядом  с
Эдди.
     - Молодец! - одобрительно сказал Эдди. Очкарик смущенно улыбнулся,  и
от этой улыбки Эдди сразу стало как-то легче на душе.  "Еще  побегаем!"  -
подумал он, не замечая, что думает почему-то во множественном числе.
     Чернявый был обречен,  но  продолжал  упрямо  бежать  по  прямой,  не
сворачивая. Оба катка настигли его одновременно, но  тут  чернявый  сделал
невозможное: он взвился в воздух, подпрыгнув футов на шесть, сделал сальто
и покатился по перрону, так и не отклонившись от своей  "линии  жизни".  В
тот момент, когда он был в воздухе, оба  катка  врезались  друг  в  друга.
Вспышка взрыва на миг ослепила Эдди.  Когда  он  снова  начал  видеть,  на
платформе догорала, чадя копотью, груда  покореженного  металла.  Чернявый
стоял рядом с ними, и  можно  было  услышать,  как  судорожно  стучит  его
сердце. Эдди молча пожал ему руку - ничего лучшего он придумать не смог.
     - Пошли, - сказал он внезапно осипшим голосом и зашагал  по  "кишке",
не оглядываясь.
     В "кишке" не было ловушек,  но  здесь  десс-райдера  поджидало  нечто
пострашней стандарта первых кругов. И оно не заставило себя  долго  ждать.
Впереди вспыхнул ослепительный свет, послышался нарастающий вой и грохот -
так,  наверное,  хохотал  дьявол  у  себя  в  преисподней,  потешаясь  над
очередным   незадачливым   грешником.   Потому-то   штуку    и    прозвали
"хохотунчиком". Это был огромный металлический цилиндр, почти  совпадавший
по диаметру с тоннелем, время от времени проносившийся  по  "кишке"  то  в
одном, то в другом направлении.
     Кто-то из старых десс-райдеров рассказывал, что если бежать навстречу
"хохотунчику",  никуда  не  сворачивая,  с  криком  "Задавлю!"  -  то   он
остановится и повернет обратно. Скорее всего, это была шутка,  и  Эдди  не
собирался ее проверять. Он помчался по тоннелю, ища  спасительную  нишу  в
стене - она должна была находиться где-то здесь! Вот и она... Эдди  нырнул
в нишу и вжался в стену. В следующий момент его прижало  еще  сильнее,  но
это оказался всего лишь чернявый. "Хохотунчик" с воем пронесся мимо.
     "Жаль студента, - подумал Эдди, - не успел... А хоть бы и успел  -  в
нише места еле на двоих хватает".
     Вой неожиданно смолк, послышался чмокающий звук, и наступила  тишина.
Эдди и  чернявый  одновременно  выглянули  из  своего  убежища,  при  этом
чернявый отпустил руку Эдди, которую прижимал к стене.  "Господи,  а  ведь
если бы не он, я бы остался без руки!" - дошло до Эдди,  и  он  совершенно
по-новому взглянул на чернявого, но тот смотрел в  другую  сторону,  туда,
где скрылся "хохотунчик".
     Там стоял живой очкарик. Он бросил  на  пол  почерневший  пластиковый
квадратик и зашагал к ним. Ну конечно! Очкарик высветил лайф-карту. Теперь
на десять минут он в безопасности. За это время он должен  либо  добраться
до финиша, либо сойти  с  дистанции,  потому  что  на  восьмом  круге  без
лайф-карты - верная смерть.
     - Пойдешь дальше или сойдешь? - спросил  Эдди  у  подошедшего  к  ним
очкарика.
     - Сойду. Пройдусь с вами до "нейтралки", отдышусь  и  сойду.  С  меня
хватит. В прошлый раз я дошел всего лишь до шестого.
     "А, так он не новичок, - подумал Эдди. - Впрочем, это  можно  было  и
раньше сообразить..."
     ...Все трое влетели на  островок,  перепрыгнув  мигающую  границу,  и
рухнули на пол. Минуту или две они лежали молча,  отдыхая.  Потом  очкарик
покосился на свой лайф-таймер. У него оставалось  около  шести  минут.  Он
снова лег и, чуть помедлив, заговорил:
     - Подумать только, а ведь  раньше  подземка  была  обычным  средством
передвижения. Каких-нибудь тридцать-сорок лет назад.
     - Ври больше, - лениво отозвался Эдди.
     - Я не вру, - обиделся очкарик. - Я в книгах читал.
     - В книгах... А гильотинные двери? А "чертовы задницы"? Мне  бы  того
автора, который "хохотунчика" придумал...
     - Всего этого тогда не было.
     - А что было? - заинтересованно приподнялся чернявый.
     - Просто подземка. Пути, вагоны, а на дверях вместо ножей - резиновые
прокладки. И эскалаторы обычные, без ловушек.
     - Так какого же рожна все это придумали? - недоверчиво спросил Эдди.
     -    Все    эти    проклятые    самоорганизующиеся    системы...    и
симбионты-программисты, - пробормотал очкарик. -  Впрочем,  извините,  мне
пора.
     Он подошел к спускавшейся сверху ржавой лестнице и стал на  удивление
ловко взбираться по ней. Вскоре он скрылся из виду.
     - Еще минуту лежим и уходим, - сказал Эдди. - Последний круг остался.
     - Не стоит. Полежите еще. Отдохните...
     Эдди резко обернулся. У  кромки  островка  стояли  двое.  Здоровенный
такой облом, футов шесть с половиной, не  меньше,  плюс  старый  армейский
"Бертольд". Второй был мал ростом, безбров, безволос,  и  только  глаза  у
него казались мужскими. Левее, у лестницы, стояли трое "шестерок", вертели
в руках разные железные предметы.
     - И шестикрылый серафим на перепутьи им явился, - просвистел кастрат.
Верзила что-то уныло буркнул - наверное, оценил шутку.
     О "серафимах" Эдди слышал. "Ребята, - заныл он, - вы не по адресу,  с
нас, кроме штанов, брать нечего, а  штаны  мы  сейчас  снимем,  вы  только
мигните, мы сразу..."
     - Изыди, сатана, - наставительно сообщил  безволосый.  -  Не  искушай
сердца наши ложью. Уразумел?
     Эдди уразумел. То, что им нужны лайф-карты - это он уразумел с самого
начала. На толчках такая карта тянула до семи штук,  так  что  даже  из-за
двух стоило рискнуть. Кстати, и его карты с толчка. Он  же  не  спрашивал,
откуда они добыты.
     - Мужики, - подобострастно тянул Эдди, - мужики, не берите  греха  на
душу, мы же без них на восьмерке шагу не пройдем...
     Он успеет. Должен успеть. Бросок на облома - а именно этого  от  него
не ждут - и он нырнет в "кишку". Гнаться за ним не станут - даже симбионты
не возьмут десс-райдера  в  подземке,  да  еще  на  седьмом-восьмом...  не
самоубийцы же они, в самом деле... Вот  только  чернявый...  Ну  что  ж  -
чернявый...
     Как-то невпопад собственным мыслям, Эдди прямо  с  колен  бросился  в
ноги скопцу - тот оказался на удивление увесистым - и с ревом швырнул  его
в верзилу. Рефлексы у последнего оказались отличными, верзила увернулся, и
бросаемый с визгом вылетел за границу "нейтралки"  и  исчез  в  "заднице".
Молодец верзила, в  здоровом  теле  -  здоровый  дух!  Ну  а  теперь  -  в
"кишку"!.. Прыгнув  совсем  в  другую  сторону,  Эдди  перехватил  руку  с
арматурой,  намеревавшуюся  раскроить  чернявому  череп,  и   всем   весом
навалился на чужой локоть.
     Сначала он подумал, что сломал руку самому себе - звук  выстрела  был
очень негромким. С пола Эдди следил, как верзила снова поднимает пистолет.
Очень болело простреленное плечо, но вряд ли кого-нибудь это интересовало.
Оказывается, интересовало. Рубашка на груди  "серафима"  вспухла  кровавым
пузырем, во все стороны полетели клочья мяса, и верзила свалился на пол  с
крайне удивленным выражением лица. Оставшаяся бригада мигом растворилась в
серой мгле люка.
     Уже не скрываясь, чернявый вытащил из кармана небольшой  цилиндрик  и
сунул его в правый дымящийся рукав  -  теперь  его  гранатомет  вновь  был
заряжен. Потом чернявый подобрал пистолет и сунул его Эдди.
     - На. Пригодится.
     - Ты цел?
     - Почти. В ногу ножом саданули.
     - А меня в плечо задело. Но это ерунда. Тебя как зовут?
     - Макс.
     - А меня Эдди. Идти сможешь?
     - Попробую. Если не смогу - иди один.
     - Пошел ты к черту, - беззлобно сказал Эдди неожиданно для  себя.  Он
помог Максу перевязать ногу, и они поднялись с пола. Впереди  был  восьмой
круг.
     Эдди  плохо  помнил,  что  было  дальше.  Они,  шатаясь,   брели   по
осыпающемуся под ногами перрону, вокруг горели стены, было трудно  дышать;
оба то и дело интуитивно уклонялись от флай-брейкеров  и  шаровых  молний,
обходили ловушки, даже не замечая их, и шли, шли...
     Временами Эдди казалось, что он снова наверху,  в  городе,  и  вокруг
снова пожар, все горит, и Ничьи Дома корчатся в огне, а пожарные  цистерны
заливают огонь кислотной смесью, и еще неизвестно, что хуже  -  эта  смесь
или огненный ад вокруг; а там, дальше, за  стеной  пламени  -  полицейские
кордоны, ждут, когда на них выбегут скрывающиеся симбионты, и они не будут
разбираться - они всегда сначала стреляют, а уж потом разбираются... Потом
был момент просветления. Они были в "кишке",  и  на  них  с  обеих  сторон
надвигались "хохотунчики". До ниши далеко, да и не поместиться в этой нише
двоим. Но бросить Макса Эдди уже не мог. И тогда он  сделал  то,  что  час
назад даже не могло  прийти  ему  в  голову.  Он  выхватил  свою  запасную
заветную лайф-карту, чудом пронесенную мимо контрольного автомата, и сунул
ее в ладонь Макса - свою Макс к тому времени уже  высветил.  Обе  карточки
вспыхнули одновременно,  и  "хохотунчики"  исчезли,  словно  сквозь  землю
провалились. Но здесь, на  восьмом  круге,  лайф-карты  действовали  всего
минуту, в отличие от десяти на других кругах и получаса при обычной работе
подземки.
     Минуты им не хватило. На них снова мчался "хохотунчик", а до  перрона
было еще далеко. И тогда они оба развернулись и вскинули правые руки.  Это
было запрещено, но плевать они хотели на все  запреты!  Вспышки  выстрелов
следовали одна за другой, и им даже в голову не приходило, что заряды в их
гранатометах должны  были  давно  кончиться.  Лишь  когда  вой  стих,  они
опустили руки. "Хохотунчик" превратился в груду оплавленного металла.
     Потом снова был провал. Эдди помнил только, что Макс упал  и  не  мог
встать,  и  тогда  он  взвалил  его  на  спину  и  потащил.   Макс   слабо
сопротивлялся, вокруг трещали электрические разряды, их догоняло  какое-то
дурацкое фиолетовое облако, и Эдди шел из последних  сил,  ругаясь  только
что придуманными словами...
     Пока не увидел свет.
     ...Со всех сторон мигали вспышки,  на  них  были  открыто  устремлены
стволы кинокамер, и какой-то  тип  в  белом  смокинге  и  с  ослепительной
улыбкой все орал в микрофон, а Эдди  все  никак  не  мог  понять,  что  он
говорит.
     - Эдди Мак-Грейв... Победитель... Гордость  нации...  Приз  в  тысячу
лайф-карт... прогресс Человечества...
     - Идиот! - заорал Эдди, хватая человека  в  смокинге  за  лацканы.  -
Макс, скажи этому...
     Тут он увидел в толпе улыбающегося и машущего им  рукой  очкарика,  и
наконец потерял сознание...


     ...Они втроем сидели в маленькой квартирке очкарика (Эдди  так  и  не
удосужился узнать, как его зовут) и пили кофе и синт-коньяк.  Очкарик  уже
минут пять что-то говорил, но Эдди его не слышал. Только одна мысль билась
у него в мозгу: "Дошли!.."
     Постепенно сквозь эту мысль все-таки пробился голос очкарика:
     - Подонки! Они сами не понимают, что создали! Это же  ад...  А  сытые
обреченные черти в  пижамах,  обремененные  семьей  и  долгами,  упиваются
страданиями гибнущих грешников... на сон грядущий! А там хоть потоп...
     Эдди протянул руку к бокалу с коньяком - вернее, хотел протянуть,  но
не успел, потому что бокал сам скользнул ему в ладонь. Он даже не заметил,
как это произошло. "Я сошел с ума", - подумал Эдди.  Но  тут  он  вспомнил
палившие по сто раз однозарядные гранатометы, свой безошибочный выбор пути
в "лабиринте", "линию жизни" Макса...
     Они должны были погибнуть. Но  они  сидят  и  пьют  кофе.  Они  стали
людьми. Или не совсем людьми. Или СОВСЕМ людьми. Кем же они стали?
     "Это не ад, - подумал Эдди. - Он не прав. Это чистилище. Не прошел  -
попал в ад. Прошел - ..."
     И тут Эдди заметил, что очкарик молчит и грустно смотрит на него.
     - Эдди, дружище, - тихо сказал очкарик. - Неужели ты хочешь, чтобы  и
твои дети становились людьми, только пройдя все восемь кругов подземки?..





                             Генри Лайон ОЛДИ

                               СМЕХ ДИОНИСА


                                               ...Боги смеются нечасто, но
                                             смех их невесел для смертных.
                                                         Фрасимед Мелхский


     ...Завершающий аккорд прокатился по залу и  замер.  Мгновение  стояла
полная тишина, потом раздались аплодисменты. Не слишком бурные,  но  и  не
презрительно  вялые.  Зрители  честно   отрабатывали   свой   долг   перед
музыкантами - ведь они, зрители, ходили сюда не  аплодировать,  а  слушать
музыку, к тому же сполна оплатив билеты.
     Йон аккуратно захлопнул крышку рояля, откинулся  на  спинку  стула  и
закрыл глаза. Несколько  секунд  он  отдыхал,  полностью  отключившись  от
внешнего мира; потом до него донесся шум  зала,  запоздалые  хлопки,  стук
кресел, обрывки фраз, шарканье ног - публика  устремилась  к  выходу.  Йон
устало поднялся со стула и отправился переодеваться.
     В раздевалке уже сидел дирижер, он же руководитель  оркестра,  он  же
концертмейстер, он же последняя инстанция всех споров - Малькольм Кейт.
     - Вы сегодня неплохо играли, Орфи, - не оборачиваясь, бросил он.
     - Спасибо. - Йон скинул фрак и взялся за пуговицы рубашки.
     - Не за что. Все равно эту вещь придется снять с репертуара  максимум
через неделю. Иначе мы потеряем зрителя. Да, кстати, я прочел то,  что  вы
передали мне на прошлой неделе...
     Кейт помахал в воздухе тоненькой пачкой исписанных нотных листов.
     - Интересно. Даже  весьма  интересно.  Но  -  не  для  нас.  Мы  ведь
симфонический оркестр, а это  ближе  к  року.  К  симфо-року,  но  тем  не
менее... Здесь  нужны  другие  инструменты,  да  и  стиль  непривычен  для
публики. Но замечу еще раз, сама по себе вещь любопытна. Дерзайте, Орфи...
     - Кто-то должен быть  первым,  -  в  голосе  Йона  пробилась  робкая,
умоляющая нотка. - Кто-то,  рискнувший  отойти  от  стандарта...  В  конце
концов: рок, джаз или симфо - это всего лишь условности...
     - Безусловно. Но я не любитель авантюр. Для  публики  эти  условности
крепче железобетона, и я не собираюсь расшибать о них голову.
     - Но ведь вы сами сказали...
     - Сказал. И  повторю  -  вещь  сама  по  себе  интересна.  Попробуйте
наладить контакты с какой-нибудь рок-группой. Хотя и сомневаюсь, что  ваша
манера впишется в ритмы "волосатиков"...  Но,  Орфи,  -  этот  фрак  будет
висеть в костюмерной на тот случай, если вы надумаете вернуться.
     - Спасибо, Кейт. -  Йон  рассеянно  перелистал  ноты  и  сунул  их  в
портфель. - Я попробую...


     С неба сыпал мелкий нудный дождь. В мокрой мостовой  отражались  огни
реклам и автомобилей. Где-то играла музыка. Прохожих, несмотря на слякоть,
было много - ночная жизнь города только начиналась.
     "Пожалуй, Кейт был прав, - думал Йон,  пока  ноги  несли  его  сквозь
сырость и толчею, - надо ввести партию бас-гитары,  вместо  рояля  пустить
электроорган, но оставить лазейку и для акустических клавиш, чуть сдвинуть
темп... Правда, тогда исчезают темы виолончели и флейты. Хотя, собственно,
почему исчезают? Флейту можно и оставить..."
     Йон стал перебирать в уме известных  ему  исполнителей.  Но  все  они
чем-то не устраивали  его.  Одни  -  слишком  жесткой  манерой,  другие  -
шокирующим,  орущим  вокалом,  третьи  принципиально  играли  вещи  только
собственного сочинения, четвертые...
     Четвертые были слишком знамениты, чтобы их устроил он сам.
     Йон неожиданно вспомнил, что у него есть  знакомый  гитарист,  Чарльз
Берком, который после распада группы остался не у дел. У  Чарли  наверняка
сохранились нужные знакомства. Собрать настоящих ребят, наскрести денег...
инструменты, аппаратура, реклама,  аренда  зала...  На  первое  время  его
сбережений должно хватить, а потом... Не бесплатно же они будут играть,  в
самом деле!..
     - Хотите что-нибудь приобрести, сэр?
     Йон обнаружил, что он стоит у  самого  дорогого  в  Лондоне  магазина
аудиоаппаратуры,  принадлежащего  концерну  "Дионис".  В  дверях  магазина
торчал один из продавцов, вышедший покурить  перед  закрытием,  а  за  его
спиной   высились   стеллажи,   сверкающие   никелем,    металлизирова