- удивленно заметил приходящий в себя представитель команды.
- Кто это был?
   - Это был Гохэн  Мияги,  -  ответил  ему  понурый  Вацлав,  с  сожалением
разглядывая свой кулак.
   - Который? - попытался улыбнуться представитель. - Привидение?
   - Который на III-х Играх в Малайзии убил Чжэн Фаня, - Бергман  все  искал
на возвышении своего ученика, искал - и не мог найти...
   - Как же, как  же...  -  силился  вспомнить  представитель.  -  Писали  в
прессе... Защитное поле отказало, что ли...
   - Не отказало, - Ван Пэнь слез со стола  и  пригладил  остатки  волос.  -
Просто Чжэн оскорбил учителя Мияги, покойного Эда Олди. Прямо на татами.
   - Ну и что?
   - Ничего. Дело в том, что Мияги пробил защитное поле. Ладонью. Руку после
этого пришлось ампутировать. А Чжэн - умер.
 
   ...Когда Бергман выбежал на улицу  -  там  шел  снег.  Мягкий,  бережный,
баюкающий снег, и в его пушистых хлопьях  далеко  впереди  мелькала  бегущая
фигура юноши в  черном  шелковом  халате  с  развевающимися  полами.  Юноши,
которого Бергман так и не смог научить злости. Вот он  у  поворота,  вот  он
поскальзывается, падает, снова вскакивает  и  скрывается  за  углом,  что-то
крича вслед...
   Бергман вытер мокрое лицо, и тяжелая, как пропущенный удар,  мысль  вошла
ему в голову: что, если там, за углом, так и не услышав утонувшего  в  снегу
окрика, уходит последний?..
   Совсем-совсем последний...
   7
   ...Более  или  менее  спокойная  жизнь   сельских   и   лесных   регионов
продолжалась недолго. Приблизительно к 70-м годам  Четвертого  цикла  Городу
наконец  удалось  наладить  стабильный  процесс  размножения-воспроизводства
отдельных вещей, частично обходясь собственными силами,  частично  подключая
людей-симбионтов. Вскоре вещам стало  тесно  в  городах.  Время  откровенной
экспансии еще не пришло, но некоторые вещи уже начинали  покидать  привычную
среду  обитания  и  отправляться  на  поиски  новой.   Они   крайне   быстро
приспосабливались к непривычным условиям существования  -  приспособиться  к
человеку  было  значительно  труднее  -  и  становились   частью   биосферы,
растворяясь в живой природе, но никогда не смешиваясь с ней  до  конца.  Над
фермерскими поселениями нависла угроза - пока еще смутная, плохо различимая,
но вполне реальная. Потеряв города, человек начал терять остальное...
   РАЗОРВАННЫЙ КРУГ
   "Они знали - игра стоит свеч."
   В. Высоцкий
 
   Старый "линкольн" стоял на пригорке, плотно упершись в землю всеми шестью
колесами, и из-под его капота доносилось угрожающее рычание  прогревающегося
мотора.  Его  возбуждал  острый  пряный  запах   самки   -   сложная   смесь
отработанного топлива и нагревшегося металла  -  но  между  ним  и  стройной
голубой "тойотой" стоял  соперник.  "Линкольн"  заворчал,  и  заднее  колесо
выбросило комья сухой земли. Это были его охотничьи угодья. Это должна  быть
его самка.
   Соперник, молодой массивный "мерс", круто развернулся,  и  лучи  его  фар
ударили в лобовое стекло "линкольна". "Мерс" был молод, силен и  самоуверен.
Он взревел и, выставив тупой широкий бампер, ринулся вверх  по  склону.  Эта
глупость его и погубила. Глупость и молодость. Когда ревущий "мерс" оказался
совсем рядом, старый "линкольн" сделал вид, что подставляет под  удар  левую
фару, и в ту же секунду резко оттолкнулся всеми левыми  колесами  от  земли,
становясь  боком.  Не  успевший  затормозить  "мерс"   прошел   притирку   к
вертикально  поднявшемуся  днищу.  В  следующее  мгновение  вся  многотонная
тяжесть хозяина здешних мест уже рушилась  на  открытый  капот  и  солнечные
батареи  противника,  тщетно  пытавшегося  удержаться  на   крутом   склоне.
Некоторое  время  старый   "линкольн"   небрежно   ездил   вокруг   останков
поверженного врага, хрустя битым стеклом,  пофыркивая  и  изредка  ударяя  в
груду металла ребристым носом с фигуркой серебряного тигра в центре. У тигра
была отбита передняя лапа, но это  "линкольну"  даже  нравилось.  Потом,  не
оборачиваясь, он развернулся и направился к своему нынешнему логову.  Он  не
включал никаких сигналов, не давал призывных гудков - он  и  так  знал,  что
голубая "тойота" покорно следует за  ним.  Он  был  стар,  этот  потрепанный
патриарх машин. Он был опытен. Но сейчас он чувствовал себя молодым.
 
   Год они прожили  вместе.  Она  оказалась  хрупкой,  нежной  и  совершенно
неприспособленной для лесной жизни. Ему приходилось расчищать  ей  дорогу  в
буреломах, следить за ямами и  топкими  местами,  защищать  ее  от  падающих
деревьев и бешеных слонов, с которыми лучше было не связываться...
   Однажды на нее кинулся  бродячий  тигр  и  успел  разбить  лапой  боковое
зеркальце. К этой травме прибавилась большая  вмятина  в  боку,  потому  что
разъяренный "линкольн" раздавил полосатую кошку о ее корпус - ЕЕ  корпус,  а
не кошкин! - и долго еще ездил и ездил по  кровавому  месиву,  ревом  сирены
оповещая притихший лес о случившемся.
   Потом он успокоился и выпустил боковые манипуляторы, расчленившие останки
зверя и утащившие куски в бак - для переработки в топливо.
   Кстати, в этом заключалась еще одна проблема совместной жизни, о  которой
старый "линкольн", идеально приспособленный  для  автономности,  даже  и  не
подозревал. Маломощных солнечных батарей "тойоты" едва хватало на три-четыре
часа езды без заправки, а среда ее бака не могла питаться любой клетчаткой -
ей требовались особо изысканные, редкие блюда.
   Два раза ему удавалось подкрадываться к человеческим поселениям и угонять
микротрактора - он с презрением относился к их бессмысленному  существованию
и вовсе не возражал против того, чтобы попользоваться ворованным топливом  и
частями их корявых тел. На третий раз по нему начали стрелять из  базуки,  и
он поспешил убраться, предчувствуя недоброе.
   Раньше он не хотел вызывать недовольства двуногих.  Не  для  того  старый
"линкольн" сбегал из города, чтобы  и  здесь  вести  напряженную  борьбу  за
существование. Он хотел покоя, и нашел его, и если бы не  голубая  капризная
"тойота"... Может быть, это и называется "любовь"?..
 
   ...В  то  утро  ему  очень  не  хотелось  отпускать  ее   одну.   Смутное
предчувствие толкалось внутри,  мотор  барахлил,  перегорела  лампа  правого
поворота - и после ее ухода  он  долго  лежал  в  логове,  грустно  ворча  и
покачивая угловой антенной.
   К вечеру она не вернулась. А еще через час он услышал далекие выстрелы  и
эхо залпа ракетных базук.
   Он несся так, как не ездил никогда в  жизни  -  не  обращая  внимания  на
рытвины, подминая кустарник, разрывая цепкие объятия лиан... и все равно  он
опоздал.
   Она скорчилась на  дымящейся,  выгоревшей  земле,  внутренности  ее  были
разворочены прямым  попаданием,  и  лишь  неожиданно  включившийся  приемник
хрипло наигрывал какую-то легкомысленную песенку. Стоя за огромным баньяном,
он следил за людьми,  ходившими  вокруг  ее  тела,  фотографировавшими  друг
друга, перезаряжавшими свое  оружие;  и  чувствовал,  как  что-то  страшное,
незнакомое и требовательное поднимается в нем. Может быть, это и  называется
- "ненависть"?..
 
   Человек медленно шел по тропинке, с наслаждением  вдыхая  влажный  воздух
джунглей. Он возвращался домой после прогулки по лесу. Человек давно не  был
в родных местах, и сейчас, после  двух  лет  отсутствия,  ему  было  приятно
заново вспоминать заросшие тропинки, поляны и  крутобокие  валуны.  Все  это
время он жил в Нью-Кашмире со своей семьей, и вот,  наконец,  смог  получить
отпуск и снова вернуться в родные места.
   Человек раздвинул кусты и, выйдя на поляну, резко остановился, ощутив  на
себе чей-то взгляд. Он быстро огляделся, держа ружье наготове, но никого  не
увидел. Все так же щебетали птицы в  ветвях  деревьев,  все  так  же  журчал
неподалеку ручей. Все было спокойно.
   "Показалось",  -  подумал  человек,  на  всякий  случай  снимая  ружье  с
предохранителя. Он пересек поляну  и  вновь  углубился  в  джунгли.  Человек
старался думать о чем-нибудь другом, но неопределенная тревога  не  покидала
его. Поминутно оглядываясь, он время от времени ощущал на себе  все  тот  же
тяжелый взгляд, и ему мерещилось глухое отдаленное ворчание.
   Человек почти выбежал на открытое место, отошел  метров  на  тридцать  от
зеленой стены и только тогда перевел дух, опускаясь на землю.
   "Совсем нервы ни к черту стали,  -  думал  человек,  -  так  скоро  и  до
привидений дойти можно..." Потом он немного посидел, пододвинул  ружье,  еще
разок глянул на джунгли - и увидел мчащийся  на  него  огромный  автомобиль.
Больше он не видел ничего.
 
   ...Человек сидел на диване спиной к окну,  глядя  невидящими  глазами  на
висевший на стене темный финский ковер, и думал о своем. Так прошло полчаса.
   Вывел его из этого состояния какой-то странный звук.  Человек  очнулся  и
внимательно осмотрел  комнату,  но  ничего  особенного  не  обнаружил.  Звук
повторился. Будто сломалось дерево... Человек глянул в  окно,  но  там  было
темно.
   Человек опустился обратно на диван, вытер холодный пот со  лба  и  достал
сигарету. Скрипнула дверь, и человек с ужасом уставился на нее. Вошла жена.
   - Что случилось? - спросила она. - Почему ты не спишь?
   - Ничего, - ответил человек. - Сейчас выйду покурю... Иди ложись.
   Он вышел во двор и прислонился спиной к стене дома.  Чиркая  спичкой,  он
заметил пролом в изгороди и массивную тень,  неподвижно  замершую  напротив.
Два желтых луча  ослепили  вскрикнувшего  человека,  и  послышалось  рычание
мотора.
   В доме закричала женщина.
 
   ...Женщина лежала неподвижно, мужчина все тянулся к валявшемуся на  земле
ружью, всякий раз отдергивая руку, когда рубчатое колесо проезжало рядом.
   Старый "линкольн" медлил. Он ездил по кругу, держа  беспомощных  людей  в
центре, он заново смыкал этот бессмысленный, бесконечный круг,  и  ему  было
скучно. Скучно и плохо.
   Боль от  утраты  не  отпускала  его,  и  с  каждым  новым  убийством  она
становилась злее, острее, требуя новых смертей, а те в свою очередь...
   Он еще немного помедлил, а потом круто развернулся  и  поехал  в  сторону
джунглей, разрывая порочный круг,  устало  волоча  проколотую  левую  заднюю
шину, чувствуя ноющие пробоины, чувствуя собственную старость.
   Он не видел, как мужчина все-таки дотянулся до ружья, и веселый солнечный
зайчик отразился от капота удалявшейся машины.
   Зайчик лазерного прицела.
   "Может быть,  это  и  называется  -  смерть?"  -  успел  подумать  старый
"линкольн".
   8
   ...Человечество  уходило.  Оно  уходило  насовсем,  молчаливо  и  покорно
уступая место вещам. Обезумевшие Пустотники тщетно  метались  по  потерянной
Земле, отчаянно пытаясь сделать хоть что-нибудь.  Но  было  поздно.  Психика
городских симбионтов все более походила  на  невозможное,  несопоставимое  с
человеческим сознание порождений техносферы, фермеры  дичали  в  непрерывной
борьбе за существование -  непрекращающейся,  бесперспективной  борьбе...  И
даже сами Бегущие вещей все  чаще  недосчитывались  исчезающих  Отшельников,
кончавших жизнь ритуальным  самоубийством  или  погружавшихся  в  созерцание
прошлых перерождений. Человечество уходило.
   И тогда к Пустотнику Эдварду пришел некто,  назвавший  себя  дьяволом,  и
предложил выход. Трудный, спорный выход, но другого у него не было...
   КНИГА ПЕРВАЯ. ПРАВО НА СМЕРТЬ
   (Продолжение)
   ГЛАВА ПЯТАЯ
   в которой отвечают на  некоторые  вопросы,  что  отнюдь  не  способствует
общему повышению настроения.
   1
   - Он называл себя дьяволом, - сказал Пустотник Даймон. - Маленький такой,
лысый... в пальто... Но он не соврал.
   Я встал и прошелся между стеллажами. Я теперь  знал,  кто  такой  дьявол.
Теперь я много чего знал, мне предстояло научиться жить с этим знанием, жить
заново, и все же оставалось непонятным - причем здесь я?  А  я-то  явно  был
причем...
   - Человечество уходило, - бросил я из-за  стеллажей.  -  И  тогда  пришел
дьявол. Что было дальше?
   - Он сообщил, что он - дьявол-ренегат. Потому что ему не светит  искушать
автобусы, потому что в чрезвычайной  ситуации  годятся  только  чрезвычайные
меры, а его коллеги в аду цепляются за изношенные догмы и  не  хотят  ничего
предпринимать. Он предложил Пустотнику Эдварду  доверенность  на  заключение
дьявольских договоров с людьми. Но договоров с измененным условием... Раньше
это было им запрещено.
   Даймон отпил глоток воды и уставился в пространство перед собой,  забывая
моргать.  Я  уже  привык  к  подобным  паузам.  Когда  на  Даймона  сползала
неподвижность, и глаза его стекленели и останавливались  -  было  бесполезно
тормошить его или задавать вопросы. Во время тех нескольких секунд, пока  он
захлопывал внутри себя все двери и сдерживал бешеный напор Зверя,  рвущегося
к свободе, Пустотник Даймон был глух, слеп и нем.
   Я стоял и ждал. С того дня, когда мы, наконец, въехали в Мелхский оазис и
спустились в Зал, я в основном слушал, ждал и размышлял. И это пошло мне  на
пользу.
   Даймон зашевелился, и взгляд его прояснился.
   - На чем мы остановились? - спросил он.
   - На договорах, - ответил я. Он прекрасно помнил, на чем мы остановились,
но хотел немного продлить паузу, чтобы окончательно прийти в себя.
   - Разумеется... На договорах.  Если  верить  сатане  из  оппозиции,  дело
обстояло  так.  Испокон  веков  люди  и  представители  геенны   подписывали
взаимовыгодные договоры. И лишь одно условие оставалось неизменным.  Человек
не должен был обретать бессмертия, иначе шансы дьявола заполучить  обещанный
товар, то бишь душу, откладывались на неопределенный срок. Кроме  того,  это
вызвало бы повышенный ажиотажный спрос...
   - Послушай, Даймон, - неожиданно спросил я, - это все действительно  было
так весело, или ты просто прячешься за иронией?
   - Прячусь, - спокойно ответил он. - Это  было  совсем  не  смешно.  Лысый
дьявол утверждал, что он несколько раз нарушал условие и подписывал с людьми
договор на бессмертие. Все подписавшие такой договор  люди  через  некоторое
время исчезали. Вполне материалистически. И в поисках пропавших  он  перерыл
множество реальностей, пока  не  нашел  нужную.  Его  клиенты  действительно
обретали здесь вечность. Но теряли личность. И кое-что еще.
   Зал зашелестел в ответ всей своей листвой, и мне не понадобилось задавать
глупые и ненужные вопросы. Вот значит оно как... Вечность и  личность.  Либо
одно, либо другое...
   Пустотник Даймон невесело улыбнулся.
   - Ты знаешь, - сказал он, обращаясь ко мне, - я впервые  столь  связно  и
логично рассказываю историю Большой эмиграции. Пустотники  и  так  прекрасно
знают это, оставшимся на Земле людям совершенно ни  к  чему  знать  истинные
причины, а здесь... Здесь только ты способен понять меня правильно -  но  об
этом  потом.  В  общем,  дьявол,  которому  грозила   безработица,   выписал
Пустотникам доверенность на заключение договоров на бессмертие.  И  с  этого
момента началась Большая эмиграция.
   - Погоди, - я подошел к нему и присел на поручень  его  кресла.  -  Давай
дальше попробую рассказать я. А ты слушай и потом скажешь,  правильно  ли  я
понял.
   Он подумал и молча кивнул.
   - Став доверенными дьявола, вы - Пустотники - пошли по меняющейся  Земле,
предлагая направо и налево ваши договоры. Не думаю,  что  на  них  сразу  же
появился повышенный спрос...  Предрассудки  -  вещь  весьма  устойчивая.  Но
постепенно, шаг за шагом, человек за человеком -  и  поток  бессмертных,  не
помнящих родства, хлынул сюда. Ну, не то чтобы хлынул, но - потек...
   Даймон кивнул еще раз.
   - Только  здесь  уже  жили  те,  которые  изначально  рождались  здесь...
Попробуем войти в  их  незавидное  положение.  Невесть  откуда  в  их  среде
появляются чужие -  молодые,  здоровые,  неуязвимые,  вечные  -  a  местному
населению  ничего  похожего  даже  не  светит.  Следовательно,  у   местного
населения  начнет  формироваться  устойчивый  комплекс  неполноценности   по
отношению к иммигрантам - сначала способствующий  возникновению  извращенных
религиозных культов... И тогда...
   - И тогда, - сказал Даймон, - мы написали Кодекс Веры,  создали  закон  о
Порче, и возвышением Права на смерть низвели  бессмертных  на  самую  нижнюю
ступень иерархической лестницы. Большая  эмиграция  продолжалась,  а  Кодекс
Веры гарантировал то, что здесь, в новом  мире,  вещи  никогда  не  перейдут
порога одушевленности.
   Я покосился на него сверху вниз.
   - Так, - пробормотал я, - значит, и волки сыты, и овцы целы... По крайней
мере, здесь. А там, на Земле? Если я внимательно слушал тебя, то не  мог  не
понять, что дьявол ничего не делает из альтруистических побуждений...
   - Да уж, - мрачно заявил Даймон, - не делает... Это был очень  остроумный
дьявол. Приобретение бессмертия напрямую связано с потерей личности,  потому
что умереть может только личность  -  она  осознает,  что  умирает.  Человек
эмигрировал, становясь бесом, но на Земле - которую дьявол называл Малхут  -
оставалась часть его души. Та часть, которая ведает  смертью  и  мучительным
осознанием собственного уничтожения. Эти частицы копились в ментальной сфере
Земли, и когда их масса превысила  критическую  -  над  Землей  образовалась
Некросфера. Или зародыш ада. Дьявол не был альтруистом. Он нарушил баланс  -
и  породил  Некросферу.  Глупо  было  бы  представлять  преисподнюю  в  виде
бесконечного ряда раскаленных сковородок. Глупо и наивно. Посидев в котле со
смолой  вечность-другую,  привыкаешь  и  даже  начинаешь  находить  в   этом
своеобразное  удовольствие...  Стабильность  не   приносит   мучений.   Душа
терзается исключительно неопределенностью. Когда причина не влечет за  собой
положенного следствия, когда результаты поступка непредсказуемы, когда время
врет, пространство издевается, когда рай становится адом и наоборот...
   Некросфера стала искажать реальность. Она возводила нестабильность в ранг
закона. Она развивалась и...
   - Стоп, - оборвал его я, - она не могла развиваться. Для  развития  нужно
стремление к жизни, а в Некросфере ничего подобного не было. Только смерть и
предчувствие смерти.
   - Ты прав, - Даймон внимательно посмотрел на меня. - Она уперлась в  свой
потолок, и развитие остановилось. Ад может разрушать, но  не  созидать  -  а
здесь требовалось именно созидание, пусть даже и созидание  самого  ада.  Но
даже вампир способен для поддержания  своего  мертвого  существования  брать
кровь у живых. Правда, на Земле оставалось слишком мало живых, да и те...  Я
предполагаю, что Некросфера попыталась позаимствовать стремление к  жизни  у
одушевленных вещей, но результат ее не устроил.  И  тогда  она  сформировала
Отросток.
   Щупальце искаженной реальности протянулось во времени и пространстве -  и
нащупало, притянуло, вобрало в себя кого-то. Этот кто-то - или эти кто-то  -
попав в Отросток, обязательно будут стремиться выжить, и  Некросфера  усилит
их тягу к существованию, высосет и  сделает  своей.  Она  будет  развиваться
дальше.
   - Чего ты ждешь от меня, Даймон? - тихо спросил я. - Я - скромный бес...
   - Нет, - ответил он. - Ты - Пустотник.
   Я прислушался. К себе.
   - Во мне есть многое, - покачал головой я. - Но Зверя во мне нет.
   - Это я - Зверь, - сказал Даймон. - А ты - Отшельник. Клановая линия Оити
Мураноскэ - Кали Синг - Эдвард Олди - Гохэн Мияги - Саймон Трейтс - Йон Ли -
Анжей Вольски. Анжей Вольски - это ты, Марцелл. Может быть, ты  -  последний
Отшельник. Никто другой не справился бы со Зверем. Никто другой не  выдержал
бы зова Зала Ржавой подписи. Но в то же время ты - бес. Ты  хочешь  умереть.
Это наш единственный шанс.
   2
 
   Цель вечная движенья миров вселенной - мы.
   В глазу рассудка ясном зрачок мгновенный - мы.
   Похож на яркий перстень летящий круг миров.
   На перстне этом быстром узор нетленный - мы.
   Гиясаддин Абу-л-Фатх Хайям ан-Нишапури
   3
   ...С каждым разом я уходил все глубже и дальше. Те, которые  Я  -  Даймон
назыв