день, я услышал, как
меня зовут с другой стороны, шум волн был ясен и свеж. Свет был еще более
ярок. Все плыло, меняя цвет и имена. Саша дергала меня за рукав:
     - Дмитрий, что с тобой?!
     Собака в кухне заворчала. Застучали когти по полу, и в дверном проеме
показалась голова проницательного пса. Саша в недоумении выпустила мою
руку.
     - Он что, живет у тебя?
     Голоса неожиданно умолкли, как и не было вовсе. Рассеялся свет,
потерялись звуки.
     - Ему больше негде. Давай свою папку.
---------------------------------------------------------------------------
1 Встреча на Березине - неофициальное название события, положившего конец
Второй Мировой Войне. После двухлетнего противостояния, немецкие и
советские части, измотанные бесплодными боями, стихийно начали брататься,
что послужило поводом к подписанию сепаратного мира в мае 1945 года и
дальнейшему слиянию великих держав в Империю.
2 Судьбоносное решение - решение о приостановлении военных действий,
практически одновременное свержение диктатур Сталина и Гитлера и подписание
сепаратного мира. Позднее Судьбоносным Решением стали называть интеграцию
СССР и Германии. ( все события происходили в 1945-1949 гг., что отражает
неточность в словах либо проф. Шепелева, либо Дмитрия Александровича).
4. Книга об Именах

                         В образованном обществе
                         держатся того правила,
                         что человек только с той
                         минуты начинает для нас
                         существовать, как нам его
                         представили.

                                    “Хороший тон“,
                              С.-Петербург, 1881г.

     Мы сидели на кухне - Сашенька разобралась в холодильнике, и стояла у
плиты - варила кофе. Пес внимательно наблюдал за процессом из своего угла.
     - А кофе откуда взяла? - спросил я. Папка лежала передо мной,
неоткрытая.
     - С собой принесла. Не знаю, думаешь, что сюда нести нужно? Это же я
тебе перестановку с утра заказывала.
     - Что же тебя на такую работу понесло, дорогая?
     - А что, предложения есть?
     - Так я думаю, что тебе после этого визита и так придется новую работу
искать.
     - Ну, это мы еще посмотрим. Не совсем я еще дурочка. Кое-чего понимаю.
     - Так может, расскажешь, зачем они меня кололи вчера? А то я, видно,
совсем дурачок. Еще не все понимаю.
     - Слушай... - она отвернулась от плиты. Одной рукой она поправляла
волосы, другой придерживала турку, - Тебе что, важно, кто конкретно это
сделал? Воинское звание? Зарплата? Сколько таких, как ты, в день ему
приходится колоть? Правда нужно? - на плите зашипело, запах кофе стал еще
более резким, - Ну, конечно, сбежало, козел! Теперь плиту мыть.
     - Это ведь шофер? Я правильно догадался?
     - Ну и что с того? По-моему, хоть экскаваторщик. Держи свой кофе. С
такими вопросами немного узнаешь. Хоть посмотри, что я тебе принесла.
     - А что, унесешь?
     - Да нет, не унесу... Не заметят все равно. Бардак. Это дело они уже
закрыли. Твое теперь пополняют.
     Я открыл папку. На первом листе, как название рукописи, стояло:

                             Дело о разрушителе

     - Ну, а папа мой покойный тут причем, можешь мне сказать?
     - Дима, ты не волнуйся, не покойный он у тебя. Живой.
     - Слушай, ну я себя сегодня неважно чувствую - ладно. Я за собой не
слежу совсем. А ты - девушка современная... Хочешь, я тебе прием у доктора
Шепелева устрою? Вот кофе у тебя вкусный получается. Это да. А фантазии
какие-то странные.
     - А ты не смейся. Ты читай.
     На первом, полуистлевшем листке, похожем на папирус, было написано
несколько строк. Записку начинали писать шариковой ручкой, и где-то в
середине продолжили карандашом.
     “Это у меня с самого детства.
     Ничего долго не может продержаться. Все, к чему я прикасаюсь -
разваливается.
     Мой папа умер, когда мне было семь месяцев от роду, бабушек и дедушек
не помню вовсе - не привелось познакомиться - говорят, эпидемия чумы (мне
что-то не верится).
     Чем я старше - тем сильнее это видно. Хоккейная команда, в которой я
тренировался, была расформирована, тренер застрелился - никаких надежд
найти работу. Молодежный хоккей в стране пришел в упадок. Я уже тогда
догадался, что все дело во мне. Ну к чему все это рассказывать кому-то -
все равно не поверят, скажут - бред.
     Ну натурально, когда подрос, мои барышни... Одна принимала снотворное,
другой вздумалось повеситься, почему бы нет. Правда, и той и другой не
удалось - это, наверное, потому что и лекарства, и веревка тоже потеряли
свое качество.
     Да, конечно, действует это не только на людей. Любимый письменный стол
рассохся. Пока записываю это - под окнами прорвало канализацию, наш слесарь
бросился в поток спасать уносимую коляску с младенцем. Слесарь, кажется,
утонул. Ребенка, правда, спасли. Странно. Ну вот, кстати, и ручка
кончилась.
     Вчера любимая чайная кружка распалась в руках - хотел налить воды из
под крана - попить - а она рассыпалась в серую пыль, прямо в раковину.
Раковина, кстати, тоже подтекает.
     Самой стойкой оказалась мама. Болеет, но держится. В последнее время
старается, правда, пореже бывать дома. Жалко. Я ее люблю. Все просит меня
жениться, внука родить - не рассказывать же ей, в самом деле, что со мной
происходит.
     А наш дом давно пора на капитальный ремонт ставить. Только семь лет
вселились, а несущие перекрытия - ни к черту.
     И потом “ - записка обрывалась нервной точкой сломанного грифеля. На
другой стороне листка тоже ничего не было.
     Саша внимательно следила за тем, как я читаю.
     - Я себе представляю, какой шухер поднялся в управлении, когда они это
нашли. В то время как раз было восстание в Чехии1, стали искать причины,
напоролись, но было поздно... В общем, все посыпалось, система затрещала,
еще тогда, понимаешь? Все было отлажено, и вдруг...
     - А отец-то мой здесь причем? Объяснишь, может, а?
     - Как причем?.. Ах, да, ты читай, читай, там все дальше написано.
     Сашенька достала из сумочки пистолет, маленький, дамский,
никелированный, и, заметив мое удивление спросила:
     - Я закурю? Правда, похож на настоящий? Это зажигалка. Она достала из
пачку сигарет, прикурила от маленького пламени, выскочившего из блестящего
оружия и положила пачку на стол. На зеленом фоне вызывающе золотом было
написано “DUNHILL” и ниже, совсем внаглую “London - Paris - New York”2.
Пистолетик лежал рядом на столе, отвлекал, я с трудом оторвал от такого
реального дула глаза, подумал, что смерть всегда притягивает, и продолжил
чтение.
     “Нижеследующим удостоверяется, что гражданин Евгений N прошел
обследование в Московской психиатрической клинике № 15. Никаких отклонений
обнаружено не было. Дело больного передается для дальнейшего расследования
в специальную Лабораторию Управления Безопасности.”
     В этот момент я понял, что нет ничего важнее, чем это совпадение
фамилий, моей и этого незнакомца, совершенно мне чужого человека,
однофамильца. Но это совпадение гвоздем сидело во мне, не давая сорваться с
выбранного кем-то пути. Вокруг этого совпадения скручивались спирали
ядовитого дыма, и в него, как в изведанную мной уже бездну, уходили все
следы.
     Я взял следующую бумагу.

                                        “Управление Имперской Безопасности.

                                                           Культовый отдел.

                 Распоряжение № 729 от 7 февраля 1967 года.
     Приказываю установить внешнее наблюдение за объектом Деструктор. Обо
всех контактах объекта докладывать немедленно, а так же при помощи
еженедельных тематических отчетов. Особо важные сведения и оперативные
материалы подшивать к текущему досье объекта.
     Рассмотреть варианты внедрения.

                                         Начальник Управления Семичастный.”

                           “ Начальнику Управления
                                   Безопасности от
                             начальника Культового
                               Отдела Ушакова Е.Е.

     В ответ на ваше распоряжение № 729 от 7 февраля 1967 года, сообщаю
Вам, что вариант внедрения уже отрабатывается. Сотрудница отдела Климентова
Мария Дмитриевна в настоящий момент работает с объектом Деструктор. В связи
с этим прошу Вашего разрешения на брак вышеозначенной сотрудницы с
объектом, со сменой фамилии, а так же на выделение дела Климентовой М.Д. в
отдельное досье в рамках культового отдела.”
     На полях стояла разрешительная резолюция начальника Управления.
     Климентова - это была девичья фамилия моей матери.
     Я посмотрел на Сашеньку. Она молча пила кофе.
     - А что делать, Дима? Не я это придумала, - Сашенька поставила чашечку
на стол, - Ты читай, мы потом поговорим.

                            “Начальнику культового
                                 отдела Управления
                                   Безопасности от
                             сотрудницы Управления
                                          Марии N.

     10 сентября 1968 года у Евгения N родился сын Дмитрий. В связи с тем,
что Евгений N представляет из себя особо опасный элемент для имперского
общества, и может причинить вред ребенку, прошу Вашей санкции на раздел
семьи и изменение отчества ребенка с Евгеньевич на Александрович.”
     Поверху - красным- было начертано:

                           “Разрешить Обязать!”.

                                        “Управление Имперской Безопасности.

                                                           Культовый отдел.

                Распоряжение № 1132 от 10 декабря 1968 года.
     В связи с особенной опасностью объекта Деструктор для имперской
безопасности, приказываю ликвидировать объект. Ликвидацию провести до
нового года. Об исполнении доложить.

                                         Начальник Управления Семичастный.”
     В папочке ничего больше не было.
     - Извини, я только основные бумаги принесла, там одних только отчетов
по наблюдению около десяти томов. А эта папка так - эскизный экземпляр.
     - Так это был не несчастный случай... Это они его сбили... - я не
слышал того, что она говорила.
     - Это ведь тебе мама про автокатастрофу рассказывала, правда?
     - Мама...
     - Они его только хотели сбить. Не получилось. Там какой-то полковник
погиб. Они думают, что твой папа обо всем догадался, и просто убил этого
полковника.
     - Как?
     - Убил? Мыслью, наверное... Он же Деструктор. А теперь генерал думает,
что твой отец будет тебя искать.
     - Он обо мне почти тридцать лет не заботился. Что я ему теперь? Что,
случилось что-то? И причем тут институт?
     - Ты не понимаешь. Да и я до конца не понимаю. У Шепелева какая-то
очень важная работа, я не сумела выяснить про что. Очень важная. Они ждут,
что твой отец будет доставать и Шепелева тоже. Поэтому им надо увеличить
шансы. Они сажают двух зайцев в одну клетку.
     - И потом?
     Беспечность исчезла из сашенькиных глаз.
     - Не знаю... Я же не все знаю...
     - Ладно, ты сиди, я пойду позвоню.
     Пес недовольно заворчал, дергаясь всем телом, и тут я заметил, что
собака спит.
     Я прошел в комнату и набрал домашний телефон. Теперь ответила мама.
Видимо, в Управлении уже все знали и сняли наблюдение.
     - Мама, это правда? - мне не нужен был ее ответ, мне просто хотелось
спросить.
     Другая сторона молчала.
     - А что мне было делать, сын?- пауза была выдержана по всем правилам.
     - Ну ты хоть любила его, мама?
     - Не знаю... Наверное, да. Ты придешь сегодня домой? Они все уехали.
     Настало время мне держать паузу. Я делал вид, что думаю.
     - Нет. У меня теперь есть дела. Прости. Хотя, вроде, не за что, - мне
показалось, что она первой повесила трубку.
     Я вошел в ванную комнату, пустил воду в раковине, и присел на край
ванной.
     - Ну вот, теперь у меня есть Имя. Настоящее Имя. Осталось всего
ничего.
     В дверь ванной постучали.
     - Дима, тебе плохо? Открой, Дима!
     - Хорошо мне, хорошо. У меня все в порядке, - я улыбнулся своему
отражению и почти потерял сознание - зеркало показалось мне мягким, оно
отекало, принимая формы, близкие к контурам модерна.
     - Стоять! - прошептал я, и зеркало остановилось, отвердевая
прямоугольником амальгамы.
     Сашенька по-прежнему скреблась в дверь.
     - Дима, не глупи, открой! Не нужно глупостей!
     - Успокойся, не собираюсь я вены вскрывать. Да мне и нечем, - и в
самом деле, на стеклянной полке под зеркалом ничего не было.
     А что, это не такая уж плохая мысль - вскрыть себе вены. Попробовать
смерть на вкус. Все равно ничего не случится. Да, вскрыть себе вены ржавой
опасной бритвой, с черной ручкой. Ничего так, художественно. С этой мыслью
я уже открывал дверь.
     Сашенька буквально ворвалась в ванную и стала рыскать по всем углам.
     - Что ты врешь мне? Я тебе плохое что сделала?
     - Чего вру? - не понял я.
     - Ты говорил - резаться нечем. А это что? - на стеклянной полке, там,
где только что ничего не было, лежала приоткрытая опасная бритва с черной
рукояткой. На лезвии была видна ржавчина. Материализация идей. Вчера
вечером этого не было еще. Хотя как знать - я теперь себя с трудом узнаю.
     - Ну так выкини, не видишь - ржавая, - скрывая раздраженное удивление,
ответил я.
     - Дурак ты, - Саша с видом победителя пронесла мимо меня бритву в
кухню. Загремело мусорное ведро.
     Я сел за стол. Кофе уже остыл, и допивать его не хотелось.
     - Ну и что делать - то мне теперь? Вены резать ты мне запретила,
родной отец восстает из мертвых, мать, оказывается, не завуч начальных
классов, а агент... Чего делать мне, прямо отвечай! - от приоткрытой тайны
мне стало немного легче, хотелось смеяться.
     Саша посмотрела на меня, пытаясь разглядеть внутри меня то ли
насмешку, то ли издевку, но я достаточно хорошо их скрывал.
     - Дима, прости меня... Я хочу с тобой уехать.
     - Куда это?
     - В Британию. У меня почти все готово. Я уже второй год готовлюсь. Мне
попутчик нужен.
     - А я-то почему?..
     - Мне нужен попутчик, с которым мне самой хотелось бы уехать.
     Я не успел переварить ее ответ - спас телефонный звонок.
     - Я сейчас, подожди.
     - Дмитрий Евгеньевич? - генерал волновался.
     - Да, это я, конечно это я, генерал... - я свыкался со звучанием
своего нового имени.
     - Вам уже все известно... Простите меня, Дмитрий Евгеньевич, я не мог
по-другому...
     - И что же мне делать теперь?
     - Ну уж не убегать. Он же Вас все равно достанет.
     - Кто - он? - мне показалось, что я знаю ответ.
     - Ваш отец, конечно. Он же ищет Вас, чтобы отомстить.
     - Мне? Да мне-то за что???
     - Это трудно объяснить. Он же не совсем обычный человек. Он, верно,
считает, что Вы его предали. А может быть, Вы ему мешаете. Я не знаю. Мы
знаем, что он попытается Вас уничтожить, но не знаем как.
     - Ну, это ему просто - мыслью, например...
     - Он уже утрачивает свои былые способности. Сейчас он уже не может
просто так, на расстоянии, мыслью. Ему нужен живой контакт. Он ведь и себя
разрушает, верно?
     - Вам виднее...
     - Давайте так: Вы нам помогаете, а мы Вам поможем, хорошо?
     - Мне нужно подумать. Звоните мне завтра. Я все решу. Что-то мне не
вериться во все эти истории, Вы мне каждый день подкидываете что-то
новенькое.
     - Спасибо, Дмитрий Евгеньевич, я Вам очень благодарен. Извините
великодушно за беспокойство.
     Я повесил трубку и вернулся в кухню.
     - Начальник, что ли? - спросила Сашенька.
     - Начальник... Мама моя ему, верно, доложила обо всем... Да, так и что
мне в этой Англии делать?
     - Они хорошие там. Мы им все расскажем, попросим политического
убежища. У нас пенсия будет, я справки наводила. Можно даже ребенка
прокормить. А потом, ты же архитектор, работу найдешь... У тебя с
английским все в порядке? - она нервничала, путаясь в словах и гипотезах,
приобретая неестественность. Дневной шарм сползал с нее, как нестойкая
краска. Может, сумерки были тому виной. Чего же она хочет, не в Англию же
со мной улететь, это же глупо. Тоже мне прикрытие - человек под
наблюдением. А может быть, они просто хотят, чтобы я вышел из игры -
проверяют на устойчивость? Может быть, здесь все самое интересное только
начинается? Ну уж нет, уступать я им не намерен, какое там уезжать, я же в
первом ряду...
     - А чем они такие хорошие, в твоей Англии?
     - Ну, я не знаю, вот британский музей у них, слышал? Они же первые
стали пирамиды раскапывать! Пирамиды - это же главное, что во всей истории
было, понимаешь? Это же никак не поменяешь, учебник не перепишешь. Пирамиды
- они есть, и все тут! - Сашенька увлеклась, забывая об отправной точке
своего рассказа, и сама вдруг поняла это, - А я что, тебе совсем не
нравлюсь, или ты патриот?.. Слушай, а и вправду, может быть ты против
Британии в принципе? Так у меня и в Австралию коридор есть...
     - Ну ладно, ладно, хватит, утро вечера мудренее, - мой намек был
вполне ясен. Мне совсем не хотелось провести всю ночь в бесконечных
выяснениях отношений. Саша молчала, и мне пришлось уточнить, - Тебе такси
вызвать?
     - А я здесь останусь ночевать, - она не стеснялась своих слов.
     - А раскладушка здесь есть?
     - Нет здесь никакой раскладушки... - удивилась Саша.
     Это в мои планы не входило, и я представил себе эту раскладушку, как
она лежит там, на антресолях, одинокая, пыльная, с двумя дырами в
брезентовой ткани.
     - Я посмотрю все-таки.
     - Ну посмотри, но я же знаю!
     Раскладушка лежала там, совпадающая с моим представлением до мелочей.
Я молча извлек ее из мрака потолочного шкафа, и разложил. Ткань была
порвана разломившимися пружинами в двух местах.
     - А ты говоришь... Спокойной ночи.
     Раскладушку я поставил в комнате с письменным столом и лег на нее не
раздеваясь. Некоторое время было слышно, как Саша возится у себя в комнате,
потом там погас свет. Стало совсем тихо, только на кухне гудел холодильник.
Сумерки сгущались как в тропиках - быстро и безвозвратно.
     - Дима! - раздалось из соседней комнаты, - Иди ко мне, мне страшно!
     - Спи, - я уже сознательно использовал силу своих слов. Самому мне
спать не хотелось. Может быть, мне это было не нужно.
     Вот все и прояснилось. Молодой Бог оказался просто средством для
поимки другого, более могущественного Бога. Созданный вокруг меня с такой
тщательностью дворец был просто мышеловкой. С другой стороны, это,
наверное, совсем, не вся правда - что я знаю об этих целях и средствах...
     Если бы они хотели уничтожить моего отца, они это сделали бы.
     Я встал с раскладушки и пошел на кухню попить воды. В конце коридора
лежал почти неразличимый в темноте пес. Услышав мои шаги, он поднял голову
и в темноте блеснули красным два угля. Вот так - поднимаешься ночью, и тебя
встречает персональный Анубис. Теперь нужно идти к нему - он препроводит
усопшего на место.
     А может быть, придумать себе новый город, новую страну, все новое,
чтобы не возвращаться уже сюда никогда, а все остальное - гори огнем? Вот
так, запросто придумать, как бритву, как раскладушку.
     Не стоило мне, конечно, об этом думать. Хотя, здесь нет ничего
преступного, в этой мысли, так, просто мысль, даже догадка скорее. Сфинкс.
Улыбка сфинкса. Я присел около пса на корточки и потрепал его за торчащее
ухо. Пес сидел как сфинкс, неподвижный и серьезный.
     Вот придумаю себе свой мир, а ты там так же будешь сидеть и смотреть
на меня. Или нет, тебя тоже придется стереть. Чтобы все, до самой последней
капельки, осталось в прошлом. Может быть, и вся эта история с концом света
была придумана только для того, чтобы сфинкса расстреляли3.
     Может быть, там, за тысячу лет до Рождества Христова, планировали этот
расстрел, потому что не смогли сами сделать совершенное произведение. В
конце к