ее  мальчишеская,
фигурка. Таковы все  элдренские  женщины:  стройное  тело,  тонкая  талия  и
маленькая грудь. Пухлые алые губы чуть загибались кверху, так что  казалось,
будто на устах Эрмижад постоянно играет легкая улыбка.
   Первые две недели пути девушка отказывалась  говорить,  хотя  я  всячески
подчеркивал свое уважение к ней. Я приказал стражникам, чтобы она ни  в  чем
не испытывала нужды; она поблагодарила меня через них, и это  было  все.  Но
однажды, когда я стоял на палубе, глядя на  серое  море  и  низкое  небо,  я
услышал за спиной шаги и, обернувшись, увидел Эрмижад.
   - Приветствую тебя, Воитель, - поздоровалась она насмешливо.
   Я несказанно удивился.
   - Приветствую тебя, госпожа Эрмижад, - отозвался я.
   На ней  было  простое  шерстяное  платье  светло-голубого  цвета,  поверх
которого она накинула темно-синий плащ.
   - День исполнен предзнаменований, - проговорила  она,  бросив  взгляд  на
мрачное небо, где остались  теперь  только  два  цвета  -  свинцово-серый  и
бледно-желтый.
   - Почему ты так думаешь? - поинтересовался я.
   Она рассмеялась. У нее был чудесный, звонкий смех. Он  воспринимался  как
музыка небес, а вовсе не ада.
   - Прости меня, - сказала она. - Я хотела позлить тебя, но вижу, что ты не
из тех, кого легко вывести из равновесия.
   Я усмехнулся.
   - Спасибо на добром  слове,  госпожа.  Должен  признаться,  мне  порядком
надоели всякие суеверия, не говоря уж об оскорблениях.
   - Это ли оскорбления, - ответила она. - Они мелки и ничтожны.
   - Ты снисходительна.
   - Таковы все элдрены.
   - Я слышал иное.
   - Догадываюсь.
   - Между прочим, у меня все тело в синяках, - улыбнулся я, - Ваши воины не
особенно церемонились, когда мы сошлись с ними в битве.
   Она наклонила голову.
   - А твои воины не церемонились, войдя в Пафанааль. Верно ли, что выжила я
одна? Я облизал внезапно пересохшие губы.
   - Кажется, да, - сказал я тихо.
   - Мне повезло, - промолвила она, чуть повысив голос.
   Я промолчал, ибо что я мог ответить? Мы стояли и смотрели на море.  Потом
Эрмижад заговорила:
   - Значит, ты Эрекозе. Ты не похож на других людей.  В  тебе  есть  что-то
такое, что отличает тебя от них.
   - Ну вот, - отозвался я, - теперь мне ясно, что ты мне враг.
   - С чего ты взял?
   - Все мои враги, а сеншаль Каторн - в  особенности,  сомневаются  в  моей
принадлежности к роду человеческому.
   - А ты человек?
   - Да, и никто не убедит меня в обратном! Мои  заботы  -  заботы  простого
смертного в том смысле, что у меня от них голова идет кругом не хуже, чем  у
любого другого. Я не знаю, каким образом очутился тут. Мне говорят, что я  -
великий герой, который восстал из праха, дабы повести людей на  твой  народ.
Меня призвали сюда заклинаниями. А  ночами  мне  снятся  сны,  в  которых  я
оказываюсь многими героями сразу.
   - И все они люди?
   - Сомневаюсь. Однако характер мой,  как  мне  кажется,  из  воплощения  в
воплощение остается  тем  же  самым.  Ни  мудрости,  ни  умения  у  меня  не
прибавляется. А  разве  быть  Бессмертным  не  означает  обладать  мудростью
веков?
   Она кивнула.
   - Думаю, что так, Воитель.
   - Я даже не имею представления о том, где нахожусь, - продолжал я. - Я не
могу понять: то ли, я пришел к вам из далекого будущего, то ли - из не менее
далекого прошлого.
   - Элдренов не заботит время, - сказала она. - Правда,  некоторые  из  нас
считают, что прошлое и будущее - одно и то же, что Время движется по кругу и
прошлое становится будущим, а будущее прошлым.
   - Интересная мысль, - заметил я. - Но  уж  очень  все,  по-моему,  просто
получается.
   - Пожалуй, я соглашусь с тобой, - произнесла она.  -  Время  многогранно.
Даже мудрейшие из наших философов не могут похвалиться  тем,  что  до  конца
постигли его природу. Элдрены редко задумываются нам тем, что  такое  Время,
ибо нам незачем о нем беспокоиться. Разумеется, у нас есть своя история,  но
история - не Время, история - это перечень событий.
   - Понятно, - сказал я.
   Она подошла к борту и слегка оперлась на него одной рукой.

***

   В тот момент я испытал чувство, с каким, наверно, смотрит на  дочь  отец,
любуясь невинной самоуверенностью юности. По внешности я бы ни за что не дал
Эрмижад  больше  девятнадцати  лет.  Однако  в  голосе  ее  порой  слышалась
убежденность, которую дает только богатый жизненный  опыт,  да  и  в  манере
держаться было нечто, вовсе не свойственное застенчивой  молодости.  Похоже,
граф Ролдеро был прав. Как, в самом деле, определить возраст Бессмертного?
   - Сперва я решил, - сказал я, - что пришел к вам из будущего.  Но  теперь
засомневался. Быть может, я пришел из прошлого, и тогда ваш мир по отношению
к тому, что я называю "двадцатым столетием", есть далекое будущее.
   - Наш мир очень древний, - согласилась она.
   - Сохранились ли сведения о тех временах, когда на Земле жили одни только
люди?
   - Мы ни о чем таком не слышали, - улыбнулась Эрмижад. - В давно позабытых
мифах и преданиях говорится о том, что когда-то на Земле  жили  одни  только
элдрены. Мой брат изучал эти мифы. Он мог бы рассказать тебе больше моего.
   Я вздрогнул. Не знаю откуда, но у меня возникло ощущение, будто я изнутри
превратился в ледышку. Я не в силах был продолжать разговор, хотя мне  очень
того хотелось.
   Девушка словно не замечала моего состояния.
   Наконец я через силу выдавил:
   - День и  вправду  исполнен  предзнаменований,  госпожа.  Надеюсь  вскоре
побеседовать с тобой снова.
   Поклонившись, я спешно ретировался к себе в каюту.

Глава 16

СТОЛКНОВЕНИЕ С КОРОЛЕМ

   Тем вечером, укладываясь спать, я  нарочно,  хотя  и  не  без  некоторого
трепета, не стал напиваться.
   - Эрекозе...
   Голос звал меня точь-в-точь как тогда, в мою  бытность  Джоном  Дейкером.
Только принадлежал он не королю Ригеносу.
   - Эрекозе...
   Этот голос был музыкальнее.
   Я увидел густые зеленые леса, высокие зеленые же холмы, равнины и  замки,
красивых животных, названия которых я не знал.
   - Эрекозе? Меня зовут вовсе не Эрекозе, - сказал я, -  Меня  зовут  принц
Кором. Да, принц Кором - принц Кором Бэннан Флуранн, Принц в Алом  Плаще.  Я
ищу свой народ. О, где мой народ? Когда же прервется мой тяжкий путь?
   Я скакал на лошади. Лошадь была  укрыта  желтой  попоной;  к  седлу  были
приторочены несколько корзин, два копья, простой круглый щит, лук  и  полный
стрел колчан. На мне была двойная кольчуга: нижняя рубашка медная, а верхняя
- из серебра. Голову защищал конический серебряный шлем.  На  поясе  у  меня
висел длинный и острый клинок, который назывался иначе, чем Канайана.
   - Эрекозе.
   - Я не Эрекозе.
   - Эрекозе!
   - Я Джон Дейкер!
   - Эрекозе!
   - Я Джерри Корнелиус!
   - Эрекозе!
   - Я Конрад Арфлейн!
   - Эрекозе!
   - Чего ты хочешь? - спросил я.
   - Нам нужна твоя помощь.
   - Я вам помогаю!
   - Эрекозе!
   - Я Карл Глогауэр!
   - Эрекозе!
   Имена не имели значения. Я это осознал. Значение имело только то,  что  я
не способен был умереть. Я был вечен. Я был обречен жить во  множестве  тел,
носить множество имен - и сражаться, сражаться без конца.
   Быть может, я ошибался. Быть может, я лишь по чистой случайности оказался
заключенным в человеческом теле.
   Мне показалось, что я завыл от ужаса. Кто же я? Кто же я такой,  если  не
человек?
   Голос по-прежнему звал меня, но я к нему не прислушивался. Мне до безумия
хотелось повернуть время вспять и очутиться в теплой постели  в  теле  Джона
Дейкера.

***

   Я проснулся весь в поту. Я не узнал ничего нового ни о себе, ни  о  тайне
своего существования. Похоже, я лишь еще сильнее запутался.
   Я лежал в темноте, не смея заснуть.
   Я вглядывался во мрак. Я  видел  занавески  на  окнах,  белое  одеяло  на
кровати, видел лежащую рядом жену.
   Я закричал.

***

   - Эрекозе... Эрекозе... Эрекозе...
   - Я Джон Дейкер! - взвизгнул я. - Смотрите: я Джон Дейкер!
   - Эрекозе...
   - Я ничего не знаю об Эрекозе. Меня зовут  Элрик,  принц  Мелнибонэйский.
Элрик Убийца Родичей. У меня много имен.
   Много имен - много имен - много  имен...  Неужели  возможно  существовать
одновременно в десятках воплощений?  Неужели  возможно  переходить  по  воле
случая из эпохи в эпоху? Неужели возможно покинуть Землю, устремиться  туда,
где сверкают холодные звезды?
   Что-то зашелестело. Меня повлекло во тьму, в безвоздушную пустоту.  Вниз"
вниз, вниз. Во всей Вселенной не было  ничего,  кроме  медленно  струящегося
газа. Не было ни тяжести, ни цвета, ни воздуха. Я был единственным  разумным
существом. Правда, где-то далеко находился кто-то еще.
   Я закричал.
   И запретил себе воспринимать окружающее.

***

   "Какова бы ни была моя судьба, - подумал я утром, -  мне  никогда  ее  не
понять. Быть может, это к лучшему".
   Я вышел на палубу и натолкнулся на Эрмижад. Она стояла на  том  же  самом
месте, облокотившись на борт. "А не провела ли она тут ночь?" - мелькнула  у
меня шальная мысль. Небо слегка очистилось, из-за туч временами  выглядывало
солнце. Мир казался разделенным на две половины - светлую и темную.
   Унылый день.
   Я присоединился к девушке. В молчании мы смотрели, как пенится  у  бортов
вода, как монотонно, в едином ритме, движутся весла.
   Первой опять заговорила Эрмижад.
   - Что они собираются делать со мной? - спросила она.
   - Тебя будут держать в заложницах на случай, если  твоему  брату,  принцу
Арджевху, вздумается напасть на  Некраналь,  -  ответил  я,  не  открыв  ей,
впрочем, всей правды. Ей вовсе ни к чему  было  знать  о  том,  какие  козни
строятся против ее брата. -  Тебе  ничто  не  угрожает.  Король  не  посмеет
причинить тебе зло. Ты нужна ему живая и здоровая.
   Она вздохнула.
   - Почему ты и другие женщины элдренов, почему вы не  убежали,  когда  наш
флот вошел в гавань Пафанааля? - спросил я. Этот  вопрос  занимал  меня  уже
давно.
   - Эддрены не убегают, - отозвалась она, - Элдрены не убегают из  городов,
которые сами построили.
   - Однако как-то раз они убежали в Печальные горы, - заметил я.
   - Нет, - покачала головой девушка. - Их загнали туда.  Понимаешь,  в  чем
разница?
   - Понимаю.
   - Что же ты понимаешь? - раздался за моей спиной  хриплый  голос.  Король
Ригенос неслышно вышел из своей  каюты  и  остановился  позади  нас,  широко
расставив ноги, чтобы  не  потерять  равновесия  на  покачивающейся  палубе.
Выглядел он неважно.
   Король пристально смотрел на меня.
   - Доброе утро, сир, - сказал я. - Мы обсуждали значение отдельных слов.
   - Я смотрю, ты прямо не можешь отлипнуть  от  этой  элдренской  шлюхи!  -
бросил он.
   Что творит с человеком ненависть! Отважный воин  и,  в  общем-то,  мудрый
правитель, король Ригенос, едва речь заходила об элдренах, становился грубым
варваром.
   - Сир, - проговорил я, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться, - не
забывайте, что вы говорите о той, в чьих жилах течет благородная кровь!
   Он язвительно усмехнулся.
   -  Благородная  кровь?  Как  бы  не  так!  Скажи  лучше,  навозная  жижа!
Остерегайся, Эрекозе! Память зачастую подводит тебя, и потому я говорю тебе:
остерегайся! У нее язык без костей. Она обольстит тебя и обречет на страшные
муки. Не слушай ее!
   - Сир... - попытался я его прервать.
   -  Она  заболтает  тебя  и  заколдует,  и  ты  превратишься  в  послушную
собачонку. Берегись, Эре-козе! Я подумываю о том, не отдать ли  ее  гребцам:
пускай позабавятся!
   - Ты поручил мне охранять ее, господин, - воскликнул я, -  а  я  поклялся
защищать ее от любых опасностей.
   - Глупец! Смотри, я предостерег тебя. Мне не хочется терять твоей дружбы,
Эрекозе, а еще сильнее мне не хочется потерять нашего Победителя.  Если  она
снова попытается обольстить тебя, я убью ее, и ничто меня не остановит!
   - Послушай, король Ригенос, - сказал я, - ты попросил меня о помощи, и  я
согласился. Но не забывай - я Эрекозе.  Я  сражался  во  многих  битвах  под
разными знаменами, но  всегда  -  за  человечество.  Я  не  приносил  клятвы
верности ни тебе, ни какому другому королю. Я Эрекозе, Вечный Воитель, Слава
Человечества - но вовсе не слава Ригеноса!
   Его глаза сузились.
   -  Ты  изменил  мне,  Эрекозе?  -  спросил  он  таким  тоном,  как  будто
рассчитывал на утвердительный ответ.
   - Нет, король Ригенос. Разногласия одного человека  с  другим  отнюдь  не
означают измены роду людскому.
   Он промолчал. Мне показалось, король ненавидит меня наравне с Эрмижад. Он
тяжело дышал.
   - Смотри, чтобы я не  пожалел,  что  призвал  тебя,  мертвец  Эрекозе,  -
проговорил наконец он, круто развернулся и скрылся в своей каюте.
   - Наверно, будет лучше, если  мы  прекратим  наши  разговоры,  -  сказала
Эрмижад тихо.
   - Значит, мертвец Эрекозе? - я ухмыльнулся. - Ты  не  находишь,  что  для
трупа я слишком эмоционален?
   Смех смехом, а раз  дела  приняли  такой  оборот,  Ригенос,  пожалуй,  не
согласится отдать мне в жены Иолинду. Он  ведь  и  не  подозревает  о  нашей
помолвке.
   Эрмижад как-то странно поглядела на меня и сделала  рукой  неопределенный
жест.
   - Быть может, он прав,  -  заметил  я.  -  Тебе  не  случалось  встречать
подобных мне в Призрачных Мирах?
   Она покачала головой.
   - Нет.
   - Так что, Призрачные Миры существуют на самом деле? - удивился я.
   - Конечно! - рассмеялась Эрмижад. - Как можно быть таким недоверчивым!
   - Расскажи мне о них, Эрмижад.
   - Как мне тебе рассказать? - она тряхнула головой. - И потом, если ты  не
верил тому, что тебе говорили про них до сих пор, ты вряд ли  поверишь  мне.
Правильно? Я пожал плечами.
   - Не знаю.
   Я почувствовал, что она что-то скрывает, но не стал давить на нее.
   - Ответь мне только на один вопрос, - попросил я. - Не  в  Призрачных  ли
Мирах таится разгадка моего существования?
   Она сочувственно улыбнулась:
   - Ну что я могу тебе ответить, Эрекозе?
   - Не знаю. Я думал, элдрены больше нашего сведущи в колдовстве...
   - Теперь и в тебе заговорили суеверия твоих сородичей, - укорила  она.  -
Ты не веришь...
   - Госпожа, - перебил я, - я не знаю, чему мне верить. Боюсь,  мне  просто
не по силам понять, как устроен ваш мир.

Глава 17

СНОВА В НЕКРАНАЛЕ

   Хотя король воздерживался от стычек со мной и  не  оскорблял  в  открытую
Эрмижад, между  нами  явственно  ощущался  холодок.  Правда,  когда  впереди
замаячили берега Некралалы, Ригенос слегка оттаял.
   Флот остался в Нуносе - чиниться и готовиться к возвращению в  Пафанааль,
а мы на веслах пошли вверх по течению реки Друнаа, направляясь в Некраналь.
   Весть об одержанной  нами  победе  уже  достигла  города.  Досужие  языки
поработали на славу. Если верить слухам, выходило, что я в одиночку отправил
на дно морское несколько десятков вражеских кораблей вместе с экипажами.
   Я не стал опровергать слухов, опасаясь, что король Ригенос начнет строить
против меня козни. Но жители  города  превозносили  меня  до  небес,  а  это
означало, что короля пока можно не бояться.
   Мне оказывали всевозможные почести - ведь я совершил то, чего все от меня
ждали.
   Если король сейчас выступит против меня, ему несдобровать.  Подобный  шаг
может стоить ему короны, а то и головы.
   Разумеется, его никто не заставлял объясняться мне в  любви,  однако  всю
дорогу от пристани до Дворца десяти тысяч окон он держался со мной  любезно,
даже почти приветливо.
   Быть может, он начал видеть во мне претендента на  трон,  но  приветствия
подданных, вид королевского дворца и радость дочери убедили его в  том,  что
он - король и королем останется. Мне нужна была его дочь, а на корону я и не
думал заглядываться.
   Стражники отвели Эрмижад  в  предназначенное  ей  помещение,  так  что  с
Иолиндой, которая  встретила  нас  в  Приемном  зале,  они  не  столкнулись.
Прекрасная и радостная, Иолинда  сперва  бросилась  на  шею  отцу,  а  потом
расцеловала меня.
   - Ты рассказал папе? - спросила она.
   - Думаю, он догадался обо всем  еще  перед  отплытием,  -  рассмеялся  я,
поворачиваясь  к  королю,  лицо  которого  приобрело  какое-то  отстраненное
выражение. - Мы хотели бы обручиться, сир. Вы не возражаете?
   Король раскрыл рот, вытер лоб, сглотнул - и только тогда кивнул.
   - Конечно, нет. Благословляю вас. Тем крепче будет наш союз.
   Иолинда недоуменно нахмурилась.
   - Папа, ты рад - или не рад?
   - Кон... Естественно, я рад. Естественно. Просто я немного устал,  милая.
Мне надо отдохнуть. Не сердись на меня.
   - Ой, папа, прости. Конечно, тебе надо отдохнуть. Ты прав.  Ты  выглядишь
утомленным. Я прикажу рабам приготовить еду и принести ее тебе в постель.
   - Да, - отозвался король, - да.  Когда  он  ушел,  Иолинда  вопросительно
поглядела на меня.
   - У тебя тоже нездоровый вид, Эрекозе. Ты не ранен?
   - Нет. Просто мне претит, когда убивают ни в чем не повинных людей.
   - Воины сражаются друг против друга, убивают и  гибнут  сами.  Что  здесь
такого?
   - Ничего, - голос мой от волнения сделался хриплым. - Но скажи,  Иолинда,
разве воины убивают женщин? Разве они воюют с малолетками?
   Облизнув губы, она сказала:
   - Пойдем ко мне. Там мы сможем спокойно поговорить.
   Поев, я почувствовал себя лучше, однако раздражение улеглось не совсем.
   - Что случилось? - спросила Иолинда.
   - Мы наголову разбили элдренов в морском сражении.
   - Здорово!
   - Да уж.
   - Потом вы захватили Пафанааль. Вы взяли его штурмом.
   - С чего ты так решила? - изумился я.
   - Как с чего? Земля слухами полнится.
   - Город не сопротивлялся, - проговорил  я.  -  В  Пафанаале  были  только
женщины и дети, и наши славные воины обошлись с ними весьма круто.
   - Когда город берут штурмом, женщинам и детям  лучше  не  подворачиваться
под горячую руку, - сказала Иолинда. - Так что не терзай себя...
   - Мы не штурмовали город, - ответил я. - Нам незачем было это  делать.  В
нем не было мужчин. Они все нашли себе могилу на дне морском.
   Иолинда пожала плечами. По-видимому, она никак не  могла  понять  причину
моего недовольства. Пожалуй, оно и к лучшему.
   Признаться, меня так и подмывало рассказать ей о  неблаговидном  поступке
ее отца.
   - Знаешь, - сказал я, - где-то  мы  обязаны  победой  вероломству,  хотя,
по-моему, вполне могли бы обойтись без него.
   - Вероломству? - сверкнула глазами Иолинда. -  О,  недаром  говорят,  что
коварство у элдренов в крови!
   - Элдрены сражались храбро и честно.  А  мы  предательски  застрелили  их
командира.
   - Ах, вот оно что, - отозвалась она. - Какой ужас!
   И прибавила с улыбкой:
   - Я постараюсь отвлечь тебя от твоих мрачных мыслей, Эрекозе.
   - Уж пожалуйста, сделай милость, - попросил я.

***

   На следующий день король объявил жителям Некраналя  о  нашей  с  Иолиндой
помолвке. В городе началось бурное веселье.
   Стоя втроем на балконе дворца, у стен которого собралась громадная толпа,
мы улыбались людям и махали руками. Однако едва мы ушли с  балкона,  король,
отрывисто попрощавшись, торопливо удалился.
   - Мне кажется, папа, хоть он и дал согласие, не  одобряет  мой  выбор,  -
озадаченно проговорила Иолинда.
   - Мы с ним разошлись во мнениях по поводу тактических вопросов, вот он  и
дуется, - объяснил я. - Думаю, скоро все забудется.
   Но меня снедало беспокойство. Я был героем, меня носили на руках;  как  и
подобает герою, я обручился с дочерью короля, -  однако  меня  не  оставляло
ощущение, что что-то тут не так. Подобное чувство у меня уже возникало, но я
так и не смог определить, откуда оно взялось. С чем оно связано - с моими ли
странными снами, с  покрытым  ли  мраком  прошлым  или  с  напряженностью  в
отношениях между мною и королем  Ригеносом?  Быть  может,  мое  беспокойство
вообще ничем не обосновано.
   Как здесь было заведено, в постель мы с Иолиндой легли вместе.
   Но в первую нашу брачную ночь нам не хотелось плотской любви.
   Посреди ночи я проснулся оттого, что кто-то тронул меня за плечо.
   Сев на