тился он к бандиту со шрамом, --
прямо как в воду глядел. Есть у него рация, есть, родимая. Теперь мы
сможем связаться со своими, а там... а там поглядим. Удачный сегодня
денек, верно я говорю, Семеныч?
     -- Это и ежу понятно, -- буркнул тот. На столе перед ним лежал
автомат.
     Дед Мартын стоял в дверях неподвижно, словно изваяние, и молчал.
Лицо его было непроницаемо. Игорь понял, что конфликт с наглыми
"геологами" достиг наивысшей точки.
     -- Дай-ка, мне, дед, свою механику, -- потребовал рыжий. -- Да
поживей.
     Лесник с минуту колебался, потом расстегнул полушубок и вынул
рацию. Рация помещалась в небольшом металлическом корпусе с выдвижной
антенной и походила на милицейскую.
     -- Отлично, старик, думаю, мы все-таки поладим.
     "Семен-Семеныч" с недоумением глядел на своего товарища. Было
видно, что соображает он туго. А рыжий, взвесив рацию на ладони, словно
кирпич, сказал, продолжая ухмыляться:
     -- Выйду-ка я, пожалуй, во двор, там и свяжусь со своими. Наша
работа секретная, сугубо стратегическая, свидетели мне не нужны. Ясно,
дед?
     В вопросе явственно слышалась откровенная угроза, означавшая, что
препятствовать решению рыжего было бы небезопасно. Дед Мартын
промолчал, не удостоив бандита ни взглядом, ни даже кивком.
     -- Значит, ясно, -- кивнул рыжий и хлопнул дверью.
     Минут пять царила тишина. Но вот дверь распахнулась, и в комнату
влетел рыжий. Без рации.
     -- Какая досада! -- воскликнул он, театрально закатывая глаза. --
Я дико извиняюсь, старик, но моей вины здесь нет. Все вышло совершенно
случайно. Словом, рация пришла в негодность.
     -- Я так и думал, -- сухо заметил дед Мартын.
     -- Да? А вот я так не думал, потому как, повторяю, все вышло
совершенно случайно.
     -- Разумеется, -- съязвил дед, -- разумеется, во всем виноват
случай. Случай всегда на стороне негодяев.
     -- Что-то ты не то несешь, старик, -- нахмурился "Семен-Семеныч",
кладя руку на автомат.
     -- Что с рацией? -- спросил лесник.
     -- Упала, -- развел руками рыжий.
     -- Разбилась?
     -- Целехонька, -- осклабился рыжий. -- Пойдем, дед, покажу.
     Рыжий с дедом Мартыном вышли. Пройдя по тропе метров тридцать,
бандит остановился возле огороженного участка, где прошлой ночью
топтался "желтолицый" мутант. Аккуратно вбитые колышки обрамляли почти
правильный круг с радиусом около двух метров; весь участок был испещрен
глубокими желтыми следами. За последние сутки пораженные участки
разрослись, увеличились, но снег оказался плохим проводником неведомой
заразы, поэтому заражение снежного покрова происходило крайне медленно.
В одном из желтых отпечатков, оставленных ногой несчастного мутанта,
мирно покоилась злополучная рация, вся налитая ядовитой желтизной,
вплоть до кончика антенны.
     -- Я поскользнулся, рация выскользнула из рук и... сам видишь,
старик, я не виноват.
     -- Ясно, -- отрубил дед Мартын и повернул обратно, к сторожке.
     Итак, связь с внешним миром прервана окончательно и бесповоротно
-- по крайней мере, сообщить о беглых зэках теперь, тотчас же, не
представлялось возможным. Ловкач этот рыжий тип, нечего сказать...
Лесник шел к дому, а рыжий семенил сзади; даже не видя его, дед Мартын
знал: тот ухмыляется ему в затылок, довольный содеянным. Что ж, сила
пока на их стороне. Посмотрим, думал старый лесник, что будет завтра,
-- ведь никто в целом мире не знает, что озеро Медвежье окончательно
взбесилось.

     3.

     К вечеру объявился "Иван-Иваныч". С полным рюкзаком водки. Как он
добрался до сторожки, оставалось загадкой: по дороге он, видимо,
настолько крепко приложился к бутылке, что лыка уже не вязал ни в
какую. Его возвращение встречено было бурным взрывом эмоций со стороны
его дружков. Пить начали тут же, как только вскрыли рюкзак. Пили прямо
из горла, без закуски, жадно, взахлеб. И лишь высосав по бутылке, рыжий
потребовал накрывать на стол. Разумеется, требование было адресовано
хозяину сторожки, старому деду Мартыну. Плотно сжав губы и хрустнув
пальцами, лесник отправился на кухню. За годы жизни в тайге он научился
хладнокровно оценивать ситуацию и, если требовалось, терпеливо ждать --
ждать до тех пор, пока хищник целиком не окажется в его власти, -- и
тогда действовать быстро, уверенно, с гарантией на успех. Но сейчас час
еще не пробил, хищник достаточно силен и опасен, чтобы вступать с ним в
открытое единоборство. Но час пробьет, дед Мартын знал это наверняка.
     Он прислушался. С озера доносился чуть слышный гул, в воздухе
чувствовалась вибрация. Глаза деда Мартына сверкнули дьявольским огнем,
на губах мелькнула злорадная усмешка. Час близок...
     А за столом тем временем веселье набирало обороты. Помимо
спиртного "Иван-Иваныч" приволок и курево -- дюжину пачек "Казбека".
Все трое тут же задымили. Сначала пили молча, быстро, стакан за
стаканом, и лишь когда их изрядно развезло, бандиты отвалились на
спинки стульев и принялись смаковать водку не спеша. Про деда Мартына и
Игоря они даже и не вспомнили. На столе, между полупустыми бутылками,
закуской и стаканами грозно чернели автоматы.
     -- А ты молоток, Скипидар, что курево догадался прихватить, --
прогундосил рыжий, обращаясь к "Иван-Иванычу" и пуская струю дыма в
потолок. -- Чисто прошло, не наследил?
     -- Так, самую малость, -- еле ворочая языком, ответил Скипидар, он
же "Иван-Иваныч". -- Сторожа пришлось успокоить.
     -- Зря, -- с сожалением покачал головой рыжий. -- Ханку, может,
искать и не стали бы, а вот за сторожа трясти начнут с пристрастием.
Зря ты, Скипидар, погорячился.
     -- Сам знаю, что зря, -- огрызнулся тот, -- только попер он на
меня, как танк, ну, я и... тово...
     -- Тихо хоть сделал?
     -- Ты же знаешь мою квалификацию, Плохой.
     -- Знаю, Скипидар, знаю, -- оскалился рыжий и плеснул в стакан
очередную порцию водки.
     Минуло полчаса. Бандиты уже не стеснялись в выражениях, маски
"геологов" окончательно слетели с их мерзких рож, обнажив повадки
настоящих хищников. И лишь когда "Иван-Иваныч" уронил голову в тарелку
с окурками и захрапел, а "Семен-Семеныч" поклялся выпотрошить "того
хмыря из 14-го блока", вынул из сапога финку и вонзил ее в стол, --
рыжий, наиболее стойкий из преступной троицы, вдруг вспомнил о двух
немых свидетелях затянувшейся попойки -- старом леснике и его внуке --
и мутным взглядом обвел помещение.
     -- А, вот ты где, -- прохрипел он, с трудом зацепившись взглядом
за неподвижную фигуру деда Мартына. -- На, выпей, -- он двинул стакан с
водкой к деду, половину расплескав по столу.
     -- Не пью, -- коротко отрезал дед Мартын.
     -- Не пье-о-ошь? -- рявкнул рыжий, набычившись. -- Видали? Они не
пьют-с! Ты мне баки-то не заколачивай, старик, скажи лучше, что
побрезговал со старым мокрушником из одной посуды... -- Он громко
икнул. -- Пей, говорю, падаль!
     -- Нет.
     -- Ну и хрен с тобой, коз-зел... Ну-ка ты, малец! -- Рыжий
пододвинул стакан к Игорю. -- Или тоже противно?
     "Сейчас или никогда!" -- с трепетом подумал Игорь -- и решился.
     -- Противно! -- выкрикнул он, смелея от звука собственного голоса.
-- Да, противно! Потому что вы... вы... вы бандиты!
     -- Замолчи, Игорь, -- вскочил дед Мартын, бледнея.
     -- Во-о-от оно что, -- протянул рыжий с интересом. -- Что ж,
малец, продолжай.
     -- Да, вы самые настоящие бандиты, -- распалялся Игорь все больше
и больше. -- Вы ворвались в наш дом, чтобы... чтобы...
     -- Игорь! -- крикнул старый лесник.
     -- Значит, в сказочку про молибден не поверил, а? -- ласково
промурлыкал рыжий; от той ласки веяло чем-то змеиным. -- Не поверил.
Ай, какой смышленый мальчик! Слышишь, старик? -- Он круто повернулся к
деду Мартыну. -- Да ты сядь, не ерепенься... А щенок-то твой, глянь-ка,
зубки кажет, в отличие от старого облезлого кобеля, который забился в
угол и скулит от страха. Скулишь ведь, дед? Скули-ишь!
     Бандит смачно сплюнул на пол и снова икнул. Из ярко-рыжего он
превратился в темно-оранжевого, глаза налились мутью и кровью, к нижней
губе прилип потухший окурок и висел там уже минут пять, не меньше. Вид
этого типа, а также двух его дружков, был настолько омерзителен, что
Игоря затошнило, и ему немалых трудов стоило сдержать подступившие
вдруг позывы к рвоте. В довершение ко всему воздух в доме был пропитан
табачным дымом, водочным перегаром, мужским потом, грязной, запревшей
одеждой и той специфической вонью, которая так характерна для бурных,
не знающих меры, попоек.
     Рыжий наполнил стакан до краев и залпом выпил.
     -- З-зараза! -- процедил он сквозь зубы и мощно затянулся потухшей
папиросой. -- А, чтоб тебя!.. -- выругался он и с досадой сплюнул.
     Попытался встать, но его с силой швырнуло на стену.
     -- У-у-у, -- промычал рыжий, сползая на пол. -- А здорово я,
видать, налакался...
     Внезапно "Иван-Иваныч" дернулся и повалился на рыжего. Дед Мартын,
словно только и ожидавший этого момента, вскочил на ноги и взял ружье
на изготовку. Но рыжий, хоть и был в стельку пьян, опередил его.
     -- Положи ствол на пол, -- прохрипел он, поймав Игоря на прицел
своего автомата, -- иначе я выпущу мозги из твоего гаденыша. Ну!
Быстро!
     С явной неохотой старый лесник вынужден был подчиниться. И уже в
который раз за день пожалел о присутствии внука.
     -- А теперь, старый козел, пошел на кухню. -- Голос рыжего
прозвучал неожиданно крепко и властно. -- А ты, щенок, -- перевел он
взгляд на Игоря, -- будешь сидеть здесь. Всю ночь. Усвоил?
     Игорь молча кивнул, глотая от досады слезы. Рыжий тем временем
сбросил с себя обмякшее тело сообщника, с трудом поднялся на ноги и
снова сел за стол. Правой рукой прижимая приклад автомата к животу,
левой вновь наполнил стакан и тут же его опорожнил. Когда спиртное
прижилось, он снова поднял глаза на деда Мартына.
     -- Ты еще здесь, старик? На кухню!! -- гаркнул бандит.
     В кухню вела всего лишь одна дверь, да и та из комнаты, где
скопились все действующие лица этой истории. Окон в кухне не было
вообще. Таким образом, спровадив туда лесника, рыжий мог быть спокоен,
что тот оттуда не улизнет. Нужно только забаррикадировать дверь -- и
дело в шляпе.
     -- Пацан! -- приказал рыжий Игорю, когда дед Мартын скрылся на
кухне. -- Стол к двери! Живо!
     Игорь, скрепя сердце, подчинился. Придвинув стол вплотную к
кухонной двери (дверь, кстати, открывалась в комнату), мальчик, следуя
жесту пьяного бандита, вернулся на свое место у окна. Избавившись от
главного и наиболее опасного противника, рыжий позволил себе несколько
расслабиться -- и хмель тут же ударила ему в голову. Взгляд его
окончательно помутнел, руки бессильно повисли вдоль тела. Но вот он
снова собрался с силами, поднялся, шатаясь, добрел до стола, смахнул с
него все, что там было, взгромоздился на него сам и растянулся во весь
рост. Прежде чем отключиться, бандит, едва ворочая языком, пробормотал:
     -- Смотри, щенок, шаг вперед, шаг в сторону -- стреляю без
предупреждения. У меня сон чуткий, -- и тут же захрапел.
     Сердце мальчика бешено забилось. Вот он, момент, которого он так
долго ждал! Стоит лишь сделать один шаг -- и бандитов можно брать
голыми руками. Наверняка, все они продрыхнут до утра, словно медведи в
зимней берлоге. Вот бы только один автомат заполучить, только один...
Игорь встал и шагнул вперед. Пол чуть слышно скрипнул.
     -- Шаг вперед... шаг в сторону, -- пробормотал рыжий во сне,
поднимая автомат, -- и пиф-паф! Ха-ха-ха!.. Я дважды не повторяю.
     Игорь в страхе отпрянул назад.
     -- Игорек, мальчик мой! -- послышался приглушенный голос деда
Мартына из-за кухонной двери. -- Не связывайся ты с этими подонкам,
прошу тебя! От них всего можно ожидать. Завтра они будут наказаны,
клянусь! Сделай, как я сказал, Игорь.
     "А что будет завтра? -- вдруг подумал лесник. -- Почему именно
завтра?" И как бы в ответ на его думы тайга отчаянно застонала.
     Игорь не помнил, как его сморил сон.

     4.

     Проснулся он внезапно, словно от чьего-то мягкого прикосновения.
Открыл глаза. В доме было темно, и лишь слабый отблеск таежной ночи
пробивался сквозь пыльное окно. Кто-то дышал ему прямо в затылок. У
мальчика волосы на голове зашевелились от страха. Превозмогая ужас, он
медленно обернулся. Никого. Странно, он мог бы поклясться, что слышал
чье-то дыхание. Тихо похрапывали пьяные бандиты, изредка разражаясь во
сне нецензурщиной. От них несло, словно от лопнувшей канализационной
трубы. Игорь инстинктивно зажал нос пальцами.
     Спали все трое. Теперь уж, с трепетом подумал мальчик, я свой шанс
не упущу. Будь что будет, а автоматом, хотя бы одним, завладею. Он
встал, бесшумно приблизился к столу, на котором спал рыжий, и
всмотрелся в его лицо. Лица не было видно, оно тонуло в густой тени. Но
вот случилось неожиданное: тень стала рассасываться, таять, бледнеть,
черты лица начали проясняться, проступать сквозь тьму,
материализоваться, словно кто-то невидимый включил подсветку, медленно
набиравшую яркость. Теперь лицо было видно все, целиком... Мальчик
захлебнулся воздухом и застыл, оцепеневший.
     Лицо рыжего, обращенное кверху, было неподвижно, как камень. Глаза
широко открыты, но в них -- ни мысли, ни жизни, ничего, кроме пустоты.
Обрюзгшие щеки, покрытые многодневной щетиной, лоснятся, словно
свежесмазанные сапоги. Рот растянут в резиновую улыбку, а сквозь щель
оскаленных зубов, из смрадной зияющей черноты, мерцают, не мигая,
чьи-то круглые фосфоресцирующие глаза. Рыжие волосы на голове слабо
светятся и чуть заметно шевелятся.
     -- А-а-а!.. -- закричал мальчик, объятый жутким ужасом, шарахнулся
назад, споткнулся о безжизненное тело одного из бандитов, упал на спину
и потерял сознание.

   Глава пятая

        И уже темно-фиолетовые сумерки надвигаются на плато Отчаяния,
        и уже кто-то видел, как по равнине проносятся эти
        огненно-песчаные смерчи, которые обволакивают людей. После них
        не остается даже костей...

                                                 Натали Хеннеберг,
                                                 "Язва"

     1.

     Что же делать? Как выбраться из этой мышеловки? Заперли, мерзавцы,
будто не они, а я -- преступник. Темень, хоть глаз коли. И как я не
догадался сделать на кухне окно? Какая жалость, что Игорь связывает
меня по рукам и ногам. Бедный мальчик! Эти подонки превратили его в
заложника... Что же все-таки происходит с озером? Да разве с одним
озером! Вся тайга стонет, словно живая. Да она и есть живая, обреченная
моя тайга. А стонет она потому, что гибнет наша матушка-Земля, гибнет,
родимая, и с нею вместе гибнет все живое... Как же выбраться на волю?
Хоть бы помог кто... Да нет, помощи ждать нечего, откуда она в эдакой
глухомани? Рассчитывать можно лишь на собственные силы. И на тайгу --
она наверняка помнит добро старого бобыля. И еще озеро... способно ли
оно услышать мое отчаяние?..
     Словно слабое дуновение ветерка всколыхнуло неподвижный воздух.
Что это? Дед Мартын чиркнул спичкой. Трепетное пламя вырвало из тьмы
часть пространства и кусок бревенчатой стены. На стене четко
обозначился чей-то силуэт. Скорее подсознанием, чем умом старый лесник
понял, что он сам отбрасывать тень на стену никак не может. Не может. И
снова чуть ощутимое дуновение...
     Спичка догорела и больно обожгла пальцы. Дед Мартын инстинктивно
взмахнул рукой -- и вновь погрузился во мрак. "Иди!" -- родился в мозгу
чей-то неведомый зов. "Куда?"- вслух спросил лесник и тут же решил, что
сходит с ума. "Вперед", -- беззвучно ответил некто. Дед Мартын шагнул
вперед и протянул руку. Но рука, вопреки ожиданиям, не наткнулась на
грубый бревенчатый сруб, а окунулась в черную пустоту. Он зажмурился и
шагнул еще раз -- и снова нет преграды. И тогда он услышал вновь: "Иди
за тенью своей!"
     ...Когда он открыл глаза, перед ним расстилалось озеро Медвежье.
Брезжил серый рассвет. Небо было затянуто свинцовой мутью -- и полная
неподвижность в воздухе. Мороз заметно ослабел; многолетний опыт
подсказывал леснику, что столбик термометра подскочил и замер где-то у
нулевой отметки.
     Ветра не было, но тайга кишела мириадами звуков. Словно тугие
струны, натянутые в стволе каждого дерева, сжимаясь, клонили таежных
гигантов вниз, к земле. Они судорожно сгибались, каждый в свою сторону,
корчились, кривлялись, порой с хрустом ломались -- и жалобно стонали.
Им же больно! -- вдруг понял лесник. Нам больно! -- словно в ответ
выдохнула тайга. Над самой серединой озера выросло светящееся лиловое
облако, оформилось в миниатюрный ядерный гриб и начало медленно
подниматься к небу, чуть заметно расползаясь в стороны, но при этом
сохраняя первоначальную форму. Вскоре оно слилось с серой небесной
мглой.
     Воздух был тяжел и недвижен, от озера веяло каким-то смрадом и
зловонием.
     Чуть впереди и слева, спиной к леснику, стоял человек и молча
смотрел на озеро. Одежда его искрилась слабым голубоватым сиянием и
чуть слышно потрескивала, словно наэлектризованная. Это был тот самый
силуэт, виденный им в сторожке. Было в нем что-то неуловимо знакомое...
Человек повернулся и пошел по тропе прочь от озера. И тогда дед Мартын
узнал в нем самого себя.
     "Иди за тенью своей!"
     Тень! Это его тень! Тень жила самостоятельной жизнью, сама
передвигалась и сама же принимала решения, не испрашивая на то санкции
у своей первопричины. Нет, теперь она не тень, теперь он, старый лесник
дед Мартын стал тенью -- тенью собственной тени, ибо голос свыше
повелевал ему следовать за нею.
     Он не чувствовал ног, он словно бы следовал за тенью одним лишь
взглядом. Светящийся силуэт бесшумно двигался по тропе к сторожке, а
дед Мартын шел за ним, подобно безвольной марионетке.
     Нет, он не шел, он не мог идти -- ведь у него не было ног. Ни ног,
ни рук, ни тела -- от него осталось лишь внематериальное, самосознающее
"Я", лишенное телесной оболочки. Он стал невидимым, зато тень обрела
трехмерную пространственную сущность. Старый лесник наблюдал за собой
как бы со стороны. Неужели озеро столь могущественно?!
     "Стой!" -- вдруг возник из ниоткуда приказ.
     Дед Мартын остановился -- остановилась и тень.
     Со стороны озера послышался шум приближающегося вертолета.

     2.

     -- Хорош дрыхнуть, щенок! -- прорычал рыжий, обдавая Игоря волной
густого перегара.
     Игорь с трудом открыл глаза и поднялся. Он сидел на полу среди
пустых бутылок и остатков пищи. Голова трещала и готова была
разлететься на куски; его мутило. Сквозь окно пробивался тусклый свет
зарождающегося дня. Бандиты уже очухались и теперь судорожно
опохмелялись, лакая водку прямо из бутылок. Их колотило с такой силой,
что горлышки бутылок громко стучали об их зубы.
     Ночной кошмар вдруг яркой вспышкой всплыл в сознании мальчика. Он
вспомнил лицо рыжего -- мертвый взгляд, сатанинская усмешка, жуткий
оскал -- и в страхе подался назад.
     -- Что пятишься, хмыренок? -- гаркнул рыжий, зверея и нависая над
Игорем. -- Отвечай: куда твой дед девался? Ну!
     До Игоря не сразу дошло, что дед Мартын исчез, но уже в следующую
минуту он понял, что рыжий говорит правду -- и втайне порадовался за
старика. Вместе с радостью пришла и надежда -- ведь дед Мартын не мог
оставить внука одного и наверняка придет на помощь.
     И все же мальчик был крайне удивлен: он знал, что из кухни выхода
нет.
     -- Оставь его, -- сказал "Иван-Иваныч" и громко икнул, -- пацан
знает не больше нашего.
     -- Ты уверен? -- злобно сверкнул глазами рыжий, хватая Игоря за
ворот рубашки. -- Ты уверен, что они не сговорились?
     -- А ты сам-то уверен, что запер старика в этой каморке? -- в свою
очередь спросил "Иван-Иваныч".
     -- В отличие от вас, скотов поганых, я был трезв, как стеклышко,
-- огрызнулся рыжий. -- В конце концов, щенок подтвердит мои слова. Так
ведь, хмыренок?
     Игорь проглотил комок, застрявший в горле, и молча кивнул.
     "Иван-Иваныч" подошел к ним впл