идела ее.
     Когда она ложилась спать, я хотела забрать куклу, но она расплакалась
и пришлось куклу оставить. Перед сном мы подошли к колыбельке, она стоит в
спальне в углу, у окна. Джон сказал: "Господи, Молли, я  бы  не  удивился,
если бы кукла встала и пошла. Она выглядит такой живой, как наша  дочурка!
Для нее позировала прелестная  девочка".  И  это  было  так.  У  нее  было
прелестное доброе личико. О, доктор, это было так ужасно, так ужасно...
     Я увидел, что страх опять появляется в ее глазах.
     Мак-Кенн сказал:
     - Держись, Молли.
     Она продолжала:
     - Я попыталась оторвать куклу, боясь, что во сне Молли  может  помять
ее, но Молли крепко ее держала и мне не хотелось беспокоить ее.
     Когда  мы  раздевались,  Джон  опять  вынул  из   кармана   волосяную
веревочку. "Странная штука, когда увидишь Тома, спроси, что это такое",  -
сказал он, потом сунул ее в ящик стола у кровати и заснул. Потом заснула и
я... Потом я проснулась... или думала, что проснулась... Не знаю, спала  я
или нет... и все же... О, господи, я слышала, как умирал Джон.
     И слезы снова брызнули из ее глаз.
     - Если я проснулась, то от странной тишины. Она бывает только во сне,
такая тишина. Мы живем на втором этаже, и к нам всегда доносятся  звуки  с
улицы. Я прислушивалась, пытаясь уловить хоть  малейший  шум.  Я  даже  не
слышала дыхания  Джона.  Что-то  жуткое  было  в  этой  тишине.  Я  хотела
разбудить Джона, но не могла ни двигаться, ни крикнуть. Занавески на окнах
были наполовину опущены. Слабый свет проникал из-под них с улицы.
     И вдруг он исчез. Комната  погрузилась  во  мрак.  И  затем  появился
зеленый свет, но не снаружи. Он был в самой комнате! Он слегка  разгорался
и угасал, разгорался и угасал, но после каждого  угасания  становился  все
ярче. Он был как свет, но это не был свет -  он  сиял,  был  повсюду,  под
столом, под стульями - он не давал тени! Я могла  видеть  все  в  комнате,
видела дочурку в колыбели и голову куклы у нее на плече.
     И  вдруг  кукла  зашевелилась!   Она   повернула   голову,   как   бы
прислушиваясь к дыханию ребенка, и положила ручки на  руку  ребенка.  Рука
упала. Кукла села! Теперь я была уверена, что это  сон.  Странная  тишина,
странный зеленый свет и это... Кукла упала через стенку колыбельки на пол.
Затем добежала вприпрыжку до кровати, как  ребенок,  таща  за  собой  свои
учебники  на  ремешке.  Она  поворачивала  голову  во  все  стороны,   как
любопытное дитя.
     Потом увидела туалетный столик,  остановилась,  потом  вспрыгнула  на
него, села на край  стола  и  стала  любоваться  собой  в  зеркало...  Она
прихорашивалась, вертелась, рассматривая себя то через  правое,  то  через
левое плечо. Я подумала: "Какой странный дикий сон! Все это Джон со своими
замечаниями. Но я не сплю, иначе бы я не раздумывала  о  том,  почему  мне
снится сон". Все это показалось мне такой чепухой, что  я  засмеялась.  Но
звука смеха не было. Смех был как бы внутри меня.
     Но кукла, похоже, услышала. Она повернулась  и  посмотрела  прямо  на
меня. Мне показалось, что сердце  остановилось  в  груди.  У  меня  бывали
кошмары, доктор, но ужаснее глаз этой куклы я не видела ничего.  Это  были
глаза дьявола! Они отливали красным. Я хочу сказать, фосфоресцировали, как
глаза животного в темноте. Но в них  была  злоба,  жуткая  злоба,  которая
потрясла меня. Эти глаза дьявола на ангельском личике!
     Не помню, долго ли она так стояла, глядя на меня. Потом она спрыгнула
вниз и села на край стула, болтая ногами, как ребенок.  Затем  медленно  и
спокойно закинула руки за голову и также медленно их опустила.
     В одной из них была длинная, как кинжал,  игла...  Она  спрыгнула  на
пол, подбежала ко мне и спряталась под кровать. Минута - и она  взобралась
на кровать и стояла в  ногах  у  Джона,  все  еще  глядя  на  меня  своими
красноватыми  глазами.  Я  попыталась  крикнуть,  шевельнуться,  разбудить
Джона. "О, господи,  спаси,  разбуди  его,  -  молилась  я.  Кукла  начала
медленно взбираться к его  голове  вдоль  тела.  Я  попыталась  пошевелить
рукой, чтобы схватить ее. И не смогла. Кукла исчезла из моего поля зрения.
И потом... я услышала  ужасный  стон.  Я  почувствовала,  как  тело  Джона
содрогнулось, вытянулось, замерло. Затем он вздохнул.
     Я знала, что Джон  умирает.  Я  не  могла  ничего  сделать...  и  это
молчание... и зеленый свет... Из-под окон раздался какой-то  звук  свирели
или флейты. Я почувствовала какое-то движение. Кукла пробежала по  полу  и
вспрыгнула на подоконник. Она нагнулась, глядя на улицу. И увидела у нее в
руках ту  веревочку  с  узелками.  Снова  раздался  звук  флейты...  кукла
прыгнула в окно. Глаза ее сверкали, и она исчезла. Зеленый свет замигал  и
исчез. Снова появился свет под занавесками.
     Тишина... казалось, вытекала из комнаты. А меня захлестнула  какая-то
темнота. Когда я снова проснулась или пришла в себя после  обморока,  часы
пробили два. Я  повернулась  к  Джону.  Он  лежал  рядом...  так  тихо!  Я
дотронулась до него. Он был такой холодный, боже  мой,  такой  холодный...
Доктор, скажите, что было сном, а что правда? Не могла же кукла убить его?
Неужели я сама... во сне... убила Джона?



                        12. ТЕХНИКА МАДАМ МЕНДЕЛИП

     В глазах  ее  было  что-то  такое,  что  запрещало  говорить  правду,
поэтому я солгал: "В этом-то  я  могу  вас  успокоить.  Ваш  муж  умер  от
обычного тромба в мозгу. Вы не имеете к этому ни малейшего отношения.  Что
касается куклы, вы видели просто очень яркий сон. Вот и все. Это случается
часто с нервными людьми".
     Она посмотрела на меня так, как будто рада была бы всю  душу  отдать,
чтобы поверить мне. Затем сказала:
     - Но я слышала, как он умирал.
     - Это весьма  возможно,  -  я  принялся  за  сугубо  профессиональные
объяснения, которые, я знал,  будут  ей  совершенно  непонятны,  а  потому
убедительны, - вы могли наполовину проснуться, то,  что  мы  называем  "на
грани  сознания".  Может  быть,  весь  он  был  навеян   слышанным.   Ваше
подсознание  пыталось  объяснить  звуки,  и  так   зародился   весь   этот
фантастический сон, который  вы  рассказали  мне.  То,  что  вам  казалось
длящимся несколько минут, на деле заняло часть  секунды  -  у  подсознания
свое время.  Это  обычное  явление.  Хлопает,  скажем,  дверь,  это  будит
спящего, и у него остается воспоминание о каком-то необычайно  ярком  сне,
кончившимся громким звуком. На самом  деле  сон  начался  одновременно  со
звуком. Ему кажется, что сон длился часы, а на самом деле он  уместился  в
краткий миг между звуком и пробуждением.
     Она тяжело вздохнула: ужас в ее глазах ослабел.
     Я продолжал:
     - И есть еще что-то, о чем вам нужно помнить - ваше положение. В  это
время у женщин бывают  очень  яркие  сны,  обычно  неприятного  характера.
Иногда даже галлюцинации.
     Она прошептала:
     - Это верно. Когда я была беременна маленькой Молли, я видела ужасный
сон... - она задумалась. На лице ее снова появилось сомнение. - Но  кукла!
Кукла-то исчезла!
     Я выругал себя за то, что не подготовил себя к этому вопросу.
     Мак-Кенн пришел на помощь. Он сказал:
     - Конечно, исчезла, Молли. Я выбросил ее в мусоропровод. После  того,
что ты рассказала, я решил, что тебе лучше не видеть ее.
     Она резко спросила:
     - Где ты ее нашел? Я искала ее.
     - Видимо, ты была в таком состоянии, что тебе было не до  поисков,  -
ответил он. - Она была просто в  ногах  колыбели,  закручена  в  простыню.
Выглядела она так, будто Молли всю ночь проплясала на ней.
     Она сказала задумчиво:
     - Действительно, кукла соскользнула к ее ногам.  Кажется,  я  там  не
посмотрела.
     - Ты не  должен  был  этого  делать,  Мак-Кенн,  -  притворно  строго
обратился я к нему. - Если бы была кукла, миссис Джилмор  поняла  бы,  что
все это сон и успокоилась бы.
     - Но я думал, док, так будет лучше, - голос его звучал виновато.
     - Пойди и поищи ее, - сказал я сердито.
     Он взглянул на меня понимающе, я кивнул.  Через  несколько  минут  он
вернулся.
     - Уже вывезли мусор, - доложил он. - Кукла исчезла. Но  я  нашел  вот
что.
     Он держал в руке связку миниатюрных книжек на ремешке. Он спросил:
     - Это не те книжки, которые в твоем сне уронила кукла, Молли?
     Она вздрогнула и отпрянула в сторону.
     - Да, - прошептала она. - Убери их, Дан. Я не хочу их видеть!
     Она посмотрела на меня.
     - Думаю, что я все-таки был прав, когда выбросил куклу, доктор.
     Я взял ее холодные руки в свои.
     - Теперь слушайте меня, миссис Джилмор. Вы  должны  запаковать  вещи,
необходимые вам с Молли на неделю, и немедленно уехать отсюда. Я  думаю  о
вашем положении, о маленькой жизни, которая  скоро  появится  на  свет.  Я
займусь  необходимыми  формальностями.  Вы  можете  взять  себе  в  помощь
Мак-Кенна. Но вы должны немедленно уехать.
     К моему  облегчению,  она  охотно  согласилась.  Последовали  быстрые
сборы, затем тяжелый момент прощания с телом. Наконец,  все  было  готово.
Девочка хотела забрать своих кукол, но я запретил, несмотря  на  опасность
снова возбудить подозрения Молли.
     Я не хотел, чтобы хоть что-то от Мадам  Менделип  сопровождало  их  в
пути. Они уехали к родственникам в деревню.  Мак-Кенн  поддержал  меня,  и
куклы остались в квартире.
     Я пригласил по телефону знакомого гробовщика. Вскрытия я не опасался,
так как в моем заключении никто не стал бы сомневаться, а  крошечный  укол
невозможно было бы обнаружить. Гробовщику я сказал, что  у  жены  умершего
начались родовые схватки и ее отправили в больницу. В диагнозе я  написал,
что смерть наступила в результате тромбоза и мрачно подумал при этом,  что
такой же диагноз поставил врач банкира.
     Разделавшись с гробовщиком, я сидел  и  ждал  Мак-Кенна.  Я  старался
разобраться  во  всей  этой  фантасмагории,  которую   мой   мозг   упорно
отказывался принимать. Я начинал понимать,  что  мадам  Менделип  обладает
каким-то знанием, неизвестным современной науке.  Я  отказывался  называть
это  колдовством.  Это  слово  веками  применялось  к  самым  естественным
явлениям, причины которых разъяснялись много позже.
     Еще недавно  зажженная  спичка  была  волшебством  для  дикаря.  Нет,
мастерица  не  была  "ведьмой",  как  считал  Рикори.  Просто  она   знала
неизвестные никому какие-то законы, а мы, будучи на положении дикарей,  не
знали, что заставляет гореть спичку. Что-то от этих законов,  от  техники,
если можно так выразиться, этой  женщины,  мне  казалось,  я  уже  уловил.
Веревочка с узелками - "лестница ведьмы", была  необходима  для  оживления
кукол. Одну такую положили в карман  Рикори  перед  первым  покушением  на
него... Вторую я нашел у его кровати прошлой ночью. Я заснул,  держась  за
нее рукой, и попытался его убить. Третья веревочка  помогла  убить  Джона.
Значит ясно, что веревочка была частью механизма управления и контроля  за
куклами. Правда, пьяный бродяга, на которого напала кукла Питерса, не  мог
иметь при себе  "лестницы".  Может  быть,  она  только  приводит  кукол  в
действие,  а  потом  они  живут  какой-то  длительный  период?  И   вообще
существовала какая-то формула.  Во-первых,  предполагаемая  жертва  должна
была позировать по доброй воле для своей копии; во-вторых, необходимо было
ранить  жертву  и  ввести  ей  в  кровь  какое-то   снадобье,   вызывающее
неизвестную смерть; в-третьих, кукла должна быть точной копией жертвы.  Но
связаны ли все эти смерти с оживлением кукол? Являются ли они  необходимой
частью операции?
     Мастерица кукол считает, без сомнения, что да, я - нет.
     То, что кукла, проткнувшая Рикори, была копией Питерса, кукла-сиделка
- копией Уолтерс,  а  кукла,  убившая  Джилмора,  возможно  копией  Аниты,
двенадцатилетней школьницы, - это я признавал. Но что-то  от  жизненности,
ума, души Питерса, Уолтерс, Аниты было изъято и  перемещено  как  эссенция
всего злого в куколок с проволочными скелетами, что это "что-то"  оживляло
кукол после смерти этих людей... против этого возмущалось все мое думающее
"я". Я не мог даже заставить свой мозг принять такое предположение.
     Мой анализ прервал Мак-Кенн. Он сказал коротко:
     - Ну, с этим кончено.
     Я спросил:
     - Мак-Кенн, ты случайно не сказал правду, что выбросил куклу?
     - Нет, док, она сбежала.
     - А где ты взял книжечки?
     - Как раз там, где по словам Молли, кукла уронила их -  на  туалетном
столике. Я спрятал их в карман после ее рассказа. Она и не заметила. Я  ее
обманул. Здорово получилось, не правда ли?
     - А что бы мы сказали, если бы она спросила о веревочке?
     - Веревочка произвела на нее большое  впечатление,  но  знаете,  док,
по-моему, она и на самом деле означает чертовски много.  И  я  думаю,  что
если бы я не увез ее на прогулку и Молли бы открыла коробку вместо  Джона,
она лежала бы сейчас на его месте.
     - Ты предполагаешь?..
     - Я думаю, куклы охотятся за теми, у  кого  веревочка,  -  сказал  он
угрюмо.
     Ну что же, эта мысль приходила и мне в голову.
     - Но зачем ей понадобилось убивать Молли?
     - Может быть, она слишком много знает. Да, док, я хотел сказать  вам.
Менделип прекрасно знает, что за ней следят.
     - Ну что ж, ее слуги  лучше  моих,  -  вспомнил  я  слова  Рикори,  и
рассказал Мак-Кенну о том, что было ночью и зачем я искал его.
     - А это доказывает, что ведьма Менделип прекрасно знает,  кто  следит
за ней, - сказал он, выслушав меня. - Она старается убрать обоих - босса и
Молли. Она и за вами охотится, док.
     - Куклы кем-то сопровождаются, -  сказал  я.  -  Музыка  отзывает  их
обратно. Ведь они не тают в воздухе, а уходят куда-то... туда, где  слышна
музыка. Но куклы должны быть вынесены из лавки или  выйти  сами.  Как  они
проскальзывают мимо ваших людей?
     - Я не знаю. - Похудевшее лицо Мак-Кенна было измучено. - Белая девка
делает это. Слушайте, что я обнаружил, док.
     Вчера от вас я пошел к ребятам. Я много чего  услышал.  Они  говорят,
что около четырех часов девица уходит в помещение позади лавки, а  старуха
усаживается на ее место. В этом вроде бы нет ничего особенного.  Но  около
семи часов они вдруг видят, что девица идет по улице и входит в лавку.  Ее
ни разу не видели выходящей, и ребята, сторожащие задний выход, без  конца
ссорятся с ребятами, сторожащими выход с улицы.
     Так вот, около 11 часов ночи один из ребят шел по Бродвею,  когда  ее
обогнала маленькая машина, за рулем которой сидела девица из лавки. Он  не
мог ошибиться, он хорошо изучил ее. За  ней  никто  не  следил.  Он  начал
искать такси, но не нашел. Поэтому он вернулся к ребятам и спросил, какого
черта все это значит. И опять никто не видел, как она выходила.
     Я взял пару ребят, и мы начали прочесывать весь квартал, чтобы  найти
гараж. В четыре часа прибежал один из наших и сказал, что  видел  девушку,
по крайней мере, ему показалось, что это она, идущей по  улице  за  углом,
недалеко от лавки. В руках у нее были два больших  чемодана,  которые  она
несла так легко, как будто они были совершенно пустые.  Она  быстро  пошла
прочь от лавки. Парень на секунду отвернулся, а она исчезла.
     Он обыскал все вокруг, но ее не нашел. Было темно.  Он  дергал  ручки
дверей и калиток, но все было заперто.  Он  побежал  ко  мне.  Я  осмотрел
место. Это совсем недалеко от лавки. Там все больше лавки, а дальше склад,
народа мало, дома старые. Ну, мы осмотрели все и нашли-таки гараж.  И  там
действительно стояла машина с еще горячим радиатором,  та  самая,  которую
видели на Бродвее.
     Вместе с ребятами я вернулся к лавке и сторожил с ними до утра. Около
восьми утра девушка показалась в лавке и открыла ее.
     - И все-таки это могло быть просто совпадением. Просто похожая на нее
девушка, - упрямо сказал я.
     Мак-Кенн посмотрел на меня с сожалением.
     - Она выходила днем, и никто не видел. Почему же ей не проделать  это
ночью? Парень видел ее за рулем. И машину  нашли  около  того  места,  где
встретили эту девку.
     Я задумался. Не было причины не верить  Мак-Кенну.  Кроме  того,  это
ужасающее совпадение во времени?!
     Я сказал негромко:
     - И время ее отсутствия днем совпадает со временем,  когда  Джилморам
доставили куклу, а время отсутствия ночью совпадает со временем  нападения
на Рикори и смертью Джона Джилмора.
     - Да, да, вы попали не в  бровь,  а  в  глаз!  -  обрадованно  сказал
Мак-Кенн. - Она вышла и оставила куклу у Молли, потом вернулась. Она вышла
ночью и натравила куклу на босса. Она подождала, когда  они  выпрыгнут  из
окна. Затем она поехала  забрать  ту,  которую  оставила  у  Молли.  Затем
поспешила домой. Куклы были в чемоданах, которые она несла.
     Я не мог сдержать злого раздражения, вызванного моим бессилием:
     - Может, вы там думаете, что  она  вылетает  на  метле  из  трубы?  -
спросил я насмешливо.
     Часы пробили три. Мак-Кенн молчаливый и озабоченный, ждал приказаний.
Мы отправились на свидание с мадам Менделип.



                          13. РОКОВОЕ ЗНАКОМСТВО

     Я стоял  у  окна  кукольного  магазина,  стараясь  подавить  страшное
желание ворваться в него. Я знал, что Мак-Кенн следит за  мной,  что  люди
Рикори находятся в доме напротив, а также ходят  как  прохожие  по  улице.
Несмотря на грохот надземной железной дороги, шум движения вокруг  Баттери
и нормальную жизнь улицы, кукольная лавка казалась  крепостью,  в  которой
царила полная тишина. Я стоял, содрогаясь, на пороге, словно в  преддверии
неизвестного мира.
     На окне было выставлено несколько кукол, достаточно необычных,  чтобы
привлечь внимание как ребенка, так и взрослого.  Не  такие  красивые,  как
куклы, подаренные Джилморам или Уолтерс, но тоже прелестные в своем роде.
     Свет в лавке был слабый. Я заметил за  прилавком  худенькую  девушку,
без сомнения, племянницу хозяйки. Размеры лавки не обещали наличия большой
комнаты сзади,  о  которой  писала  Уолтерс.  Но  дом  был  старый  и  мог
продолжаться во двор.
     Резко и нетерпеливо я толкнул дверь и вошел. Девушка  повернулась  ко
мне. И пока я шел к прилавку, мы молча изучали  друг  друга.  Это  был  не
вызывающий сомнения тип истерички: бледные голубые глаза с  неопределенным
взглядом из-под опущенных ресниц, длинная  тонкая  шея,  бледное  округлое
личико, белые тонкие пальцы. Руки у нее были необычайно гибкие.
     В другие времена она была бы монахиней, жрицей, оракулом или  святой.
Основное в ней был страх, в этом не было никакого сомнения. Но боялась она
не меня. Это был скорее какой-то глубокий давнишний страх, который как  бы
лежал, свернувшись, в основании ее существа, высасывал ее жизнь - какой-то
духовный страх. Я посмотрел на ее волосы. Они были серебристо-пепельные...
цвета волос, из которых были сплетены  веревочки  с  узелками!  Когда  она
увидела,  что  я  смотрю  на  ее  волосы,  неопределенность   ее   взгляда
уменьшилась. Она как будто впервые увидела меня.
     Я сказал как можно обычнее:
     - Меня интересует кукла  в  вашем  окне.  Я  думаю,  что  она  должна
понравиться моей внучке.
     - Вы можете купить ту, которая вам понравилась. Цены указаны.
     Голос ее был тихий, низкий, безразличный. Но  глаза  становились  все
внимательнее.
     - Это может сделать любой покупатель, - сказал я, - но внучка  -  моя
любимица. Я хочу купить для  ее  самую  лучшую  куклу.  Не  можете  ли  вы
показать мне еще кукол, может у вас есть лучше?
     Она отвернулась. Мне показалось, что она  прислушивается  к  каким-то
звукам, которых я не слышал. Ее манеры потеряли  вдруг  свое  безразличие,
стали грациозны.
     И в этот момент я почувствовал на себе чей-то внимательный  изучающий
взгляд. Ощущение было так сильно,  что  я  оглянулся  и  невольно  оглядел
лавку. Никого не было, кроме меня и девушки.
     В конце прилавка была дверь, но она была крепко заперта. Я  глянул