и
эта  у  тебя не самая понтовая. Я тут одну книжку начал читать,
там говорится, что это у тебя просто сильный глюк -- то есть  и
то, что она у тебя чешется, и что ты ее сумел обезболить, и еще
вся эта чухня, которую ты нес -- это все  самовнушение.  И  это
лечится. Под гипнозом.
       -- А как ты, дорогой психиатр, объяснишь мне связь между
трамваем и приступом? Ее-то ты не станешь отрицать!
       --  Я  еще  не  до конца книжку прочитал, но уверен, что
дальше про это тоже будет. Однако мы отвлеклись от сути. Лечить
тебя  гипнозами  времени  нет. Таблетки помогают плохо. Поэтому
остается одно: отменить свадьбу. Перенести на потом.
       --  Коля,  я  всегда завидовал твоей логике. Даже сейчас
завидую.
      -- Ну дык!
        --  Но  только  вот  свадьбу  откладывать  ты  меня  не
уговоришь. Ни за что. Потому что  это  моя  последняя  в  жизни
свадьба.  В  конце  концов,  вариант  остановить  на  один день
трамвай всегда можно найти.
      -- Например.
      -- Например? Еще раз перерезать провод.
      -- А потом? Когда его починят?
      -- Потом еще раз, но в другом месте.
      -- А потом?
      -- А потом я уже женюсь!
      -- Если успеешь, -- возразил Колька.
       --  Взорвать  трансформаторную  будку! Распилить рельсы!
Завалить дорогу камнями, спилить и опрокинуть  все  деревья!  Я
уже придумал тысячу таких вариантов!
      -- И ты это серьезно?
       Тут Игоря на полминуты выключил очередной приступ. После
стандартной  судороги   и   полуобморока   он   выплюнул   угол
пододеяльника и продолжил:
       --  Что  угодно, только не эта ужасная боль. Позвонить в
трамвайное депо, представиться чеченским террористом и сказать,
что  в  одном  трамваев бомба. Устроить в депо пожар, сжечь все
трамваи, какие только есть в городе.
       -- Игорь, но тебе же просто пристрелят, ты и жениться не
успеешь.
       --  ...Лечь  на  рельсы  и сказать, что не уйду, пока не
перестанут притеснять корейских негров. Объявлю голодовку.
      -- И жениться там же будешь?
      Игорь осекся, насупился. Откинулся обратно на подушку.
      -- Какой же ты непонятливый.
       -- А ты псих. Реальный. Нет, ты, конечно, не думай, если
ты попросишь меня еще раз спилить провод -- ништяк,  я  помогу,
лишь бы это убедило тебя в уменьшении боли. Я даже готов...
       Колька  вдруг  изо  всей силы ударил себя по лбу, да так
громко, что Татьяна вздрогнула от неожиданности.
      -- Черт! Елки-палки, как же я раньше не догадался!
      -- Что еще?
      -- Вот же балда!
      -- Коленька, не томи, времени нет, -- взмолилась Таня.
       Коля  вскочил  с  кресла,  метнулся  к окну. Принял позу
кающегося мыслителя.
       --  У  меня  есть один вариант. Черт, как же я мог о нем
забыть...
      -- Коля, не нервируй меня. Говори дело.
      Коля засунул обе ручищи в нагрудный карман рубахи и вынул
оттуда развалившуюся записную книжку.
       --  Психиатр.  Знакомый  моего соседа. Необычайно крутой
мужик.
      -- За сегодня справится?
      -- Должен. Обязан. Справится!
      До свадьбы оставалось меньше суток. Положение становилось
хуже чем критическим.

      -- Игорь, извини, задержались, у деда были пациенты...
       В  пятно  света  возле двери из чердачной будки вслед за
Колькой вылез ссохшийся старичок-казах,  в  шубе  из  множества
мелких   шкурок,   с  ног  до  головы  обвешанный  амулетами  и
цепочками.
       --  Познакомься,  это  врач  Вайдаш,  --  Коля  деловито
засуетился, утаптывая перед дедом снег.
       --  Он что, священник? -- Игорь с сомнением уставился на
свисающие с шеи деда звериные когти. Тот принял из  рук  Кольки
что-то   большое,  круглое  и  укутанное  серой  мешковиной,  и
удовлетворенно забубнил.
      -- Он шаман. Белый.
      -- Кто? Коля, ты...
        --   Игорь,   спокуха,   все  будет  нормально.  Вайдаш
Мустафаевич, для ориентировки: его  злые  духи  поселились  вон
там, -- Колька махнул рукой в сторону Капитанской.
       Игорь  с  минуту напряженно думал, что же за книжку и по
какой, интересно, психиатрии Колька начал читать, и вообще  что
он  тут делает, на продуваемой всеми ветрами крыше своего дома,
в двенадцатом часу ночи. Когда же дед вынул из своей  мешковины
бубен,  свечки, палочки и фляжку, он заподозрил, что его сейчас
начнут лечить.
       --  Коля,  --  он  отвел  его  в  сторону,  за  будку, в
относительное безветрие, -- это и есть твой новый психиатр?
      -- Ты не волнуйся, дед в деле реально шарит. Проверено.
      -- Коля, я же не верю в духов и шаманов!
      -- Плевать. Он психиатр, настоящий.
      -- Белый?
       --  Игорь, не до приколов, у него куча народу вылечилась
от шизы, проверено железно. Куча народу, который тоже не  верит
в духов.
      -- Ты до этого сам додумался или в своей книжке прочитал?
        Коля  вынул  из  кармана  остатки  банковских  денежных
оберток.
       --  Игорь,  поверь  мне  или  я гадом буду, твоя болезнь
лечится исключительно внушениями и гипнозом. А старик шарит и в
том  и  в другом, хотя и шифрует это как сказки про злых духов.
Ты, главное, не  обращай  внимания  на  шаманские  примочки,  а
делай, что он попросит.
      Игорь понял, что испытывает свои сомнения на излом.
       --  А  лицензия  на  врачевание у него есть? Корочки там
всякие?
       --  Какие  корочки,  Игорь!  Есть реальные люди, которых
нормальные психиатры вылечить не могли,  а  этот  --  за  день,
влегкую!
      -- А где-нибудь в другом месте он не может меня полечить?
А то, знаешь ли, дует.
       --  Я с ним говорил об этом. Но ему для работы нужен вид
на звезды.
      -- Без звезд никак?
      -- Говорит, никак.
       Звезды.  Хорошо  хоть  не  дно  моря.  Игорь цеплялся за
последнюю возможность выбора. Его свадьба должна была  начаться
через каких-то двенадцать часов.
      -- Так это он и есть знакомый твоего соседа?
       --  Именно.  Он совсем недавно у него эпилепсию вылечил.
Как рукой сняло, прикинь!
       --  И когда он планирует начать прием? -- Игорь поизучал
часы. Приближалась полночь,  последний  трамвай  и  драгоценное
время сна.
       --  Сейчас, причиндалы свои распакует. Ты не торопи, для
тебя же стараются.
       В этот момент дед отвлекся от растирания бубна и подошел
к Игорю.
       --  Ты  больной?  --  из-за сильного акцента нельзя было
понять, спрашивает старик или пытается внушить.
       --  Я  больной.  Селезенка  болит,  орган,  -- Игорь для
убедительности скорчил гримасу боли.
       Дед потоптался на месте, склоняя свою голову то на один,
то на другой бок и пытаясь заглянуть Игорю в глаза.
      -- Крики духов твой друг сказал.
      Игорь глубокомысленно кивнул.
      -- Что, Коль, он прямо сейчас и начнет?
      -- А куда тянуть-то?
       Игорь  подумал,  что  другого  выхода у него все-таки не
остается. Что ж, шаман так шаман.
      -- Будем лечиться, что ли... -- неуверенно сказал Коля.
      Дед оживился и протянул Игорю открытую жестяную флягу:
      -- Вот, пей половину.
      -- Что это?
       --  Игорь,  бери  без вопросов. Не отравит, -- убежденно
поторопил Коля.
       Во  фляжке  плескалось что-то густое, пахнущее травами и
спиртом.
       --  Пей,  духи  не  станут  говорить,  если  не выпьешь.
Половину пей.
       Зелье оказалось крепким и даже вкусным. В животе ощутимо
потеплело.
      -- Теперь жди. Духи сказать.
       Игорь услышал, как на Капитанскую вывернул трамвай. Если
бы надвигающиеся ощущения можно было назвать откровением духов,
то у Вайдаша получалось неплохое начало.
      -- Сейчас у меня будет приступ, -- напомнил Игорь.
       --  Придут  духи,  --  удовлетворенно согласился старик,
вернулся к своему бубну и стал быстро-быстро барабанить по нему
двумя  пальцами, одновременно прижимая обод к уху. Трамвай стал
громче. Игорь собрался с силами, чтобы не выкинуть  глупость  и
не  броситься  с крыши ему навстречу, и стоически перенес новый
паровозик.
      -- ...Ну и как там духи?
      -- Игорь! -- взмолился Колька.
      -- Подойди здесь. Ближе. Стой. Дай руку. Слушаю духов.
        Шаман  закрыл  глаза.  Судя  по  его  лицу,  злые  духи
отмалчивались.
      -- Теперь раздевайся.
      -- Как, совсем?
      -- До тела раздевайся. Голый.
      -- Сейчас зима, -- резонно заметил Игорь.
       На  лице  шамана  промелькнуло презрение. Он внушительно
откашлялся и замер, давая  понять,  что  не  пошевелится,  пока
Игорь не разденется. Судя по всему, начиналось самое оно.
       --  Игорь, не стой, -- зашептал Колька сзади. -- А то он
обидится и уедет.
      -- Слушай, Коль, ты ему уже заплатил?
      -- Половину. А что?
      -- Так, ничего.
       Однако  просто так стоять смысла действительно не имело.
Игорь быстро разделся,  оставшись  в  одних  трусах,  туфлях  и
носках,  но  дед  уточнил  еще  раз  --  "Голый", -- и пришлось
скинуть последнее.
       -- Держи сэтхэ, -- шаман протянул ему тлеющую деревянную
палочку. -- Думай о духах.
       --  Это  значит,  о  своей селезенке думай, -- подсказал
Коля.
      -- Да уж догадаюсь.
       Шаман  напрягся,  поднял  бубен над головой и негромко в
него ударил -- три  раза,  после  чего  ожесточенно  забормотал
что-то похожее на заклинания.
      -- Теперь бежать. Бок бежать. Быстро, махать сэтхэ.
       Игорь  вдруг  явственно  представил  себя  со стороны --
голого,  пляшущего  на   заснеженной   крыше   девятиэтажки   и
размахивающего дымящейся палочкой. Но видение быстро пропало, и
остался только один холод, пробивший его  от  кончиков  пальцев
ног  до  ресниц.  Да,  и  еще какие-то подбадривания со стороны
Кольки.
       --  Стой,  --  скомандовал  шаман. -- Пей. Бежать снова.
Стоять. Кричи духам уйти.
      Терапия пошла полным ходом.
      -- Стой. Лечь вниз. Бежать. Закрывай глаза и очень громко
кричи духам уйти. Кричи!
       -- Духи, идите к хрену! Коля, если я подхвачу воспаление
легких, лечить меня будешь ты.
      -- Не отвлекайся...
       -- Бежать! Кричи духам! -- старый пробил в бубен еще три
раза. Замерзающие духи отразили эхом  дикое  желание  мгновенно
очутиться  в  пустыне,  под испепеляющим солнцем, где жара, где
очень-очень жарко, где увернальцы прорыли канал, зачем им канал
в такой холод, ледяная вода, лед...
      -- Кричи духам! Беги! Стой.
       Старик  опять  углубился  в бормотание заклинаний. Игоря
стал бить легкий озноб.
      -- Дед, а можно я не буду стоять, а то х-холодно...
        Дед  сделал  строгий  останавливающий  жест  рукой.  Из
сгущающихся и индевеющих мозгов выдавилось искреннее  изумление
достижениями нетрадиционной психиатрии.
      -- Вы что это тут устроили, извращенцы? Совсем обнаглели,
педерасты несчастные!
        Шаман  впал  в  столбняк.  Игорь  через  силу  повернул
закоченевшую  шею:  в  форточку  в  окне  соседнего   дома,   с
двенадцатого этажа, выглядывала незнакомая гневная бабкушка.
      -- Ну, полегче, мать!
       --  Сейчас  милицию позову, извращенцы, а ну-ка быстро с
крыши!
      Коля встрепенулся.
      -- Вайдаш Мустафаевич, а можно быстро закончить?
      Шаман не шевелился.
       --  Эй, мать, погодите, мы быстро. Игорь, накинь на себя
что-нибудь, сейчас все образуется...
       --  Я  вам  дам  быстро,  выкормыши блядские! Вась, зови
милицию, здесь пидары шабаш устроили! Ва-а-ась!
      -- Кто такой Вася? -- Коля начинал сильно нервничать.
       --  Откуда  я знаю? Что с дедом случилось? Он будет меня
долечивать или нет?
       --  Игорь,  пять  сек  перерыв, небольшой форс-мажорчик.
Вайдаш Мустафаевич, очнитесь, сейчас  надо  спуститься  вниз...
Вайдаш Мустафаевич, твою мать, ты что, в трансе?
      Шаман медленно и крайне нешироко раскрыл глаза и принялся
что-то шептать. Через несколько секунд ожили  и  его  руки:  он
лихорадочно и громко забил в бубен.
      -- Вайдаш Мустафаевич, надо уходить.
       --  Вась!  Ва-а-а-ася-а-а!!!  --  неслось  над замерзшей
нусхетной пустыней.
      -- Чего тебе? -- голос был прокуренный и злой.
      -- Вась, зови милицию, здесь гомики на крыше!!!
      -- Игорь, одевайся, надо сваливать, -- торопил Коля.
       Космос  камней,  взрыв  унтелюпа.  По леденеющей пустыне
заворочались  увернальцы,  острое-острое  солнце   замерзло   и
отклеилось  от неба. Игорь почувствовал, что лежит голой грудью
на снегу, подтягивая  закоченевшие  ноги  и  разгребая  сыпучий
мороз. Предпоследний на сегодня трамвай.
       -- Злые духи ходят. Ходят. Шептать молитвы, парень, злые
духи не уйдут, -- дед стал пританцовывать и бить  в  бубен  все
громче.   Игорь  пытался  просунуть  негнущуюся  руку  в  рукав
свитера.
       --  Игорь, быстрее, быстрее, потом шнурки завяжешь. Дед,
пойдемте, забирайте свои феньки...
       Дед  внезапно  сделал  бросок  вперед, к центру крыши, и
пустился в дикую пляску с бубном, оглашая округу  истерическими
выкриками  на  непонятном языке. Бабка в окне неистово затопала
ногами.
       --  Вась,  зови  милицию, у них бубен, бубен, они сейчас
ребеночка резать будут! Милиция!!!
       Шаман подбежал к Игорю, пронзил его недобрым взглядом, с
диким воплем шарахнулся обратно, к центру крыши:
      -- Духи, тебе злые духи! Духи прокляли тебя!
       --  Игорь,  не обращай внимания, потом долечишься. Идем,
они уже ментов вызвали! Дед, надо сматываться! Идем!
       Дед  несколько  раз  подпрыгнул,  изо  всех сил ударяя в
бубен, потом упал не колени и вскинул руки к небу. Коля и Игорь
уже спускались по шаткой чердачной лестнице, громыхая подошвами
и будоража блаженное тепло подъезда.
       --  Коля...  слушай,  Коля,  --  Игорь  с  остервенением
отшвырнул тлеющий сэтхэ, -- чтобы  я  еще  раз  послушал  твоих
советов по лечению -- да ни в жизнь!
       --  Что  ты  кипятишься!  Мы  его  еще  выцепим, он тебя
долечит...
       --  Долечит?  Вот  уж  не  угадал, Коля. Никакого больше
лечения, понял!!! Никакого! Реально!

       Трактор, неумело спрятавшийся в тени забора, был обречен
на соучастие.
      -- Завели, выдернули -- уехали. Как можно более мигом, --
лаконично распорядился Игорь. -- И без всяких там бубнов.
       --  Хм,  если  по  уму, то надо вон тот сарай взорвать и
свалить на тот угол, -- Колька,  видимо,  входил  во  вкус.  --
Тогда  и  опора упадет, и провода с нею, и пути завалит. Больше
чем на три дня, точно.
      -- Много шума. Весь район перебудим.
      -- Главное -- уверенность в своих силах.
      -- Обойдутся твои силы. Делом займись.
        Игорь   поправил   игрушечную  каску,  перекрашенную  в
оранжевый цвет, и посмоторел в колышущуюся темноту, туда, где в
ста-ста пятидесяти метрах отсюда лежала его селезенка. Кажется,
у него уже поднималась температура.
      -- Давай только по-быстрому.
       Они  подошли  к  трактору,  похожему на череп обиженного
гигансткого ящера, Игорь еще разок осмотрелся --  не  стоит  ли
где  на  карауле  коварная  бабуля -- а Колька уверенно засунул
отвертку в растрепанную дырку в двери кабины и открыл ее.
      -- Игорь, осмотрись, есть где-нибудь трос?
       Трос  здесь действительно был: прикрученный к фаркопфу и
схваченный тупорылым висячим замком.
      -- Доставай клещи, -- прохрипел Игорь. -- Здесь замок.
       После  того как они отковырнули две плиты по обе стороны
рельса и схватили его тросом, трактор громко и  матерно  облаял
ночную  тишину,  загадил  небо густым дымом, и через пять минут
все было кончено. Выгнувшийся  в  посмертной  конвульсии  рельс
остался лежать на зверски вспоротом им самим же полотне.
       Игорь  разглядывал  несчастное  железо  и  думал, что, в
принципе, ничто  не  мешало  его  селезенке  поселиться  внутри
самого  рельса  или  вообще  в  стенке  доменой  печи. С другой
стороны, если бы она была  зарыта  где-нибудь  в  лесу,  то  он
вообще  никогда  не  узнал  бы  о  ее  существовании.  То есть,
вариантов может быть много. И наверное, возможен такой,  что  у
него  где-нибудь  в  окрестных  подвалах  найдется  еще парочка
селезеночек, вот ведь сюрприз будет...  От  такой  мысли  Игорь
снова стал мерзнуть.
       До  регистрации  оставалось десять часов. Напиться чаю с
малиной и панадолом, упасть в сон, проснуться --  от  ласкового
прикосновения  волшебных  Танькиных  губ,  не  от  приступа, --
умыться, побриться, начистить ботинки и жениться.  Может  быть,
после   этого  он  излечится  от  дурацкого  нехорошего  страха
потерять Татьяну. Возможно, его перестанут  волновать  проблемы
ирригации в Увернале, и формула вычисления траекторий метеорных
потоков наконец-то перестанет делиться  на  ноль.  Может  быть,
Гампольский все-таки найдется и расскажет ему, что такое нусхет
и чем он отличается от песка. И вообще, может быть, отрезав  за
собой  новый кусок прошлого и полностью переплыв в новую жизнь,
он заслужит благосклоности богов недоразумения, подаривших  ему
эту непонятную селезенку?!!
        На   звездное  пузо  натягивалось  серое  непроницаемое
лохматое одеяло. Кажется, по радио обещали метель и даже буран.
Неплохой аккомпанемент для песни про светлое будущее.

      - 3 -

       Злые  чучмеки  в  киргизских шапках ни за что ни про что
съели  коня.  А  потом  пришли  дети-гринписовцы  и  тому,  что
осталось  от вороного бедолаги, устроили пышные похороны. И вот
они хоронят  коня,  хоронят  себе,  хоронят...  На  этом  сюжет
песенки исчерпывался, а вместе с ним заканчивался и пресловутый
первый танец молодых, на протяжении песни эволюционировавший от
вальса  до  "яблочко". Затем папик Татьяны, окончательно убитый
поведением зятька, отобрал у Ваньки-тамады микрофон и  отчаянно
заорал:
      -- ...А сейчас мы будем беситься! Всем беситься!!!
       После  того  как  Игорь  на  регистрации чуть не устроил
Танькиной бабке инфаркт, две  минуты  обдумывая  вопрос  насчет
осознанности  предстоящего  шага,  а  на предложение поздравить
невесту  сказал  "Поздравляю,  Таня"  и  пожал  ей  руки,  отец
новобрачной   махнул   на   все   рукой  и  принялся  методично
напиваться.  Дабы  заглушить  обиду  за   загубленное   будущее
собственной дочери.
      -- Санек! Ты чего так опоздал?
       --  Извини,  Игорь,  не  смог.  У врача был. А там еще и
трамваи не ходят. Вы, смотрю, уже все, каюк, поженились?
      -- Ты догадлив, именно каюк. Что с твоей ногой случилось?
        --  Понимаешь,  такое  ощущение,  будто  в  ней  что-то
постороннее. То ли гвоздь, то ли кость в сторону растет...  Да,
чего  я  пришел-то:  поздравляю  вас  с  законным браком, желаю
здоровья, значит, счастья разного...
      Танька расхохоталась.
       --  Ничего  смешного,  -- посуровел Игорь. -- Ты, Санек,
проходи, присаживайся за любое место, ешь-пей,  будут  проблемы
--  зови  меня. Я тут весь вечер тусоваться буду. А нога -- это
проходящее. Как у меня зажило -- так и у тебя заживет.
       -- Сплюнь! -- и Татьяна трижды дунула через левое плечо.
       Вообще,  свадьба  вроде  бы складывалась неплохо, однако
Игорь  чувствовал,  что  именно  ему  кайфа   явно   недостает.
Тепленькие гости уже вовсю следовали призыву тестя и приступали
к буйству, а настроение по-прежнему болталось где-то на  уровне
легкой  неудовлетворенности.  Может,  правду  говорят,  что все
самое веселое -- это спонтанное, неожиданное? А может, это  все
тревога  от  странных  мыслей? Столько готовились, понимаешь, и
никакого оттяга для себя. Черт те что. Никакого  расслабона.  И
родитель  этот  Танькин,  без  намека  на  чувство  юмора.  Всю
композицию перепортил.
       Одно утешает -- хоть поесть можно по-человечески. Много,
разно и вкусно. За  предыдущие  дни  Игорь  так  соскучился  по
положительным   эмоциям,   что  никак  не  мог  остановиться  и
приканчивал уже четвертую тарелку.
       Селезенка  практически  не давала о себе знать. Ее уютно
припорошило снегом, и  шаги  перманентных  прохожих-алкоголиков
отдавались  только  легким  покалыванием.  По расчетам, боль не
должна появляться как минимум трое суток:  выдернуть  рельс  --
это