вки, входите в дом, а я пока доложу его величеству.
- Он посмотрел на детей с любопытством. - Какие у вас лица
синие. Противно даже. Ну, друг другу-то вы наверняка нравитесь.
Одних жучков всегда к другим тянет.
   - Это мы от холода посинели, - объяснила Джил. - На самом
деле мы не такого цвета.
   - Тогда ступайте греться. Заходите, коротышки, - сказал
привратник. И они последовали за ним. Когда сзади опустилась
огромная дверь, они перепугались, но тут же об этом забыли -
потому что увидели то, о чем мечтали со вчерашнего вечера -
огонь! И какой это был огонь! Он выглядел так, словно в нем
пылало зараз штук пять толстенных деревьев, и был такой жаркий,
что подойти к нему ближе, чем на несколько шагов, путники не
могли. Они улеглись на теплом кирпичном полу и вздохнули с
облегчением.
   - Вот что, юноша, - приказал привратник великану, сидевшему в
глубине комнаты и глазевшему на пришельцев так, что у него глаза
вылезли на лоб, - беги с этой вестью к королю. И он повторил то,
что ему сказала Джил.
   Юный великан еще раз глянул на пришельцев своими выпученными
глазами, громко фыркнул и исчез.
   - А тебе, лягушонок, - обратился привратник к Лужехмуру, - не
помешало бы взбодриться. - Он извлек откуда-то черную бутылку,
почти такую же, как у Лужехмура, но раз в двадцать больше. -
Погоди. Стакана я тебе не дам - еще утонешь. Дай-ка подумать.
Солонка, пожалуй, будет тебе в самый раз. Только не говори об
этом никому. Сюда все время попадает столовое серебро. Но я в
этом не виноват.
   Солонка эта была уже и выше, чем в нашем мире, так что из нее
вышел отличный кубок для Лужехмура. Дети думали, что их друг
из-за недоверия к великанам откажется пить, но ошиблись. "Поздно
уже осторожничать, - проворчал он, - мы уже здесь, и дверь
захлопнулась". Он понюхал жидкость. - Пахнет нормально. Надо
проверить на вкус. - Он отпил из солонки. - Тоже неплохо. Может,
только первый глоток такой? - Он выпил еще, на этот раз
побольше. - Ага! Наверное, вся гадость на самом дне". Он осушил
солонку и заметил, облизав губы: "Это я пробую, дети. Если я
сморщусь, взорвусь или превращусь в ящерицу, вы поймете, что
здесь ничего нельзя ни пить, ни есть". Великан, стоявший слишком
далеко, чтобы его услышать, расхохотался:
   - Ну, лягушонок, да ты настоящий мужчина! Посмотрите только,
как он ее выдул!
   - Я не мужчина,- нетвердым голосом сказал Лужехмур, - я
квакль-бродякль. И не лягушонок. Говорю же - квакль!
   Тут дверь отворилась, и вошел молодой великан.
   - Немедленно ступайте в тронный зал.
   Дети встали, но Лужехмур остался сидеть, повторяя:
"Квакль-бродякль. Квакль-бродякль. Весьма уважаемый
квакль-бродякль. Весьмакль уважакль".
   - Покажи им дорогу, юноша, - сказал привратник. - А лягушонка
лучше отнести. Он чуток перебрал.
   - Со мной все в порядке, - возмутился Лужехмур. - И не
лягушонок я. А уважакль-трезвакль.
   Но молодой великан только схватил его поперек пояса и дал
детям знак следовать за ним. В таком не очень достойном виде они
пересекли двор. Квакль, брыкавшийся в руке великана, и впрямь
напоминал лягушку. Однако думать об этом у них времени не было.
С колотившимся сердцем они вошли в главную дворцовую дверь,
миновали несколько коридоров, едва поспевая за великаном, и
очутились в огромной ярко освещенной зале. Там сияли лампы, и
пылал в очаге огонь, отражаясь в позолоте потолка и карнизов.
Справа и слева теснились великаны в роскошных одеждах. А на двух
гигантских тронах в дальнем конце залы сидели две громадины - по
всей видимости, королевская чета.
   Шагах в двадцати от тронов все четверо остановились. Юстас и
Джил неловко попытались отвесить поклон (в Экспериментальной
школе не учили хорошим манерам), а молодой гигант осторожно
поставил Лужехмура на пол, где тот принял что-то вроде сидячей
позы. По правде говоря, из-за своих длинных рук и ног сейчас он
ужасно походил на огромного паука.

   Глава ВОСЬМАЯ

   В ХАРФАНГСКОМ ЗАМКЕ

   - Валяй, Джил, говори, - прошептал Ерш.
   Но во рту у девочки так пересохло, что она не смогла
произнести ни слова, и только испуганно мотнула головой. Юстас
ужасно разозлился. "Ни ей, ни Лужехмуру ни за что не прощу", -
подумал он. Но делать было нечего. Ерш облизал губы и закричал
королю великанов:
   - С позволения вашего величества, Дама в зеленом приветствует
вас. Она сказала, что мы украсим собой ваш осенний пир.
   Король и королева обменялись взглядами, кивнули друг другу, и
губы их расплылись в улыбке, которая не очень-то понравилась
Джил. Король, кажется, был не такой противный, как его супруга.
Для великана он даже был хорош собой, со своей кудрявой бородой
и орлиным носом. Королева же отличалась кошмарной полнотой:
двойным подбородком и жирными напудренными щеками. И обычного-то
человека все это не украсит, а в десятикратно увеличенном виде
выглядит еще хуже. Тут король облизнулся. Конечно, так любой
может сделать. Но язык у него был такой огромный и красный, и
высунулся так неожиданно, что Джил вздрогнула.
   - Что за славные детки! - сказала королева. ("А может, она и
ничего" - подумала Джил).
   - Очень славные, - поддержал ее король. Добро пожаловать к
нашему двору. Позвольте пожать вам руки.
   Он протянул свою правую ручищу - чистую, со множеством колец
на пальцах и с длиннющими острыми ногтями. Пожать руки он не
смог, пришлось сжать им локти.
   - А это еще кто? - король указал на Лужехмура.
   - Уважако-бродякль, - отвечал тот.
   - Ой! - завизжала королева, подбирая юбки. - Какая гадость!
Оно живое!
   - Да он хороший, ваше величество, честное слово, -
заторопился Ерш. - Он вам очень понравится, когда вы
познакомитесь поближе. Я уверен.
   Надеюсь, вы не утратите интереса к Джил, если я сообщу, что
в этот момент она вдруг расплакалась. И ее можно было извинить.
Руки, уши и нос только начали оттаивать, по одежде стекала талая
вода, весь день она почти ничего не ела и не пила. И ноги у нее
ныли так, что трудно было стоять. Во всяком случае, слезы ее
оказались кстати.
   - Ах, бедненькая, - сказала королева. - Друг мой, почему же
мы заставляем гостей стоять! Уведите их побыстрее. Дайте им еды,
вина, вымойте в горячих ваннах. Утешьте девочку. Дайте ей
леденцов, дайте кукол, дайте лекарств, дайте всего на свете -
печенья, копченья, соленья, варенья, игрушек. Не плачь, милочка,
а то ты никуда не будешь годиться на пиру.
   При словах о куклах и игрушках Джил вознегодовала, как любой
из нас сделал бы на ее месте. И хотя конфеты и печенье - тоже в
своем роде вещь неплохая - она очень надеялась получить
что-нибудь посущественней. Дурацкая речь королевы, однако,
возымела отличное действие - тут же подхватив Лужехмура и
Юстаса, гигантские лакеи унесли их в комнаты. Фрейлина-великанша
сделала то же самое с Джил.
   Комната Джил, размером с дом, была бы довольно мрачной, если
бы не ревущий в очаге огонь и толстый алый ковер на полу. К тому
же в этой комнате дела у девочки сразу пошли на лад. К ней
приставили королевскую кормилицу, которая на великанский взгляд
была согнувшейся в три погибели старушкой, а на человеческий -
великаншей, достаточно маленькой, чтобы войти в обычную комнату,
не ударившись головой в потолок. Старушка оказалась очень
проворной, хотя Джил предпочла бы поменьше причмокиваний и
разговоров вроде "Ути-тюти, какой цветочек", "Ах ты, котичка"
и"Теперь все будет ладушки". Наполнив великанскую ванну горячей
водой, она помогла Джил забраться в нее. Если вы умеете плавать
(а Джил умела) то великанская ванна - отменная штука. И
великанские полотенца, при всей их грубости, тоже отличная вещь
- такими огромными даже вытираться не нужно, знай катайся по ним
перед очагом в свое удовольствие. После купания Джил одели в
чистую, теплую, свежую одежду, великоватую, но все-таки
человеческую, а не великанскую. "Раз сюда наезжает дама в
зеленом, они, наверное, привыкли к гостям нашего размеров", -
подумала Джил.
   Вскоре она убедилась в своей правоте, потому что в комнату
принесли стул и стол, явно предназначенные для обычных людей.
Ножи и вилки тоже были вполне обыкновенные. Хорошо было сидеть
за столом в тепле и чистоте, прикасаясь голыми подошвами к
великанскому ковру. Стоя, она утопала в нем чуть ли не до колен.
На обед - я полагаю, это можно назвать обедом, хотя было время
чаепития - подали луковый суп, запеченную индейку, горячий
пудинг, жареные каштаны и множество фруктов.
   Раздражала Джил только старая великанша, которая постоянно
входила и выходила, принося с собой великанские игрушки - то
куклу размером с саму Джил, то деревянную лошадку на колесах,
величиной с доброго слона, то барабан, похожий на дирижабль.
Игрушки были грубые, игриво раскрашенные, и Джил даже смотреть
на них не могла. Несмотря на ее протесты, кормилица продолжала
сюсюкать:
   - Ну-ну-ну! Очень даже захотим поиграть, когда отдохнем
немножко. Баиньки, баиньки... Ах, какой поросеночек!
   Джил с наслаждением вытянулась в кровати - не великаньей, но
все-таки огромной, какие бывают в старых гостиницах.
   - А снег еще идет, няня? - спросила она сквозь сон.
   - Нет, лапочка, теперь дождик идет. Дождичек растопит весь
этот отвратительный снег, чтобы утром наша деточка могла
поиграть на дворе!
   Ничего не знаю отвратительней, чем поцелуй великанши. Джил
показалось точно так же. Но как бы то ни было, через пять минут
она уже спала.
   Весь вечер и всю ночь в окна замка стучался дождь, которого
Джил не слышала. Она проспала и время ужина, и полночь. Наступил
самый глухой час, когда в замке у гигантов не спали только мыши.
И тут Джил приснился сон: будто она проснулась в той же самой
комнате, увидела потухающий огонь и деревянную лошадь на
колесах, которая сама подкатилась по ковру к ее изголовью и
превратилась в льва, такого же огромного, как она сама. Лев был
сначала игрушечный, а потом стал настоящим. Таким же настоящим,
как тот, что повстречался Джил на горе, на краю света. Комнату
наполнило немыслимое благоухание. Но девочку мучила непонятная
тревога, и у нее по щекам на подушку текли слезы. Аслан велел ей
повторять знаки, а она их позабыла. Мысль эта ужаснула Джил.
Лев, шумно дыша, осторожно взял ее одними губами и поднес к
окну. При ярком свете луны она увидала начертанные на небе
слова: ПОДО МНОЙ. Проснувшись утром, Джил совершенно забыла о
том, что ей снилось.
   Она уже оделась и позавтракала у камина, когда вошла няня.
   - А вот и наши друзья пришли поиграть с нашей деточкой, -
провозгласила она.
   Джил увидела Ерша и квакля-бродякля.
   - Привет! - сказала она. - С добрым утром! Здорово я поспала
- часов пятнадцать, наверно. Мне куда лучше, а вам?
   - Мне-то да, - отвечал Ерш, а вот Лужехмур жалуется на
головную боль. А! У тебя окно с подоконником. Давай-ка заберемся
на него и посмотрим, что делается снаружи.
   Так они и поступили. Джил сразу же вскрикнула:
   - Ну и кошмар!
   Светило солнце, почти весь снег растаял под дождем. Под ними,
словно распластанная на столе карта, лежала плоская вершина
холма, на которую они с таким трудом взобрались вчера. Из замка
было ясно видно, что это развалины огромного города. Плоской
вершина была, как сейчас увидела Джил, из-за мостовой, местами
разрушенной. Торчавшие вкривь и вкось выступы были остатками
домов, некогда служивших великанам дворцами и храмами. Один
участок стены, метров в полтораста высотой, был тем самым
утесом, который Джил видела вчера. Обломки колонн лежали у его
подножия, словно каменные стволы чудовищных деревьев. А уступы,
по которым они карабкались на северной стороне горы, как и те,
что на южной, были остатками великанских лестниц. И в
довершение, в самом центре холма было начертано большими темными
буквами: ПОДО МНОЙ.
   Трое путешественников взглянули друг на друга почти в
отчаянии, и Ерш, присвистнув, сказал то, что все они думали.
   - Мы пропустили второй и третий знаки.
   - Это я виновата, - Джил мгновенно припомнила свой сон. -
Я... я перестала повторять знаки каждый вечер. Если бы я о них
думала, я бы даже в снегу узнала, что мы в разрушенном городе.
   - Я еще больше виноват, - сказал Лужехмур. - Я-то его узнал.
Или почти узнал. Мне казалось, что холм очень похож на
развалины.
   - С тобой-то как раз все в порядке, - сказал Ерш. - Ты ведь
нас старался остановить.
   - Плохо старался, - ответил квакль. - Надо было лучше. Ах! Я
же мог вас просто за руки схватить!
   - Правда в том, - сказал Ерш, - что мы так рвались в это
место, что все остальное вылетело у нас из головы. У меня, по
крайней мере. С тех пор, как мы встретили ту даму с молчаливым
рыцарем, мы только о Харфанге и мечтали. А о принце Рилиане
почти забыли.
   - Не удивлюсь, - сказал Лужехмур, - если она как раз этого и
хотела.
   - Чего я не понимаю, - заговорила Джил, - почему мы букв не
увидели? Или они там появились за эту ночь? Может быть, Аслан
успел их начертить за это время? Мне такой странный сон
приснился...
   Она пересказала друзьям свой сон.
   - Ух ты, дубина! - воскликнул Ерш. - Мы же их видели. Мы
побывали у этой надписи. Понимаешь? Мы были у буквы М... Пошли
по левой палочке буквы на север, потом повернули направо, потом
из угла снова направо, и затем на юг. Идиоты! - Он в сердцах
ударил по подоконнику. - Прекрасно знаю, что ты думала, Джил. Я
и сам думал о том же самом - как было бы замечательно, если бы
Аслан начертал буквы иа камне уже после того, как мы миновали
разрушенный город. Да? Нет! Они там были уже вчера. Нам и
всего-то дали четыре знака, и три из них мы проворонили...
   - Ты хочешь сказать, я проворонила, - сказала Джил. - Хорошо.
Я все вам портила с самого начала. Ладно, мне ужасно стыдно. Но
все-таки, что же означают эти слова, - "подо мной"? Абракадабра
какая-то.
   - Нет-нет, - сказал Лужехмур. - Это значит, что мы должны
искать принца под городом.
   - Но как? - удивилась Джил.
   - В том-то и вопрос, - Лужехмур потер свои большие лягушачьи
лапы. - Как нам теперь это сделать? Несомненно, будь у нас
голова на месте, когда мы брели по Городу Развалин, мы бы
обнаружили что-нибудь - дверцу, пещеру, туннель. Встретили бы
кого-нибудь, кто сумел бы помочь. Может быть, даже самого
Аслана, кто знает. Как-нибудь пробрались бы под эти глыбы.
Указания Аслана всегда действенны, без исключений. А вот как нам
быть теперь - это уже другая история.
   - Наверно, надо вернуться в город, - сказала Джил.
   - Легче легкого, не правда ли? - съязвил Лужехмур. - Давайте
для начала попробуем открыть хотя бы эту дверь.
   Они взглянули на дверь и увидели, что никто из них не достает
до ручки, а если и дотянется - не сможет повернуть.
   - Может быть, нас выпустят, если мы попросим? - спросила
Джил. Все промолчали, но каждый подумал, что вряд ли это
возможно.
   Мысль была не из приятных. Лужехмур категорически возражал
против откровенничанья с великанами и просьб об освобождении.
Дети, конечно, не могли рассказать великанам о цели своего
похода, потому что обещали Лужехмуру, что будут об этом молчать.
Все трое были почти уверены, что ночью из замка улизнуть не
удастся. Вечером их запрут в комнатах, где им придется томиться
до утра. Можно, конечно, попросить оставить двери открытыми, но
это вызовет у великанов подозрение.
   - Единственный шанс, - заговорил Ерш, - это сбежать днем.
Наверняка после обеда великаны ложатся на часок-другой поспать.
И если прокрасться на кухню - черный ход может оказаться
открытым?
   - Шанс из самых крошечных, - сказал Лужехмур. - Но другого-то
у нас нет.
   Вообще-то план был не такой уж безнадежный. Иной раз
выскользнуть из дома средь бела дня легче, чем в полночь. Двери
и окна скорее всего будут открыты, а если поймают, всегда можно
притвориться, что просто хотел прогуляться. (Ни взрослые, ни
великаны ни за что такому не поверят, если увидят вас вылезающим
из спальни в час ночи).
   - Надо усыпить их бдительность, - заявил Ерш. - Притвориться,
что нам здесь жутко нравится и что мы, умирая от нетерпения,
ждем их осеннего пира.
   - Он завтра вечером, - сказал Лужехмур. - Я слыхал разговор
между этими чудищами.
   - Понятно, - вступила Джил. - Сделаем вид, что мы в полном
восторге и будем задавать им кучу вопросов. Чтобы они приняли
нас за простачков. Тогда легче будет.
   - Веселиться, - глубоко вздохнул Лужехмур, - веселиться. Вот
что нам нужно. Будто других забот у нас нет. Резвиться, да. Вы,
молодые люди не всегда веселитесь, как я заметил. Учитесь у
меня. Я буду веселый. Вот такой, - он криво ухмыльнулся. И
резвый. - Он скорчился и подпрыгнул. - У вас скоро получится, не
беспокойтесь. Смотрите только на меня повнимательней. Они меня и
так уже держат за сущего клоуна. Вы, полагаю, думали вчера, что
я подвыпил. Но это все - верней, почти все, - было притворством.
   Позже, вспоминая свои приключения, Джил и Юстас никак не
могли понять, когда их товарищ говорил правду, а когда немного
заливал. Во всяком случае, они решили, что сам Лужехмур в свои
слова верил твердо.
   - Отлично, - сказал Ерш. - Будем веселиться. Кто бы нас
теперь выпустил из этой комнатищи? Веселиться, дурачиться, но
нужно как можно больше при этом узнать о замке.
   К счастью, в то же мгновение дверь отворилась. "Ну, детишки,
- закудахтала няня-великанша, - хотите посмотреть, как король с
придворными собираются на охоту? Такая милая картина!"
   Не теряя ни секунды, они бросились мимо нее вниз по
ступенькам - на собачий лай, звуки охотничьих рожков и гам
великанских голосов - и тотчас оказались во дворе. Великаны
охотились пешими, потому что гигантских лошадей у них не было. И
собаки были обычных размеров.
   Отсутствие лошадей сначала разочаровало Джил. Ей показалось,
что толстухе-королеве никогда не поспеть за собаками, а значит,
она останется дома на весь день. Но Джил ошиблась - королеву
тащили на носилках шесть молодых великанов. Глупая старуха была
одета во все зеленое, а на боку у нее висел рожок. Несколько
десятков великанов, включая короля, галдели и смеялись так, что
можно было оглохнуть. Рядом с Джил лаяли, махали хвостами
собаки, некоторые тыкались ей в ладони своими влажными носами.
Лужехмур начал было изображать игривое веселье (что испортило бы
всю затею, если бы его веселье заметили), но тут Джил, изобразив
самую привлекательную детскую улыбку, подбежала к носилкам
королевы и крикнула ей:
   - Ваше величество! Неужели вы покидаете нас?
   - Да, милочка, - отвечала королева, - я вернусь к вечеру.
   - Ой, как замечательно! - сказала Джил. - А правда, что нам
можно будет завтра вечером прийти на пир? Мы об этом так
мечтаем! И нам тут так нравится! А пока вас не будет, можно мы
побегаем по замку, осмотрим его? Пожалуйста!
   Королева кивнула и что-то сказала - но слова ее заглушил
дружный смех придворных.

   Глава ДЕВЯТАЯ

   КАК ОНИ ОБНАРУЖИЛИ НЕЧТО ЛЮБОПЫТНОЕ

   Позднее все соглашались, что Джил в тот день была просто в
ударе. Стоило королю и его свите отправиться на охоту, как Джил
стала бродить по всему замку, задавая вопросы таким невинным
детским голоском, что никто ее не мог заподозрить ни в каком
тайном умысле. И хотя язык ее ни на секунду не останавливался,
трудно было назвать разговором эту болтовню и хихиканье. Она
любезничала со всеми служанками, лакеями, фрейлинами,
престарелыми великанами, у которых дни охотничьих забав были уже
позади. Она сносила поцелуи и ласки многочисленных великанш, по
неизвестной причине называвших ее бедняжкой. Особенно
подружилась девочка с поваром, обнаружив при этом одно крайне
важное обстоятельство: на кухне имелся черный ход, позволявший,
минуя главные ворота и двор, выбраться за крепостную стену. На
кухне она притворялась страшной обжорой и поглощала все
поджарочки, которыми ее потчевали обрадованные кухарки. Но
наверху, среди придворных дам, она спрашивала о своем наряде для
пира, и сколько ей позволят пробыть среди гостей, и нельзя ли ей
будет потанцевать с каким-нибудь малюсеньким великанчиком. И,
наконец, она склоняла голову набок с