съехали  вниз,  а  маленькие  голубые  глазки,
только что возбужденно и весело сверкавшие, потухли.
   - Старина, - смотря куда-то мимо приятеля, тихо проговорил Додд,  -  тебе
это дельце может стоить кресла...
   - Как бы не так! - раздраженно ответил старик и даже  пристукнул  тростью
об пол. - Прежде всего надо взять в компанию Ургера!
   - Обязательно! - не раздумывая, поддержал  Додд  и,  пыхтя,  выбрался  из
кресла. - Парень имеет влияние на Первого, умеет  ловко  трепаться,  он  нам
здорово пригодится...
   Через час три  господина,  пекущихся  о  судьбах  страны,  встретились  в
пыльном городском парке. Охрана отстала - таков был приказ сенатора.
   Заметив прятавшиеся в траве полуразвалившиеся ступени каменной  лестницы,
уходившей к вершине холма, профессор Ургер предложил:
   - Здесь можно присесть.
   Первым тяжело опустился на камень Додд. На  ступень  выше  его  устроился
сенатор.
   - А ведь когда-то в парках стояли скамейки, - сказал он. - И  можно  было
сидеть, не пачкая собственного зада...
   - Зачем здесь скамейки? - ответил Ургер. - Еще  три  дня  назад  ни  один
смельчак не рискнул бы среди бела дня шататься по парку. Сенатор, вы назвали
меня сумасшедшим, когда я предложил приехать сюда. А теперь  сами  смотрите.
Смотрите внимательней, друзья...
   В самом деле, в запущенном заросшем парке  было  на  что  посмотреть.  На
поляне, шагах в двухстах, играли мальчишки. Правда,  на  всякий  случай  они
выставили "часового" - он забрался на дерево, присматривая за  подступами  к
лужайке.
   Вдалеке  показалась  женщина,  катившая  допотопную  детскую  коляску.  К
коляске была  привязана  сумка  с  молочными  пакетами  и  карабин.  Завидев
сидевших мужчин, отважная  мать  на  всякий  случай  свернула  в  сторону  и
скрылась за кустами...
   - Ну как? - удовлетворенно поинтересовался  советник.  -  Я  не  случайно
просил вас приехать именно сюда. Вы видите своими глазами - традиция  трещит
по .швам. Из щелей вылезают людишки...
   Сенатор и Додд переглянулись.  Остроглазый  профессор  успел  перехватить
этот немой разговор.
   - Я вижу, дорогой Дан, ваши данные совпадают с моими выводами?
   - Вся шутка в том, что традиция уже  рухнула!  -  Своей  тростью  сенатор
начал выводить на траве большую  восьмерку.  -  Восемьдесят  пять  процентов
граждан устраивает новое положение...
   - И это за три дня вместо трех месяцев! - скорбно улыбнулся Ургер.  -  Но
сразу скажу: лучшего председателя комитета, чем вы, я не знаю.
   - Так-то лучше! -  облегченно  пропыхтел  Додд.  Он  вытащил  из  кармана
свернутую в трубку газету, выдрал из нее несколько страниц и начал мастерить
шляпу.
   Охранники, воспользовавшись  возможностью  поваляться  на  траве,  лениво
посматривали по сторонам.
   - Хорошо бы эти бездельники поболтали еще с часок, - мечтательно  заметил
один из парней...
   Но участники совещания, обсуждавшие судьбы нации, спешили. Им было  ясно,
что  информация,  поступавшая  в  Центр  гражданской  войны,  сведения  Бюро
расследования, сообщения губернаторов и  прочие  источники  вот-вот  вынесут
Великой национальной традиции окончательный приговор.
   - Дан, это наша общая ошибка, - убеждающе говорил профессор в мундире.  -
Мы все перегнули палку. Стопроцентный гражданин подчинялся, потел от страха,
а в душе мечтал. И синдикат правильно нащупал нашу ахиллесову пяту. Синдикат
построил свои расчеты на чувствах.
   - На чувствах? - Додд забыл о своей бумажной шляпе и изумленно  уставился
на знатока национальных вопросов.
   - А что удивительного? Чувствует,  ощущает  все  живое.  В  том  числе  и
нормальный гражданин, если, разумеется, он еще жив. Вы обратили внимание  на
стереовидение?
   - У меня нет времени смотреть этот бред, - откликнулся Додд.
   - И напрасно! Национальный синдикат  знает,  за  что  платит  деньги.  Со
вчерашнего дня по всем программам идут  видовые  фильмы,  раздаются  призывы
ездить, путешествовать.  Даже  этот  клоун  Блим-Блям  и  тот  объявил,  что
следующий Друг президента встретится с ним на лоне природы...
   - Они разгоняют страх по углам, - подытожил  сенатор.  -  Я  думаю,  есть
одна-единственная возможность спасти традицию.
   - Какая?
   - Самим поджигать дрова...
   Сенатор не успел договорить. В нескольких шагах вдруг  шевельнулся  куст.
Чуткий Додд необъяснимо быстро при его полноте повернулся  и  сунул  руку  в
карман.
   - Не стреляйте! - раздался детский голос.
   - Чего тебе? - крикнул толстяк.
   - А вы стрелять не будете?
   - Не будем, - пообещал сенатор. В  листве  показалась  рыжая  голова.  Из
веснушек выглядывали озорные синие глаза.
   - Я хотел спросить, который час. Мама мне оборвет уши, если я не  вернусь
к двенадцати.
   - Тогда беги домой, - посоветовал Додд. - А то останешься без  ушей.  Без
трех двенадцать...
   Сенатор, отвечая мальчишке, лгал. Его план как раз и сводился к стрельбе.
Он предложил создать небольшие мобильные армейские отряды:  они  должны  все
время подогревать Великую  национальную  традицию.  В  наиболее  миролюбивых
районах можно будет  усиливать  нажим  на  граждан,  в  других  местах,  где
население будет само достаточно агрессивно, ослаблять...
   - Управляемая реакция?  -  сразу  ухватил  суть  советник  президента.  -
Неглупо, Дан! Очень даже неглупо! И таким образом синдикату все время  будет
хватать работы. В конце концов они выдохнутся и возьмутся за  ум!  Идеальное
решение! Но, друзья, нельзя допустить,  чтобы  синдикат  вступил  с  нами  в
прямую борьбу!
   - О чем вы говорите, дорогой Ургер! - удивленно возразил сенатор.  -  При
чем тут мы? Я имею в виду совершенно неофициальную деятельность. Представьте
себе группы частных лиц, которые не намерены отказываться от своих привычек.
Я  бы  даже  руководство  всей  операцией  сосредоточил  в  частных   руках.
Правительство не должно иметь никакого отношения к этим летучим отрядам.
   Додд водрузил наконец на себя бумажную шляпу и лихо сдвинул ее набекрень.
   - А что, господа! Идейка лучше не надо! - сказал  специалист  по  тайному
сыску. - В конце концов, не все ли равно гражданину, кто  по  нему  палит  -
гангстер, сосед или переодетый солдат? Никакой принципиальной разницы  я  не
вижу...
   Ургер бросался взглядом то к одному, то к  другому  собеседнику.  Сенатор
все-таки изловчился и успел ухватить искорку недоверия, блестевшую в быстрых
профессорских глазах.
   - Выкладывайте, профессор! Что вас смущает?
   - Только моральная сторона!  Как  преподнести  Первому?  Понимаете,  Дан,
затруднение в том, что солдаты обращают оружие против мирных граждан.
   - На их же благо! - вставил Додд.
   - Еще неизвестно, оценит ли нация такие усилия! - усомнился профессор.  -
Но, пожалуй, коллеги, можно найти и юридическое решение проблемы.
   Обдумывая,  советник  Первого  на  секунду  остановился,  но   сразу   же
продолжил, уже уверенный, без тени сомнений:
   - Можно провести, например, частичную  демобилизацию.  Кстати,  это  даст
дополнительный пропагандистский выигрыш. Первый  будет  доволен.  Понимаете,
господа, мы сокращаем армию! Ни  одному  президенту  это  еще  не  удавалось
сделать!
   - Профессор, это вздор! - заерзал Додд. -  Вы  что,  не  знаете,  вас  же
сотрут в порошок при одном лишь слове "демобилизация"!
   - Условно!  Только  условно!  Парня  демобилизуют  при  условии,  что  он
вступает в ряды сторонников Великой национальной традиции. Новое гражданское
движение! "Долой мягкотелых!", "Кто слабый, пусть умрет!", "Моя  жизнь  -  в
моем курке!"
   - Ну и голова! - восхитился толстяк. - Ваша голова набита  замечательными
лозунгами! Этак я и сам выскочу на улицу поразмяться!
   - Боюсь, что у нас с тобой на это не хватит времени, - произнес старик. -
Ведь любой намек, что новое движение - дело рук правительства...
   - Это уже красный заговор! - подхватил приятель. - Этого мы не допустим!
   - Бог вам в помощь, друзья, - вставая, заключил мудрый профессор Ургер...
   Мальчишка, сидевший на дереве, пронзительно свистнул. Ребята, как  стайка
испуганных  воробьев,  рассыпались   по   лужайке.   Полянка,   только   что
плескавшаяся детскими криками, мрачно смолкла...
   * * *
   Уютный номер "Коломбины" покидать они боялись. По  визору  то  показывали
национальные парки  и  пляжи,  то  передавали  сводки  о  боевых  действиях.
Несколько раз в рамке визора возникали физиономии  видных  политиков,  но  к
чему они призывали, понять было трудно: аппарат был  неисправен,  и  сколько
Рэм ни нажимал кнопки, звук не появлялся.
   - Так даже лучше, - заметила Джета.  -  Их  слушать  -  потом  хлопот  не
оберешься...
   Вдруг раздался громкий писк. Он звучал  на  одной  ноте  -  настойчиво  и
призывно. Рэм с надеждой поглядел на визор.
   - Может, сам исправился?
   -   Это   пневмопочта,   -   объяснила   девушка,   Алюминиевая   панель,
вмонтированная в стену у входной двери, плавно откинулась  наподобие  полки.
На ней лежал конверт. Джета подошла и взяла послание.
   - От господина Блим-Бляма, - сообщила она, просмотрев присланные  листки.
- Два счета. Тебе - сто тысяч, мне - десять.
   Рэм повертел в руках пластмассовые пластинки счетов.
   - Игра кончилась. Но зато у  нас  теперь  кое-что  есть.  -  Бывший  Друг
президента порылся в своем бумажнике и достал еще одну карточку.  -  У  меня
еще есть шестнадцать...
   - И я выиграла десять на скачках.
   - Давай уедем куда глаза глядят,  -  не  очень  мудро  предложил  муж.  -
Главное, подальше от всей этой суеты. Со стены позвал фон.
   - Детки, гонорар получили? - С экрана глядел специалист. - Довольны?
   - Спасибо, господин Блим-Блям! - откликнулась девушка.
   - Послушайте мой совет, ребятки. Поскорее смывайтесь за границу. Прямо  с
ходу дуйте, не задерживайтесь. Мне бы не хотелось,  чтобы  конкуренты  вовсю
раззвонили, что Рэму Дэвису неблагодарные зрители  свернули  шею.  Шея,  она
штука полезная, еще  может  пригодиться.  Счастливо,  детки,  и  не  теряйте
времени...
   - Вы думаете, надо так спешно? - заволновалась Джета.
   - Не думаю, а уверен. Через полгодика вас забудут,  а  пока  чтоб  запаха
вашего здесь не было...
   Фон погас.
   - Вот это новость! - тихо проговорил Рэм.
   - А ты что думал? Забыл, как ты болтал  по  поводу  военного  бюджета,  а
потом про традицию! Держу пари, нас уже и охранять перестали.
   Джета оказалась права: в коридоре у двери никого не было.
   - Зря я влип в эту историю, и зря ты со мной связалась...
   - "Зря, зря"! - прикрикнула молодая жена. - Сиди  и  никому  не  открывай
дверь! Я исчезну минут на десять...
   Рэм сидел и пытался представить, как его встретят в  родном  поселении  ј
1324-ВС. Могут и прихлопнуть: там ведь тоже было мало любителей выворачивать
свои карманы в пользу армии. Уехать к отцу  на  запад?  Так  ведь  репортеры
через четверть часа все разнюхают...
   Джета вернулась с небольшим пакетом. Она достала из него мохнатый  черный
парик и коробочку с красками. Через несколько минут ее трудно было узнать  -
в гриме она выглядела намного старше.
   - Спасибо мадам Софи, хоть этому научила. Теперь за тебя возьмемся...
   Осмотрев себя в  зеркале,  Рэм  решил,  что  стал  похож  на  переодетого
полицейского - в темных очках, с курчавой бородкой  и  крупной  родинкой  на
щеке выглядел он настолько странно, что даже Джета усомнилась.
   - Пожалуй, это лишнее, - сказала она и отлепила родинку. - Ну, милый,  да
поможет нам бог!..
   Молодожены выскользнули в коридор.  Девушка  уверенно  шла  впереди.  Они
быстро свернули к какой-то узкой лестнице, пробежали по  ней,  пробрались  к
служебному лифту. В лифте Джета приложила палец к губам. Кабина доставила их
в полутемный подвал. У стен светились стойки киосков и кафетериев.  Медленно
передвигались электрокары. Сновали тележки грузчиков. На беглецов  никто  не
обращал внимания.
   Джета  шла  быстро,  она  ориентировалась  по  толстой   красной   трубе,
проложенной по стенам. Иногда труба уходила вниз, под асфальт. Тогда молодые
люди находили ее на противоположной стороне бетонного подземелья.
   - Это все еще "Коломбина"? - шепнул Рэм.
   - Да. Давай быстрее!
   Труба привела путешественников к железной двери,  прятавшейся  за  грудой
разбитых ящиков. Джета достала из сумочки ключ. Дверь легко  открылась.  Рэм
увидел тускло освещенный люк с уходившими  вниз  ступенями.  Но  прежде  чем
спуститься, девушка подобрала с пола обрывок бумаги и  крупно  начертила  на
нем губной помадой: "Папа, мы ушли вниз!" Нацепив записку на дверную  ручку,
дочь мастера Уота прикрыла за собой дверь и заперла ее изнутри.
   Ступеньки долго вели  вниз.  Наконец  спуск  прекратился.  Красная  труба
теперь занимала почти весь  лаз.  Изредка  попадавшиеся  лампочки  не  могли
разогнать темноту. Воздух был затхлым и сырым.
   - Не устал? - спросила Джета. - Дальше я дорогу не знаю.
   - А куда мы идем?
   - Куда! Нам надо выбраться  из  города.  Там  видно  будет.  Лишь  бы  не
заблудиться. Не хотелось бы, а придется спрашивать...
   - У кого ты здесь будешь спрашивать? - Рэм удивился. -  Ты  что,  забыла,
что мы не на улице?
   - Помалкивай, Рэм! Предоставь это  дело  мне.  Довольно  скоро  труба  их
вывела в просторный туннель. У стен было  выложено  что-то  вроде  тротуара.
Изредка даже стали попадаться прохожие. Это было совсем удивительно!
   Время от времени поблизости раздавался грохот подземки - видно, по другим
туннелям шли поезда. Скоро за поворотом открылась небольшая, ярко освещенная
площадка. Здесь было довольно людно - светилась неоновая вывеска  бара.  Рэм
разглядел киоск с газетами, журналами, но Джета решительно потащила  мужа  в
сторону.
   Они долго-долго  шли  полутемными  переходами.  Временами  под  железными
мостками журчала вода - наверное, это были упрятанные под землю речки. Стали
попадаться прилепившиеся к стенам палатки, в некоторых из них горел свет.
   - Здесь даже живут? - совсем опешил Рэм.
   - Это подземный город, - вполголоса объяснила девушка. - Здесь живут  те,
кому жилье наверху не по карману. Сюда боятся сунуться полицейские.  А  если
кто  возьмется  здесь  за  оружие,  такого  немедленно  утопят.   Мне   отец
рассказывал о подземном городе.
   - Может, нам тут осесть?
   - С ума сошел! Если тут узнают, кто мы,  нас  же  линчуют!  Ты  же  целую
неделю обнимался с президентом! А тут  собрались  те,  кто  против  властей.
Понял?
   Скоро Рэм подметил, что навстречу в основном попадаются женщины  и  дети.
По-видимому, мужчины  в  дневное  время  покидали  подземелье,  отправлялись
наверх, в город - на работу.
   Кое-где на стенах были укреплены таблички, повторявшие название городских
улиц. Наверное, туннели и переходы шли под этими  улицами.  В  одном  месте,
пройдя узкий проем, беглецы очутились на полыхавшей светом станции подземки.
После темени коридора глазам было больно. Девушка  сразу  потянула  спутника
обратно:
   - Сюда нам нельзя...
   Через несколько часов Джета рискнула подойти к киоску купить сосисок.
   - Что будем делать? - спросил Рэм.
   - Есть сосиски! - не без раздражения ответила его жена. Рэму вдруг  стало
жалко самого себя -  сидел  бы  спокойно  в  поселении,  сооружал  прически,
смотрел по вечерам визор.
   Он тяжело вздохнул.
   Под городом они пробирались три  дня.  Первую  ночь  провели  на  грязной
скамье, попавшейся им по дороге. В другой раз за сравнительно скромную плату
им удалось передохнуть в палатке, хозяин который работал в ночную смену. Рэм
подметил, что люди под землей намного приветливей, чем наверху.
   - Чудак, здесь же тихо, нет стрельбы, нет страха, - объяснила жена.
   К вечеру третьего дня старик-оборвыш, грустно  пиликавший  на  скрипке  в
пустынном коридоре, подсказал им, куда идти.  Скоро  беглецы  почувствовали,
как пахнувший сыростью, бетоном, подземельем воздух уступает свежему потоку.
Туннель внезапно оборвался, но  старые  ржавые  рельсы  продолжали  тянуться
дальше. Они выбрались под открытое небо.
   Внимательно, осторожно, готовые при малейшей опасности броситься  обратно
под землю, молодые люди долго озирались. Сколько глаз хватало,  простиралось
поле, заваленное мусором. На нем вздымались горы  хлама,  высотой  с  трех-,
четырехэтажные  дома.   Сломанные   оконные   рамы,   старинные   диваны   с
разорванными,  вспоротыми  пружинными  животами,  изношенные   автомобильные
покрышки, полусгнившие дамские сумки, банки  из-под  краски  -  сотни  тысяч
предметов, свидетельствовавших о неугомонной  человеческой  деятельности  на
планете, громоздились бессмысленно и бессистемно.
   - Городская свалка? - спросил Рэм.
   - Очень старая, - ответила девушка. - Замечаешь, ничем почти  не  пахнет?
Давно уже все выветрилось...
   Они медленно двинулись по полю. Рэм подобрал увесистый  обрезок  железной
трубы - с такой тростью он чувствовал себя уверенней.
   Вечерело. Обогнув холм мятых автомобильных  кузовов  и  огромный,  навеки
замерший над ним подъемный кран, беглецы вдруг увидели на горизонте деревья.
   - Это же лес! - обрадовался Рэм. - Джета, милая, это лес!
   - Ну и что?
   - Там же нас не найдут!
   - Не дури, Рэм! Ты что, не знаешь, в лесу никто  теперь  не  бывает!  Там
призраки, привидения! Ты что, не видел по визору?
   - Глупая, какие еще привидения! Это вы,  городские,  боитесь  леса!  А  я
знаю, там нечего бояться! Я часто бывал в лесу.  Я  знаю  точно!  И  вообще,
девочка, теперь ты будешь слушать меня...
   До леса они добрались, когда солнце уже прилегло на  горизонт.  Его  лучи
прощались  с  верхушками  деревьев.  Пластмассовые  пакеты,  тряпье,  ржавые
железки, валявшиеся повсюду на чахлой траве, успокаивали Джету: цивилизация,
по-видимому, была совсем рядом. Теперь впереди  шел  Рэм.  Палку  на  всякий
случай он держал наготове. Но было совсем тихо, лишь наверху на слабом ветру
шелестели листья.  Иногда.  ветерок,  словно  играя,  пробегал  по  макушкам
деревьев. Они покорно клонились, но скоро все опять затихало.
   Вдруг Рэм остановился и задрал голову. Он  долго  осматривал  развесистый
клен и наконец решил:
   - Подойдет.
   - Ты что надумал? - поинтересовалась девушка. Мужчина не ответил. В  лесу
Рэм будто преобразился - держался уверенно, надолго замолкал,  размышляя,  и
Джете это нравилось.
   - Полезем вверх, - сказал Рэм таким тоном, что его  жена  и  не  подумала
возразить.
   Первой начала карабкаться Джета. Следом, поддерживая и помогая, лез  Рэм.
Медленно, осмотрительно выбирая ветки, они забрались довольно высоко.
   - Что дальше? - спросила девушка. И снова Рэм долго не отвечал.
   - Жаль, ножа нет, - в раздумье произнес мужчина.  -  Сиди  здесь,  начнем
устраиваться на новом месте.
   Рэм спускался вниз раз десять. Джета заметила,  как  с  каждым  разом  он
быстрей и уверенней взбирался обратно - ветки и сучья, за которые надо  было
цепляться, он уже выбирал  привычно,  не  задумываясь.  Наверх,  в  развилку
дерева, Рэм натаскал целую кучу хвороста. Плести ни он, ни Джета  не  умели,
но все-таки к ночи  им  удалось  соорудить  что-то  вроде  большого  гнезда.
Держась за ветку для верности, Рэм попрыгал на помосте. Сооружение выдержало
это испытание.
   - Ну как? - улыбнулся он. - Неплохой дом? Джета  блаженно  устроилась  на
пружинистом ложе. Чуть покачиваясь, над головой темнело небо  в  звездах,  в
далеких всполохах города. Дерево поскрипывало, но не опасно,  не  угрожающе,
а,  наоборот,  покойно,  мирно.  Баюкая,  шептали   ветви.   Рэм   осторожно
примостился рядом.
   - Как бы не вывалиться во сне, - усомнился он.
   - Привыкнем, - сонно ответила девушка, обхватив рукой его  шею.  -  Будто
всегда так жили на дереве. Хорошо...
   Проснулись они поздно. Было совсем светло. Утро бодрило, листья  сверкали
капельками росы.  Солнечные  лучи  неспешно  опускались  все  ниже  и  ниже,
перебираясь с ветки на ветку, пока не добрались до лица девушки.
   - Милый, как тут хорошо и спокойно!  Давай  пока  не  будем  думать,  что