Джордж Локхард
   Основание скалы


   ---------------------

   Васть I:
   Все дороги с вершины...


   Бабочкой он никогда уже больше не станет.
   Напрасно дрожит
   Вервь на Осеннем Ветру...
   Исса.


   Крутизна дорог ведет к вершинам гор.
   Но гораздо круче Пропасти обрыв.
   П. Амнуэль.


   - Возможно ли познать Добро, не зная Зла?
   - А можно ли познать Свет, не зная о Тьме?
   Фрэнк Херберт


   - Вто есть бог?
   - Как зовут твоего соседа?
   - Ж не знаю.
   - Не зная своих соседей, можешь ли ты спрашивать о боге?..
   Кун-Фу-Цзы (Конфуций)


   -------------------

   Тьма милосердна. Пока ты во тьме, ты волен представлять себя в виног-
раднике грез.
   Свет может показать камеру палача.
   Винг.


   ГЛАВА 1


   ...Он молча стоял перед Господином, и смотрел на его ноги. Голос Гос-
подина заставлял его дрожать. Тжас, смертельный страх, отчаяние, и самое
страшное - презрение к самому себе. Он подвел Господина...
   - Тьяса, ты очень плохо поступил. Ты неправильно поступил. Ты  посмел
меня ослушатся.
   - Нет, Господин, нет! - он едва не плакал. - Ж случайно! Клянусь вам!
   - Нет, Тьяса, ты меня обманул. И за это мне придется тебя наказать.
   Он, дрожа, опустился на колени, и нагнулся. Первый удар хлыста заста-
вил его до крови закусить губу, второй - закричать, а третий бросил  его
на холодный мраморный пол Жилища. Он подполз к ногам Господина, и  обнял
их.
   - Господин, я не хотел! Клянусь вам, Господин!  Ж  не  подводил  вас!
Ветвертого удара не  было,  и  он,  дрожа,  приподнял  голову,  осмелясь
скользнуть взглядом по ногам Господина, и остановить  дерзкие  глаза  на
его поясе. Там висел Свет Бога, и он в страхе принялся лизать ноги свое-
го хозяина. Ибо все знали, что такое Свет Бога.
   - Ж прощу тебя на этот раз, Тьяса, потому что раньше за тобой не было
подобных случаев. Но помни - Господин видит все.
   - Да! Да! Спасибо, Господин! Спасибо! - от радости он принялся кувыр-
каться по полу, пока нога Господина не остановила его.
   - Иди в хлев, и три дня никуда не выходи. Понял меня?
   - Да, господин, я понял - он смиренно вышел из Жилища, но тут уже ли-
кование превысило его способность к самоконтролю, и он с радостными кри-
ками бросился в хлев, к остальным - рассказать  о  великодушии  Господи-
на...


   ...Его звали Тьяса. Он был одним из тех, кому  невероятно  повезло  -
Господа разрешили ему (ему!!!) посещать их божественные Жилища,  и  даже
иногда давали еду. За это Тьяса должен был собирать у своих  соплеменни-
ков странные блестящие камни, и нести их Господину. Он с радостью  делал
это, пока три дня назад, совершенно случайно не перепутал мешок с камня-
ми...
   При мысли о гневе Господина Тьяса задрожал, и поглубже залез в темный
уголок хлева. Если бы не доброта и великодушие, то Господин мог  бы  от-
нять у Тьясы Знак! И тогда и он, и его семья, были бы обречены.  Господа
никогда не промахиваются на охоте...
   Тьяса скрутился в клубок, и тихо застонал. О, Крылатые,  спасибо  вам
за то, что дали Тьясе еще один шанс. Он докажет, что Господин был  прав,
оставив ему Знак. Он принесет ему много-много блестящих камней, и Госпо-
дин сможет дать их Крылатым, и тогда он станет добрый, и не вспомнит про
Тьясу...
   Он лежал в темноте, дрожал, и думал о своих  богах.  Крылатые...  Они
были так красивы! И их боялись даже Господа. Однажды  Тьяса  видел,  как
Крылатый накричал на Господина, и тот промолчал.  Тьяса  испугался,  что
бог его увидит, и убежал, а Господин отнял Знак у троих  его  друзей,  и
отвез их в степь. Вернулся Господин через два дня, довольный. Один...
   Невольно Тьяса начал вспоминать о невероятно  давнем  времени,  когда
Господ не было. Как тогда жили? Он не знал. И Тьяса, и его предки до пя-
того поколения - все служили Господам. Так было всегда.
   Постепенно пришел сон. Тьясе снилось, как он идет по степи,  а  вдали
стоит Господин. Тьяса знает, что Господин хочет камни, и начинает их ис-
кать. Но камней нет, а Господин все ближе, и ближе. От страха Тьяса  па-
дает на колени, и тут видит большой камень. Он поднимает его, и протяги-
вает Господину. И Господин берет камень! И не убивает Тьясу!...
   ...Проснулся. На дворе была ночь. Завывал ветер, предупреждая о  том,
что долгое лето подходит к концу. Щто  был  уже  второй  Ветер  в  жизни
Тьясы, и он знал, что наступит после лета. Придет осень,  задует  беско-
нечный, холодный Северный Ветер, и прилетят Крылатые. Господа  говорили,
что один Цикл это почти сорок их "лет". Он не мог понять этого. Он прос-
то знал, что скоро наступит осень, прилетят Крылатые, и ему придется по-
кинуть теплый хлев Господина...
   Никогда нельзя, чтобы боги увидели Тьясу, или его друзей. Боги  могут
рассердится, что Господа разрешили таким ничтожным существам, как Тьяса,
служить им. И тогда у Господ будут неприятности... А что такое  неприят-
ности Господина, знали все. Тьяса невольно задрожал, и погладил  блестя-
щий Знак, висевший на груди. Пока он здесь, он в безопасности.  Господин
сможет защитить Тьясу. Осенью Знак покажет другим Господам, что Тьяса не
дикий, что на него нельзя охотится. И может, сам Господин скажет, что он
полезный?
   - Тьясса... - тихий голос второй подруги заставил  Тьясу  вздрогнуть.
Он протянул руку, и погладил нежную кожу на шее Ньяки.
   - Хорошая моя... Ж жив, Ньяки! ОН оставил мне Знак!
   Ньяки тихо засмеялась, и от смеха проснулась первая  подруга,  Икьян.
Она уселась на пол, и уставилась на Тьясу.
   - Ты вернулся!
   - Да, хорошая. ОН дал мне шанс исправить ошибку.
   - Как он добр! - прошептала Ньяки, нежно проведя  рукой  по  спинному
гребню Тьясы.
   - Да, ОН добр, хорошие мои. Идите сюда.
   Подруги приблизились, и Тьяса с тихим смехом коснулся их шей.  Нежное
поглаживание привело к тому, что Икьян тихо зашипела. Но  Тьяса  покачал
головой.
   - Нет, хорошая, сначала вторая. Нам нельзя сейчас заводить детей.
   Икьян вздохнула, и молча смотрела, как Ньяки и  Тьяса  получали  удо-
вольствие. Потом он отпустил вторую, и потянулся к первой. Икьян, конеч-
но, не смогла насладится так, как могла бы, возьми он ее по правилам. Но
все равно, Тьяса был отличным зоргом, и  Икьян  понимала  его.  Действи-
тельно, сейчас не время для  детей,  а  ведь  Тьяса  тоже  получал  куда
меньшее удовольствие, меняя очередность подруг...


   На утро зоргии ушли в поля, искать камни для Господина. А Тьяса,  ос-
тавшись дома, принялся вырезать из дерева идола.  Он  хотел  принести  в
жертву богам маленького цыву, и тем самым закрепить их благоволение.
   На дворе завывал холодный ветер, и Тьяса с  тоской  понял,  что  лето
кончилось. Отныне многие, многие тысячи дней будет выть страшный  Север-
ный Ветер, и Тьяса никогда больше не увидит солнце - ведь ни  один  зорг
не переживет вторую Зиму.
   Он подошел к двери хлева, и долго смотрел на розовое небо, пока  пер-
вые свинцовые тучи не скрыли солнце от  его  узких  зеленых  глаз.  Руки
Тьясы дрожали, когда он закрыл деревянную дверь, отгородившись от  буду-
щего, и найдя утешение в настоящем. То была судьба. И не  Тьясе  решать,
когда посылать Ветер...
   Зорг тщательно очистил кусок дерева от коры,  и  вытащил  из  тайника
свое главное сокровище - старый, заржавленный обломок ножа. Господин сам
разрешил Тьясе взять кусочек, когда попал в него этим ножом.  Тьясе  по-
везло - он был тогда в периоде, и чешуя была твердой.  Нож  сломался.  А
Господин долго хохотал, когда перепуганный зорг лежал у него в ногах,  и
молил не убивать из-за поломанного ножа...
   Тьяса не спеша принялся за дело. Он аккуратно наметил контуры будущей
фигурки, и быстрым движением очертил линию  спины.  Высунув  от  усердия
язык, Тьяса очистил заготовку от заусениц, и потер ее о твердую чешую на
конце хвоста, придав гладкость. Хорошо! Отличная спина!
   Теперь надо было сделать голову. Зорг долго примеривался, пока  нако-
нец не взмахнул ножом, разрезав деревяшку  по  сложному  профилю.  После
очистки он невольно вздохнул - боги были  за  него  сегодня.  Иначе  как
обьяснить, что идол получался таким красивым?
   Два часа спустя, он поставил фигурку на полено, служившее столом  его
тройке, и вздохнул. На него смотрел Крылатый. Самый настоящий. Тьяса не-
доверчиво осмотрел свои руки. Неужели это создал он?! Нет,  наверно  сам
Крылатый помог ему, и решил пожить немного в идоле... Конечно! Ведь  се-
годня пришел Ветер!
   Подумав об этом, Тьяса перепугался. Он бросился в конец хлева, и  вы-
тащил из ямы цыву. Вервь извивался, и тогда Тьяса откусил  половинку,  а
остаток положил у ног идола. Проглотив мясо, зорг упал на колени, и про-
тянул руки к богу.
   - О, Крылатый, прими мой дар! И дай нам свою защиту!
   Идол не сдвинулся с места, и Тьяса застонал в отчаянии.  Он  опоздал!
Крылатому надоело сидеть в деревяшке, и он улетел! Боги теперь могут по-
думать, что он специально не накормил их, и отомстить!
   От ужаса Тьяса задрожал, как лист. Он спрятался в углу  хлева,  и  до
вечера сидел там, закрыв глаза, и стараясь не думать. Все знают, что бо-
ги никогда не увидят того, кто не думает.
   Наконец, уже к вечеру, Тьяса открыл глаза. И вскочил - цывы не  было!
Крылатый вернулся, и забрал дар! О, боги, как вы милосердны! Он принялся
прыгать по хлеву, и радостно подвывать. Так его и застали подруги.
   - Тьяса? Вто случилось? - в тревоге спросила Ньяки.
   - Крылатые приняли мой дар! - в восторге вскричал зорг, и  рассказал.
Ликование передалось всем, и до утра они  веселились,  приведя  Тьясу  в
полное изнеможение. Как принято, идола закопали в яме с  цывами  -  если
Крылатый вернется, то он никогда не останется голоден!


   ГЛАВА 2


   - Зорги, на выход!
   Голос Господина заставил Тьясу вскочить. Он задрожал, ибо понял,  что
случилось. Прилетели Крылатые! И наступило время им покинуть хлев Госпо-
дина... О, Крылатые...
   - Быстрей, быстрей! - шепотом торопил он  подруг,  пока  те  собирали
свои нехитрые вещи в мешочек из шкурки дмьорго.  Наконец,  тройка  Тьясы
была готова, и он вышел во двор.
   Ветер набросился на зоргов, заставив их закрыть прозрачные внутренние
веки, и сжать ноздри. По небу бежали свинцово-серые тучи,  стоял  полум-
рак. И Тьяса внезапно подумал, что так теперь - до смерти. Всю  его  ос-
тавшуюся жизнь он будет дрожать от холода, смотреть сквозь вторые  веки,
и никогда более не увидит солнца... Он никогда  больше  не  увидит  этот
дом. И никогда, никогда более не почувствует восторг при виде бога!
   - Давайте, давайте! По машинам! - Господа нервничали. Видимо,  Крыла-
тые были уже близко. Пока Тьяса и десятки его соплеменников  залезали  в
божественные летающие дома Господ, зорг с тоской смотрел на свой дом. Он
прощался. Отныне его ждут мрачные, холодные пещеры, дымящие костры, пло-
хая пища и холод. Вечный холод. Тепло ушло вместе с солнцем, и он  знал,
что будет мечтать об одном-единственном луче прекрасного пурпурного све-
та... и знал, что не дождется.
   - Все поместились? Ну-ка... Да, вроде все. Идальго, они все здесь.
   - Молодец, Хуан. Рекордное время. Выгрузи их вот здесь... потом  лети
сюда, и захвати немного кувстры.
   - Зачем?
   - Если спросят, куда летал, скажешь правду...
   Господа засмеялись, и пропали из поля зрения Тьясы. Он вздохнул. Вес-
ной, тысячи дней назад, он видел Крылатых, и навсегда запомнил то восхи-
щение, которое они вызвали у него. Господин не успел спрятать зоргов,  и
приказал им сидеть неподвижно. О, он мог бы не приказывать. Тьяса  поте-
рял способность двигатся, узрев бога...
   - Полетели!
   И вновь, как однажды давным-давно, Тьяса задрожал  от  восторга,  по-
чувствовав, как возносится вверх. Он тихо  зашипел,  и  остальные  зорги
последовали его примеру. Они никак не могли понять, почему их так  тянет
в небо - ведь крыльев у них не было...


   Летели долго, и свист ветра начал медленно одолевать Тьясу, клоня  ко
сну. Многие первые подруги уже спали, и  даже  некоторые  вторые.  Ньяка
прижалась к своему центрию, и явно собиралась присоединится к давно  ус-
нувшей Икьян, когда внезапно тишину грузового отсека нарушил голос  Гос-
подина.
   - Жщерицы, просыпайтесь. Прилетели.
   Тьяса вздрогнул, вскочив на ноги. Он достигал почти метра  в  высоту,
то есть был на редкость крупным зоргом.  Зеленовато-серо-оранжево-черный
окрас чешуи делал Тьясу заметным на фоне серо-зеленых и серо-синих  соп-
леменников. Мускулистые задние ноги немного дрожали от  волнения,  когда
Тьяса спрыгнул на красную траву, балансируя полуметровым хвостом с шипом
на конце, и прижав небольшие по сравнению с ногами руки к  узкой  груди.
Холодный ветер заставил его задрожать, и чешуя сменила цвет  на  пурпур-
но-серый, точно соответствующий степи. Простой рефлекс  маскировки,  ибо
Тьяса был насекомоядным. Его кровь немного понизила температуру, адапти-
руясь к среде - зорги были средним звеном между холодно- и  теплокровны-
ми. Их тела не сохраняли постоянную температуру, но имели нижний предел,
ниже которого она не падала. Когда было холодно, Тьяса становился  вялым
и слабым - все силы его хрупкого организма уходили на обогрев. Но в теп-
лое время Цикла он мог не есть много дней, ибо тратил мало  энергии,  не
заботясь о температуре тела.
   Как всегда в это время, чешуя Тьясы была мягкой и  непрочной  -  ведь
трехсотдневный Период, когда зорги не способны  к  размножению,  недавно
уступил место тридцатидневному, в течение которого  центрии  становились
уязвимыми и слабыми, зато могли осеменять вторых подруг с помощью добав-
лявших свои хромосомы первых. Во время Периода подруги размножались  са-
ми, рождая вторых подруг, но только с помощью Тьясы мог бы родится цент-
рий, содержавший сразу две половые клетки, или первая подруга, содержав-
шая специфическую хромосому, необходимую  для  рождения  центрия.  Когда
совмещались хромосомы Тьясы и первой подруги, то в теле второй  рождался
центрий. Когда хромосома Тьясы не соединялась, тогда вторая подруга рож-
дала первую, имевшую только одну хромосому - ту самую, которая не  пере-
давалась второй во время Периода Тьясы, и поэтому без него подруги могли
родить только не содержавшую половых клеток вторую. Если хромосома цент-
рия не соединялась, то Тьяса служил простым  переносчиком  генетического
материала из тела первой подруги в тело второй,  но  без  специфического
компонента, который он добавлял, хромосомы Икьян не могли  бы  осеменить
Ньяку, и она не родила бы первую подругу. Без Тьясы Ньяка и Икьян  могли
рожать только вторых...
   Но сейчас пришел Ветер, и можно ли было думать о  детях?!  Тьяса  пе-
чально покачал своей большой и удлиненной головой  с  огромными  глазами
ночного жителя, которые были сейчас прикрыты вторым веком. Его тонкие  и
непрочные зубы не смогли бы прокусить даже кожу, но отлично  справлялись
с насекомыми и пауками, которых Тьяса просто обожал.  Длинный  оранжевый
язык мог мгновенно ловить добычу даже на лету, и Тьяса невольно гордился
собой. Он огляделся. Из божественного летающего дома выпрыгивали  зорги.
На шесть вторых подруг приходились три первых, и  только  один  центрий.
Тьяса с тоской посмотрел на ожерелье из хвостовых шипов, висевшее на шее
Господина. "Они не знают, что центриев мало, и охотятся  в  основном  на
них" - подумал он печально. Зорги сбились кучкой, сжимая свои  Знаки,  и
со страхом следя за Господином. Тот вытащил мешок с их вещами, бросил на
землю, и сказал:
   - Ну вот, начинается осень. Вы пойдете туда, и станете жить в пещере.
Когда Крылатые улетят, я или кто-то другой подъедет, и заберет урожай. И
помните - раз в полсотни дней мы будем приезжать за  камнями.  Тот,  кто
утаит, или не найдет - лишится Знака, и добавит свой шип сюда. -  Госпо-
дин указал на ожерелье, и положил руку на Свет Бога.
   Зорги в страхе повалились на колени. Господин посмотрел на них, сплю-
нул, и с большой жалостью убрал руку со Света, отвернувшись к божествен-
ному летающему дому. Перед тем, как улететь, он  еще  раз  посмотрел  на
зоргов, и добавил:
   - А кто найдет самый большой и хороший камень - того мы, может  быть,
возьмем в Жилище, и он будет всю Зиму жить в теплом хлеву.  Помните  это
тоже.


   - Пойдем, Тьяса. - Икьян потянула его за гребень, и зорг  отвернулся.
Его страшно тянуло в небо, и Тьяса с  тоской  проводил  взглядом  черную
точку, скрывшуся в тучах. Наступила тишина, и только вой  Вечного  Ветра
нарушал мертвое однообразие степи. Тьяса вздохнул.
   - Пойдем, хорошая.
   И они медленно побрели к далеким горам, вслед за десятками остальных,
которые, дрожа от холода, крепко сжимали Знаки, часто оглядывая степь  -
нет ли где Господина?...


   ГЛАВА 3


   - Холодно... - Тьяса сидел около костра, и жевал небольшого окоченев-
шего цыву. "Скоро их тоже не останется..."  -  печально  подумал  он,  и
вздохнул, с дрожью придвинувшись к пламени. Несколько часов  он  грелся,
потом тяжело встал, и побрел дальше по степи, оставив костер догорать. В
руке Тьяса сжимал мешок с несколькими камнями. Но они были плохие.  Гос-
подин будет недоволен Тьясой, он вспомнит, как  тот  ошибся,  и  отнимет
Знак!
   Зорг в страхе сжал пластиковый кружок с буквой "Z", и  огляделся.  До
горизонта простиралась мрачная темно-красная степь, и тучи бежали по не-
бу, гонимые вечным ветром с Севера. Тьяса не знал, что  такое  "кровавый
цвет", ведь его кровь была прозрачной. Но пейзаж навевал ему грусть, ибо
он понимал, что теперь будет только холоднее и  холоднее...  А  Ветер  с
каждым днем станет завывать сильнее, и придет  время,  когда  все  зорги
войдут в глубокие пещеры, сожмутся в клубок, и  заснут  на  сотни  сотен
дней. Тьяса знал, что ему не суждено будет проснутся, и  это  заставляло
его плакать по ночам. Он любил жизнь. Какая бы она ни была. И ведь Тьяса
не знал другой...


   Медленно брел он по бесконечной степи, направляясь  домой.  Начинался
Период, и Тьяса испытывал сильные боли, ведь его чешуя твердела, а мета-
болизм тела менялся. Центриям не стоило много ходить в эти дни, но скоро
прилетит Господин, и Тьяса еще не нашел камни!  Зорг  печально  осмотрел
очередной участок степи. Нет, и здесь нет камней. Интересно, а если  они
кончатся, что тогда сделают Господа?
   "Отберут у всех Знаки" - спокойно понял Тьяса, и вздохнул.  Он  этого
не увидит. Но его маленький центрий... О, Крылатые, придите к нему!  По-
могите найти камни, помогите стать полезным для Господина!  Может,  тода
он даст ему Знак?!
   Хотя хвостовые шипы троих предыдущих детей Тьясы  уже  украшали  оже-
релье Господина... Он горько всхлипнул, и продолжил свой путь, дрожа  от
ветра, и зажимая ноздри. В груди что-то болело, и Тьяса боялся,  что  не
дойдет. Тогда Господин отнимет Знак у Ньяки и Икьян! Нет, он должен дой-
ти, должен найти камни...


   Три часа спустя, Тьяса услышал тихий шум,  и  задрожал.  Неужели  это
страшные дьяква?! Нет, только не это! Только не сейчас!
   Он упал в траву, и моментально набросал на  себя  песок,  приняв  его
цвет. Лежа на спине, Тьяса не мог повернуть голову, и смотрел  только  в
небо. Его ноздри приподнимались на три сантиметра над песком, и зорг был
почти невидим. Конечно, это не спасет его от Глаз Бога,  которые  носили
все Господа. Но сквозь Глаза Знак был отлично виден... Он так на это на-
деялся!
   Сум постепенно усиливался, и Тьяса понял, что это  не  хищники.  Нет,
шум шел с неба, это был  божественный  летающий  дом!  Охота  Господина!
Всхлипнув от страха, Тьяса вскочил, и поднял над головой Знак.
   - Ж Тьяса, я Тьяса, я не дикий, не надо, я не дикий...
   Он замолчал, когда понял, что это не  божественный  летающий  дом,  а
нечто другое. С неба прямо на зорга падал огненный шар! Тьяса взвизгнул,
и бросился бежать, прижимая Знак  к  груди,  и  вытянувшись  в  струнку.
Страшный свист сзади нарастал, и внезапно прервался таким грохотом,  что
зорга швырнуло на землю. Он тонко закричал, и стал закапываться в песок.
Там он пролежал