е  бы,  наверное,  обошлось.  Но  в
чашке, как вы помните, было колдовское зелье, и  когда  ее  подняли,  -  о
ужас, - оказалось, что персик под чашкой сморщился и сгнил, а от  косточки
исходит нестерпимое  зловоние.  Тут  инспектор  мигом  забыл  о  том,  что
колдовства не бывает.
     - Ой-ой-ой, - завопил инспектор, отскочив, как заяц, от стола,  -  да
этот негодяй хотел меня отравить! Взять его! - и он показал на Чжу Инсяна.
     На следующее утро весть об  аресте  Чжу  Инсяна  распространилась  по
городу. Жители были  в  отчаянии.  Многие  женщины  рыдали.  Но  где  было
столичному  инспектору  об  этом  знать!   Он   слышал   только   льстивые
поздравления от некоторых богатых людей.
     А торговец Цуй Ань прибежал к мятежнику Ли и доложил:
     - Мой племянник пытался убить Чжу Инсяна, но перепутал чашки.  Теперь
Чжу арестован и обвинен в покушении на инспектора!  Послезавтра  инспектор
везет его с собой в столицу, и у нас как раз будет возможность его убить!
     Чжу Инсян между тем был убит горем.  Надо  же  ему  было  быть  таким
неудачником! Ведь его, можно сказать,  обвиняли  в  покушении  на  другого
человека в тот самый миг, когда он намеревался пожертвовать своей  жизнью!
"Наверняка Фань Чжун решит,  -  подумал  он,  -  что  столичный  инспектор
испугался выполнить свою половину сделки, а стало быть, Фань тоже свободен
ото всяких обязательств!"
     И вот через три дня Чжу Инсяна повезли из города в бамбуковой клетке.
Отовсюду слышались жалобы. Инспектор был обеспокоен толпой, собравшейся  у
ворот.  "Как  его   любит   простонародье,   -   ужаснулся   императорский
родственник, - разве такую  любовь  можно  заслужить  добросовестностью  и
справедливостью?"
     Вот прошло немного времени, и город остался далеко  внизу.  Процессия
углубилась в горы. На широкой дороге помещалось по пять всадников  в  ряд,
но дорога была такая  старая,  что,  из-за  мягкости  здешних  почв,  ушла
глубоко в землю. Головы всадников были выше края дороги, а головы лошадей,
- ниже. Наверху шумели  горные  тополя  и  сосны,  сквозь  их  кроны  едва
пронимал свет, и на  душе  у  инспектора  становилось  все  неспокойней  и
неспокойней.  "Если  Чжу  Инсян  так  любим  народом,   вдруг   кто-нибудь
попытается его освободить?"  -  подумал  инспектор.  И  не  успел  он  это
подумать, как передний всадник с треском  провалился  в  яму,  вырытую  на
дороге и искусно замаскированную листьями, и в тот же миг сверху, как град
на виноградник, посыпались  люди,  вооруженные  пиками  и  трезубцами.  Не
прошло и минуты, как стражники были связаны, а  инспектор  от  ужаса  упал
глазами вниз и на некоторое время лишился чувств.
     Через некоторое время  он  очнулся  и,  видя,  что  еще  не  схвачен,
вскарабкался по  выступающим  из  лесса  корням,  и  побежал  по  какой-то
тропинке, но, по незнанию местности, скоро оказался на верхушке скалы.
     Он оглянулся и заметил позади себя четырех человек в длинных халатах,
с выставленными вперед пиками.
     -  Негодяи,  -  закричал  он,  -  я  родственник  самого  императора,
полномочный чиновник из столицы! Вы должны стать передо мной на колени!
     Тут мятежники упали на колени и  поползли  к  нему,  выставив  вперед
пики. Инспектор попятился, - и так он пятился от  них,  пока  не  сорвался
вниз с верхушки скалы.
     Между  тем  предводитель  нападающих  одним  ударом   меча   разрубил
бамбуковую клетку, в которой со своим обычным  достоинством  восседал  Чжу
Инсян.
     Затем мятежник вытряхнул из рукава финиковую косточку, плюнул на  нее
и произнес заклинание. Та мигом превратилась  в  вороного  коня  с  белыми
копытами и длинным хвостом. Было  заметно,  что  коня  давно  не  чистили.
Командир перекинул Чжу Инсяна через седло, сам вскочил позади, и  поскакал
по лесу.
     Прошло  немного  времени,   -   всадник   спешился   перед   высокими
многоярусными воротами. Он дунул  на  коня,  и  тот  опять  превратился  в
финиковую косточку. Чжу Инсян, который все еще был перекинут через  седло,
чуть не хлопнулся о землю, но незнакомец вежливо поддержал его.
     Не прошло и мгновения, как служители  в  белых  шелковых  одеждах,  с
привязанными к поясу табличками из слоновой кости, подхватили  Чжу  Инсяна
под руки и повели внутрь. Чжу Инсян очутился  внутри  знакомого  храма,  с
яшмовыми ступенями и нефритовыми колоннами. Посереди храма  на  возвышении
сидел человек в желтой одежде. В руках он держал императорский прибор  для
измерения времени, а на поясе у него висела  обыкновенная  тыква-горлянка.
Это был, конечно, не кто иной, как мятежник Ли.
     В это время снова послышался шум. Чжу Инсян оглянулся и увидел, что в
зал  втаскивают  императорского  родственника,  инспектора-цзайсина.   Тот
оглядывался в немом  изумлении:  в  самом  деле,  такую  роскошь  едва  ли
встретишь в шести главных дворцах Поднебесной!
     Ли вскочил  со  своего  возвышения,  ткнул  пальцем  в  инспектора  и
закричал:
     - Негодяй! Как ты посмел арестовать такого уважаемого человека!
     Инспектор Цзян  только  таращил  глаза.  Хотя  утес,  с  которого  он
свалился, был не очень высок, и притом он свалился, как перепел, в  сетку,
подставленную мятежниками, - все-таки он  не  привык  падать  с  утесов  в
сетки, даже если это были весьма невысокие утесы. "Стало быть, то, что мне
рассказывали о бунтовщиках - все правда! -  думал  с  ужасом  он.  Он  был
совершенно поражен, ибо, как и многие образованные люди,  считал  подобные
вещи совершенно невозможными.
     Между тем еретик, который привез за своем коне Чжу Инсяна, подошел  к
возвышению, поклонился Сяо Ли, и представил ему черную  фасолину.  Сяо  Ли
спрятал фасолину в тыкву-горлянку, висевшую на поясе. Тут же он расписался
за возвращение фасолины в особой книге, и двое писцов приложили к  росписи
печать. Чжу Инсяну понравилась такая аккуратность.
     А Сяо Ли сошел с возвышения, поклонился Чжу Инсяну и сказал:
     - Прошу извинить, если обеспокоил вас!
     Взмахнул рукавами и промолвил:
     - Нынче леса полны разбойников, а дворцовые павильоны, -  воров.  Те,
что думают о выгоде, оказываются наверху, те, кто думают о справедливости,
оказываются на плахе! Днем по деревням бродят  злые  люди,  ночью  в  поле
вопят злые духи! Тысячи  недругов  терзают  Поднебесную,  словно  больного
старика. Старый человек должен умереть, - таков путь. Исходя из всех  этих
соображений, я и мои товарищи придумали  план,  который  называется  "план
установления справедливости  сразу  в  пяти  городах".  В  день  праздника
фонарей мы овладеем  пятью  городами,  в  том  числе  и  Хуэйчжоу.  Многие
чиновники, подобно малым звездам, уже перешли на нашу сторону.  Почему  бы
вам не сделать то же самое? Ведь тогда через  три  дня  вы  опять  сможете
управлять Хуэйчжоу!
     Но Чжу Инсян вытаращил глаза и закричал:
     - Ах ты проклятый бунтовщик! Думаешь, ты можешь меня заставить видеть
то, чего нет? Или я не вижу, что вот эта книга, с иероглифами из золота  и
киновари, которыми записаны ваши священные изречения,  не  что  иное,  как
обрывок старого экзаменационного сочинения, вдобавок  без  единой  красной
точки! Ты только и умеешь, что возжигать благовония и  дурачить  народ,  а
тот, кто полагается на колдовство, кончит непременно плохо! Даже  если  ты
колдовским образом напялил императорские одежды, это еще не значит, что ты
перекрасишь небо в желтый цвет!
     - Ну и что, что я колдун, - обиделся Сяо Ли. - Разве Ханьский У-Ди не
полагался на заклинания? Разве  Чжуге  Лян  не  прибегал  в  ответственные
моменты к колдовству? Или колдовать позволено только богатым и чиновным?
     - Ах ты мерзкая лягушка, - завопил Чжу Инсян, - клянусь, что если  ты
выпустишь меня на свободу, то я разрежу тебя на кусочки и съем.
     Чжу Инсян, конечно, думал, что  он  ничем  не  рискует,  давая  такую
клятву.
     "Я спас этого человека от смерти, -  подумал  мятежник  Ли,  -  а  он
проявляет такую неблагодарность".
     - Связать его, - закричал он, - и подвесить к балке!
     Его приближенные со всех ног бросились исполнять повеление.
     И кто знает, какой бы он отдал в  следующий  миг  приказ,  -  но  тут
загудели гонги и послышались крики. И если вы хотите знать, что  произошло
дальше, - читайте следующую главу.


     Итак, снаружи послышались крики, и  в  храм  вошел,  в  сопровождении
вооруженных людей, не кто иной, как Лян-ван.
     Фань Чжун остановился перед мятежником Ли и сказал:
     - Только что вы и ваши  люди  остановили  правительственный  поезд  и
освободили человек по имени Чжу Инсян. Отдайте его мне!
     Мятежник Ли расплылся в улыбке и воскликнул:
     - Лян-ван! Отчего вы так расстроены?  Мы  захватили  этого  человека,
чтобы сделать вам приятное! Я вам все объясню! Вчера  ко  мне  явился  дух
вашего отца и сказал: "Мой сын ходит в  пятицветных  шелках,  пьет  тонкие
вина в своей усадьбе,  совсем  позабыл  о  своей  клятве!"  Прошу  вас,  -
схватите моего убийцу Чжу Инсяна и  отдайте  ему,  -  и  он  будет  верным
помощником вас и будды Милефо.
     - Что значит помощником, - возмутился вполголоса один  из  командиров
Фань Чжуна.
     - И мы, и вы - враги правительства, - продолжал  между  тем  мятежник
Ли. - Почему бы нам не соединиться в деле восстановления справедливости?
     - Никаких переговоров я вести не буду, пока вы не отдадите мне  этого
человека, - заорал Фань Чжун и повернулся к инспектору.
     - Что же касается вас, то как вам  не  стыдно  было  изменить  своему
слову! Вы обещали мне голову начальника области,  но,  видать,  за  взятку
передумали! Вы решили увезти его в столицу, якобы под  предлогом,  что  он
покушался на вас, а там - отпустить!
     - Я никогда не встречался с вами, -  изумился  инспектор,  -  видимо,
какой-то самозванец наобещал вам от моего имени невесть что!
     Фань Чжун поднял голову инспектора и убедился, что это  правда.  Душа
его переполнилась горечью, и он подумал: "Наверное, это какой-то  бродячий
торговец, попавшись моим людям, пустился на обман, рассчитывая на подарки,
которые я преподнесу такому  важному  чиновнику.  И  хоть  бы  я  отправил
подарки один раз, а то ведь я послал их и второй раз, после письма!"
     И ему стало немного жалко этих роскошных подарков.
     А Чжу Инсян висел в это  время  в  тени  под  балкой,  низко  опустив
голову.
     Тут в разговор вмешался один из командиров Фань Чжуна.
     -  Это  неплохо,  -  сказал  он,  если  бы   мы   объединились   ради
восстановления справедливости, при условии,  если  вы  подчинитесь  нашему
командиру.
     - Я бы с радостью это сделал, - сказал Сяо  Ли,  -  но  мои  люди  не
примут такого решения!
     - Вздор, - закричал один из командиров Фань  Чжуна,  -  предводителем
должен быть тот, кто сильней! Поступать иначе -  значит  нарушать  порядок
вещей! А ну-ка сними с себя эту желтую тряпку и отдай Лян-вану!
     Возмущенный Сяо Ли повернулся к Фань Чжуну. Он-то понимал, что,  хотя
скромность не позволила Фань Чжуну самому требовать  первенства,  командир
говорил по его указке.
     - Ах ты негодяй, - изумился Сяо Ли,  -  погляди-ка  на  этот  храм  и
нефритовые колонны! Ты живешь в  гнезде  из  хвороста,  собираешь  дань  с
проезжих купцов, и  требуешь,  чтобы  тебе  подчинялся  человек  в  желтой
одежде! Взять его!
     Двое служителей подскочили к  Фань  Чжуну  и  заломили  ему  руки,  а
остальные бросились к его свите. Фань расхохотался.
     - Неужели ты думаешь, - засмеялся Фань Чжун, что  мне  так  же  легко
отвести глаза, как невежественным крестьянам  и  чиновникам?  Если  бы  ты
действительно  надел  желтые  одежды,  они  бы  испепелили  тебя  в   одно
мгновение, проклятая редиска! Ты только морочишь людей!
     С этими словами Фань с необыкновенной легкостью  подпрыгнул  вверх  и
произнес заклинание.
     Желтый шелковый халат на Сяо Ли вмиг превратился  в  грязную  зеленую
рясу, нефрит и яшма опали со стен, как кора с истлевшего  дерева,  золотые
курильницы  оказались  обыкновенными  бронзовыми  подсвечниками,   а   тот
человек,  что  держал  Фань  Чжуна,  с  громким  стуком  упал  на  пол,  -
оказывается, это была простая бамбуковина.
     - Это мы еще посмотрим, - вскричал Сяо Ли, - кто из нас морочит людям
голову!
     Тут Фань Чжун выхватил из  ножен  меч  и  бросился  на  Сяо  Ли.  Тот
прочитал заклинание, - тотчас же меч Фань Чжуна превратился  в  конопляную
веревку, и мятежник даже не почувствовал удара.
     - Ах так, - вскричал Фань Чжун, - накинул веревку на шею мятежника  и
начал его душить. Но мятежник превратился в скользкую змею и  выскочил  из
узла. В тот же  миг  Фань  Чжун  оборотился  енотом  и  ринулся  на  змею,
намереваясь откусить ей голову, но тут у  змеи  выросла  другая  голова  с
другой стороны. Енот растерялся и не знал, какую голову откусывать.  Да  и
подумайте сами, уважаемые слушатели, - если бы вы превратились в енота,  -
разве вы сами бы не растерялись в таком положении? А змея, не долго думая,
превратилась в рысь и бросилась на  енота.  Но  енот  сумел  увернуться  и
оборотился тигром. Рысь превратилась в барса,  а  тигр  -  в  слона.  Слон
заревел и напал на барса, намереваясь его растоптать.  Но  в  эту  секунду
барс оборотился в шмеля и влетел слону в глаз. Тотчас же слон  принял  вид
сачка, и упал вместе с  шмелем  на  землю.  Шмель  стал  размером  с  гору
Тяньшань, - и сачок стал размером с гору  Тяньшань,  а  ячейки  его  стали
столь огромны, что весь храм мог бы пролезть сквозь каждую из  них.  Шмель
взвизгнул и стал размером с горчичное зернышко, -  но  еще  раньше  ячейки
сачка стали размером с горчичное зернышко. А  потом  сачок  превратился  в
большой кувшин, подпрыгнул на шмеле и раздавил его.
     Все свидетели этого необыкновенного поединка вытянули  шеи.  Все  они
видел, как кувшин раздавил шмеля, но им было совершенно непонятно, кто  из
волшебников был кувшином, а кто - шмелем.  Увлекшись  зрелищем,  мятежники
совершенно потеряли счет превращениям.
     Лишь Чжу Инсян, привязанный к балке, наблюдал за  этим  поединком  со
своим обычным спокойствием. "Какая разница, - думал начальник  области,  -
если победит мятежник Ли, он, пожалуй, разрежет меня на куски  и  напьется
моей крови, а если победит разбойник Фань, он принесет мое сердце в жертву
духу своего отца".
     В этот миг кувшин зашатался и развалился - и из него  вылез  мятежник
Ли. Надо сказать, на этот раз на  нем  не  было  желтого  халата,  а  была
накидка из перьев журавля.
     - Вот так! - сказал мятежник Ли - кто из нас проиграл, тот и  морочил
людям голову!
     Мятежник  Ли  поспешно  махнул  рукой,  восстанавливая  крышу  храма,
которую прошибло во  время  поединка,  плюнул  на  стену,  -  и  та  вновь
засверкала нефритовыми узорами.
     Сектанты вокруг завопили от радости.  Люди  Фань  Чжуна  стояли,  как
громом пораженные. Мятежник Ли махнул еще раз: в  окно,  хлопая  кольцами,
влетела золотая сетка, - и вмиг  товарищи  Фань  Чжуна,  опутанные  сетью,
повисли между полом и потолком.
     А мятежник Ли подошел к инспектору-цзайсину и сказал:
     - Негодяй! Господин Чжу Инсян был отцом и матерью для народа! Ты  же,
преследуя выгоду, ложно обвинил его в тысяче преступлений,  взяв  подарки,
пообещал разбойнику его голову!
     У инспектора  душа  давно  вытекла  изо  всех  девяти  отверстий.  Он
возразил:
     - Начальник округа повинен в бесчисленных преступлениях,  -  закричал
он, - у меня есть документы! И он пытался отравить меня! Что  же  касается
разбойника Фань Чжуна, то я никогда не видел его!
     Тут мятежник Ли взмахнул тыквой-горлянкой, и в зал опустился, трепеща
двумя ручками, большой ларец с документами.
     Мятежник сел на свое возвышение и начал их просматривать. Решения его
были мгновенны и проницательны, рука так и летала.
     - Это ложные документы, - объявил он, - многие доносы написаны  одной
и той же рукой! Вы написали их сами, и вы пообещали голову  господина  Чжу
гнусному разбойнику!
     Тут Чжу Инсян не выдержал и завопил со своей балки:
     - Господин Маленький Ли! Этот  чиновник  не  виновен!  Это  я  был  у
разбойника Фаня, а что касается документов, то их, верно, подделал  кто-то
другой!
     Сяо Ли изумился:
     - Зачем вы покрываете  этого  негодяя?  С  какой  стати  вам  обещать
разбойнику свою голову? Если бы вы пообещали  чужую  голову,  все  было  б
ясно, но - свою?
     Чжу Инсян вздохнул и сказал:
     - Я давно знал о вашей секте. Я подумал: Фань  Чжун  могущественен  и
умеет колдовать. Кто знает, может быть, я смогу его уговорить не  гоняться
за выгодой, а принести  пользу  государству.  Этот  человек  считает  меня
виновником гибели своего отца: если он воистину предан сыновнему долгу, я,
быть может, смогу променять мою голову на благополучие народа. Я явился  в
его ставку под видом инспектора из столицы, и предложил ему  свою  голову,
как плату, за расправу  с  вами.  Признаться,  мне  не  очень-то  хотелось
исполнять данное ему обещание, но когда я увидел,  что  иначе  не  выйдет,
вынужден был согласиться на его план и приложил все усилия к  тому,  чтобы
честно выполнить клятву.
     Мятежник Ли изумился.
     -  Вы  поразительно  преданы  долгу,  -  сказал  он.  -  Немногие  бы
согласились ради отца совершить то, что  вы  совершаете  для  благополучия
людей совершенно посторонних,  пусть  и  не  решившихся  написать  на  вас
доносы!
     - Чиновник должен быть отцом и матерью для  народа,  -  возразил  Чжу
Инсян.
     - Зачем же вы тогда пытались отравить меня, - изумился  инспектор.  -
Цзи Дан - мой свидетель!
     - А ну-ка мы сейчас разберемся в  этом  деле,  -  с  усмешкой  сказал
мятежник Ли.
     Он вырвал  два  перышка  из  своей  накидки,  подбросил  их  вверх  и
закричал:
     - Туда и сюда!
     Перышки превратились в двух белых гусей и вылетели в окно. Миг,  -  и
они  вернулись,  неся  на  спине  двух  служанок  из  дома  Цуй  Аня,  где
остановился инспектор.
     Служанка, плача, показала:
     - Господин Цзи Дан подал мне мешочек с  порошком,  приказал  высыпать
порошок в чайную чашку с синим единорогом  и  поднести  ее  господину  Чжу
Инсяну. Но я, по невежеству, перепутала чашки и поставила единорога  перед
господином инспектором!
     - Что могло вас заставить пойти на  такое  преступление,  -  изумился
инспектор, повернувшись к Цзи Дану.
     - Эй, - завопил Цзи Дан, бросаясь к мятежнику Ли, - так  нечестно!  Я
всего лишь исполнял ваши приказы! Неужели вы пожертвуете мной  ради  этого
негодного Чжу Инсяна, который и смотреть-то на вас не хочет?
     - Помолчи, - сказал Сяо Ли, - господин начальник округа,  -  поистине
отец и мать для народа, а ты что? Одну лишь услугу ты оказал секте, - да и
тут перепутал чашки!
     - Я всю жизнь, - возразил Цзи Дан, -  чувствовал  симпатию  к  вашему
учению! Когда, пять лет назад, вышло повеление поймать главных  сектантов,
это я сумел отвести от  вас  беду,  обвинив  Фань  Чжуна  в  том,  что  он
верховодит смутьянами! Если бы не я, вас бы схватили  пять  лет  назад,  и
волшебная книга Фань Чжуна никогда не попала бы вам в руки!
     Чжу Инсян оцепенел, слушая эту  перебранку.  "Так  вот,  значит,  как
обстояли дела на самом  деле,  -  грустно  подумал  он.  Бедный  Фань  был
действительно невиновен в том, в  чем  его  обвиняли,  и  это  из-за  моей
неспособности к управлению он погиб, раздавленный мерзким кувшином!"
     А мятежник Ли расхохотался и сказал:
     - Хватит врать! Ты пришел к нам не потому,  что  хотел  помочь  будде
Майтрейе, а потому, что, разузнав про тыкву-горляку, надеялся ее  украсть!
Вчера я погадал на прутьях и все узнал о твоих проделках! Это ты - причина
всех бед! Ты обманывал народ  и  начальство!  Под  предлогом  спасения  от
разбойника Фаня,  ты  увез  из  Храма  Семи  Превращений  золотой  алтарь,
покрасил краской, распилил на куски  и  продал!  Устроил  резню  в  городе
Дачжоу и свалил это дело  на  разбой