ы наша с  тобой  проделка  не  выплыла  наружу!  Ведь  нам
отрубят голову! А если  мой  начальник  не  попросит  у  него  помощи,  то
мятежники овладеют областью, а может, и провинцией,  и  тоже  отрубят  мне
голову!
     Торговец задумался и сказал:
     - Почему бы тебе не перебежать к мятежникам?
     - Это было бы неплохо, - отвечал Цзи Дан, - но  беда  в  том,  что  я
чиновник, а в царстве Майтрейи не будет ни чиновников, ни  подчиненных,  и
все люди будут как братья, а земля будет покрыта золотым песком.
     Торговец воскликнул в изумлении:
     -  Насчет  золотого  песка  ничего  не  могу  сказать,  но  чтобы   в
государстве не было ни тех, кто отдает приказы, ни тех, кто их  выполняет,
- такое невозможно!
     - Очень даже возможно, - возразил начальник гарнизона. - Дело в  том,
что у мятежника Ли есть волшебная тыква-горлянка, и  с  ее  помощью  можно
заставить людей видеть золотой песок и быть братьями.  Ясно,  что  тот,  у
кого есть такая тыква, может обойтись без чиновников.
     Цуй Ань изумился, а потом воскликнул:
     - Здорово придумано! Помнишь те глиняные горшки, которые ты  захватил
в селении Дацзяцунь? Если у меня будет эта тыква, я смогу продать их,  как
будто это нефритовые вазы!
     Цзи Дан поглядел на этого ничтожного человека с презрением.
     - Да зачем тебе продавать горшки? С помощью этой тыквы можно  править
миром безо всяких денег, и вообще делать все, что хочешь! С  помощью  этой
тыквы можно изменить твое восприятие мира с такой легкостью, как вот  если
бы, например, ты был стенка,  и  на  тебя  один  день  вешали  бы  красную
занавеску, а на другой - зеленую.
     Торговец Цуй Ань задумался.
     - Какой ужас, - сказал он, - я вовсе не хочу, чтобы на  мне,  как  на
стенке, висела то красная занавеска, то зеленая! И вообще я не стенка!
     - Дурак, - вскричал Цзи Дан, - ты хочешь, чтобы Фань Чжун  съел  твое
сердце, или ты хочешь ходить по золотому песку?
     Цуй Ань вздохнул и пробормотал:
     - Нет уж, лучше я буду ходить по золотому песку.
     - Тогда кончай рассуждать, - сказал начальник гарнизона. - У нас есть
только один способ спастись!
     - Какой?
     - Явиться к мятежникам и завладеть тыквой-горлянкой!
     Через неделю мятежник Сяо Ли пировал  в  своем  вегетарианском  зале.
Вдруг у дверей зала послышался шум, и стражники  втащили  в  зал  военного
чиновника в шелковом платье и сапожках из кожи  серны.  Они  скрутили  ему
руки и бросили к ногам мятежника.
     - Еге-ге! - сказал мятежник Ли, -  да  это,  кажется,  сам  начальник
гарнизона Цзи Дан.
     - Ваш ничтожный слуга, - проговорил Цзи Дан, - давно прислушивался  к
пророчествам,  слыхал  о  ваших  необыкновенных  способностях,   изумлялся
стойкости ваших  учеников.  Давно  был  убежден  в  справедливости  вашего
учения, и всегда искал  случая  оказать  вам  услугу.  Лет  десять  назад,
например, когда вышел указ об аресте членов "Байляньцзяо", был в отчаянии.
Хитростью  решил  уклониться  от   исполнения   указа,   и   вместо   вас,
почтеннейший, мне удалось арестовать богача Фаня, который только и  делал,
что угнетал народ. Теперь сын этого Фаня, как  известно,  разбойничает  на
горе Иншань, нарушает ваши приказы, нахально  именует  себе  Лян-ваном.  А
вчера я достоверно узнал, что  завтра  мой  начальник,  Чжу  Инсян,  опять
отправится к старому отшельнику у реки просить помощи против вашей  секты.
Он предполагает, что неудача его первого  визита  была  вызвана  чрезмерно
официальной обстановкой, и поэтому намерен явиться туда в переодетом  виде
и в сопровождении одного слуги.
     Один из мятежников стукнул кулаком по столу и вскричал:
     - Эти чиновники  -  подлые  твари!  Разве  не  сказал  сам  Конфуций:
"Нападать на еретические учения - поистине дурно?" Как же можно  следовать
принципам Конфуция и издавать против нас указы!
     А Цзи Дан поклонился и промолвил:
     - Чжу Инсян сумел завоевать доверие народа, и это сильно  задерживает
пору  пришествия   Будды   Майтрейи!   Благодаря   моему   сообщению   вам
предоставляется прекрасная возможность схватить Чжу Инсяна!
     Тут мятежник Ли приказал развязать чиновника, посадил его на почетное
место, и собственноручно поднес еду. Цзи Дан понял, что он избежал  казни,
и стал разглядывать все вокруг. Зал, где пировали мятежники, был обставлен
весьма скромно. На столе, в простых глиняных чашках,  стояли  маринованные
бобовые стручки, пирожки с луком, овощи и лапша, - сразу было  видно,  что
мятежники ели только постную пищу.
     Цзи Дан попробовал блюда и заметно удивился. Мятежник  Ли  с  улыбкой
осведомился, в чем дело.
     - Признаться, - сказал Цзи Дан, - если бы мне  дали  попробовать  это
блюдо с закрытыми глазами, я бы сказал, что это утка. А когда  я  открываю
глаза, я вижу кусок пареной репы!
     Мятежник Ли огляделся и, заметив, что никого из младших  сектантов  в
зале нет, отвязал от пояса тыкву-горлянку. Он погладил тыкву  и  прошептал
несколько слов, - и в тот же миг вместо куска пареной репы Цзи Дан  увидел
перед собой превосходно зажаренную, янтарную половинку утки на  блистающей
серебром тарелке, а  вместо  деревянных  палочек  в  его  руках  оказались
палочки из слоновой кости. Мятежник опять что-то прошептал в тыкву, и утка
снова приняла вид репы.
     - Видите ли, - сказал Сяо Ли, - благодаря этой тыкве-горлянке я  могу
заставлять людей видеть то, что мне нужно, а не  то,  что  есть  на  самом
деле. Благодаря ей я обманываю народ; превращаю  отхожее  место  в  дивный
храм. Когда я проповедую недостаточно посвященным членам  секты,  я  делаю
руины похожими на дворец. А когда я обедаю, то, чтобы не смущать народ, я,
наоборот, произношу заклинания,  которые  придают  гусям  и  баранине  вид
постной пищи.
     Цзи Дан был искренно восхищен.
     - Удивительно, - вскричал он, - мне и самому приходилось  проделывать
подобные фокусы с помощью кисти  и  туши,  но  я  никогда  не  думал,  что
возможно такое совершенство!
     -  Признаться,  -  продолжал  мятежник,  -  это   тыква-горлянка,   -
удивительнейшая вещь! Часто в одиночестве я произношу заклинания и любуюсь
собой в императорских одеждах. Это так утешает!
     Итак, на следующий день Чжу Инсян выехал из города в простом платье и
в сопровождении одного слуги. Ему было не очень-то приятно  путешествовать
одному, и  он  обрадовался,  когда  нагнал  нескольких  мелких  торговцев,
выходящих из придорожной харчевни. Лица этих людей внушали доверие,  и  он
решил путешествовать с ними.
     Вскоре они въехали в густой лес, полный шорохов и неясных бликов.  Из
травы вокруг дороги вспархивали птицы, спеша по  своим  птичьим  делам,  и
дорога петляла так,  словно  ее  прокладывали  по  заячьему  следу,  и  от
невидимого солнца, плававшего над мокрой листвой, было душно и влажно. Чжу
Инсян принялся расспрашивать своих спутников, откуда они едут,  и  услышав
ответ, полюбопытствовал:
     - Но ваш путь лежал прямо через владения разбойника Фань Чжуна! Разве
он не грабит торговцев?
     - Признаться, лет шесть назад, - ответил один из спутников, - Лян-ван
только этим и занимался. Но он очень скоро  сообразил,  что  если  сегодня
съесть всю рыбу и всю икру, то назавтра придется ходить с  пустым  брюхом.
Теперь Фань Чжун никогда не грабит торговых  караванов.  Вместо  этого  он
взимает пошлину за проезд и выдает об этом грамоту. Мало кто  осмеливается
тронуть человека, имеющего такую грамоту, потому что Фань Чжун  никому  не
позволяет грабить людей, с которых он уже взял то,  что  ему  пришлось  по
душе. Вот поэтому мы сделали крюк и навестили стан Фань Чжуна.
     Чжу Инсяну показалось очень обидно, что торговцы с  радостью  идут  к
разбойнику. Это было столь же неестественно, как если бы овца сама  бежала
на бойню. Он спросил:
     - Но  ведь  помимо  пошлины  Фань  Чжуну  вам  придется  платить  еще
правительственные пошлины! Сдается мне, что в итоге вы  заплатите  больше,
чем наторгуете!
     - Но мы вовсе не собираемся платить пошлины правительству, - заверили
его торговцы, - достаточно дать взятку начальнику заставы. Кроме того,  на
заставах имеются честные чиновники, которые уважают Фань Чжуна и не  берут
взяток ни от кого, кроме него. Они  пропустят  нас  безо  всяких  поборов,
когда мы предъявим бумагу от Фань Чжуна. Эта бумага предохранит  нас  даже
от нападений других разбойников.
     Чжу Инсян только всплеснул с досадой рукавами, слушая эти речи.
     -  Указ,  подписанный  одним  чиновником  -  соблюдается   и   другим
чиновником, но указ, подписанный одним разбойником, никогда не соблюдается
другим разбойником! В этом все различие между чиновниками и разбойниками!
     - Дело в том, - сказал торговец, - что  бумага,  выданная  Лян-ваном,
обладает волшебными  свойствами.  Точная  копия  этой  бумаги  хранится  в
канцелярии  Лян-вана.  Если  на  нас  нападут  другие  разбойники,   копия
немедленно превратится в белого дракона и примчится к нам на помощь.  Если
же мы сами обманем Фань Чжуна, указав меньшее число спутников или товаров,
то эта бумага немедленно расползется, как гнилые перья лука,  оставив  нас
на милость всех, кому угодно будет нас ограбить.
     - Все это просто невероятно, - сказал Чжу Инсян. - Дело разбойников -
грабить, а не охранять торговцев! Да никогда в жизни вы  не  сможете  меня
убедить, что бумага, подписанная одним разбойником, перепугает другого!
     Торговец вздохнул и сказал:
     - Ах, сударь, боюсь, нам сейчас придется это сделать, потому что  нас
как раз поджидает  двадцать  людей,  и,  боюсь,  их  незаконные  намерения
соответствуют их безобразной одежде.
     Тут Чжу Инсян глянул вперед и  увидел,  что,  действительно,  поперек
дороги стояло человек двадцать оборванцев, и, к  своему  ужасу,  он  узнал
среди них старого знакомца, -  того  самого  молодого  даоса,  который  по
приказу Маленького Ли смущал народ.
     Старший торговец подъехал к предводителю разбойников, который  стоял,
опираясь на рогатину, вынул с поклоном лист бумаги с  круглой  печатью,  и
промолвил:
     -  Этот  документ  получен  нами  от  Лян-вана  и  гарантирует   нашу
безопасность. Он обладает магическими свойствами:  копия  его  хранится  в
канцелярии Лян-вана, и если вы вздумаете ограбить нас или убить, эта копия
тут же расправится с вами.
     Предводитель разбойников изучил бумагу и, вернув ее торговцу,  окинул
взглядом караван.
     - Все ли эти люди с вами, - спросил он, -  или  к  каравану  пристали
посторонние?
     Торговец заколебался. Ему казалось нечестным выдать его простодушного
спутника, так мало осведомленного в вопросах жизни.  Но,  как  мы  помним,
если бы он обманул Лян-вана, распространив действие документа на человека,
не платившего Лян-вану пошлины, то  документ,  благодаря  своим  волшебным
свойствам, немедленно бы растаял в его руках  с  дымом  и  треском.  После
этого  торговец  бы  стал  добычей  первого  встречного   разбойника   или
начальника заставы. Торговец колебался, как ему поступить.
     Но в этот момент Чжу Инсян тронул  свою  лошадь  и,  вытащив  меч  из
ножен, заявил:
     - Я и мой слуга не имеем грамоты от разбойника  Фань  Чжуна  и  я  не
собираюсь платить Фань Чжуну ничем, кроме как вот этой монетой, - и тут он
сделал выпад мечом, намереваясь воткнуть его разбойнику  прямо  в  глотку.
Этот меч-чжаньлу принадлежал семье на протяжении пяти  поколений.  И  хотя
Чжу Инсян владел им несколько хуже чем его  отец  и  дед,  все  же  он  не
сомневался, что запросто разгонит эту шайку  оборванцев.  Каково  же  было
изумление Чжу Инсяна, когда их предводитель, вместо  того,  чтобы  рухнуть
мертвым на землю, разинул рот пошире и откусил меч по самую рукоять!
     Чжу  Инсян  был  человек  храбрый,  но  когда  он  увидел,  что   его
наследственный клинок заглотили,  словно  какую-нибудь  морковку,  у  него
пропала всякая охота вступать в поединок с этими разбойниками. Он повернул
коня и поскакал наутек, а сектанты стащили его слугу с лошади и  бросились
за ним.
     И что же? Не прошло и пяти минут, как Чжу почувствовал что-то тяжелое
в своей руке,  повел  глазами  -  и  обнаружил  в  ней  проглоченный  меч!
Начальник области был человек проницательный, и  сразу  догадался,  в  чем
дело. "Не иначе как это проделки маленького  Ли!"  -  подумал  он.  -  Ох,
только бы оторваться от них!" Тут дорога повернула, и Чжу увидел, что  ему
навстречу скачет другая толпа сектантов.  Он  вскрикнул  в  отчаянии,  но,
приглядевшись, заметил, что это не  разбойники,  а  торговцы,  у  которых,
видимо, еще не было разрешения Фань Чжуна. Поэтому их  ввиду  неспокойного
времени сопровождала дюжина вооруженных  людей.  Тогда  Чжу  Инсян  громко
завопил, поднял меч и въехал в  самую  середину  каравана.  Торговцы  тоже
увидели всадников, мчащихся навстречу, и  выронили  души  со  страху.  Они
решили, что разбойники мчатся на них, а Чжу Инсян - не кто  иной,  как  их
предводитель. Они заметались, и Чжу проскакал сквозь караван  без  особого
труда, а его преследователи оставили его ради богатой  добычи  и  занялись
караваном.
     Чжу Инсян проскакал еще несколько ли  и  позволил  коню  идти  шагом.
"Воистину, земля перевернулась, как песочные часы, - подумал  он,  -  если
служилый человек, чтобы спастись, должен притворяться разбойником!" В этот
миг конь его взбрыкнул,  наступив  на  остро  отточенный  бамбуковый  кол,
торчавший из-под корней, и начальник области полетел кувырком на землю.
     - Еге-ге, кто это ездит  по  владениям  Лян-вана,  не  здороваясь,  -
раздался крик, - и на шею несчастного чиновника накинули петлю. И если  вы
хотите узнать, что случилось дальше, - читайте следующую главу.
     Двое  человек,  спустившись  с  дерева,  привязали   Чжу   Инсяна   к
бамбуковому шесту и потащили в гору. Спустя немного времени они явились  в
богатую усадьбу, расположенную  над  деревней.  С  одной  стороны  усадьбу
ограждало озеро, с другой - искусно устроенные завалы  и  стены.  Миновали
различные укрепления,  отороченные  кольями  рвы,  и  перед  Чжу  Инсяном,
вертевшим   головой,   открылись   многочисленные   строения,    увешанные
праздничными   флагами   в   честь   недавней    победы    Лян-вана    над
правительственными войсками. Стражники подвесили чиновника к балке в сарае
и пошли доложить о пленнике.
     Можете себе представить, каково было Чжу Инсяну висеть на этой балке!
Чжу  был  человек  невоенный,  всю  жизнь  не   расставался   с   четырьмя
драгоценностями, мечи и копья встречал редко. Привык сидеть на  возвышении
в желтом зале, иметь перед собой - весы для серебра, а справа  и  слева  -
два ряда чиновников  в  квадратных  шляпах.  Кинет  судейскую  палочку,  -
преступнику дают пять палок, кинет две судейских  палочки,  -  преступнику
дают десять палок. Украдут ли свинью, изобьют ли человека,  -  истец  шлет
ему короб с мясом и серебром,  и  ответчик  шлет  ему  короб  с  шелком  и
серебром... А теперь что? Я думаю, уважаемые слушатели, что многие из  вас
захотели поменяться местами с Чжу, пока он  был  начальником  области,  но
вряд ли кто согласился бы влезть в его шкуру сейчас!
     Вечером Чжу Инсяна сняли с балки и привели в пиршественный  зал.  Его
привязали к столбу, стоявшему перед столом, где Лян-ван пировал со  своими
товарищами. Чжу Инсян выпучил глаза и начал браниться:
     - Ах ты поганый разбойник, - вскричал он, - мало того, что ты  водишь
знакомство с бесами, ради собственной выгоды грабишь народ,  -  ты  еще  и
осмеливаешься хватать чиновников!
     - Чиновники и есть самые настоящие разбойники, - возразил Фань  Чжун,
- из-за них леса полны грабителей, а кладбища -  неотомщенных  духов.  Все
они помнят о выгоде и не помнят  о  справедливости,  деньги,  собранные  с
одной должности, используют для покупки следующей. Неужели ты  думаешь,  я
бы смог собрать под свое начало десять тысяч человек, если бы  народ  меня
не любил?
     - Надо отрубить этому нахалу голову, - вскричал брат Фань Чжуна, Фань
Ши, но Лян-ван, видя, что его гость человек храбрый  и  правдивый,  только
раздражен немного, приказал отвязать чиновника от  столба  и  спросил,  по
какому случаю тот проезжал мимо его владений.
     Чжу Инсян сообразил, что Фань Чжун, видевший его шесть лет назад,  да
и то мельком, не узнал  его.  Он  подумал,  что  неловко  будет  объяснять
истинные обстоятельства, приведшие его в лагерь разбойников, и сказал:
     - В столицу приходит множество  донесений,  что  мятежники  из  секты
"Белого Лотоса" затевают бунт, а начальник области, Чжу  Инсян,  преступно
бездействует. Меня направили в  область,  чтобы  разобраться  на  месте  и
принять меры. Если вы поможете  правительству  справиться  с  мятежниками,
государь простит вам ваши преступления.
     Речь и манеры Чжу Инсяна  обличали  человека  высокопоставленного,  и
притом Фань Чжун уже не  раз  перехватывал  письма,  извещающие  о  скором
приезде такого чиновника.
     - Но я не совершал никаких преступлений! - воскликнул Фань Чжун.
     - Месяц назад, - указал чиновник, - ваши солдаты сожгли дотла уездный
городок Иньхоу, разграбили  склады,  перебили  жителей.  Разве  это  -  не
преступление?
     - Мои солдаты не грабили города,  -  возразил  Фань  Чжун.  -  Жители
бежали из города перед нашим появлением, - как мы могли их перебить? А вот
вслед за нами явились правительственные войска под командой Цзи Дана. Этот
Цзи сжег и разграбил  город,  продовольствие  сбыл  на  рынке,  а  прибыль
разделил с негодяем Чжу Инсяном!
     "Не может быть, - подумал пораженный Чжу Инсян, -  если  бы  Цзи  Дан
сделал такую гнусность, то он не посмел бы не поделиться со мною  хотя  бы
частью добычи".
     - Чжу Инсян, - продолжал  Фань  Чжун,  -  мой  смертельный  враг,  он
оклеветал меня, назвал разбойником и колдуном.
     - Разве вы не умеете колдовать, - изумился чиновник.
     - Теперь я и вправду умею колдовать,  -  сказал  Фань  Чжун.  Но  это
произошло уже после того, как я попал в здешние места. Вы  видели  колодец
во дворе замка? Раньше там жил огромный полосатый павиан, и  он  ел  всех,
кто спускался в колодец. Мне посчастливилось убить его и забрать  от  него
волшебный ларец, который он сторожил. В этом ларце есть множество полезных
вещей, например, железное кольцо, с помощью которого я могу  делать  своих
солдат невидимыми. Но самое лучшее, - это волшебная книга, подаренная  мне
наставником. С помощью изображенных там заклинаний я могу превращать  вещи
друг в друга и обретаю бесконечное могущество.
     "Час  от  часу  не  легче,  -  подумал  Чжу  Инсян,  -  у   того,   -
тыква-горлянка, которая изменяет облик вещей, у этого, - волшебная  книга,
которая изменяет их суть, а у меня, начальника области, нет ничего,  кроме
"четырех драгоценностей"! Он почувствовал себя совсем беззащитным.
     Между тем, услышав о происходящем,  в  зал  явился  Вень  Да,  старый
начальник гарнизона, тот самый, что пытался когда-то предупредить Фаня  об
опасности. Теперь он занимал второе место в разбойничьем лагере. Услышав о
предложении чиновника, Вень Да воскликнул:
     - Само небо послало нам этого чиновника! Почему  бы  нам  не  сдаться
правительственным войскам? Мы могли бы помочь восстановить  справедливость
и очистить провинцию от сектантов.
     - С чего это я буду сдаваться правительству? - возмутился Фань  Чжун.
- Нас еще не разбили!
     - Но когда нас разобьют, сдаваться будет уже поздно, - возразил  Вень
Да.
     - Знать ничего  не  знаю,  -  закричал  Фань.  -  Чжу  Инсян,  -  мой
смертельный враг.  Я  не  успокоюсь,  пока  не  вырежу  его  сердце  и  не
умилостивлю этим дух отца.
     - Эх ты, - воскликнул гневно старый военный, - я  думал,  ты  честный
человек, которому обстоятельства не позволили следовать пути, - а теперь я
вижу, что ты следуешь лишь собственной воле!
     Фань Чжун вытаращил глаза, вскочил с места и воскликнул:
     - Разве я живу хуже,  чем  десять  лет  назад?  Раньше  у  ме