Алексей Корепанов
   Круги рая


	1.

	Я дошел до последних домов и остановился. Здесь улица обрывалась и
начиналась каменистая равнина с редкими островками жесткой желтой травы.
Там я уже был.
 	Дома не особенно радовали глаз, потому что были самыми заурядными:
двухэтажными, одноликими, без каких-либо архитектурных украшений. Ни тебе
кариатид, ни пилястр или, на худой конец, дорических колонн. Дома сливались
в сплошную тускло-серую стену, и некоторое разнообразие в нее вносили
только небольшие квадратные окна.
 	Улица была безлюдной и в окна никто не смотрел. Я немного полюбовался на
равнину -- пейзаж был самым унылым, серая поверхность растворялась вдали в
сером небе -- и направился обратно. Теперь я знал, как выглядит эта часть
Города. Она выглядела точно так же, как те улицы, по которым я уже успел
пройти.
 	Стояла глубокая, даже давящая тишина, бесстрастно серело над крышами
небо, и я шагал да шагал по потрескавшемуся асфальту, разглядывая скучные
молчаливые дома.
 	В бар на одном из перекрестков я зашел просто так. Сегодня я все, в
общем-то, делал просто так, не утруждая себя анализом. Точнее, собирал
предварительную информацию, выяснял, что к чему в этом Городе. Не хотелось
спешить с выводами, дабы не оказаться в положении тех слепцов из
буддийского предания, которым царь приказал зачем-то там потрогать слона.
Один слепец ощупал бивни, другой ногу, а третий -- хвост. Вот и получилось,
что слон показался одновременно подобным рукояти плуга, колонне и метле.
Именно из-за неполной информации. Не стоило уподобляться древним
 слепцам.
 	В баре было тихо и уютно. Дальняя его стена тонула в полумраке, играла
едва слышная музыка, небольшие столики и кресла стояли то редко, то густо.
Окон не было, мягкий свет излучали разноцветные шары, парящие на разной
высоте возле стен, исчерченных спиральными узорами. Спирали свивались в
круги, разбегались в стороны, превращались в какие-то фантастические цветы,
то и дело неуловимо меняющие форму и окраску. От их причудливых извивов
слегка кружилась голова. Внезапно мне показалось, что я попал в царство
теней и вот-вот появится Харон и пригласит проследов
 ать на поля, поросшие асфоделями.
 	Впрочем, подобное состояние продолжалось недолго, потому что меня
окликнули.
 	-- Эй, закрой дверь.
 	Я вгляделся в полумрак. За столиком у стены полулежала в кресле девушка.
Голова ее была опущена на плечо, в руке зажат высокий бокал на тонкой
ножке. Длинные черные волосы, черные брови, черное платье почти до пола, а
из-под платья чернеет носок узкой туфельки -- все эти подробности я успел
рассмотреть, пока подходил к ее столику. Девушка была симпатичной, но
что-то мне в ней не понравилось. Хотя после увиденного в Городе в эти
первые часы можно было ожидать все, что угодно. Любой абсурд.
 	Я остановился у столика и положил руки на мягкую спинку кресла. Разговор
был бы очень кстати. Может быть, он хоть что-то прояснит.
 	-- Садись.
 	Девушка сделала глоток, посмотрела, как я усаживаюсь напротив, потерлась
щекой о плечо.
 	Видно, с церемониями здесь было просто.
 	-- Выпей, -- после недолгого молчания предложила она, рассеянно
посмотрела поверх моей головы и опустила черные ресницы.
 	-- Но где? -- спросил я, еще раз осмотревшись.
 	-- Приду-уриваешься? -- лениво протянула девушка. -- Ну-ну.
 	Она постучала пальцем по центру столика, и из отверстия вынырнул высокий
бокал на тонкой ножке. Зеленоватая жидкость в бокале слегка подрагивала.
 	После первых же глотков в голове поплыл легкий приятный туман. Девушка
отрешенно смотрела сквозь меня и я понял, ч т о мне в ней не понравилось.
 	Глаза. Глаза у нее были совершенно равнодушными.
 	Я тоже откинулся на спинку кресла и задумался, выбирая линию поведения.
Вопросов к Городу накопилось уже порядочно, и я решил не тратить время на
дипломатические тонкости.
 	-- Первый день в Городе, -- сообщил я, наблюдая за реакцией девушки.
 	-- Угу, -- девушка кивнула и опять отпила из бокала. -- Первый день.
 	Реакция была coвсем не той, на которую я рассчитывал. Что ж, попробуем
дальше.
 	-- Вообще-то я с Земли, -- очень внятно сказал я. -- Вернее, не с Земли,
а с межзвездной космической базы. Прибыл на разведку. Собственно, нам эта
планета давно известна, но никто и не подозревал о вашем существовании.
 	Да, никто ничего не подозревал. Поэтому ракетный удар на первом же витке
был для меня полнейшей неожиданностью. Катапультироваться я все-таки успел,
но капсула моя превратилась в груду обломков, посыпавшихся на равнину. А я,
спускаясь на парашюте, заметил на горизонте Город.
 	Девушка поскучнела и явно потеряла ко мне интерес.
 	-- Я сегодня прилетел сюда, к вам, -- повторил я, слабо надеясь, что она
меня просто не поняла. Хотя говорили мы на одном языке.
 	Девушка закрыла глаза, вздохнула и лениво спросила:
 	-- Ну и что?
 	Звучала медленная музыка, змеились спирали по стенам, неторопливо гасли,
загорались, вновь гасли и вновь загорались разноцветные шары, и
черноволосой девушке в длинном черном платье было, судя по всему, абсолютно
все равно, откуда я здесь и зачем я здесь. У меня стало складываться
впечатление, что я попал в какое-то заколдованное царство. И заколдовал его
явно злой волшебник.
 	Черт побери, для чего я столько отшагал по этим камням?!
 	-- Вам что, не интересно?
 	Девушка, не открывая глаз, медленно покачала головой. Я видел, что ей
действительно не интересно.
 	-- Но почему?
 	Я подался к ней, напряженно ожидая ответа.
 	-- А вон те только о Земле и болтают. Надоели уже...
 	Я резко повернулся, чуть не опрокинув свой бокал. В дальнем углу, в
полумраке, сидели трое, почти касаясь друг друга головами. Они, кажется,
разговаривали, потому что их губы шевелились, но тихая музыка заглушала
слова.
 	Я встал, пробрался между столиками, остановился возле них и сказал,
памятуя о простоте церемоний:
 	-- Здравствуйте. Можно к вам присесть?
 	Нехорошее предчувствие появилось у меня еще на полпути к их столику, уж
больно странен был вид этой троицы. Предчувствие меня не обмануло -- с
таким же успехом я мог обратиться к креслу или стене. Бормотание
продолжалось в прежнем темпе.
 	-- Они что, глухие? -- громко спросил я девушку, но та не открыла глаз и
ничем не показала, что услышала мой вопрос.
 	Интересно, где то веретено, о которое она укололась? Я подавил
раздражение и еще раз внимательно рассмотрел троицу.
 	Они были бородаты и длинноволосы, в темных бесформенных балахонах с
прорезями для рук и головы. Вглядевшись получше, я обнаружил, что бормочут
они с закрытыми глазами, причем каждый свое. Я попытался разобрать слова,
но не смог. Больше всего это походило на однообразный шум отдаленного
водопада. Тихий непрерывный шум.
 	Я довольно долго смотрел на их костлявые лица, наводящие на мысли о
схимниках, пока не понял, что готов хотя бы и с применением силы прекратить
это бормотание. А поняв это, я поспешно засунул руки в карманы комбинезона
и вернулся к девушке, которую мысленно окрестил Равнодушной.
 	Она на мгновение приоткрыла глаза, когда я снова сел напротив, и привычно
потянулась за бокалом.
 	-- Послушайте, они нормальные?
 	Равнодушная едва заметно пожала плечами и промолчала.
 	Полумрак засасывал, музыка начинала действовать на нервы, троица с
раздражающей монотонностью молилась неведомому богу. Девушка терлась щекой
о плечо, иногда глядела сквозь меня, и с размеренностью автомата подносила
к губам бокал.
 	Куда же дальше? Где искать ответы? Снова тащиться через Город в мэрию мне
не хотелось -- я не очень надеялся, что со времени моего визита там
произошли какие-либо изменения. Я сидел в удобном кресле, и никак не мог
встать, и вдруг почувствовал себя очень уставшим.
 	-- Где здесь можно переночевать?
 	Девушка несколько мгновений смотрела на меня полусонным непонимающим
взглядом.
 	-- Все придуриваешься? -- наконец произнесла она одобрительно. -- Или
память отшибло? Толкни дверь да занимай любую пустую квартиру.
 	Меня даже удивила такая длинная тирада. Что ж, на сегодня, пожалуй,
хватит. Выспаться, кое-что обдумать...
 	Я встал.
 	-- Пока, Спящая Красавица!
 	Она опять посмотрела сквозь меня и ничего не ответила. Кажется, она уже
забыла о моем присутствии.
 	На улице стемнело и вдоль тротуаров бежали светящиеся желтые полосы. В
небе не было видно ни одной звезды. Сплошная пелена облаков придавила к
земле серые дома. В домах кое-где светились безликие квадраты окон.
 	На перекрестке стояли четверо парней в широких брюках и темных коротких
куртках-безрукавках. Поколебавшись, я направился по тротуару, удаляясь от
них, услышал, как они перебросились несколькими негромкими фразами, и
затылком почувствовал, что они смотрят мне вслед.
 	Улица впереди была безлюдной. Я подумал, что, возможно, в такое время по
Городу небезопасно ходить в одиночку и чуть ускорил шаги. По звукам за
спиной я понял, что парни идут за мной. Вступать в конфликт с местным
населением я пока не собирался, хотя с четверкой можно было бы справиться
-- ведь не зря же учили, -- поэтому повернул за угол, прошел, держась в
тени дома, к подъезду и прислушался. Шаги приближались.
 	Я быстро поднялся по узкой лестнице на второй этаж и постучал в одну из
дверей, выходящих на тускло освещенную площадку. За дверью было тихо. Я
постучал громче -- дверь открылась, и я чуть не попятился от неожиданности.
В прихожей, залитой зеленым светом, стояла высокая фигура, с ног до головы
закутанная в розовое одеяние. Лицо, кроме глаз, тоже было закрыто. Глаза
выжидающе смотрели на меня.
 	К местным несколько экзотическим нарядам я уже почти привык эа этот день
и все же некоторое время собирался с мыслями, молча рассматривая розового
незнакомца. Одеяние зашевелилось и показалась волосатая рука, сделавшая
приглашающий жест. Розовый медленно повернулся и поплыл в глубь квартиры.
 	Выбирать пока не приходилось и я шагнул следом.
 	Обстановка комнаты, в которой я очутился, была не слишком богатой:
посредине стол, у стены широкий низкий диван с веселой желто-розовой
обивкой, большой видеоэкран на подоконнике и несколько газет на полу.
Закрытая дверь, вероятно, вела в другую комнату.
 	-- Садись, незнакомец, -- пророкотал Розовый неожиданно густым басом. --
Садись и послушай о Розовой земле, куда скоро все мы попадем.
 	Такое начало меня не очень обрадовало. Бред, кажется, грозил
продолжаться. Но выбора все-таки пока не было.
 	Я еще раз оглядел комнату, надеясь обнаружить не замеченный раньше стул,
но не обнаружил. Тогда я присел прямо на край стола, а Розовый сбросил на
пол свое шутовское одеяние и повалился на диван, оставшись в похожих на
пижамные брюках и белой майке, с которой скалилась красноглазая
отвратительная рожа. Без розового облачения он оказался довольно пожилым
мужчиной с короткими курчавыми волосами, слегка тронутыми сединой, мясистым
носом и широким подбородком. Что-то в нем было от древних восточных владык.
Не хватало только ухоженной бороды. Глаза под густым
 и бровями остановились на мне, потом Розовый перевел взгляд на потолок и
закинул руки за голову.
 	-- Поклоняешься ли ты тому, чье имя нам неизвестно и скрыто под символом
Агадон? -- вопросил он и насторожился.
 	Вопрос был задан прямо и требовал ответа.
 	-- Нет, -- честно признался я, на всякий случай приготовившись быстро
подняться. Кто знает, может быть, Розовый не приемлет иноверцев? -- Не
слышал об Агадоне.
 	-- Так я и предполагал, -- с грустью сказал Розовый. -- Не знают, не
знают ничего, заблудшие, погрязшие в грехе, и знать не хотят, и не
готовятся к переселению в Розовую землю. Что ж, слушай.
 	Я устроился поудобнее, насколько это было возможно в моих условиях и
напомнил себе, что пока должен принимать любую информацию. Никаких
просветов не брезжило, но нужно было всегда надеяться на лучшее, памятуя об
оптимистических словах Вольтера. Любой бред должен опираться на
определенные закономерности и иметь какую-то причину. Эту причину или
причины мне еще предстояло отыскать.
 	-- В далеких пространствах есть прекрасная Розовая земля, созданная тем,
чье имя неведомо никому и скрыто под символом Агадон, -- воздев руки к
потолку, торжественно загудел Розовый и я поверил, что от звука труб
действительно могли рухнуть стены иерихонские. -- Она далеко, но не в том
смысле, как ты думаешь. До нее не добраться, пока жив и здоров, и тратишь
дни свои на праздные занятия, на тщетную суету и нелепые дела. Зато души
умерших могут мгновенно перенестись туда, опуститься на розовые луга, где
не смолкает музыка.
 	Ага, сказочка знакомая... Рассказчик из Розового, в общем-то, был
неважный, потому что говорил он с излишней аффектацией, не говорил, а
вещал, словно действительно изображал восточного владыку в провинциальном
театре. Дa еще и подвывал в конце фраз.
 	-- Души умерших водят там хороводы, прославляя всемогущего, чье имя
скрывается под символом Агадон, давшего им по милости своей вечное
блаженство.
 	Розовый помолчал, переводя дух. Я с тоской подумал о том, что
давным-давно ничего не ел.
 	-- Благодетель наш милостив -и дает приют любому, пусть при жизни он
доброго слова не стоил. Все, все попадем в Розовую землю, и всем наконец-то
будет хорошо и спокойно. И счастлив я, что появились уже слуги Агадона, что
здесь они, среди нас... -- Розовый понизил голос и оглянулся на окно. -- Но
я знаю больше. Намного больше любого. Настанет день, когда Розовая земля
превратится в бездонную яму, и души наши провалятся туда. А что будет
дальше -- я пока не ведаю, но каждый час жду прозрения, жду, когда придет
дальнейшее понимание, и увижу я внутренним взором всю нашу суд
 ьбу.
 	Представление, кажется, окончилось. Мои барабанные перепонки отдыхали, а
перед глазами стоял хорошо прожаренный бифштекс.
 	Все эти словоизлияния показались мне не очень интересными, куда им до
Софонии или Иоанна, хотя кое-какие любопытные моменты в них все-таки были.
Ну, скажем, слова о слугах Агадона. На всякий случай я их запомнил.
 	-- Я знаю больше всех, -- с грустью повторил Розовый, -- потому что верю
в того, чье имя скрыто под символом Агадон, и хочу, чтобы другие тоже
поверили. -- Он вздохнул и с надеждой посмотрел на меня. -- Уверовал ли ты,
незнакомец?
 	Я уклончиво пожал плечами и произнес в пространство:
 	-- Интересно, а дают там поесть этим душам, в Розовой земле?
 	Зтот Валтасар печально посмотрел на меня, с кряхтеньем сел и понуро
уставился на грязный коврик у дивана.
 	-- Разве души нуждаются в еде?
 	Ох, как укоризненно это прозвучало!
 	Розовый грузно поднялся с дивана и скрылся за дверью.
 	Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Вдоль тротуаров все так же бежали
светящиеся полосы, кто-то, покачиваясь, вышел из-за поворота и скрылся в
темном подъезде напротив. Горело с десяток окон, и черное безглазое небо
обессиленно висело на крышах домов.
 	За спиной скрипнула дверь.
 	-- Ешь, незнакомец. -- Розовый протянул мне тарелку. -- Ублажи тело,
порадуй душу, недолго уже осталось.
 	-- Что -- недолго? -- спросил я, принимая тарелку.
 	-- А! -- Розовый махнул рукой и опустился на диван. -- Будто не знаешь.
Уверуй в покровителя нашего и ни о чем не думай.
 	С содержимым тарелки я справился очень быстро и меня сразу потянуло ко
сну.
 	-- Спасибо, -- с чувством сказал я.
 	-- Чего там! -- Розовый опять махнул рукой. -- Ступай своей дорогой и
помни о Розовой земле. Готовься.
 	-- К чему?
 	Розовый поскреб ухмыляющуюся рожу, украшавшую его майку, и ничего не
ответил.
 	Ладно. Пора отдохнуть от этого царства абсурда. Может быть,
действительно, утро окажется мудренее вечера и что-то прояснит?
 	-- Где-нибудь поблизости можно переночевать?
 	-- А чего ж, -- охотно отозвался Розовый. -- Жил тут рядом один, да
испугался, подался куда-то. Заходи и ночуй, там не заперто.
 	Без своих театральных ужимок Розовый производил впечатление вполне
нормального человека. Я хотел спросить, чего же испугался сосед, но
передумал. Кажется, некоторых вопросов тут не любили.
 	-- Еще раз спасибо, -- сказал я и направился к двери. -- До свидания.
 	-- Ага, -- ответил Розовый. -- Подумай об Агадоне.
 	Я вышел на лестничную площадку. Мне показалось, что ниже, там, гле
лестница делала поворот на первый этаж, шевельнулась какая-то тень. Я, не
раздумывая, толкнул соседнюю дверь -- за ней сразу вспыхнул свет, -- быстро
защелкнул замок и прислушался. Все было тихо.
 	Квартиру я обследовал довольно подробно, потому что, возможно, ей
предстояло на некоторое время стать моим жильем. Если, конечно, не вернется
испугавшийся чего-то хозяин.
 	Жилище состояло из двух захламленных комнат и маленькой кухни с овальной
дверцей продуктопровода и рядами кнопок на белой стене. В ванной почему-то
прямо на полу стоял оранжевый телефон без диска, а раковину загромождали
пустые бутылки. В одной из комнат располагались сразу два дивана; в углу
из-под груды тряпок виднелся экран видео; в другом углу покоилась горка
грязных тарелок и лежал обрывок газеты со скрюченными окурками. В соседней
комнате у окна стоял стол, заставленный бутылками с уже знакомыми по ванной
этикетками, два или три стула и еще один ди
 ван. Настенная полка была беспорядочно забита нераскрытыми пачками
сигарет. Еще в квартире было очень много разного тряпья, разбросанных по
полу легких смятых стаканчиков, каких-то разноцветных оберток и прочего
хлама. В воздухе застоялся тяжелый давний запах табачного дыма. Нельзя
сказать, что квартира мне очень понравилась, но идти куда-то в поисках
другой не было ни желания, ни сил. Слишком много впечатлений принес этот
день.
 	Я распахнул окна, неожиданно обнаружил в стенном шкафу чистое постельное
белье, разделся, выключил свет и с наслаждением растянулся на диване.
 	За окном было очень тихо. Я лежал на спине, подложив руки под голову, и
пеpед глазами кружили образы прошедшего дня.
 	...Путь по равнине был очень долгим. Я шел под низким серым небом,
спотыкаясь на камнях, и вглядывался в горизонт, надеясь увидеть Город.
 	И наконец добрался до него. И уже на первом перекрестке Город преподнес
свой первый жутковатый сюрприз. Эти двое сидели прямо на тротуаре, парень и
девушка, оба длинноволосые, босоногие, в одинаковых синих брюках и
рубашках-безрукавках. Вначале мне показалось, что парень целует девушке
руку, но, подойдя ближе, я понял, что ошибаюсь. Глаза их были абсолютно
бессмысленными, и рядом с ними, на тротуаре, лежал короткий окровавленный
нож.
 	Я стоял, не веря своим глазам. Парень повернулся ко мне, проворчал что-то
нечленораздельное, не отрывая рта от бледной руки своей партнерши, и кровь
пузырилась на его губах и стекала по подбородку. На руке его маленькой
дугой краснел след чужих зубов. Прямо на тротуаре, в окружении безмолвных
серых домов, сидели вампиры, и лица их были отрешенны и страшны.
 	Я шел, не решаясь оглянуться, потому что боялся не сдержать эмоций.
Тянулись одинаковые серые кварталы, уходили назад одинаковые безлюдные
перекрестки, и менялись лишь большие черные надписи на стенах домов, строго
через каждые три квартала: "сектор 7", "сектор 8", "сектор 9"...
 	И нигде никакого подобия травы, деревьев, цветов. Только серый асфальт и
серые стены домов.
 	Я забирался все дальше в глубь Города, и навстречу начали попадаться
люди. Прошел, пошатываясь и держась за стену, бородатый парень, вышла из-за
угла женщина с усталым лицом. Я спросил ее, как добраться до мэрии
(кажется, так это должно было называться), но она посмотрела сквозь меня и
неторопливо пошла дальше, и глаза ее были такими же бессмысленными, как у
двух вампиров, оставшихся позади. Еще один лежал навзничь прямо посреди
дороги и спал, улыбаясь серому небу. У подъездов возились с игрушками дети.
 	Четырнадцатый сектор подарил мне очередное звено в цепи абсурда. Прямо
под окном второго этажа, привязанный веревкой за поднятые руки и опираясь
ногами на еле заметный выступ в стене, полувисел старик с красным
сморщенным лицом. Когда я поравнялся с ним, старик неожиданно подмигнул,
сплюнул и загадочно сообщил: