рыцарей, вероятно, устали  больше  Дарри,  но  даже  если
некоторые отстали, большинство все  же  догоняет  меня.  Нужно  попытаться
сменить лошадь или отыскать лодку - что-нибудь в этом роде.
     И тут же я выехал на открытую, недавно расчищенную  местность.  Среди
полей растения, которое на  Фанглите  зовут  пшеницей,  виднелись  еще  не
убранные пни. Вся местность  впереди  до  самой  реки  представляла  собой
открытые поля. Леса  остались  на  востоке  и  на  западном  берегу.  Река
находилась слева от меня, она спокойно текла по болотистой низине. Впереди
я видел несколько хижин крестьян. В еще дальше, менее чем в миле, рядом  с
дорогой замок.  Похож  на  замок  Ролана,  его  главное  здание  стоит  на
искусственном холме.
     Я подумал, что, может, удастся здесь сменить лошадь. Но даже если  со
мной согласятся, на это уйдет слишком много времени. И к  тому  же  начнут
задавать вопросы. Придется продолжать двигаться и надеяться на лучшее.
     Лай  говорил,  что  единственное  возможное  решение   -   продолжать
двигаться. Я начал беспокоиться. Пришлось  снова  пустить  Дарри  галопом.
Нужно, чтобы преследователи, выехав из леса, меня не увидели.
     По крайней мере никто из замка меня не окликнул.
     Вскоре я подъехал еще к одному перекрестку,  замедлил  ход  лошади  и
надел плащ, снятый с убитого пирата. Потом,  не  задумываясь,  свернул  на
дорогу, ведущую к реке, до которой было еще не менее мили.
     Река привлекала меня, в ней спасение. Но я по-прежнему не  знал,  что
делать.
     Впереди на дороге показалось небольшое стадо - голов  двадцать  пять.
Крупный рогатый скот на Фанглите отличается от  скота  на  Эвдаше.  Тут  у
животных более гладкая шерсть, они легче возбуждаются, и у них рога. Но  в
целом  отличия  не  такие  уж  большие.  Стадо  гнали  к  реке  два  пеших
крестьянина и рыцарь или сержант верхом.  За  стадом  дорога  была  усеяна
мягким остро пахнущим пометом.
     Я пробрался через стадо, животные уступали мне  дорогу,  толкая  друг
друга и ревя. Я подумал, что собаки потеряют мой след, если  он  смешается
со следом стада, и запах скота и помета забьет чувствительные носы собак.
     Я надеялся на это.
     Животные все время пытались повернуть назад. Всадник и крестьяне  изо
всех сил мешали им в этом. Будучи занятым, потный рыцарь только раз глянул
на меня. Теперь необычность моей одежды не бросалась в глаза, так  как  на
мне был плащ. Я решил, что  рыцарь  не  обратил  на  меня  внимания  и  не
посмотрит, куда я направляюсь.
     Я подъехал к реке и въехал в воду. Здесь река шире и мельче, чем выше
по течению. В реке я оглянулся на стадо и пастухов, до них было с четверть
мили. Они не обращали  на  меня  внимания.  Как  только  стало  достаточно
глубоко и Дарри поплыл, я повернул его  вниз  по  течению,  направляясь  к
противоположному берегу. Мы вышли из реки в нескольких сотнях  футов  ниже
брода и углубились в лес.
     Тут я спешился и повел за собой лошадь. Она заслужила отдых,  и  если
даже мне не удалось сбить преследователей со следа, я  надеялся,  что  они
какое-то время будут искать его.
     Собак я по-прежнему ясно слышал.  Через  несколько  минут,  как  я  и
надеялся, лай их смешался, потом стих и перешел в редкие взлаивания. Потом
снова усилился, послышался вой. Не попала ли собака на рога к быку?
     Хорошо бы снова сесть на  Дарри  и  попытаться  увеличить  расстояние
между мной и преследователями. Но я  решил  дать  ему  отдохнуть,  поэтому
просто пошел быстрее, ведя за собой свою верную лошадь.



                                ТРИНАДЦАТЬ

     Мне везло. Примерно через милю, когда я решил снова сесть  на  Дарри,
лая уже не было слышно. Я подумал, что Ролан отказался  от  преследования,
но все же не хотел рисковать. Продолжал двигаться,  хоть  и  медленно,  но
осторожно, на случай если кто-нибудь еще идет за мной. Тем  временем  небо
затянулось тучами. Похоже, будет дождь.
     Наконец лес кончился и пастбища протянулись до самой реки.  Они  были
усеяны древесными пнями, вначале совсем свежими,  потом  более  старыми  и
сгнившими. Население увеличивается, и  расчищается  все  больше  и  больше
земли. Интересно, добрался ли уже Бабба до катера. Вряд ли: ему  предстоял
долгий путь.
     В одном месте мне навстречу вышел бык. Он  собрался  напасть,  и  мне
пришлось  воспользоваться  станнером.  С  этого  места   я   повернул   на
северо-запад, чтобы попасть на дорогу, которая  шла  параллельно  реке  по
этому берегу.
     Вскоре я увидел вдали большой частокол, и  около  него  много  низких
домишек. Город, решил я. За частоколом, по-видимому, в центре  огражденной
площади, виднелось большое здание с прямоугольной башней. Оно как будто из
камня. Вероятно, церковь, решил я, здание, посвященное местному богу.
     Тем временем на дороге  появилось  движение.  По  глубоким  колеям  с
грохотом проезжали телеги. Гнали стада крупных животных и более мелких, их
называют овцами, и они почти  непрерывно  издают  жалобный  звук.  Изредка
крестьянин толкал перед собой тачку, полную овощами, или  шел  по  дороге,
неся на плечах длинную палку. С палки свешивалась птица  -  утки  и  более
крупные птицы, которых называют гусями. А у других висели корзины.
     Проезжали и всадники, очевидно, не рыцари, хотя все вооружены.  Никто
не обращал на меня внимания. Их  гораздо  больше  занимали  тяжелые  серые
тучи, которые надвигались с запада. Вечернее  солнце  они  уже  скрыли.  Я
подумал, что ночь предстоит мокрая, и надеялся, что  папа  поторопится.  А
тем временем придется потерпеть. Небольшой дождь мне не повредит.
     Вскоре я приблизился к первым домам  у  частокола.  Город  как  будто
перерос стены и выплеснулся на окружающую местность.  Одни  дома  были  из
бревен, другие из кирпича. Крутые крыши покрыты вязанками  длинной  травы,
по-видимому, чтобы отводить дождь. Скоро они  покажут,  на  что  способны:
приближалась сильная гроза, сверкая молниями. Неожиданно  сильно  стемнело
задолго до наступления вечера. Поднялся холодный ветер,  гром  гремел  все
ближе.
     Дорога уходила в ворота и в город. Мне хотелось поехать  туда,  но  я
чувствовал себя неуверенно. Да и внутри папе будет трудно подобрать  меня.
Другая дорога шла вдоль частокола, и я свернул на нее.
     Проехав по ней немного, я услышал  быстро  нарастающий  рев.  Это  не
гром. Начали падать мягкие, но крупные градины, и через мгновение они  уже
обрушились водопадом, гром сопровождал их, сверкали  молнии.  Гром  ударил
так близко, что у меня замерло сердце, а Дарри подскочил и едва не сбросил
меня на землю. Я обнаружил, что скачу к ближайшему  дому.  Его  карнизы  и
небольшая отдельная крыша над  входом  не  давали  никакой  защиты.  Ветер
нагнал у стен груды градин. Я заколотил в дверь.
     Ее чуть приоткрыли, в щели виден был человек средних лет  с  мечом  в
руке. Он посмотрел на меня, потом, перекрикивая гром, велел обойти дом.  Я
послушался. Он ждал у заднего входа в плаще с капюшоном и  провел  меня  к
сараю. Тут я достал из пасти Дарри удила, а человек  тем  временем  сменил
уздечку на недоуздок. Я снял седло. Человек протянул мне мешок,  сам  взял
другой, и мы вытерли Дарри насухо. Закончив, он кивнул мне.
     В сарае стояла еще одна лошадь, меньше ростом и старше. Выглядела она
не так хорошо, как Дарри. Была и небольшая куча сена. Очевидно, у  хозяина
не было амбара с сеновалом, и он покупал сено по мере надобности. Он  взял
грубые вилы с двумя остриями и бросил немного сена в ясли, где  Дарри  мог
его есть.
     Сделав это, он опять кивнул, и мы подошли к двери сарая. До  сих  пор
мы оба молчали, если не считать его слов в  самом  начале.  Мы  выглянули.
Земля на два дюйма покрыта тающим льдом. Теперь  падали  твердые  градины,
дюймовой толщины. Они барабанили по стенам и крыше. Хозяин закрыл дверь  и
повернулся ко мне.
     - Град скоро кончится, - сказал  он  и  покачал  головой.  -  Никогда
такого не видел, а я ведь прожил сорок четыре лета. -  Он  с  любопытством
осмотрел меня, обратив  внимание  на  необычный  покрой  брюк  и  ботинки,
которые видны были из-под плаща. - Откуда ты и по какому делу?
     - Я из далекой земли Морн Геблью, - ответил я. - В  Нормандии  я  ищу
своих родителей, а они ищут меня.  Надеюсь,  милосердный  бог  сведет  нас
вместе, может быть, сегодня же. - При этом  я  перекрестился,  как  делают
местные жители.
     Он тоже перекрестился.
     - Пусть исполнится твое желание. Ты можешь заплатить за ночлег?
     - Нет, сэр, - ответил я. - Но я могу переждать в сарае, а как  только
град кончится, двинусь дальше.
     Он покачал головой.
     - Не нужно. Твоя лошадь устала, а тебе нужно поесть. Если бы ты  смог
заплатить, я бы взял, но я все равно не выгоню тебя на улицу в такую  ночь
из-за одного-двух медяков. Идем. Похоже, град переходит в  дождь.  Немного
промокнем, пока бежим к дому, но  высохнем  перед  огнем.  А  жена  быстро
приготовит поесть.
     Он распахнул дверь, и мы побежали.


     Я очень проголодался и устал. Поев, мы  немного  посидели  у  огня  -
хозяин и я, жена хозяина и  его  тринадцатилетняя  дочь.  У  них  был  еще
взрослый сын, который служил в магистрате стражником. Он  придет  домой  в
полночь.
     Хозяина звали Пьер, и он владел ближайшей красильней. Я не знал,  что
такое красильня, но решил, что лучше не спрашивать. Вероятно, я должен это
знать. Хозяева оказались хорошими, по-дружески  настроенными  людьми,  они
часто поминали доброго  Иисуса  и  милостивую  Марию  -  по-видимому,  две
главные фигуры в местной религии.
     Тело мое чесалось от укусов, полученных еще в замке Ролана. Раньше  я
был слишком занят, чтобы замечать это. Теперь я  пытался  не  чесаться  на
виду у хозяев, хотя заметил, что они тоже временами почесываются.
     Вскоре  мне  трудно  стало  не  уснуть,  несмотря  на  зуд.   Хозяева
предложили мне лечь на мешок с сеном, но я хотел спать в сарае:  там  папа
смог бы подобрать меня, никого не разбудив. Конечно, я не мог  сказать  об
этом хозяевам, поэтому просто объяснил, что не хочу надолго разлучаться  с
лошадью. По-видимому,  это  прозвучало  для  них  достаточно  убедительно,
потому что они не возражали.
     К этому времени гроза превратилась в небольшой  дождь.  Хозяйка  дала
мне шерстяной плащ вместо одеяла, и я побежал в сарай. Уже наступала ночь,
и в сарае было совершенно темно, пришлось  приоткрыть  дверь,  чтобы  было
видно, куда лечь.
     Я говорил себе, что, может  быть,  папа  сейчас  прямо  надо  мной  и
готовится к посадке. Но может, он как  раз  сейчас  пьет  горячий  корч  и
гадает, как дела у нас с Арно в замке Ролана. Бабба  еще  не  выбрался  из
леса. Я слишком устал, чтобы сидеть в  ожидании:  если  понадобится,  меня
разбудят. Я лег, закрыл глаза, и последнее, что я  помню,  -  одной  ногой
начал чесать другую.



                                ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

     Кажется, я проспал недолго. Кто-то тряс меня. Я сел, думая,  что  это
папа, но при свете факела на меня  смотрело  лицо  Пьера.  Он  был  чем-то
обеспокоен, и я по-настоящему проснулся.
     - Что случилось? - спросил я, садясь.
     - Пришел домой Гильом, мой сын, и  я  проснулся.  Он  рассказал,  что
магистрат разыскивает чужеземца.  По  описанию  это  ты.  Всем  стражникам
приказано отыскивать тебя, поэтому до рассвета  тебе  нужно  быть  далеко.
Следят и за дорогой. Ты считаешься очень опасным, и тебя должны  доставить
к новому барону Ролану де Фале, которого ты, как говорят, ограбил.
     - Никто не поверил барону. Но он пользуется влиянием  у  герцога.  Он
участвовал в победоносной битве при Гастингсе, а хорошее отношение герцога
очень важно для города, так что пожелания барона выполняются.
     - Мой сын лег спать, а тебе нужно  уходить  немедленно.  -  Потом  он
добавил: - Дождь почти прекратился.
     Я встал и протянул Пьеру плащ, который дала мне его жена.
     - За дорогой, ведущей вокруг города, тоже следят?
     Он кивнул.
     - Уверен, что да.
     Я понял, что должен сделать.
     - Послушай, - сказал я, - лошадь не моя. Я был заложником у Ролана  и
сумел убежать. Я оставлю ее тебе. Если это безопасно, возьми ее или просто
выпусти. Кто-нибудь подберет. Я пойду пешком.
     - Пешком ночью? Это опасно!
     - Для меня все опасно, - ответил я. - Спасибо тебе за  доброту.  -  Я
перекрестился. - Да благословит тебя добрый господь.
     Он серьезно посмотрел на меня и больше  ничего  не  говорил,  пока  я
прощался с Дарри.
     Дождь действительно уменьшился, но от туч было  очень  темно.  Слабый
дождь  уменьшал  слышимость,  что  одновременно  было  и  преимуществом  и
недостатком. Дождь и позднее время означали, что вряд ли я  кого  встречу,
но если встречу, обязательно вызову подозрение.
     Я  едва   разглядел   городской   частокол   в   двухстах   футах   и
сориентировался по нему. Река должна  быть  справа.  Я  повернул  туда.  Я
должен двигаться по течению  к  морю,  которое  где-то  поблизости.  Очень
вероятно, что папа уже сейчас ищет меня, но если он  по  какой-то  причине
этой ночью не появится, нужно будет спрятаться и ждать следующей ночи.
     Я начал продвигаться на восток среди разбросанных  зданий.  Следовало
ожидать лая или даже нападений местных собак, но их  не  было.  Может,  их
просто съели голодные, а может, они сидят в домах и не слышат меня.
     Мне казалось, что как только я достаточно удалюсь  от  города,  барон
будет мне не опасен. Шесть рыцарей и сержантов не могут  охватить  слишком
большую территорию - даже шестнадцать, если Арно присоединился к барону. И
не думаю, чтобы Ролан известил других  баронов.  Они  заинтересовались  бы
мной, и если бы одному из них удалось  захватить  меня,  Ролан,  вероятно,
никогда больше не увидел бы ни меня, ни мое оружие. И никто бы не  увидел:
это Ролан должен был сообразить. А  городская  стража  будет  искать  меня
только вблизи города.
     Чтобы не замерзнуть, я перешел на легкий бег. Двигался  я  как  можно
легче, чтобы не всплескивать воду, и держался в стороне от дороги.  Трудно
поверить, что в такую ночь кто-нибудь захочет быть вне дома, но  рисковать
все равно не стоит. Я продолжал следить, не покажется ли кто-нибудь.
     Если кто-нибудь меня  остановит,  я  буду  очень  послушен,  пока  не
окажусь на близком расстоянии, чтобы можно было действовать  станнером.  Я
не чувствовал себя в особой опасности, особенно с моим оружием. Но  я  все
еще  хотел  заключить  сделку  с  Роланом.  Поэтому  я  не  хотел  убивать
кого-нибудь из его людей, хотя понимал, что он легко  смирится  с  гибелью
одного-двух человек, если взамен получит какую-нибудь выгоду.
     Всего через четыре-пять минут бега я увидел перед собой  реку.  Слева
все еще виднелся частокол, и мне показалось, что он доходит до самой реки.
Чтобы двигаться вниз по течению, нужно миновать город. Значит, нужно войти
в воду и плыть.
     Прекрасно, подумал я. По собственному  опыту  я  знал,  что  вода  не
холодная. Конечно, оружие, коммуникатор,  комбинезон  не  увеличивали  мой
плавучести, но я был уверен, что справлюсь.
     Но тут я замер, потом лег на  мокрую  землю.  На  воде,  недалеко  от
берега, я заметил движение. Что-то плыло вниз по течению. Я следил, как  с
ста футах от меня  проплыла  небольшая  лодка  с  людьми.  Волосы  у  меня
зашевелились. Это не просто  лодочники  или  рыбаки,  не  просто  путники,
задержавшиеся в дороге.
     Когда их не стало видно, я осторожно пошел  к  берегу,  спустился  по
нему и вошел в воду. Через три  шага  стало  выше  головы,  и  я  позволил
течению нести себя, отплывая подальше от берега.
     Но не очень далеко. Чтобы видеть, что происходит на берегу.  Частокол
не доходил до реки.  Он  кончался  на  террасе,  которая  на  четыре  фута
поднималась над поймой. Потом поворачивал и шел вдоль  края  этой  террасы
примерно в двадцати футах от реки, окружая город. Я понимал причину этого.
К чему строить в пойме?
     В  берег  было  вкопано  множество  бревен,  служивших  причалами.  К
нескольким  из  них  были  привязаны  низкие  суда,  ни  одно  не  длиннее
тридцати-сорока футов. На некоторых было по одной  мачте,  которую  я  мог
смутно рассмотреть. Течение проносило меня в двадцати футах от кораблей.
     И тут я увидел своих лодочников. Они причалили к одному из  кораблей,
привязались  к  его  планширу  и  теперь,  пока  я  проплывал  мимо,  тихо
поднимались на борт. Воры, подумал я. Не похоже, что это моряки с корабля.
Они собираются ограбить корабль.
     Не помню, чтобы я решал, что сделать.  Просто  сделал.  И  как  будто
следил за тем,  как  это  делаю.  Я  изменил  направление  гребков,  чтобы
приблизиться к берегу и кораблю, в  то  же  время  уверяя  себя,  что  все
получится. Через полминуты я держался за лодку, в которой они приплыли.
     Лодка,  примерно  десяти  футов  длиной,  была  привязана  к  большой
уключине, откуда я заключил, что корабль может передвигаться и на  веслах.
Борт корабля всего на сорок дюймов поднимался над водой,  и,  подтянувшись
на веревке лодки, я дотянулся до планшира.
     Я слышал негромкие голоса, почти шепот. Похоже, грабители  на  другом
борту и ближе к носу. Я тихо отвязал  лодку  и  снова  скользнул  в  воду.
Течение понесло ее вниз, я  продолжал  держаться  за  веревку.  Когда  они
вернутся с добычей, обнаружат пропажу лодки, но тогда меня нельзя будет ни
увидеть, ни достать. И они останутся на корабле. Так им и надо.
     Когда кораблей не стало видно, я добрался до  кормы  и  взобрался  на
лодку в таком месте, чтобы она не перевернулась вместе со  мной.  В  лодке
были  весла  у  среднего  сидения  и  уключины  в   планшире.   Прекрасная
возможность добраться до моря.
     Приятно было снова грести, впервые с того времени,  как  мы  покинули
Эвдаш. Я буду продолжать грести, пока не появится папа,  оставаясь  вблизи
берега, чтобы выбраться, как только я его увижу.
     Примерно через час, однако, грести было  уже  не  так  приятно,  и  я
решил, что поплыву по течению. На руках у меня появились волдыри. В  лодке
было и байдарочное весло, и я сидел на корме и пользовался им  как  рулем.
Дождь прекратился, изредка только капало. Когда начинало  клонить  ко  сну
или становилось холодно, я делал несколько гребков, чтобы согреться  и  не
уснуть.
     Мне казалось опасно спать на борту, а на берег выйти я еще не  хотел.
Я чувствовал себя спокойнее на реке, и если папа сегодня меня не подберет,
я хотел до рассвета миновать как можно больше городов и замков. Что  я  бы
вообще предпочел, если катер меня не найдет, так это добраться до моря.
     Наконец  небо  стало  сереть,  стало  видно  немного   дальше.   Река
разлилась. Через несколько минут я увидел впереди каменный замок,  который
заметил, когда мы впервые пролетали над Орной. Я почти добрался до моря.
     Тут мне пришло в голову, что не слишком разумно пускаться  в  море  в
такой лодчонке. К тому же я сильно устал. Поэтому я вытащил лодку на берег
в таком месте, где было не очень сыро, перевернул ее и  залез  под  лодку.
Если спать придется на холоде, то по крайней мере не под дождем.


     Не знаю, сколько я проспал, может, три  или  четыре  часа.  Разбудили
меня голоса. Не  папин  и  мамин  голос,  но  мужские  голоса,  говорившие
по-норманнски.
     - Да, это наша лодка, - произнес голос. - Говорил я тебе,  что  узнаю
ее.
     - Посмотри! - сказал  другой.  -  Я  правду  сказал,  что  хорошо  ее
привязал. Кто-то украл ее, ясно, как в аду!
     Я должен был бы догадаться, что происходит, но  я  еще  не  проснулся
полностью. Прежде чем я успел взять станнер,  лодку  перевернули,  увидели
меня, и один из подошедших прыгнул на меня. Я не  сопротивлялся.  Меня  бы
избили, а может, и прирезали. Воспользоваться искусством  рук-ног  мне  не
пришло в голову, да и у него есть ограничения. Особенно  когда  лежишь  на
спине, и на тебя навалились трое мужчин.
     Парень, по