ьно прозрачной ткани. Он бегло и безразлично взглянул на нее.
     Победив смущение, девушка спросила:
     - Ну, что теперь, Бернисти?
     - Мы начнем снова.
     - Снова? Ведь Кей с такой легкостью смел с планеты все живое.
     - На этот раз мы будем действовать по-другому.
     - Как?
     - Вы знаете экологию Керрикирка, столичного мира Кея?
     - Нет.
     - Через шесть месяцев Новая Земля будет  его  копией  в  той  степени
приближения, на какую мы окажемся способны.
     - Но это безрассудство! Каких вредителей кейанцы могут  знать  лучше,
чем из своего собственного мира?
     - Это дело мое.
     Вскоре Бернисти пошел в хирургическое  отделение.  Медик  вручил  ему
внутреннее радио. Бернисти уставился на него:
     - А что это такое - эти крошечные нашлепки?
     - Это побудители, - сказал медик. -  Их  очень  легко  включить  так,
чтобы они раскалились докрасна...
     Бернисти спросил резко:
     - Она не спит?
     - Нет.
     Бернисти поглядел на бледное лицо Катрин:
     - У вас больше нет радио.
     - Я знаю.
     - Будете ли вы продолжать шпионить?
     - Нет, я клянусь вам в своей лояльности и своей любви.
     Бернисти кивнул, тронул ее  лицо,  повернулся,  вышел  из  комнаты  и
отправился давать распоряжения о  том,  как  продолжать  работу.  Приказал
доставить запасы с Белой Звезды - исключительно флору и фауну Керрикирка -
и распространить ее по планете, как только позволяют условия.
     Три месяца не принесли каких-либо неприятностей. Растения  Керрикирка
процветали; воздух становился все лучше. Новая Земля познала  первые  свои
дожди. Керрикирские деревья  и  травы  пустили  ростки,  затем  потянулись
вверх, подстегиваемые гормонами роста. Равнины по колено утопали в травах.
     Затем снова явились кейанские корабли и, похоже, они теперь играли  в
хитрые  игры,  полные  сознания  своей  силы.  Первые  посевы   вредителей
доставили только незначительные трудности.
     Бернисти усмехнулся и выпустил керрикирских амфибий в новые  водоемы.
Теперь кейанские корабли появлялись как по расписанию и каждый  выбрасывал
вредителей все  более  зловредных  и  прожорливых.  Технический  персонал"
Бьюдри"  работал  без  отдыха,  пытаясь  противостоять   непрекращающемуся
вторжению.
     Вновь среди экипажа вспыхнуло недовольство. Бернисти отослал тех, кто
желал, домой, на Белую  Звезду.  Берель  улетела.  Ее  срок  пребывания  в
девушках для  развлечений  закончился.  Она  с  достоинством  попрощалась.
Бернисти почувствовал что-то вроде вины перед ней. Но когда он вернулся  к
себе в каюту и нашел там Катрин, чувство вины исчезло.
     Кейанские корабли летели и летели. Все новые  орды  голодных  существ
опустошали планету.
     Кое-кто в команде заговорил о поражении:
     - Где этому конец? Надоело. К черту эту неблагодарную работу!
     Другие твердили о войне:
     - Разве Новая Земля уже не поле битвы?
     Бернисти беззаботно махнул рукой:
     - Спокойно, спокойно. Подождите еще месяц.
     - Почему месяц?
     - Вы еще не поняли? Экологи Кея надорвались, разводя вредителей.
     Прошел еще месяц, в  течение  которого  не  раз  прилетали  кейанские
корабли, проливая дождем злонамеренную жизнь, жаждущую вцепиться  в  горло
живым существам Новой Земли.
     - Все! - сказал Бернисти.
     Техники с "Бьюдри" собрали последний груз, самый действенный из  всех
предыдущих,  затем  размножили  его  -  семена,  споры,  яйца.  Все   было
надлежащим образом собрано и упаковано.
     В один прекрасный день с Новой  Земли  по  направлению  к  Керрикирку
стартовал корабль, трюмы которого  раздувались  от  груза  самых  злостных
врагов керрикирской биосферы, каких только смогли найти ученые Керрикирка.
Корабль вернулся на Новую Землю с  пустыми  трюмами.  Не  прошло  и  шести
месяцев, как сквозь кейанскую цензуру просочились  сведения  о  величайшей
эпидемии в истории Кея.
     В течение всего этого времени кейанские  корабли  не  посещали  Новую
Землю.
     - И  если  они  будут  благоразумны,  -  сказал  Бернисти  серьезному
человеку с Белой Звезды, который прилетел  его  заменить,  они  больше  не
покажутся здесь. Они слишком уязвимы к своим собственным вредителям - пока
мы поддерживаем на этой планете копию керрикирской биосферы.
     - Защитная окраска, так сказать, -  заметил  новый  губернатор  Новой
Земли, улыбнувшись тонкими губами.
     - Да, можно сказать и так.
     - А что будете делать вы, Бернисти?
     Бернисти прислушался. До его ушей дошло слабое гудение. Он сказал:
     - Это "Блауэльм" с Белой Звезды. Это мой звездолет, я полечу  на  нем
дальше, в новую экспедицию.
     - Вы будете искать еще одну Новую Землю?  -  и  легкая  улыбка  стала
шире,  показав  бессознательное  преимущество,  которое  оседлый   человек
ощущает перед бродягой.
     - Возможно, я даже найду  Старую  Землю...  Гм...  -  он  пнул  кусок
красного стекла с надписью "СТОП". - Любопытный осколок, однако...





                                Джек ВЕНС

                        ДЬЯВОЛ НА УТЕСЕ СПАСЕНИЯ




     За несколько минут  до  полудня  солнце  совершило  скачок  к  югу  и
закатилось за горизонт.
     Сестра Мария сдернула солнечный шлем  со  своей  красивой  головки  и
швырнула его на диванчик - жест, который удивил и встревожил ее мужа Брата
Раймонда.
     Он схватил ее за вздрагивающие плечи:
     - Ну, дорогая моя, легче. Гнев нам не поможет.
     По щекам сестры Марии катились слезы:
     - Как только мы вышли из дома, солнце прыжком скрылось из  виду!  Это
случается каждый раз!
     - Ладно, мы должны соблюдать спокойствие. Скоро взойдет другое.
     - Это может быть через час! Или через десять  часов!  А  у  нас  есть
работа!
     Брат  Раймонд  подошел  к  окну,  отдернул  накрахмаленные  кружевные
занавески и вгляделся в мрак.
     - Мы можем выйти сейчас и поднялся на холм до ночи.
     - Ночь? - вскричала Сестра Мария. - Что ты называешь ночью?
     Брат Раймонд сурово сказал:
     - Я имею ввиду ночь по Часам. Настоящую ночь.
     - Часы... - Сестра Мария вздохнула и плюхнулась в кресло. -  Если  бы
не Часы, все бы мы сошли с ума.
     Брат Раймонд посмотрел из окна  на  Утес  Спасения,  где,  невидимые,
возвышались огромные массивные Часы. Мария  подошла  к  нему.  Они  стояли
рядом, пытаясь проникнуть взглядом сквозь мрак. Мария вздохнула:
     - Извини, дорогой, но я очень расстроилась.
     Раймонд потрепал ее по плечу:
     - Жизнь на Глории не шутка.
     Мария решительно покачала головой:
     - Я не должна была позволять себе  такого.  Надо  думать  о  колонии.
Пионеры не могут быть слабаками.
     Они стояли рядом, черпая спокойствие друг в друге.
     - Смотри, - показал Раймонд. - Наверху огонь, в Старом Флитвилле.
     Они посмотрели недоуменно на искру во мраке.
     - Предполагалось, что все они внизу, в Новом Городе,  -  пробормотала
Сестра Мария. - Если это не какая-то церемония... Мы давали им соль...
     Кисло улыбнувшись, Раймонд высказал фундаментальный постулат их жизни
на Глории:
     - Ты не можешь сказать о флитах ничего определенного. Они  совершенно
непредсказуемы.
     Мария ответила еще более фундаментальной истиной:
     - Кто угодно может делать что угодно. Непредсказуемы все.
     - К флитам это относится в большей степени... Они вольны даже умирать
без нашего утешения и помощи.
     - Мы делаем все, что можем, - сказала Мария. - Это не  наша  вина!  -
Сказала она это таким тоном, что казалось, будто вина именно ее.
     - Никто не может порицать...
     - За исключением Инспектора... До появления колонии флиты процветали.
     - Мы их не беспокоим, ни на что не посягаем, не пристаем к ним, ни во
что не вмешиваемся. Фактически, мы отказались от помощи им. А  в  качестве
благодарности они ломают наши ограды, спускают канал и  заляпывают  грязью
нашу свежую краску!
     Сестра Мария тихо сказала:
     - Иногда я ненавижу всю Колонию.
     Брат Раймонд привлек ее к себе и потрепал  красивые  волосы,  которые
она уложила в аккуратный пучок.
     - Ты будешь себя чувствовать лучше, когда  появится  одно  из  солнц.
Пошли?
     - Темно, - засомневалась Мария. - Глория достаточно плоха даже днем.
     Раймонд выпятил подбородок и посмотрел в окно, за которым был мрак:
     - Это день. Часы говорят, что это день. Это настоящая реальность и мы
должны ее придерживаться! Это наша связь с истиной и здравым смыслом!
     - Хорошо, - сказала Мария. - Пошли.
     Раймонд поцеловал ее в щеку:
     - Ты очень храбрая, дорогая моя. Ты честь нашей колонии.
     Мария покачала головой:
     - Нет, дорогой. Я не лучше и не храбрее любой другой. Мы  явились  на
эту планету, чтобы возвести здесь жилища и жить по Правде. Мы  знали,  что
работа будет трудной. От каждого очень  много  зависит.  Здесь  нет  места
слабости.
     Раймонд  поцеловал  ее  снова,  она  со   смехом   запротестовала   и
отвернулась.
     - Я думаю, что ты очень храбрая - и очень красивая.
     - Возьми фонарь, - сказала Мария. - Возьми несколько  фонарей.  Никто
не знает, сколько эти нестерпимые времена мрака продлятся.
     Они отправились в путь пешком, потому что в Колонии частные  средства
транспорта  считались  социальным  злом.  Впереди,  невидимый  во   мраке,
возвышался Гран Монтан, резервация флитов. По сторонам дороги  угадывались
остроконечные массы утесов, а позади - аккуратные поля,  изгороди,  дороги
Колонии. Они пересекли канал,  который  отводил  воды  извилистой  реки  в
ирригационную  сеть.  Раймонд   осветил   фонарем   бетонное   ложе.   Они
остановились и смотрели молча, и тишина эта была красноречивее, чем  любые
ругательства.
     - Он сухой! Они снова разрушили дамбы.
     - Зачем? - спросила Мария. - Зачем? Они не пользуются речной водой!
     Раймонд пожал плечами:
     - Я думаю, они просто не любят этот канал. Ладно, мы сделали  бы  для
них самое лучшее, если бы знали как это сделать, - и он вздохнул.
     Дорога  вилась  серпантином  по   склону.   Они   миновали   покрытый
лишайниками корпус звездного корабля, который пятьсот лет  назад  потерпел
крушение на Глории.
     - Кажется совершенно невероятным, что флиты  когда-то  были  обычными
мужчинами и женщинами, такими же как и мы, - сказала Мария.
     - Нет, не как мы, дорогая, - поправил вежливо Раймонд.
     Сестра Мария вздрогнула:
     - Флиты и их козы! Иногда мне кажется, что их трудно отличить друг от
друга.
     Вскоре Раймонд свалился в яму, на дне которой  были  ил  и  некоторое
количество  воды.  Грязь  засасывала  и  представляла   собой   опасность.
Барахтаясь, задыхаясь, с отчаянной помощью Марии он  выбрался  на  твердую
почву и стоял, дрожа - сердитый, продрогший, промокший до нитки.
     - Вчера этой проклятой штуки здесь не было, - он принялся  соскребать
ил с лица, с одежды. - Из-за этих проклятых фокусов  жизнь  здесь  кажется
такой трудной.
     - Надо быть выше этого, дорогой, -  ответила  Мария  страстно.  -  Мы
будем бороться с этим, подчиним это себе!  Когда-нибудь  на  Глории  будет
порядок.
     Пока они решали, продолжать  путь  или  нет,  из-за  северо-западного
горизонта выкатился  пузырь  Красного  Робундуса,  и  они  смогли  оценить
ситуацию. Брюки цвета хаки Брата Раймонда и его белая  рубашка  оказались,
конечно, грязными. Походный костюм Сестры Марии был едва ли чище.
     Раймонд удрученно сказал:
     - Я должен вернуться в бунгало и переодеться.
     - Раймонд, у нас есть время?
     - В таком виде я буду чувствовать себя среди флитов как дурак.
     - Они даже не заметят.
     - Ну что с ними поделаешь, - отрезал Раймонд.
     - У нас нет времени, - решительно сказала Мария. - Инспектор бдит,  а
флиты каждый день мрут как мухи. Говорят, это наша вина - и, значит, конец
Колонии Евангелистов. - Помолчав, она  осторожно  добавила:  -  Но  помочь
флитам надо не только поэтому.
     - Я думаю, что в чистой одежде я произведу на них лучшее впечатление,
- сказал Раймонд нерешительно.
     - Фу! Фиг их заботит чистая одежда, при их-то небрежности.
     - Думаю, ты права.
     Над  юго-восточным  горизонтом  появилось   маленькое   желто-зеленое
солнце.
     - А вот и Урбан... Не было бы так темно, как в угольной яме, будь  на
небе три или четыре солнца сразу!
     - Солнечный свет заставляет злаки  расти,  -  сказала  Мария  сладким
голосом.
     Полчаса они шли вверх, затем остановились, чтобы перевести дыхание, и
посмотрели в сторону Колонии, которую так любили. Семьдесят две тысячи душ
жили на расчерченной на клетки зеленой равнине; там стояли ряды аккуратных
белых домиков, чистеньких, свежевыкрашенных, с белоснежными занавесками на
окнах, с газонами и палисадниками, полными  тюльпанов,  с  огородами,  где
росли капуста, свекла и кабачки.
     Раймонд посмотрел на небо и сказал:
     - Собирается дождь.
     - Откуда ты взял?
     - Вспомни потоп, который  случился,  когда  совсем  недавно  Урбан  и
Робундус оба были на западе.
     Мария покачала головой:
     - Это ничего не значит.
     - Если что-то есть, оно  что-то  должно  значить.  Этот  закон  нашей
Вселенной - базис всего нашего мышления!
     С горных кряжей ударил по ним порыв ветра, взметнувший пыльные вихри,
которые, кружась в свете двух светил - желто-зеленого  Урбана  и  Красного
Робундуса, сплетались в многоцветные ленты, приобретали странные формы.
     - Вот твой дождь, - Мария старалась перекричать рев ветра.
     Раймонд решительно продолжал путь. Вскоре ветер стих.
     Мария сказала:
     - На Глории я поверю в дождь или вообще  во  что-либо  только  в  том
случае, если это случится.
     -  У  нас  пока  еще  мало  фактов,  -   настаивал   Раймонд.   -   В
непредсказуемости нет ничего магического.
     - Это всего лишь непредсказуемость, - она взглянула назад,  на  склон
Гран Монтана. - Поблагодарим бога  за  Часы  -  хоть  что-то  есть  у  нас
надежное.
     Дорога шла через холмы, мимо сборища рогатых  пиков,  мимо  островков
серого кустарника и пурпурной колючей травы. Случалось, дороги не  было  и
им  приходилось  разыскивать  путь  как  первопроходцам.   Иногда   дорога
кончалась у оползней и продолжалась на десять футов выше или ниже. Но  это
были второстепенные неудобства, которые они преодолевали  как  нечто  само
собой разумеющееся. Только когда Робундус двинулся к югу, а Урбан нырнул к
северу, они действительно обеспокоились.
     - Немыслимо, что солнце садится в семь вечера, - сказала Мария.
     - Это слишком нормально, слишком соответствует реальности.
     В семь пятнадцать оба солнца сели. Десять  минут  заката,  пятнадцать
минут сумерек - затем ночь непредсказуемой длительности.
     Но закат они пропустили из-за землетрясения. По  дороге  забарабанили
камни.  Раймонд  с  Марией  спрятались  под  гранитным  козырьком.  Валуны
продолжали стучать по дороге и, кружась, скатываться дальше по склону.
     Каменный дождь кончился, только  отдельные  камешки  еще  прыгали  по
земле, словно запоздалые мысли.
     - Кончилось? - спросила Мария хриплым шепотом.
     - Вроде бы.
     - Мне хочется пить.
     Раймонд протянул ей флягу. Она отхлебнула.
     - Сколько еще до Флитвилла?
     - Старого Флитвилла или Нового Города?
     - Неважно. Любого.
     Раймонд замялся:
     - Фактически я не знаю расстояния ни до одного из них.
     - Но мы не можем оставаться здесь ночью.
     - Наступает день, - сказал Раймонд, заметив, что  белый  карлик  Мауд
начал серебрить небо на северо-востоке.
     - Это ночь, - объявила Мария спокойно, но в голосе  ее  чувствовалось
тщательно подавляемое отчаяние. - Часы говорят, что это ночь. Пусть  сияют
все солнца в галактике, даже наше Родное Солнце. Поскольку  Часы  говорят,
что ночь, значит ночь!
     - В любом случае, дорогу мы  видеть  можем...  Новый  Город  за  этим
гребнем, я узнаю этот большой шпиль. Когда я проходил  здесь  в  последний
раз, он был.
     Раймонд больше всего удивился, найдя Новый Город именно там,  где  он
поместил его. Они поплелись в деревню.
     - Как-то здесь все очень уж обманчиво тихо.
     Город состоит из трех  дюжин  хижин  из  бетона  и  хорошего  чистого
стекла, в каждую проведена отфильтрованная вода, в  каждой  душ,  ванна  и
туалет. В угоду предрассудкам флитов на крышах зданий настлана колючка,  а
в домах нет внутренних перегородок. Сейчас все хижины были пусты.
     Мария заглянула в хижину.
     - Ммм... ужасно! - она сморщила нос. - Запах!
     В окнах второй хижины не было стекол. Лицо Раймонда стало  мрачным  и
сердитым.
     - Когда я волок сюда это стекло, спина моя стерлась  в  волдыри.  Вот
как они нас благодарят.
     - Мне не важно, благодарят они нас или нет,  -  сказала  Мария.  -  Я
беспокоюсь об инспекторе. Он будет стыдить нас за... - она махнула  рукой,
- за эту грязь. Ведь предполагается, что мы за них отвечаем.
     Задыхаясь от негодования, Раймонд осмотрел деревню. Он  вспомнил  тот
день, когда был закончен Новый  Город  -  образцовое  поселение,  тридцать
шесть чистеньких хижин, едва ли  хуже,  чем  бунгало  Колонии.  Архидиакон
Барнет провозгласил благословение; волонтеры-рабочие преклонили  колени  и
воздали  молитву  на  центральной  площади.  Пятьдесят-шестьдесят   флитов
спустились с горных гребней посмотреть.
     В лохмотьях, с широко раскрытыми глазами, мужчины все  хрящеватые,  с
нечесаными волосами, женщины полные, хитрые, склонные  к  промискуитету  -
так, по крайней мере, считали колонисты.
     После молитвы архидиакон Барнет преподнес вождю племени большой  ключ
из позолоченной фанеры:
     - Передаю деревню в ваше владение, вождь. Это будущее вашего  народа,
это его благосостояние! Охраняйте деревню, лелейте ее!
     Вождь стоял, было в нем семь футов роста, тощий  как  жердь.  Профиль
его казался словно резным, острый и суровый, черепаший.  Одежда  его  была
черным сальным тряпьем. В руках он держал  длинный  посох,  обитый  козьей
шкурой. Он один из племени говорил на языке колонистов, хотя и с акцентом,
который шокировал слушавших его.
     - Они меня не волнуют, - сказал вождь небрежным хриплым голосом.
     - Они делают то, что им нравится. Так лучше.
     Архидиакон Барнет встречался и раньше с  таким  отношением  к  жизни.
Человек большого ума, он не чувствовал  возмущения  и  хотел  опровергнуть
своими аргументами то, что считал нерациональным.
     - Разве вы не хотите стать цивилизованным народом? Разве вы не хотите
поклоняться Богу, жить чистой и здоровой жизнью?
     - Нет.
     Архидиакон усмехнулся:
     - Ладно, мы вам  поможем  в  любом  случае.  Мы  научим  вас  читать,
считать, мы будем  лечить  ваши  болезни.  Конечно,  вы  должны  соблюдать
чистоту и  усвоить  некоторые  повседневные  привычки  -  потому  что  это
означает цивилизованность.
     Теперь усмехнулся вождь:
     - Вы даже не знаете, как пасти коз.
     - Мы не миссионеры, - продолжил Архидиакон  Барнет.  -  Но  когда  вы
будете готовы познать Истину, мы поможем вам.
     - Ммм... ммм - какую вы от этого получите выгоду?
     Архидиакон улыбнулся:
     - Мы не ищем выгоды. Вы люди, наши товарищи. Мы обязаны вам помочь.
     Вождь повернулся и сказал что-то племени; оно, сломя голову, кинулось
вверх по скалам, карабкаясь по кручам, словно скопище безумных призраков -
волосы развевались, козлиные шкуры полоскались по ветру.
     - Что это? Что это? - закричал Архидиакон. - Вернитесь, - крикнул  он
вождю, который уже догонял племя.
     Вождь посмотрел на него со скалы:
     - Вы все сумасшедшие люди.
     - Нет, нет, - выкрикнул Архидиакон. Сцена была просто  замечательной,
прямо для театральных  подмостков:  беловолосый  Архидиакон,  взывающий  к
дикарю, вождю  племени  -  святой,  командующий  сатирами.  И  все  это  в
изменчивом свете трех светил.
     Каким-то образом он соблазнил вождя перебраться в Новый Город. Старый
Флитвилл был в полумиле вверх, на седловине,  продуваемой  вс