.  -
Три дня от рассвета до заката я ждал на небережной, три дня от рассвета до
заката жался я на плоту ниже пристани, вслушиваясь в шаги  Людей  Ночи.  И
наконец глаза мои узрели маску сэра Тиссела.
     Тиссел извлек из химеркина нетерпеливый клекот:
     - В чем суть твоего задания?
     - Я принес послание, сэр Тиссел. Оно адресовано тебе.
     Тиссел вытянул левую руку, одновременно играя правой на химеркине.
     - Дай мне это послание.
     - Уже даю, сэр Тиссел.
     На конверте виднелась крупная надпись:

                       ЭКСПРЕСС-СООБЩЕНИЕ! СРОЧНО!

     Тиссел надорвал конверт. Депеша была надписана Кастелом  Кромартином,
Главным   Директором   Межпланетного   Политического   Совета,   и   после
официального приветствия содержала следующий текст:

     "АБСОЛЮТНО  НЕОБХОДИМО  выполнить  нижеследующее!  На  борту  "Карины
Крузейро", порт назначения Фан, дата  прибытия  10  января  УВ,  находится
закоренелый убийца  Хаксо  Ангмарк.  Будь  при  посадке  с  представителем
власти, арестуй этого человека и отправь в тюрьму. Это распоряжение должно
быть выполнено, провал акции недопустим.
     ВНИМАНИЕ! Хаксо Ангмарк исключительно опасен. Убей его без  колебаний
при малейшей попытке сопротивления".

     Тиссел в ужасе задумался над содержимым  депеши.  Прибывая  в  Фан  в
качестве консула, он не ожидал ничего подобного  и  до  сих  пор  не  имел
возможности  набраться  опыта  в  обращении  с   опасными   преступниками.
Задумчиво потер он пушистую серую щеку своей маски. Ситуация, впрочем,  не
такая уж и  опасная:  Эстебан  Ролвер,  директор  космопорта,  несомненно,
окажет ему помощь, а может, даже выделит взвод невольников.
     С растущей надеждой  Тиссел  еще  раз  прочел  сообщение.  10  января
универсального времени. Он заглянул  в  сравнительный  календарь.  Сегодня
сороковой день Времени Горького Нектара...  Тиссел  провел  пальцем  вдоль
колонки, задержался на 10 января. Сегодня.
     Внимание его привлек далекий грохот. Из  тумана  вынырнул  обтекаемый
силуэт: планетолет, возвращающийся со встречи с "Кариной Крузейро".
     Он еще раз прочел депешу, поднял голову и  внимательно  посмотрел  на
садящийся планетолет. На его борту находится  Хаксо  Ангмарк,  через  пять
минут он ступит на поверхность Сирены. Формальности при  посадке  задержат
его минут на двадцать. Порт находился в двух километрах от города, с Фаном
его соединяла дорога, извивавшаяся среди холмов.
     - Когда пришло это сообщение? - спросил Тиссел невольника.
     Невольник наклонился к нему, ничем  не  понимая,  и  Тиссел  повторил
вопрос, спев под клекот химеркина: - Это  сообщение,  сколько  времени  ты
хранил его?
     - Много долгих дней ждал я на набережной, - пропел невольник в ответ,
- возвращаясь на плот только в темноте. Моя терпеливость вознаграждена:  я
собственными глазами вижу сэра Тиссела.
     Разъяренный Тиссел  отвернулся  и  пошел  по  набережной.  Бездарные,
беспомощные сиренцы! Почему они  не  доставили  известие  на  его  джонку?
Двадцать пять минут... нет, уже всего двадцать две...
     На эспланаде Тиссел остановился,  посмотрел  направо,  потом  налево,
надеясь, что произойдет чудо:  появится  воздушный  экипаж  и  молниеносно
доставит его в космопорт, где с помощью Ролвера он еще  успеет  арестовать
Хаксо Ангмарка. Или, еще лучше, вторая депеша аннулирует первую.  Ну  хоть
что-нибудь... Но на Сирене нет воздушного транспорта, а вторая депеша  так
и не пришла.
     По другую сторону эспланады  возвышался  небольшой  ряд  строений  из
камня и железа, защищенных от  атаки  Людей  Ночи.  В  одном  из  них  жил
конюший, и, разглядывая здания,  Тиссел  заметил  мужчину  в  великолепной
маске  из  жемчуга  и  серебра,  выезжавшего  на  ящероподобном  сиренском
верховом животном.
     Тиссел метнулся вперед. Время еще было, и при капельке  везения  ему,
может, удастся перехватить. Хаксо Ангмарка. Он поспешил на другую  сторону
эспланады.
     Конюший  стоял  перед  рядом  боксов,  внимательно  разглядывая  свой
инвентарь. Перед ним стояли пять верховых животных, с  массивными  ногами,
плотным туловищем и тяжелой треугольной головой; каждое из  них  доставало
до плеча  рослому  мужчине.  С  искусственно  удлиненных  передних  клыков
свешивались золотые кольца, а чешую покрывали цветные узоры:  пурпурные  и
зеленые, оранжевые и черные, красные  и  голубые,  коричневые  и  розовые,
желтые и серебряные.
     Запыхавшийся Тиссел остановился перед  конюшим,  потянулся  за  своим
кивом [кив - инструмент, состоящий из пяти рядов эластичных  металлических
полос по четырнадцать в каждом ряду; игра заключается  в  прикосновении  к
ним и рывках], но  потом  заколебался.  Можно  ли  назвать  это  случайной
встречей? Может, лучше воспользоваться зашинко? Нет, пожалуй, его  просьба
не требует официального приветствия. Лучше все-таки кив. Тиссел  потянулся
к поясу, тронул струну, но тут же сообразил,  что  ошибся,  и  заиграл  на
ганге. Он, извиняясь, улыбнулся под маской: с этим человеком его ничто  не
связывало. Оставалось надеяться, что он по  своей  природе  сангвиник;  во
всяком случае торопливость не позволяла выбрать  нужный  инструмент.  Взяв
второй аккорд, он заиграл, насколько позволяло  его  небольшое  умение,  и
пропел просьбу:
     - Сэр, мне срочно нужно быстрое  животное.  Позволь  выбрать  его  из
твоего стада.
     Конюший носил очень сложную маску, которой Тиссел не сумел  опознать:
то была конструкция из коричневой лакированной ткани, плетеной серой кожи,
а  высоко  на  лбу  находились  два  больших  зеленовато-пурпурных   шара,
поделенных на небольшие  сегменты,  как  глаза  насекомом.  Туземец  долго
разглядывал нахала, потом  демонстративно  выбрав  стимик  [стимик  -  три
похожие на флейту пищалки с вентилями;  играющий  большим  и  указательным
пальцами нажимает мешок, проталкивая воздух через мундштуки; а  остальными
манипулирует движком; инструмент, хорошо подходящий для выражения холодной
сдержанности или даже неодобрения], исполнил на нем несколько великолепных
трелей и канонов, содержания которых Тиссел не понял. Потом запел:
     - Сэр, боюсь, мои животные не подходят для такого знатного господина.
     Тиссел живо забренчал на струнах ганги:
     - Да нет же, все они мне подходят. Я очень спешу и с  радостью  приму
любого скакуна из твоего стада.
     Теперь туземец заиграл крещендо:
     - О нет, сэр, - пел он, - мои скакуны больные и грязные. Приятно, что
ты считаешь их подходящими для себя, но я не заслужил такой чести. - Здесь
он сменил инструмент и извлек холодный звук из своего  кродача  [кродач  -
небольшая квадратная резонансная коробка со струнами  из  кишок  животных,
смазанных смолой; играющий  дергает  струны  ногтем  или  ударяет  по  ним
подушечками  пальцев,  извлекая  широкую  гамму  спокойных   торжественных
звуков; используется также для выражения презрения]. - И я никак  не  могу
признать в тебе веселого собутыльника, который так  фамильярно  обращается
ко мне своей гангой.
     Смысл был ясен, Тиссел не получит животного. Повернувшись, он побежал
в сторону космопорта, а ему вслед несся клекот  химеркина,  но  Тиссел  не
остановился, чтобы послушать, адресована музыка конюшего невольнику или же
ему самому.
     Предыдущий консул Объединенных Планет на Сирене был убит  в  Зундаре.
Нося маску Трактирного Головореза, он пристал к  девушке,  носившей  ленту
избранницы на Празднике Равноденствия. За такую бестактность он был тут же
зарублен Красным Демиургом, Солнечным Эльфом и  Волшебным  Шершнем.  Эдвер
Тиссел,  свежеиспеченный   выпускник   Дипломатического   Института,   был
провозглашен его преемником и получил три дня на подготовку к новой  роли.
Будучи человеком спокойным, иногда даже чрезмерно осторожным, он воспринял
это назначение как вызов. С помощью  субцеребрального  метода  он  овладел
сиренским языком, найдя его не слишком сложным, а потом в Журнале Всеобщей
Антропологии прочел следующее:
     "Жителей побережья Титаника характеризует крайний индивидуализм, что,
возможно, является следствием воздействия  окружения,  не  побуждающего  к
групповой деятельности.  Язык,  отражая  этот  факт,  выражает  настроение
единицы, ее эмоциональное отношение к создавшейся ситуации, в то время как
фактическая информация имеет в нем подчиненное, второстепенное значение. К
тому  же  на  этом  языке  поют  всегда   под   аккомпанемент   небольшого
музыкального  инструмента.  В  результате   необычайно   трудно   получить
какую-либо информацию от жителя Фана и запрещенного  города  Зундара.  Они
угостят  пришельца  элегантными  ариями  и  продемонстрируют   удивительно
виртуозную игру на одном из  многочисленных  музыкальных  инструментов.  В
этом удивительном мире чужак, если не хочет, чтобы  к  нему  относились  с
презрением, должен научиться изъясняться согласно местным обычаям".
     Тиссел записал в блокноте: "ДОСТАТЬ НЕБОЛЬШОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ  ИНСТРУМЕНТ
ВМЕСТЕ С ИНСТРУКЦИЯМИ, КАК ИМ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ". Потом продолжил чтение.
     "На Сирене везде и в любое время года существует  изобилие,  если  не
избыток,  продуктов,  а  климат  мягок.   Располагая   запасами   энергии,
свойственной  расе,  и  большим  количеством  свободного  времени,  жители
планеты  занимаются  усложнением  собственной  жизни.   Усложняется   все:
специализированное ремесло, примером которого является  резная  облицовка,
украшающая джонки;  запутанная  символика,  наиболее  полно  выраженная  в
масках,  которые  носят  все  сиренцы;  необычайно   трудный,   наполовину
музыкальный  язык,  удивительным   образом   передающий   тонкие   оттенки
настроений   и   чувств;   и   прежде   всего   фантастическая   сложность
межчеловеческих отношений. Престиж,  лицо,  репутация,  слава  -  все  это
содержится  в  сиренском  слове  "стракх".  Каждый  человек   имеет   свой
определенный "стракх", решающий,  сможет  ли  он,  когда  ему  понадобится
джонка, приобрести  плавающий  дворец,  украшенный  драгоценными  камнями,
алебастровыми фонарями, голубым  фаянсом  и  резьбой  по  дереву,  или  же
получит просто шалаш на плоту. На Сирене нет всеобщем обменного  средства;
единственная валюта - это "стракх"...
     Тиссел потер подбородок и читал дальше.
     "Маски  носят  постоянно,  в  соответствии  с   местной   философией,
утверждающей, что человек не должен пользоваться  физиономией,  навязанной
ему факторами, находящимися вне  его  контроля,  а  должен  иметь  свободу
выбора   портрета,   наиболее   гармонирующего   с   его   "стракхом".   В
цивилизованных районах Сирены - то есть на побережье  Титаника  -  человек
никогда не показывает лица, это его величайшая тайна.
     Ничего удивительного, что в этой ситуации на Сирене неизвестен азарт,
поскольку получение превосходства с помощью чего-то, кроме "стракха", было
бы смертельным ударом, нанесенным самолюбию сиренца. В  языке  Сирены  нет
эквивалента слову "несчастье".
     Тиссел записал еще: "ДОСТАТЬ МАСКУ. МУЗЕЙ? СОЮЗ АКТЕРОВ?"
     Он дочитал статью до конца, поспешил  закончить  приготовления  и  на
следующий день сел на борт "Роберта Астрогварда", чтобы  проделать  первый
этап путешествия на Сирену.
     Планетолет приземлился в сиренском космопорте  -  одинокий  топазовый
диск на  фоне  черно-зелено-пурпурных  склонов  холмов.  Корабль  коснулся
земли, и Эдвер Тиссел вышел. Навстречу ему вышел Эстебан  Ролвер,  здешний
агент Галактических Линий. Ролвер поднял руку и отступил на шаг.
     - Твоя маска! - хрипло воскликнул он. - Где твоя маска?
     Тиссел несмело поднял ее.
     - Я не уверен...
     - Надень ее, - ответил Ролвер, поворачиваясь к нему  спиной.  Сам  он
носил конструкцию из матовых зеленых  чешуек  и  покрытого  голубым  лаком
дерева. На щеках оттопыривались черные жабры,  а  под  подбородком  висела
миниатюрная  копия  скорострельного  орудия,  покрашенная  в   черно-белую
клетку.  Все  в  целом  производило  впечатление  личности   ироничной   и
изворотливой.
     Тиссел поправил маску на лице, не зная,  то  ли  сострить  по  поводу
возникшей  ситуации,  то  ли  хранить  сдержанность,  приличествующую  его
должности.
     - Ты уже в маске? - спросил через плечо Ролвер.
     Тиссел ответил утвердительно, и  Ролвер  повернулся.  Маска  скрывала
выражение его лица, но рука невольно пробежала по клавиатуре,  привязанной
к бедру. Мелодия выражала шок и замешательство.
     - Ты не можешь носить  эту  маску!  -  пропел  Ролвер.  -  И  кстати,
откуда... где ты ее взял?
     -  Это  копия  с  маски,  принадлежащей  Полиполитанскому  Музею,   -
сдержанно ответил Тиссел. - Уверен, что она подлинная.
     Ролвер кивнул,  из-за  чего  выражение  его  маски  стало  еще  более
ироничным.
     - Она слишком подлинная. Это вариант типа, известного как  Укротитель
Морского  Дракона,  который  носят  по  случаю  важных  церемоний   особы,
пользующиеся     исключительным     уважением;     князья     -     герои,
мастера-ремесленники, великие музыканты.
     - Я просто не знал...
     Ролвер махнул рукой, дескать, понимаю.
     - Ты научишься этому в свое время.  Обрати  внимание  на  мою  маску.
Сегодня я ношу Свободную Птицу. Особы не слишком уважаемые -  вроде  тебя,
меня или любого другого пришельца с чужой планеты - носят подобные маски.
     - Странно, - заметил Тиссел, когда они шли через  посадочное  поле  к
бетонному блокгаузу. - Я думал, что  человек  может  носить  такую  маску,
которая ему нравится.
     - Разумеется, - ответил Ролвер. - Носи любую маску,  какую  хочешь  -
если можешь это обосновать. Возьмем, к примеру, Свободную  Птицу.  Я  ношу
ее, чтобы показать, что не позволяю  себе  слишком  многого.  У  меня  нет
претензий на мудрость, воинственность, непостоянство, музыкальный  талант,
мужество или любое из прочих сиренских достоинств.
     - Однако предположим, - продолжал спрашивать Тиссел, - что я вышел бы
на улицу Зундара в этой маске. Что бы тогда произошло?
     В ответ он услышал приглушенный маской смех Ролвера.
     - Если бы ты вышел на берега Зундара - там нет улиц  -  в  какой-либо
маске, то был бы убит в течение часа. Именно это случилось с Венком, твоим
предшественником. Он не знал, как следует  себя  вести.  Никто  из  нас  -
пришельцев с других планет - этого не знает. В Фане нас терпят до тех пор,
пока мы помним свое место. Но в маске, которая на тебе сейчас, ты не  смог
бы пройти даже по Фану. Кто-нибудь, носящий Огненного  Змея  или  Громовом
Гоблина - маску, разумеется, - подошел бы к тебе. Он заиграл бы  на  своем
кродаче, и если бы ты не ответил на его вызов острой репликой на  скараные
[скараный  -  миниатюрная  волынка;  мешочек   зажимается   в   ладони   и
придерживается большим пальцем, а остальные закрывают отверстия в  четырех
трубках], он оскорбил бы тебя игрой на химеркине, инструменте для  общения
с невольниками. Это самый оскорбительный способ выказать  свое  презрение.
Или он мог бы ударить в свой поединочный гонг и атаковать тебя немедленно.
     - Я не знал, что люди здесь такие обидчивые, - тихо ответил Тиссел.
     Ролвер пожал плечами и открыл массивную стальную дверь, ведущую в его
кабинет.
     - На Спуске в Полиполис тоже нельзя совершать некоторых поступков без
риска нарваться на критику.
     - Это правда, - согласился Тиссел, осматривая кабинет. - Зачем  такая
страховка? Эти бетон, сталь...
     - Для защиты от дикарей, - объяснил агент. - По ночам они  спускаются
с гор, крадут, что попадется, и убивают каждого встреченного на берегу.  -
Он подошел к шкафу и вынул из него какую-то маску. - Возьми ее. Это Лунная
Моль, с ней у тебя не будет неприятностей.
     Тиссел без энтузиазма осмотрел маску. Ее покрывал серый мышиный  мех,
по обе стороны рта торчали пучки перьев, а на лбу - пара перистых  антенн.
На висках болтались белые кружевные отвороты, а под  глазами  висели  ряды
красных складочек. Зрелище было мрачное и в то же время комичное.
     - Эта маска выражает какую-то степень престижа? - спросил он.
     - Небольшую.
     - Я все-таки консул, - мрачно сказал Тиссел, -  и  представляю  здесь
Объединенные Планеты, сто миллиардов людей...
     - Если Объединенные Планеты хотят, чтобы их представитель носил маску
Укротителя Морского Дракона, пусть пришлют сюда  подходящего  человека.  -
Понимаю, - тихо ответил Тиссел. - Ну что ж, если надо...
     Ролвер вежливо отвернулся, когда Тиссел  снимал  Укротителя  Морского
Дракона и надевал более скромную Лунную Моль.
     - Полагаю, что смогу найти что-нибудь более  подходящее  в  городском
магазине. Говорят, достаточно войти и взять нужный предмет. Это верно?
     Ролвер критически оглядел Тиссела.
     - Эта маска идеально подходит тебе - по крайней мере пока.  И  помни,
что нельзя ничего брать из магазина, пока  не  узнаешь  стоимости  нужного
товара относительно "стракха". Владелец потеряет лицо, если особа с низким
"стракхом" без ограничений пользуется его лучшими товарами.
     Тиссел раздраженно покачал головой.
     - Ни о чем подобном мне  не  говорили!  Конечно,  я  знал  о  масках,
трудолюбии и добросовестности мастеров, но этот упор на престиж  -  стракх
или как там его называют...
     - Это неважно, - ответил Ролвер. - Через год-два и ты  будешь  знать,
как следует себя вести. Полагаю, ты говоришь на их языке?
     - Да, конечно.
     - А на каких инструментах играешь?
     - Мне дали понять, что хватит какого-нибудь  небольшого  музыкального
инструмента или что я просто могу петь.
     -  Тебя   неверно   информировали.   Только   невольники   поют   без
аккомпанемента. Советую как можно быстрее научиться  играть  на  следующих
инструментах: химеркине для общения с невольниками; ганге для разговоров с
близкими знакомыми или особами чуть  ниже  рангом  по  стракху;  киве  для
вежливого, поверхностного обмена мнениями; зашинко для  более  официальных
контактов; страпане или кродаче для разговоров с особами  ниже  тебя  -  в
твоем случае, если захочешь кого-то  оскорбить;  и  наконец  на  гомапарде
[гомапард - один из немногочисленных электроинструментов, используемых  на
Сирене; осциллятор производит звуки, напоминающие музыку гобоя, модулирует
их, усиливает или ослабляет в четырех тональностях] или двойном  камантиле
[двойной камантил - инструмент, напоминающий гангу, но  звонки  извлекают,
дергая  или  гладя  струны  кожаным  диском,  покрытым   смолой]   -   для
торжественных церемоний.  -  Он  на,  секунду  задумался.  -  Кроме  того,
необходимы кребарин, водяная лютня и слобо - но сначала научись играть  на
тех инструментах. Они дадут тебе хотя бы ограниченные возможности общения.
     - А ты не преувеличиваешь? - спросил Тиссел.  -  Может,  тебе  просто
захотелось пошутить?
     Ролвер мрачно рассмеялся.
     -  Ничуть.  Но  прежде  всего  тебе  будет  нужна  джонка,  а   потом
невольники.
     Ролвер  проводил  Тиссела  из  космопорта  на  берег  Фана,  где  они
совершили  приятную  полуторачасовую  прогулку  по  тропе  под   огромными
деревьями, сгибающимися от плодов, хлебных стручков и пузырей, заполненных
сладким соком.
     - В данный момент, - сказал Ролвер, - в Фане всего четыре пришельца с
других планет, включая и тебя. Я отведу тебя к Велибусу, нашему  торговому
посреднику. Думаю, у него есть  старая  джонка,  которую  он  сможет  тебе
одолжить.
     Корнелий Велибус провел в Фане пятнадцать лет и обзавелся достаточным
стракхом, чтобы позволить себе маску Южного Ветра. Это был  голубой  диск,
выложенный кабошонами лазурита  и  окруженный  ореолом  блестящей  змеиной
кожи. Велибус, более сердечный, чем  Ролвер,  снабдил  Тиссела  не  только
джонкой, но и двадцатью  различными  музыкальными  инструментами  и  двумя
невольниками.
     Смущенный его  щедростью,  Тиссел  пробормотал  что-то  о  плате,  но
посредник отбросил его сомнения размашистым жестом.
     - Мой дорогой, ты на Сирене. Такие мелочи ничего здесь не стоят.
     - Но д