- Нет! Это несправедливо! - Она ударила рукой  по  столу.  -  Я  хочу
услышать ответ!
     Лунная Тень приблизился к ней. Она почувствовала его  холодную  серую
лапу на своом плече, лапа эта вынудила ее сесть в одно из кресел.
     - Спокойно, Звездная Женщина. Тебе плохо.  Сейчас  мы  пойдем.  Утром
следующего дня...
     - Я больше не хочу ждать! Я хочу узнать ответ сейчас же!  Я  напрасно
ждала всю свою жизнь, - она наклонилась вперед, уперлась локтями в стол  и
запустла руку в волосы.
     - Тогда одним днем больше, одним меньше - не играет никакой  роли,  -
осторожно, словно выполняя какой-то ритуал, Лунная Тень опустился рядом  с
ней на стул. - Скажи, то, что увидел желтоволосый - это так  важно?  Зачем
ты пришла сюда? Почему?
     - Он что-то узнал о  Звездном  Источнике  -  она  подняла  голову.  -
Источник этот в хрустальном корабле.  Он  убил  его  -  или  позволил  ему
умереть. И он позволил умереть моей матери. Она  была  грустна;  больна  и
слаба и легко умерла. Я позволила ей умереть. Но меня он  отверг.  Я  хочу
знать, как источник может это делать - и почему мне до сих  пор  никто  не
объяснил этого.
     - Ты хочешь знать, нашла ли душа твоей матери свой путь?
     Она удивленно взглянула в его серые глаза.
     - Да.
     - После этого ты выполнила церемонию читты?
     Таравасси кивнула.
     - После того, как она умерла, я пила читту...
     - И у тебя больше не было приятных грез.
     - Откуда ты знаешь?
     - Я знаю. Я вижу, зачем ты пришла. - Лунная Тень поерзал на неудобном
стуле взад и вперед. - Это иногда происходит и с Настоящими  Людьми.  Один
из них умирает. Члены братства проводят церемонию читты и открывают  разум
для души - душа их мертвого друга входит в них, входит во всех  его  живых
друзей, становится частью их. Но иногда Брат слишком скорбит  и  закрывает
свою душу перед его душой. Друг же не находит успокоения, друг не  находит
прибежища. Скорбящий должен идти и искать, искать  сердце.  Когда  он  все
поймет и все  признает,  душа  его  друга  овладеет  им.  Дух  его  найдет
умиротворение, найдет согласие, все члены  Братства  объединятся  и  снова
будут счастливы.
     - Как вы поступаете в том случае, если теряете одного члена Братства,
который что-то значит для  вас  и  которого  вы  любите?  Как  может  быть
счастлив кто-то из вас, зная все то, что вы можете  и  должны  делать  для
других, но вы этого не делаете? Я бы просто дала ему умереть. И я не  могу
сказать ему... никто никогда  не  пытался...  -  голос  ее  смолк,  и  она
погрузилась в пучину скорби.
     - Умирает только тело, душа становится частью нас...  частью  нас,  -
глубокий голос ласкал ее, словно  мягкая,  поглаживающая  рука.  -  Предки
живут вечно, становясь частью членов Братства.  Это  ощущаешь  при  помощи
читты, видишь красоту души брата, который входит в тебя.
     Есть одно небо - это смерть.
     Таравасси протерла глаза, они  были  мокрыми,  царапины  на  ее  лице
горели. Но это было не то, что имел в виду Андар.
     - Мы не верим в то, что читта показывает нам души умерших.
     - Не верите? - едва слышно.
     - Нет. Это только грезы, и они не имеют никакого тайного смысла.
     - Может быть, смерть у Звездных  Людей  не  такая,  как  у  Настоящих
Людей?.. - Лунная Тень изучал свое отражение на крышке  стола.  -  Но  все
люди умирают. И мои предки, у них  человеческие  души...  Но  я  последний
Звездный Человек, никто не  хочет  связываться  со  мной,  -  Лунная  Тень
взглянул на деувуку, потом снова  посмотрел  на  крышку  стола.  Таравасси
услышала, как он вздохнул. - Теперь мы должны идти, Звездная  Женщина.  Ты
отдохнула. Утором найдем ответ.
     Тараавасси поднялась и приняла  помощм  его  сильной,  но  осторожной
руки. Она спросила себя, существовал ли вопрос, который имел бы ответ,  не
порождающий другие вопросы.
     На обратом пути к лагерю Лунной Тени  Таравасси  пыталась  обнаружить
сверкающую  точку  хрустального  корабля,  но  темные  облака,  как   веки
сомкнулись над городом. Ветер был ледяным, она  поплотнее  запахнула  полы
одежды, угнетенная и удрученная оторванностью от всего, что она  знала  до
сих пор.
     Белые кружащиеся снежинки танцевали перед входом в  палатку,  гонимые
ветром, дующим из темноты. Снег блестел на полу. Таравасси приблизилась  к
костру, чтобы согреть руки, перед  ней  стояла  миска  густого  дымящегося
супа. Хвостом Лунная Тень подбросил в костер поленьев, и сам тоже принялся
есть, его мех распушился, защищая тело от холода.
     - Как... как ты научился понимаать те слова и изображения, которые мы
видели и слышали, Лунная Тень? Как ты смог это сделатаь? -  она  тщательно
подбирала слова. - Ты представляешь себе, какой в них зааключен смысл?
     Сквозь треск костра она услышала довольный смешок.
     - Я все это знаю, потому что я - Звездный человек.
     - Ты имеешь в виду, что тебя этому никто не обучал?  И  нет  никакого
места, где бы ты сам смог выучиться этому?
     Он тупо покачал головой.
     - Почему ты мне этого не сказал? Как только я могла?..
     - Я тебе покажу, - он взглянул на нее. Руки его погладили  колено.  -
Если ты хочешь, я тебе покажу, Звездная Женщина.
     Она кивнула, отупев от двойной порции еды и усталоти.
     - Да, покажи мне это, - она с  отвращением  протянула  ему  руку.  Он
легко взял ее, подтянул поближе к себе, накрыл ее своими ладонями.
     - Это не больно?
     Он отрицательно покачал коловой.
     - Не больно. Не больно, моя сестра.
     Она с трудом удержалась, чтобы не отдернуть руку, почувствовала,  как
ее пальцы коснулись выцветшей красной материи фартука, серо-желтый мех  на
его животе был мягким, как яблоко, и  скользким,  как  вода.  Удивленно  и
несколько неуверенно она закрыла глаза, когда он осторожно засунул ее руку
в узкое отверстие своей сумки на том месте, где должен  был  находиться  -
она с трудом не засмеялась от такой извращенности - его пупок.
     Долгое время она  не  чувствовала  ничего,  кроме  теплого  приятного
прикосновения. А потом, когда ее пальцы коснулись влажной  поверхности,  в
ее мозгу возник звон, который все нарастал и нарастал. Как  наракотик,  он
прогрызал себе путь среди нервных волокон. Она попыталась отдернуть  руку,
однако Лунная Тень удержал ее.
     -  Подожди!  -   настойчивая   просьба,   глаза   его   закрыты,   он
сконцентрировался изо всех сил. - Я вижу... ты увидишь...
     Мурашки, как от электрического тока, усилились,  стали  болезненными,
достигнув ее плеч, лица.  В  голове  ее  взорвалось  солнце,  ее  страх  и
отвращение затерялись в сиящем блеске, и шторме света,  затопившем  темнот
у... А потом  ее  глаза  заболели  от  этого  яркого  сияния,  изливающего
связанные картины и слова в  ее  мозг.  Она,  как  парализованная,  лежала
неподвижно,  плененная  бесконечным  сном,  который  возникал  не   в   ее
собственном сознании, а был навязан чужим разумом.
     Таравасси моргнула... и моргала до тех пор, пока не  поняла,  что  ее
зрение прояснилось. Маленький, освещенный костром круг, на  краю  которого
призрачная темнота медленно теряла формы  и  Лунная  Тень,  серебристый  и
золотистый, который сидел рядом с ней и ждал.
     - Лунная Тень? - спросила она, настолько усталая, что не  могла  даже
поднять руки.
     Посмотрев на  нее  блестящими  глазами,  он  покачал  коловой,  чтобы
прояснить зрение.
     - Ты... - он снова покачал головой.  -  ты  видишь  только  слова.  Я
покажу тебе...
     В  ее  глазах  все  еще  мельтешили  и  звучали  призрачные  картины,
заставляя плакать.
     - Я не знаю, что я видела. Все было так беспорядочно - вещи,  которые
не дошли до моего сознания, - она прижала ладони  к  вискам,  вытесняя  из
своего сознания видение, чтобы снова воспринимать реальный мир. -  Это  не
сработало.
     Он неловко и возбужденно кивнул.
     - Ты борешься со мной. Я чувствую, что  ты  не  хочешь  проникнуть  в
меня. Это плохой признак, - он указал на свою голову. - Фальшивое чувство.
Настоящие Люди никогда не могут испытывать его, никогда, - он ухмыльнулся,
стиснул зубы, и они заблестели в свете костра. - Но  предки  сказали,  что
это правильно. - Он уставился на пламя костра, зрачки его  превратились  в
щелки.
     Таравасси массировала свою руку, та казалась горячей  и  опухшей,  ее
покрывали маленькие красные точки, похожие на сыпь.
     - Как это может быть правильным, если это не достигло своей  цели?  -
внезапно она упала на кучу тряпья, во рту у нее появился  привкус  пыли  и
дыма, она поплотнее запахнула полы одежды. Онаа  увидела,  как  золотистый
мех поднялся в темноте, потом снова опустился, гонимый  своим  собственным
смятением. Со слабым вздохом, в  котором  сквозило  разочарование,  Лунная
Тень свернулся у костра.
     Так она лежала, дрожа от холода, ее душа и тело стонали от усталости,
пока она ждала сна, который казался ей похожим на смерть.
 
 
     Она видела очень много снов, однако это видение сильно отличалось  от
тех,  которые  она  знала  до  сих  пор.  Четко  и  в  деталях  перед  ней
развертывались хаотические фрагменты  по  ту  сторону  ее  сознания  -  не
тревожный  сон,  а  потеря  сознания,  ведущая   к   глубокой   внутренней
удовлетворенности.
     Она проснулась от внезапного  шума,  исполненная  приятным  чувством,
которое она уже давно не испытывала. Оглядевшись, пытаясь  найти  источник
этого шума, она увидела Лунную Тень, который, согнувшись, вошел в  здание,
его силуэт четко вырисовывался на  ярком  фоне,  далеко  позади  него  она
увидела закрытую дверь в стене, а возле нее надпись - "ВЫХОД".
     Лунная Тень направился к ней, подошел к костру,  держа  в  руках  две
тушки киргатов, а хвостом -  странное  приспособление  из  ремней  и  трех
круглых камней. Влага его дыхания  конденсировалась  перед  его  губами  в
белое облачко. Когда он подошел ближе, в свете костра она увидела,  что  с
его лица исчезло выражение сосредоточенности. Он  бросил  маленькие  тушки
возле костра и сел, достав из-за пояса нож.
     - Лунная Тень, - она поднялась, вдруг  все  вспомнив,  и,  охваченная
незнакомым чувством, внезапно устыдилась. -  Лунная  Тень!  Посмотри,  вот
слово "ВЫХОД"! Я понимаю его значение! Я знаю его, я его прочитала! -  Она
надеялась, что он воспримет ее слова, как оправдание. - Ты мне покажешь?
     Его голова повернулась к ней, его глаза нашли ее лицо  и  вся  досада
была забыта.
     - Даа? Да? Это правда? Хорошо, я покажу тебе, Звездная Женщина!
     - Конечно! - она кивнула, на ее губах заиграла улыбка, восставшая  из
самых потайных уголков ее существа. - Все встанет на свои места, я  пойм  
у... - она почувствовала часть чужой, странной души в своих воспоминаниях,
своем сознании.
     - Может быть, - Лунная Тень сдерживал взрыв своих эмоций, которых она
не понимала, - может быть, ты мне покажешь, как надо читать.  А  я  покажу
тебе все, что знаем мы.
     - Мы вместе  найдем  ответы  на  все  вопросы...  А  потом...  -  она
неуверенно запнулась, - а потом...
     - Скоро мы отправимся в место слов, - Лунная Тень уверенно кивнул. Он
отвернулся, чтобы приготовить тушки, но она больше не смотрела на него.
 
 
     Когда Таравасси впервые подошла к читающему аппарату, в нем  все  еще
находилась кассета. Аппараты здесь стояли в беспорядке, в этой заброшенной
библиотеке, где Андар открыл свою Правду. Лунная Тень посмотрел  через  ее
плечо и провел ее рукой по  плотному  ряду  клавиш,  выполняя  инструкцию,
словно он наизусть заучил ее у какого-то неизвестного  учителя.  Она  была
довольна только что  полученными  знаниями,  ликовала,  когда  ей  удалось
согласовать символы и звуки, один за  другим.  В  конце-концов  пооявились
слова и целые фразы, следующие одна за другой. Гордость человека, которому
впервые  удалось  использовать  акустические   символы,   чтобы   передать
сообщение на расстояние многих миль или через  тысячелетия,  охватила  ее,
наполнив уверенностью и надеждой.
     Однако,  небольшая  часть  сознания   Ллунной   Тени   сопротивлялась
неуклюжей, трудно усваиваемой информации, передаваемой с  помощью  слов  и
символов. Это было неудобно, и на это расходовалось так много  времени,  а
ведь индивидууму можно было просто _п_о_к_а_з_а_т_ь. И  он  был  ошеломлен
этой чудной догадкой.
     То же самое происходило и с Таравасси. Она тоже была ошеломлена  этой
чуждой догадкой, чье свидетельство она узнала и которая не согласовывалась
с  ее  собственными  представлениями;  но  это  напротив,  возбуждало   ее
упрямство, это был скрытый отказ, возникший одновременно и в ее мозгу, и в
мозгу Лунной Тени, для которого слова были только скрывающей смысл вуалью.
Ллунная Тень, как и другие аборигены, использовалл слова  только  в  своей
повседневной жизни. И у девушки теперь  было  такое  чувство,  словно  все
интимные и сложные знания переносятся прямо из  мозга  в  мозг.  И  личная
точка зрения передающего таким же образом переносится в мозг  принимающего
и запечатлевается там в его мыслях.
     В ее собственном разуме была запечатлена чуждая  информация,  которая
давала возможность отличить ее точку зрения от его и наоборот,  а  она  об
этом  до  сих  пор  не  имела  никакого  представления.  Если  растешь   в
определенном обществе, то начинаешь усваивать чуждые для тебя мысли  этого
общества с самого рождения. А как возможно в таком случае  разделить  свое
сознание  и  мышление  от  влияния  окружащюего?  От  влияния   родителей,
родственников, соседей?
     Лунная Тень смотрел на нее сверху вниз, словно он чувствовал  взгляд,
рассматривающий его, и улыбался  вопросительно  в  ответ:  слова  были  не
нужны.
     Медленно, сначала очень медленно, слово  за  словом,  предложение  за
предложением, потом все быстрее и быстрее она начала читать.
     - Кто может почитать жизнь  и  смерть?  Признание  верующего  и  гимн
смерти? Есть только одно небо - это с_м_е_р_т_ь_!
     Тараваси оторвалась от экрана читающего устройства, опершись об  угол
стены неловким движением человека, у которого перед глазами все еще  стоят
ужасные видения. Отвратительная  красота  смерти  все  еще  резала  глаза,
скрываясь в стройной геометрии написанных слов. Зов смерти настиг ее после
полудня, и она ответила ему...
     Всю вторую половину дня Лунная Тень, нервничая, спускался к выходу из
здания, наблюдая,  не  послали  ли  его  родичи  сюда  кого-нибудь,  чтобы
понаблюдать за ним, а теперь он, вытянувшись, лежал на полу, задремав.  Он
ничего не понимал и потерял всякий интерес к обучению. Таравасси не  стала
будить его, она все еще не знала, каким же образом объяснить ему  всю  эту
ужасную истину: ее народ уничтожил сам себя, и  как  индивидуумов,  и  как
группу людей, и как  даже  весь  свой  мир.  Они  уважали  смерть,  но  не
признавали конца и ратовали за него,  просто  уничтожив  самих  себя.  Они
умерли, умерли намеренно, чего она  не  могла  понять,  погибли  от  своей
собственной руки в экстазе некрофилии. А их мир погиб вместе  с  ними.  Их
кости были рассеяны  по  поверхности  земли,  брошеные  на  волю  ветра  и
непогоды, обглоданные зверями и временем. Горсточка  людей  покинула  свою
погибшую планету, прибыла сюда и теперь проводила свою  жизнь  в  медленно
разрушающемся скелете города. А она  была  живой...  живой...  одна  среди
живых мертвецов. Но почему?
     Рука погладила ее по плечу, и она замерла.
     - Что с тобой, Звездная  Женщина?  -  он  повторил  те  же  слова,  с
которыми когда-то в первый раз обратился к ней, однако на этот раз он  мог
понять выражение ее лица. Он заметил в ее  глазах  что-то  непостижимое  и
мягко сказал: - Я слушаю тебя.
     Она отвернулась.
     - Все не так. Чем больше я ищу,  тем  больше  нахожу  ответов  и  тем
больше мне хочется, чтобы я никогда не начинала своих поисков.  И  все  же
мне все больше хочется... знать. Почему это происходит со мной!? Я же была
так счастлива!
     - Что ты нашла в этих словах? Плохие вещи? Попытайся мне  показать,  
и... он, ожидая, стоял возле нее, поглаживая одной  ногой  другую,  словно
его предложение было подарком, который он дарил ей из милости.
     - Я не знаю. Не могу рассказать тебе с таких ужасных вещих... о нас.
     - О Звездных Людях?
     Она кивнула.
     - Тебе не захочется знать об этом.
     Она подыскала нужные слова.
     - Тогда... ты покажи... мне. И боль смягчится... она будет разделена.
Я знаю. Мне это нужно, но никто не соединяется со  мной,...  -  он  нервно
поигрывал маленьким диском с записью.  -  Нужно...  Мне  нужно  дружить  с
кем-нибудь - палец его разогнулся и маленький диск полетел по полированной
крышке стола.
     Таравасси  с  удивлением  отметила  внезапную  вспышку   воспоминаний
детства - таких же далеких и непостижимых, как и берег Звездного Источника
во вселенной. Руки матери, радужные переливы ее одежды,  тихое  бормотание
ее голоса, прогоняющего прочь  все  тревоги:  "Не  плачь,  не  плачь!  Мое
сердечко, я помогу тебе, время будет легче, маленькая Тара..." и Таравасси
слабо кивнула, протянув пуку.
     На этот раз она не боялась боли и в электрических  мурашках,  бегущих
по нервам, не было ничего неприятного. И на этот раз ей показалось, что от
его мозга  к  ее  протянулся  электрический  мост,  какие-то  нити  живого
электричества,  которые  связали  его  и  ее  фрагментарные  воспоминания.
Прорываясь сквозь ментальный шум, ее память исторгла тот  пагубный  экстаз
смерти,  который  она  извлекла  из  прошлого,   экстаз   уничтожения   ее
собственного народа. Все эти путаные импульсы-мысли, несущие  с  собой  ее
замешательство и одиночество, устремились в открытый разум Лунной  Тени...
были разделены... и на душе у нее стало легче.
     А потом, когда эти картины открыли шлюзы  в  ее  памяти,  собственный
мозг начал наполняться ответными картинами и воспоминаниями Лунной Тени. И
внезапно она, совершенно неожиданно для себя, превратилась в Лунную  Тень.
Она видела себя  чужими  глазаами,  воспринимала  саму  себя,  как  чужую,
чувствовала серебристый мех,  покрывающий  плечи,  и  была  недоверчива  и
возбуждена... Но когда она немного привыкла  к  неожиданному  вторжению  в
чужой мозг, она заметила, что это были воспоминания не только Лунной Тени,
и что он потерял  контроль  над  самим  собой,  она  чувствовала,  что  ее
втягивает в какой-то другой, человеческий разум. Он был впечатан в  память
Лунной Тени и теперь поднялся из глубины прошлого через много поколений.
     Ее имя (не Таравасси - кто была эта Таравасси?) было Шемазданс.  Нет,
Ш_е_м_а_д_а_к_с. Она еще раз повторила его, чтобы утвердить своое  "я",  и
сердце ее забилось быстрее. Она чувствовала ремешок медицинского  прибора,
врезавшийся в ее плечо (душа Таравасси Покоробилась); боль  была  ужасающе
реальной. Она только что ходила  в  город,  чтобы  взять  товар  и  теперь
возвращалась назад в лагерь, неся на  себе  бесконечно  тяжелый  груз.  Ее
самые худшие опасения оправдались: саботаж транспорта. Она была  вынуждена
идти медленно и,  наконец,  достигла  находящийся  в  тени  изгиб  дороги.
(Таравасси дико озиралась, она была в панике от такого количества  людей).
Тонкий   слой   снега   покрывал   улицу,   хрустя   под   ее   подошвами.
Таравасси-Шамадакс  смотрела  вверх  на   покрытое   снегом   переплетение
виноградных лоз. Она испуганно  подумала,  что  больше  о  ней  наикто  не
побеспокоится. Листья винограда умерли в седых руках мороза...
 
 
     Чья-то чужая рука схватила ее руку и ее страх в долгом крике вырвался
наружу. Но грубое лицо посмотрело на нее пустыми глазами и исчезло,  когда
мужчина пошел дальше. Таравасси-Шамадакс, дрожа, вздохнула, ей было трудно
подумать, что она изучала историю культуры и никакой перепуганный чужак...

     Она с облегчением отметила, что никто не обратил внимания на внезапно
охватившую ее панику. Все они теперь были чужаками - настоящими  чужаками.
Они проходили мимо нее, не замечая ее.