г.
     Встречу назначили на южной окраине, у Двух  Дорог.  На  закате.  Сатэ
подробно объяснил как туда попасть; руки его так и мелькали.
     Первыми комнаты покинули Рут и Лоот. Вполголоса переговариваясь,  они
пошли влево по улице. Один из  соглядатаев  ненавязчиво  двинулся  следом;
остальные скрылись.
     Настала очередь Сатэ и братьев Хито.  За  ними  увязались  все  Орлы,
кроме одного.
     В это же время Даан и Юл, а чуть позже и Сань Но выбрались через окно
крытой галереи на крышу соседнего дома,  спустились  во  двор  и,  немного
поплутав по переулкам, направились у указанной гостинице.
     Минут  через  пять  хозяин  Ло  задернул  занавеси  в  комнате  Сатэ.
Оставшийся соглядатай спрятался в тени дома напротив, немного поглазел  на
круглые окна и  уселся  прямо  на  траву,  привалившись  спиной  к  теплым
оструганным доскам.


     На площади толпился народ. Трое  бродячих  артистов  показывали  свои
трюки  в  центре   живого   кольца;   зрители   громко   переговаривались,
подбадривали их криками. Некоторые  бросали  на  розовый  булыжник  мелкие
монетки.
     Рут с Лоотом  долго  глазели  на  представление;  "хвост"  -  высокий
длинноволосый парень в цветастом  халате  -  крутился  неподалеку.  Солнце
неумолимо ползло к зениту. Сатэ велел им не спешить.
     Часа два спустя артисты  закончили  представление,  собрали  монетки,
поклонились и исчезли  в  своем  фургончике.  Зрители  остались  довольны,
зрелище не обмануло их ожиданий.
     Лоот, не поворачивая головы,  приглядывал  за  Орлом.  Монахов  учили
видеть все вокруг, двигая только глазами.
     - Отвязаться бы от него... - шепнул он напарнику.
     - Сатэ ничего не говорил...
     - Значит, не запрещал!
     В этот миг один из многих торговцев-лоточников истошно завопил:
     - Держи вора!!
     Щуплый немытый оборванец, прижимая к груди украденную брошь,  кинулся
наутек.  Рут  немедленно  подставил  ногу.  Тут  же  нашлись  добровольные
ловцы-помощники; все скопом они навалились на покатившегося кубарем  вора.
Брошь отлетела в сторону, ее схватил кто-то из зевак.  Лоточник,  ругаясь,
крича и взывая к справедливости,  пробирался  меж  галдящих  горожан.  Его
толкнули в спину, лоток выпал из рук, грошовые украшения дождем посыпались
под ноги. Началась форменная свалка, кто-то кого-то бил,  со  всех  сторон
слышались проклятия, стоны и ругань.
     Монахи, ограничившись несколькими тумаками особенно ретивым драчунам,
выбрались из толпы.
     - Бежим!
     На площади как раз  показались  солдаты  Надзора  в  серых  мундирах,
вооруженные дубинками и пиками.
     Они кинулись узкой улочкой, ведущей в сторону императорского  дворца.
В жаркий полуденный час горожане старались не покидать домов: пили чай  на
открытых верандах, переговаривались с  соседями,  выглядывая  в  раскрытые
окна.
     "Хвост"  показался  в  конце  улицы.  Монахи  спрятались  в  коротком
тупичке, прижимаясь к шершавой каменной стене. Топот преследователя звучал
все ближе.
     - Эй, что вам здесь нужно, бродяги?
     Позади, у массивной, окованной железом двери стоял рослый горец-велш.
Рут выразительно приложил палец к губам, но тот не желал успокаиваться.
     - Проваливайте! - горец злился, а это не предвещало ничего хорошего.
     Дверь медленно отворилась, в проеме показалась молодая девушка. Голос
ее был подобен журчанию горного ручья.
     - В чем дело, Ман?
     Золотых и серебряных украшений, сверкающих в  свете  дня  драгоценных
камней и жемчужин на ней было больше, чем звезд на летнем небе.
     Ман ответить не успел: показался "хвост". Лоот, который стоял к  Орлу
ближе, не теряя ни секунды напал на него.
     Горец, мгновение поколебавшись, сжал в руке короткую палку и шагнул к
Руту. Вздулись твердые, как дерево, мышцы. Монах стоял у него  на  пути  и
отступать не собирался.
     Лоот наносил удары, уворачивался, отклонялся, прыгал; двигался он как
мог быстро. Однако соглядатай оказался неплохим бойцом: выстроил грамотную
защиту и тронуть себя не позволил. Он действительно был Орлом: пальцы  его
рук застыли согнутыми на манер когтей гордой птицы,  прыжки  были  высоки,
держался он прямо, не припадая к земле, как Змея  или  Леопард,  но  и  не
вытягиваясь в струну, как это делал  бы  журавль.  Лоот  же  придерживался
классического стиля монахов  Севера:  кулаки  сжаты,  стойка  полувысокая,
удары в основном тычковые, а не рубящие.
     Рут стал в оборонительную позицию, но первый же удар  здоровяка-горца
швырнул его на камни. Ман, конечно  же,  не  новичок.  Не  зря  он  служил
привратником, а заодно и телохранителем  богатой  горожанки.  Палка  глухо
ударилась о гранит, но Рут проворно откатился в сторону.
     - Послушайте, уважаемый! - скороговоркой выпалил он. - Мы не  воры  и
не бродяги, не бейте нас, пожалуйста!
     Горец еще раз ударил палкой и вновь промахнулся.
     У Лоота дела шли получше: найдя слабину в обороне Орла  он  методично
развивал успех. Обойдя блок, сбил противнику дыхание неуловимым ударом  из
арсенала Старших и отправил беседовать с духами - минут на десять.
     - Уходим, Рут! - сказал он, оборачиваясь.
     Ловким финтом Рут ускользнул от палицы Мана и монахи поспешили прочь.
     Горец и девушка-хозяйка некоторое время глядели им вслед.
     - Что делать с ним, госпожа? - указал Ман на неподвижного Орла.
     - Он жив?
     - Сейчас посмотрю...


     После долго кружения по окрестным кварталам Даан и  Юл  добрались  до
указанной Сатэ гостиницы, соблюдая по дороге  все  меры  предосторожности.
Добрались без приключений. Слежки за собой они не  заметили,  лишь  седой,
как хребты Сао-Зу, незнакомец в желтом плаще императорского лекаря  дважды
попался навстречу,  да  иногда,  оборачиваясь,  видели  вдалеке  Сань  Но,
занятого  чем-то  посторонним:  разговорами  с   лавочниками,   ругней   с
разносчиком рыбы, разглядыванием девушек...
     Все окна гостиницы были плотно занавешены;  привратник  отсутствовал,
хотя двери остались полуоткрытыми.
     В полутьме, царящей за дверью, слышалось размеренное дыхание  спящего
служителя.
     - Эй, хозяин!
     Спящий  перестал  сопеть   и   без   излишней   суетливости   вежливо
осведомился:
     - Чем могу служить? Свободных комнат нет и не будет.
     - Здесь ли живет заклинатель змей Део? Скажи, что друзья ждут его  на
улице,  -  сказал  Даан  со   свистящим   придыханием,   характерным   для
солнцепоклонников юго-запада. - Мы не выносим тьмы.
     Даан и Юл вышли наружу, не дожидаясь ответа хозяина. Да, впрочем,  он
и не ответил.
     Перед домом Даан стал, как учил Сатэ, и  внимательно  присмотрелся  к
каждому из окон. Юл отошел  в  сторону,  наблюдая,  не  проявляет  ли  кто
излишнего любопытства. Вдалеке маячил желтый плащ, но это не в счет...
     Спустя несколько минут штора в крайнем слева окне слабо  шевельнулась
и  в  уличную  пыль  шлепнулся  небольшой,  с  орех-цу,  панцирь   морской
черепашки. Два чужих непонятных иероглифа украшали выпуклые пластины.
     Даан поклонился, приложив руку ко лбу, а потом к сердцу; отступил  на
восток и неторопливо пошел прочь. Юл последовал за ним.
     Вскоре  их  догнал  стройный  юноша-островитянин,   хрупкий,   словно
девушка. Сатэ сказал, что он ровесник "лохматых",  но  выглядел  он  много
моложе двадцати четырех лет. Одежда и  прическа  ничем  не  отличались  от
общепринятых в стране Гор и Солнца.
     - Здравствуйте! - негромко сказал чужеземец. - Я - Матурана.
     Говорил он чисто, без малейшего акцента.
     Даан не любил слабаков. А Матурана выглядел именно слабаком.  Мозолей
на кулаках нет, мышцы не выделяются, а значит о  ши-тао  он  не  имеет  ни
малейшего представления.
     Вздохнув, Даан вполголоса поздоровался, не сумев скрыть недовольства.
Юл остался равнодушным.
     Окраинами долго пробирались к Двум Дорогам, избегая людных  площадей,
опуская взгляд перед редкими  прохожими.  Лекарь  и  Сань  Но  "вели"  их,
прикрывая спереди и сзади. Солнце успело  сползти  к  самому  горизонту  и
покраснеть. Даан подумал, что  Столица  -  очень  большой  город,  гораздо
больше, нежели он ожидал.
     Туда же, еще ничего не ведая друг о друге, спешили и  остальные:  Рут
Ма  и  Лоот  Зин,  сумевшие  избавиться  от  слежки  и  до  самого  вечера
толкавшиеся на празднике, Сатэ с братьями Хито,  которым  пришлось  втроем
отбиваться  от  семерых  Орлов,  а  потом  долго  прятаться  от  солдат  и
беспощадного Надзора в припортовых кварталах.
     Когда они встретились в условленном месте, выяснилось, что седовласый
лекарь бесследно растворился в  сгущающейся  полутьме.  Их  стало  девять:
семеро избранников, Сатэ да юноша-островитянин.
     А Орлы, оставшись ни с чем, зашлись, наверное, злобным клекотом.



                                    2

     Шли всю ночь.  Столица  осталась  за  спинами,  расцвеченная  буйными
огнями праздничного фейерверка. Пошли по правой дороге, потом  перебрались
на левую, спрятав следы на дне  придорожного  ручья.  Сатэ  перекинулся  с
Матураной  несколькими  фразами,  но  никто  из  монахов  не  знал   языка
Архипелага, поэтому смысл  сказанного  остался  неясен.  Островитянин  шел
легко, дышал размеренно, хотя все избранники решили, что скоро  он  станет
жаловаться на усталость. Ничуть не бывало: тот шагал  и  шагал  следом  за
Сатэ, поступь его оставалась такой же воздушной  и  пружинистой,  как  шаг
тонконогой лани.
     К утру устроили себе отдых  в  густых  зарослях  малины:  по  дорогам
вполне могли шастать лазутчики Орлов. Сатэ надеялся, что следы  достаточно
запутаны, однако вдвойне осторожный вернее достигнет  цели,  чем  единожды
беспечный. Им же ничего  не  оставалось,  кроме  как  достигнуть  цели:  в
противном случае... Но об этом лучше не думать.
     Рассвет застиг посланников  Каома  спящими;  лишь  Сатэ  бодрствовал,
искоса наблюдая за дорогой.


     Гут Фо, глава клана Орла, гневно сжал кулаки.
     - Что значит - исчезли? Вы Орлы или слепые  мыши,  годные  только  на
корм дряхлым кошкам? Найти! Обшарить все дороги,  весь  лес  к  северу  от
Столицы! Не отыщете - что же... Вы знаете наш закон: оступившийся  достоин
лишь смерти.
     Трое, стоящие перед Гутом, вздрогнули. Гут не шутил.
     - Мы найдем их, господин...
     - Надеюсь!
     Приспешники Гута, низко кланяясь, вышли.  Глава  Орлов,  мужчина  лет
сорока, высокий и крепкий, с  длинными  тонкими  пальцами  на  мускулистых
руках,  длинной,  черной  как  смоль  косой,   умным   волевым   лицом   с
глазами-щелочками, одетый в богатый халат без рукавов, штаны-баты и мягкие
тапочки, сидел в широком  кресле  работы  столичных  мастеров.  Внешне  он
оставался спокойным, но в душе бушевал  смерч.  Чужак,  владеющий  тайной,
исчез так стремительно, что олухи-слуги  ничего  не  заметили.  Око  Каома
почти уже попало к нему в руки - и вот такая незадача.
     Однако на этом неприятности не закончились. Вошел Той, правая рука  и
один из лучших учителей клана Орла. Вид он имел крайне озабоченный.
     - Плохие новости, господин. Змея еще жива и подняла голову.
     Гут вскочил. Невероятно! Больше семи лет он полагал,  что  клан  Змеи
уничтожен навсегда, последние учителя выслежены и убиты  им,  Тоем  и  еще
двумя лучшими из Орлов, многовековому соперничеству пришел  конец  и  клан
Орла стал самым сильным и сплоченным. И вот...
     - Говори!
     - Трое моих лазутчиков нашли на юго-западных склонах  Фын-Бая  старую
хижину. Вокруг много приспособлений для тренировок, почти  все  говорят  о
стиле Змеи. Парень, живущий там,  уверяет,  что  поселился  недавно  и  не
понимает их предназначения. Его пытались схватить; сначала он  использовал
всеобщую технику ши-тао; потом, когда его прижали к скале,  технику  Змеи.
Судя по словам уцелевшего  -  технику  высочайшего  уровня.  Я  ему  верю:
остальные двое убиты.
     - Значит, один из учителей Змеи ускользнул тогда,  в  год  Лошади.  И
воспитал ученика. Но где он сам?
     Той развел руками:
     - Похоже, ученик долгое время живет в хижине один.  Не  меньше  года.
Почему-то они с учителем расстались.
     Гут хмурил брови. О, Небо, все разом! Определенно, все ополчились  на
него.
     - Займись этим, Той. Змея должна умереть. Вырви ей жало.
     Той понимающе кивнул:
     - Она умрет, господин.
     В глазах его горела ненависть, холодная, как зима высоко в  горах,  а
пальцы сами собой согнулись лапой орла, птицы отважной и беспощадной.
     Гут снова остался  один.  Что  еще  принесет  ему  этот  на  редкость
неудачный день?


     Тин Пи по прозвищу "Ихо", что значит "змея", шагал в сторону столицы.
Все его вещи умещались в маленькой котомке, подвешенной к гладкому посоху.
В мелкой пыли оставались четкие следы, отмечая его путь.
     Итак, все, о чем говорил Учитель, сбылось. Клан Орла выследил их.  По
крайней мере его, Ихо.
     Давняя вражда  кланов  была  ему  непонятна.  Он  с  детства  пытался
научиться ши-тао, но немногого достиг к двенадцати годам. Всеобщая техника
ни для кого в стране не являлась секретом и достигнуть  тут  особых  высот
было трудно. Платить за тренировки в школе Ихо не  мог  -  не  хватило  бы
денег. Да и пришлось бы переселяться в какой-нибудь большой город, что без
денег опять же не удалось бы. Так и сидел он в своей деревне пока  невесть
откуда не появился странного вида старик.  Низкий,  сутулый,  в  выцветшем
синем балахоне, весь увешанный какими-то сумочками  на  ремнях,  глиняными
горшочками... Ихо не отказал ему в  крове  и  скудной  крестьянской  пище.
Старик разделив с ним ужин,  сразу  же  смастерил  себе  ложе:  воткнул  в
земляной пол родительской хижины две палки,  натянул  меж  них  веревку  в
палец толщиной, немедленно улегся на нее, словно на циновку, и преспокойно
захрапел, сняв свои горшочки...
     Мальчишка сразу зауважал гостя, еще не зная, что ему  впервые  с  тех
пор, как умерли отец с матерью, улыбнулась непостоянная Судьба.
     Наутро старик первым делом спросил, откуда такое прозвище  -  "змея"?
Тин объяснил, что умеет разговаривать со змеями. Тот попросил  показать  и
вытряхнул из полотняной сумочки здоровущую  болотную  гадюку.  Впору  было
удивиться - зачем старик таскает с собой эту смертельно опасную  змею,  но
Ихо только плечами пожал: уговорить пеструю гостью заползти назад в  сумку
не составило больших трудов. Тогда старик задал второй вопрос: как  насчет
ши-тао?
     Ихо показал все, на что способен.
     - Плохо, - вздохнул старик. - Попробуй вот так.
     И показал как. Рука его изогнулась, до странности  напомнив  вставшую
на хвост змею, да и движения у  старика  стали  какие-то  ужасно  текучие,
змеиные. Ихо попробовал повторить и, конечно же, ничего не получилось.  Но
старик что-то в нем разглядел.
     В общем, через неделю он покинул родную деревню вместе  со  стариком,
которого теперь предстояло звать Учителем. Они забрались высоко в горы,  в
такую глушь, что звери их совершенно перестали бояться.  Старик  учил  Ихо
одиннадцать лет, выжимая из подопечного все соки и  порой  заставляя  себя
ненавидеть. Результаты не замедлили сказаться: юноша быстро понял, что  до
сих пор, в сущности, ничего не умел. Упорства ему было не  занимать  и  он
тренировался до умопомрачения, пока не опускались от усталости руки  и  не
слипались глаза. Учителю же все казалось: ленится, мало работает. И  гонял
Ихо еще сильнее.
     Однажды утром старик молча понаблюдал за  разминкой  своего  ученика,
немного "побеседовал" с ним в паре на зеленой лужайке у хижины, вздохнул и
негромко сказал:
     - Мне больше нечему тебя учить, парень. Остальное ты  должен  постичь
сам, и тогда через много лет ты станешь  великим  бойцом.  Если,  конечно,
будешь так же упорен, как в  последние  годы.  Ступай.  Помни:  никогда  и
никому не говори, что знаешь технику Змеи. Используй ее лишь тогда,  когда
без этого останется только умереть. Прощай, Ихо. Ты был  не  самым  плохим
учеником.
     Ихо  вернулся  в  родную  деревню,  но  там  многое   изменилось   за
одиннадцать лет и он понял, что с  ней  уже  почти  ничего  не  связывает.
Поскитавшись пару месяцев по округе,  он  вернулся  к  Учителю,  но  нашел
хижину пустой, и пустовала она уже не  первый  день.  Старик  исчез  и  за
полгода не объявился ни разу. Ихо остался в хижине,  вспоминал  Учителя  и
ждал, надеясь, что тот вернутся.
     Потом невесть откуда явились трое Орлов.  Ихо  всеми  силами  пытался
избежать столкновения, но те оказались не в меру воинственно настроенными.
И, вдобавок, неплохими бойцами. Всеобщего  ши-тао,  даже  с  поправкой  на
одиннадцать лет  тренировок,  не  хватило.  Когда  не  осталось  выхода  -
применил стиль Змеи. Двоих уложил, но третий сумел ускользнуть.
     Предстояло уйти отсюда - Ихо знал это. Клан Орла силен, как  никогда,
и везде у него найдутся глаза и уши. Лишь один враг ему пока не по  зубам:
монастыри Каома. Ихо собрался, постоял у хижины, вспоминая прошедшие годы,
пролетевшие как один день, и  двинулся  ни  восток,  в  долину,  навстречу
рассвету и Судьбе.


     Спустя четыре ночи монахи-северяне впервые в жизни ступили за  ворота
Южного монастыря. Здесь все было очень похоже на родную обитель, и  вместе
с тем разительно отличалось.
     Клан Орла зря шарил в столице и прочесывал дороги:  беглецы  ушли  от
соглядатаев не оставив ни единого следа.
     Изнуренные длинными  переходами  избранники  проспали  двое  суток  и
большую часть третьих в гостевых таутах, поднимаясь только  изредка.  Сатэ
пропадал  в  покоях  Первого-в-храме,  Матурана  был  единожды  вызван   к
Верховным, после чего не расставался с избранниками севера.
     Южане относились к ним без вражды, но с заметной  ревностью.  Вековое
соперничество   монастырей   впитывалось   в   кровь    каждого    монаха,
переступившего черту третьего круга. До этого что мощные атлетичные южане,
что сухие да жилистые северяне были еще неумелыми и  неуклюжими  учениками
без плащей. Слово  Верховного  оградило  избранников  севера  от  нападок,
однако оценивающие взгляды они ловили на себе даже во сне.
     Словно во сне прошла и дорога из Южного монастыря в  Северный.  Орлы,
конечно,  следили  за  процессией,  но  у  них  достало  благоразумия   не
показываться.
     Лишь в стенах родного Храма  Даан  Геш  позволил  себе  расслабиться.
Знакомые лица Высших, улыбки  братьев-наставников,  кутающихся  в  зеленые
плащи, почтительные поклоны учеников... Напряжение последних  двух  недель
постепенно проходило. Он даже потренировался пару дней.
     А потом Верховные объявили о начале Турнира. Ситы  и  младшие  монахи
вылизали всю обитель до блеска. Главный  таут  украсили  алыми  и  желтыми
вымпелами с изображением Солнца и серебристыми - с полукружиями двух лун.
     Ворсистые ковры устлали арену. Монахи-зрители расположились  ближе  к
выходу; Верховные - Бин и Тао - на возвышении в  глубине  таута,  рядом  с
возвышением - шестеро теней-наставников Севера и трое приехавших южан.
     По правую руку Верховных в ряд сидели  семеро  избранников  Севера  -
Даан Геш, Юл Ю, Сань Но, Каат и Ао Хито, Рут Ма и  Лоот  Зин.  Серебристые
одежды Гор отливали холодным  сиянием.  Напротив  них  застыли  в  золотых
одеждах семеро парней-южан.
     Даан не знал их имен, не знал он и кто будет его первым соперником. И
кто вторым, если, конечно, у него будет больше одного соперника...
     Обряд. Древнее, как сами монастыри, слово. Раз в двадцать четыре года
сходятся не Турнире по семь лучших бойцов, чтоб выявить  двух  сильнейших.
Двух, а не одного. Почему? Последние события убедили Даана, что  Турнир  -
лишь  ступенька  к  чему-то  более  значительному,  хотя  до  сих  пор  он
воспринимал Турнир лишь как состязание, которое не дает победителям  почти
ничего кроме почета да алой каймы на плаще.
     Он настраивался на поединок. Бин и Тао сказали приветственное  слово,
зрители загалдели,  предвкушая  волнующее  зрелище,  и  вот  уже  Цхэ-ха