ачить
убить человека! Это страшно! Это нехорошо!"
     "Вот как?! А кто, по вашему, поставил этому бандиту  подножку  и  тем
самым заставил его споткнуться на вашу шпагу?!
     "Как! Неужели это был ты, Лонфар?!" - воскликнул Марк, глядя на  кота
широко раскрытыми глазами.
     "А вы что думали?! Неужели я оставил бы вас в той беде,  которая  вам
угрожала?!" - промолвил кот, пристально взглянув на своего хозяина.
     Марк замолчал на некоторое время, как бы анализируя новую  поразившую
его мысль, и, наконец, проговорил медленно:
     "Так, значит, это не я убил человека?!..."
     - "Именно так, - быстро поддакнул кот. - Я, конечно,  не  имею  права
гордо объявить всем, что в этом только моя заслуга и присвоить себе одному
лавры победителя. Можно сказать, мы  оба  одинаково  постарались  добиться
славы в ратном деле".
     Принц снова задумался и затем признался серьезным тоном:
     "Я точно помню, что у меня не было желания убивать его".
     "Нормальному человеку это не доставляет никакого удовольствия".
     "Не совсем так. Вот, например, Ансар,  точно,  хотел  и  ему,  видно,
нравилось убивать".
     "Это от возбуждения. Зато после боя, когда все  закончилось,  он  был
очень тихий и спокойный, разве не так?"
     "Люди всегда могут договориться между собой".
     "С  вами  -  да,  можно  договориться,  -  воскликнул  кот  с   таким
подобострастием, что Марк невольно улыбнулся. - Но что делать, если это не
люди, а дикие звери в облике человеческом?"
     "А мне кажется, что все люди одинаково добрые и хорошие!"
     "Это вы так говорите потому, что пока сами слишком добрый и хороший и
ко всем остальным относитесь таким же образом, а это неправильно".
     "Ну что ж, постараюсь исправиться".
     "Ваше доброе расположение ко всем, в принципе,  похвально  и  вы,  по
большому счету, правильно поступаете, но так делать надо не всегда".
     "Спасибо за совет, господин мудрец!"
     "Не стоит благодарности! Может, нам пора спать?"
     "Да, пожалуй! Я очень устал!"
     "Спокойной ночи!"
     "Спокойной ночи, Лонфар!"

     На следующее утро Марк  проснулся  довольно  поздно  и  с  удивлением
обнаружил,  что  встал  не  самым  последним,  так  как  некоторые  другие
путешественники все еще продолжали спать, закутавшись кто в  плащ,  кто  в
попону. Когда, наконец, все были на ногах, Феррагамо  распорядился,  чтобы
великана Джени не беспокоили попусту и не мешали ему отдыхать.
     Орм успел уже сходить на охоту с арбалетом и принес столько дичи, что
ее с избытком хватило не только приготовить всем обильный  завтрак,  но  и
восполнить заметно убавившиеся  запасы  провизии.  Феррагамо  сидел  возле
раненого Джени и бормотал какие-то  заклинания.  Фонтэн  присматривала  за
большим горшком  с  кипящей  водой,  который  был  подвешен  над  костром.
Заметив, что Марк очнулся ото  сна  и  встал,  принцесса  налила  в  чашку
какой-то ароматной и горячей жидкости и подала юноше со словами:
     - На, выпей! Это полезно!
     - Что это? - спросил Марк,  понюхав  подозрительно  непонятный  запах
странного напитка, приготовленного в виде отвара неведомых трав.
     - Это отвар, приготовленный по рецепту Джени. Ну как твои ребра?
     - Да так себе - коротко ответил Марк, стараясь превозмочь боль. Выпив
отвар. принц весь сморщился и похвалил лекарство:
     - Ого, судя по вкусу,  это  действительно  полезный  отвар.  Ну,  как
Джени?
     Лицо Фонтэн омрачилось. Принцесса  взглянула  на  Марка  огорченно  и
ответила:
     - Все по-старому. Феррагамо очень тревожит состояние Джени, хотя он и
старается не показывать этого. Мне кажется, выздоровление Джени зависит от
чего-то такого, что нам пока еще неведомо.
     - Ты думаешь, яд?
     - Нет. Стрела оказалась совсем не отравленная. Ох, как  мне  хочется,
чтобы Джени пришел в себя!
     - Дай мне еще немного  этого  отвара,  -  неожиданно  попросил  Марк,
возвращая принцессе пустую чашку. - Это лекарство способно разбудить  даже
мертвого.
     Сказав это,  юноша  спохватился,  замолчал  и  виновато  взглянул  на
Фонтэн, вконец расстроенный.
     -  Прости  меня,  -  начал  было  он  извиняться,  но  принцесса  уже
отвернулась, обиженная.
     - "Болван! - ругнул себя мысленно Марк. - Черт меня дернул сказать ей
так!"
     "Не беспокойся, - раздался мяукающий голос Лонфара. - Она  теперь  не
такая капризная, как раньше".
     "Эх, только бы Джени поправился!"
     "Поправится! Он уже поправляется!"
     Марк оглянулся и, действительно, увидел, как расплылось  в  довольной
улыбке лицо Феррагамо, заметившего, что  задрожали  веки  великана  Джени.
Марк направился было в их сторону, но Фонтэн опередила  его,  подбежала  к
лежавшему на земле Джени, склонилась перед ним на колени и дотронулась  до
его правой  руки.  Великан  пришел  в  себя,  открыл  глаза  и  недоуменно
оглянулся вокруг. Увидев рядом Фонтэн, он улыбнулся  ей  одобряюще.  Затем
стал пристально рассматривать кота Лонфара Маузбейна, который  протиснулся
вперед, приветливо задрав хвост. На лице раненого  выразилось  недоумение,
однако, взглянув снова на  Фонтэн  и  увидев  ее  счастливое  лицо,  Джени
успокоился, закрыл глаза и безмятежно заснул.
     Феррагамо встал,  обвел  всех  торжествующим  и  радостным  взором  и
произнес:
     - Он пошел на поправку!
     Фонтэн взглянула на чародея с благодарностью и произнесла:
     - Это просто какое-то чудо! Спасибо вам!
     Марк почувствовал себя лишним, и кот Лонфар сразу же понял  состояние
своего хозяина.
     "Самое время нам пойти погулять. Давайте  сходим  вон  к  той  речке,
может, рыбки  наловим  в  ней!?"  -  предложил  он  принцу,  и  оба  друга
неторопливой походкой отправились погулять.

     В итоге путешественникам пришлось провести на этом привале весь  день
и последующую ночь. Никто не жаловался  на  вынужденное  безделье,  всякий
нашел себе дело или развлечение. Фонтэн  провела  рядом  с  Джени  большую
часть этого времени.
     Феррагамо был приятно  удивлен  тем,  что  принцесса  теперь  уделяла
больше внимания не своей собственной персоне, а другим  людям.  Джени  уже
чаще приходил в себя и дольше  молча  общался  с  окружавшими  его  новыми
друзьями. Он уже мог выпивать специальные лекарственные отвары и даже поел
немного супа.  Хотя  в  небольшой  речке,  протекавшей  вблизи  от  лагеря
путешественников, можно сказать, почти не было рыбы, и это, -  как  вполне
справедливо заподозрил Марк, - кот Лонфар, очевидно, знал с самого начала,
недостатка в еде не было, потому что Орм,  отправившись  снова  на  охоту,
вернулся с тремя большими связками  дичи  и  одним  зайцем.  Некоторые  из
путешественников, чтобы не дать коням застояться,  отправлялись  несколько
раз на прогулку верхом. Запасы фуража для лошадей кончались, но зато травы
в лесу было в  изобилии.  Филин  Овл,  посланный  на  разведку  Феррагамо,
вернулся с доброй вестью: дорога через лес проходила совсем  рядом  от  их
лагеря, в трех милях к западу. Было решено продолжить путь рано утром.
     Все проявляли заботу о новом участнике  экспедиции,  великане  Джени,
который  окончательно  пришел  в  себя  и  быстро  выздоравливал.  Раненый
разбойник тоже пришел в себя и все не мог поверить,  что  его  оставили  в
живых. Он лежал тихо, ничем не привлекая  к  себе  внимания  окружающих  и
наблюдал  за  ними,  полузакрыв  веки.  Бандит  с  опаской  поглядывал  на
вооруженных бойцов Шилла, но больше всего боялся чародея  Феррагамо,  хотя
внешне тот выглядел обычным старичком. Казалось, разбойник сейчас вовсе не
задумывался о побеге,  однако  это  было  не  так,  и  дальнейшие  события
раскрыли его тайный замысел.
     - Воды! - как можно жалобнее прохрипел коварный преступник.
     Ансар принес ему отвару, и бандит, отпив немного, притворился,  будто
снова потерял сознание, так как боялся, что теперь его будут  допрашивать.
Особенно его пугал жесткий и непримиримый взгляд брата Фонтэн.
     Вечером грабителю развязали  руки  и  дали  поесть.  Он  с  жадностью
накинулся на еду и, под пристальным взглядом многих внимательно  следивших
за ним путешественников, быстро расправился с ужином, после чего ему снова
связали руки, но, к сожалению, оставили без присмотра.
     Ансар вызвался охранять покой и сон своих друзей всю  последнюю  ночь
их пребывания в лесу, однако вскоре задремал и был разбужен Эссаном.  Надо
заметить, что брат Фонтэн  провел  несколько  бессонных  ночей  до  этого,
однако он снова настоял на своем и остался на дежурстве.  Через  некоторое
время он опять задремал, успокаивая себя тем, что  в  ночной  тиши  сможет
вовремя расслышать любой подозрительный шорох.
     Когда он  проснулся  на  рассвете,  его  сердце  сильно  забилось  от
предчувствий. Он вскочил на ноги  и  громко  вскрикнул,  дико  оглядываясь
вокруг.
     Пленного разбойника давно уже и след простыл.

     15

     На тревожный крик Ансара проснулся и поднялся на  ноги  весь  лагерь.
Узнав, что от побега пленника никто не пострадал и ничто не было украдено,
брат Фонтэн испытал большое облегчение.
     - Он, видно, был так рад возможности сбежать, что забыл обо  всем  на
свете, - промолвил Орм.
     -  Да,  но  он  мог  перерезать  нам  всем  горло!  -   не   унимался
встревоженный Ансар, еще больше придя в ужас от такой мысли.
     - Ну, что ж, как видите, он этого не сделал,  -  философски  успокоил
его чародей Феррагамо. - Наверное, запамятовал.
     Ансар ничего не смог ответить на это, но гнев на  самого  себя  долго
еще был заметен на его окаменевшем лице. Чтобы как-то загладить свою вину,
он принялся с жаром работать, придумывая себе самые невероятные  и  никому
не нужные дела, например,  отправился  слишком  далеко  за  хворостом  для
костра, чтобы приготовить завтрак, хотя его было в избытке  вокруг,  потом
стал чистить лошадей без всякой надобности и, наконец, начал приставать ко
всем с просьбой надоумить его, чем бы ему еще занять себя.
     - Мне кажется, я придумала, чем отвлечь его, - сказала вдруг  Фонтэн,
понаблюдав за поведением своего брата.  В  этот  момент  Ансар  направился
широким шагом к речке,  решительно  топая  по  траве  насквозь  промокшими
ботфортами.
     - Ничего, он вытерпит все, - уверенно произнес  Марк,  зная,  что  на
месте Ансара, он бы мучился угрызениями совести целую неделю.
     В результате, благодаря  энергичной  работе  брата  Фонтэн  и  помощи
других, путешественники покинули лагерь уже в первой половине дня.
     Поначалу их продвижение по лесу было очень медленным. Деревья росли в
большом беспорядке, образуя местами труднопроходимые чащобы, отчего  людям
приходилось обходить их, тратя на это дополнительные силы и  время.  Джени
теперь  уже  почти  не  терял  сознания,  хотя  все  еще  чувствовал  себя
совершенно обессилевшим. Его усадили на коня Эрика,  по  кличке  Герой,  и
привязали к седлу, а по обеим сторонам шли пешком  Орм  и  Ансар,  готовые
поддержать великана, если  вдруг  он  опять  потеряет  сознание.  Эссан  и
Феррагамо шли впереди всего отряда, а за ними шли Марк и Фонтэн, ведя  под
уздцы обеих лошадей.
     Многих удивил тот факт, что,  когда  путешественники  перебрались  на
противоположный берег реки, лес  с  этой  стороны  оказался  почти  сплошь
заболоченным. На каждом шагу путь  им  преграждали  то  мелкие  озера,  то
низины, залитые водой, то мокрые луга, при этом повсюду их встречали  тучи
кровожадных  и  прожорливых  насекомых,  нещадно  кусавших   всех   и,   в
особенности, лошадей. Несчастные животные не знали, чем отбиваться от них,
дергая безостановочно ушами и не прекращая обмахиваться  хвостами.  Какова
же была радость этих замученных людей  и  животных,  когда  они,  наконец,
миновали отвратительное место и вышли на лесную дорогу с сухой  и  твердой
землей, над которой веял прохладный ветерок.
     Дорога была выложена камнем и довольно чистая. Лес по обеим  сторонам
ее был значительно прорежен, местами даже совсем вырублен, так что в итоге
ширина просеки, по которой была проложена эта дорога,  составляла  порядка
пятидесяти  шагов.  Надо  признать,   что   такой   широты   обзора   было
недостаточно, чтобы защитить людей и лошадей  от  стрелков  из  луков  или
арбалетов в случае засады, но все же вполне приемлемо хотя  бы  для  того,
чтобы вовремя заметить и защититься от нападения  диких  зверей  и  других
опасностей и неожиданностей,  которыми  грозят  подобные  леса.  Охотников
пользоваться этой лесной дорогой было немного, поэтому мало кто  заботился
о расширении просеки, между тем как в некоторых  местах  со  временем  лес
отвоевывал  вырубленные  пространства  и  снова   вплотную   подступал   к
вымощенной дороге.
     Путешественники сделали привал, чтобы  дать  отдых  лошадям  и  самим
набраться сил перед новым этапом своего нелегкого пути. Феррагамо еще  раз
осмотрел Джени, а также раны других людей,  и  с  удовлетворением  отметил
большой прогресс в их выздоровлении.
     В течение всей оставшейся части этого дня и двух других последовавших
за ним дней путешественники двигались уже в южном направлении. Никто им не
встретился по дороге, и Орм не скрывая своего удивления,  вслух  спрашивал
самого себя, куда это запропастился Шилл и все остальные, кто с ним был.
     Однажды  даже  обсуждалось  сообща  кем-то  высказанное   предложение
выслать вперед кого-нибудь на  другой  свободной  лошади,  но  все  же,  в
конечном итоге, все пришли к единому мнению, что не следует этого  делать,
пока Джени не встанет на ноги и не освободит  другую  лошадь,  на  которую
можно было бы нагрузить их общую поклажу,  запасы  провизии  или  посадить
заболевшего, самого немощного  или  кого-нибудь  вконец  обессилевшего  из
путешественников.
     Погода стояла отличная, но наступившая жара отбивала охоту  двигаться
быстро. Кроме того, путешественники довольно часто останавливались,  чтобы
пополнить запасы еды и питьевой воды, так что в результате общая  скорость
продвижения отряда была совсем небольшая. Кот Лонфар Маузбейн ехал  верхом
на лошади, вскарабкавшись на тюки, которыми она была нагружена, и  большую
часть пути  провел  в  спокойной  и  ленивой  дремоте,  а  вечерами  и,  в
особенности, ночами, когда люди отдыхали на привале,  уходил  на  охоту  и
лакомился полевыми мышками. Все эти дни Марк,  таким  образом,  был  лишен
общения со своим неразлучным другом и теперь не знал, с кем бы  из  других
его спутников он мог отвести душу в приятных и полезных разговорах. К  его
удивлению, он почему-то очень часто обнаруживал, что идет рядом с  Фонтэн.
Характер принцессы заметно изменился. Она то  рассказывала  ему  различные
эпизоды из своей жизни  среди  разбойников,  то  направлялась  к  Джени  и
справлялась о его здоровье, то впадала в глубокое уныние, когда вспоминала
о смерти Эрика. Марку было нелегко общаться с нею в таких случаях.
     - Бедный Джени, - сказала она однажды, еле волоча ноги. - Он все  еще
выглядит очень слабым, не правда ли? Мне хочется сделать что-то большее  и
существенное для его выздоровления. Ведь он был так добр ко мне, и я  хочу
отплатить ему тем же, но получается, что мне остается только  смотреть  на
него и ждать. Скажи мне, что ты думаешь о нем?
     Хотя было явно, что Фонтэн ждет от него чего-нибудь похвального о  ее
друге, Марк все же долго не мог сообразить, что именно ответить  на  такой
вопрос.
     - Ну... в общем... я уверен, что он  очень  славный,  раз  ты  с  ним
дружишь, - единственное, что мог выдавить из себя юноша.
     Он весь съежился внутри от страха и неловкости за эти свои,  как  ему
казалось, явно глупые слова и одновременно мучаясь в поисках других  более
подходящих и правильных, и, наконец, добавил к сказанному:
     - Впрочем... мне кажется... Фонтэн, ну  согласись,  ведь  мне  трудно
сказать что-либо определенное, тем более, что Джени большей частью был без
сознания и невозможно судить о человеке и его характере, когда он в  таком
состоянии.
     Принцесса согласилась с резонными доводами юноши и ответила ему:
     - Ты прав, Марк, и все же я считаю, что Джени - чудесный  человек,  и
ты в этом скоро убедишься. Знаешь, он столько хорошего сделал для меня  за
все время, и я ему благодарна именно за это, а не только из-за  того,  что
он устроил наш побег из  банды  Дарка.  Доброе,  деликатное  и  заботливое
отношение ко мне со стороны Джени помогло мне  не  упасть  духом,  покорно
ожидая, пока родители не выкупят меня из плена, а наоборот, вселило в меня
уверенность в том, что с его помощью мы сможем сами  спасти  себя.  И  вот
теперь я чувствую, что никого и ничего уже не боюсь. Я сейчас как  никогда
уверена в самой себе. Ты даже представить не можешь, насколько независимой
я ощущаю себя теперь, что вполне могла бы одна выжить в лесу без чьей-либо
помощи.
     От этой мысли принцесса пришла в самое хорошее расположение  духа  и,
рассмеявшись, продолжала:
     - Более того, я сейчас скажу нечто такое, что тебя,  наверное,  очень
удивит. Знаешь, мне теперь даже будет трудно заставить  себя  вернуться  к
придворной жизни, надевать нарядные платья и пудриться.
     Фонтэн невольно закрыла лицо руками и слегка покраснела  Марк  сделал
вид, что не заметил этого и, в свою очередь, ответил принцессе:
     - Я понимаю тебя. Со мной  творится  что-то  подобное.  За  последнее
время произошло так много событий, что я даже не  могу  вспомнить  сейчас,
что больше всего  меня  привлекало  в  нашей  жизни  в  королевском  замке
Стархилл.
     - Ансару очень не нравится, что  я  сейчас  так  неряшливо  одета,  -
продолжила разговор девушка. - Он всегда был такой высокомерный  свиненок.
По его мнению, все женщины должны быть нарядные, как куклы, и всегда знать
свое место.
     Марк взглянул на брата Фонтэн, проходившего в это время мимо коня, на
котором ехал Джени, и потом снова повернулся лицом к  принцессе.  Вспомнив
ее первое появление в Стархилле,  юноша  поразился  тому,  как  изменилась
Фонтэн с тех пор.
     "Это совершенно другой человек теперь! - подумал Марк. - К  тому  же,
она стала намного красивее".
     - Ты сейчас в полном порядке, - поколебавшись, произнес принц вслух.
     "В полном порядке?! Что за фамильярность!", - подумала  было  Фонтэн,
возмущенно, но тут же постаралась справиться с остатками надменности в  ее
характере, ничего не сказав вслух. "У нас еще  долгая  дорога  впереди,  -
опять подумала принцесса, -  и  уж  лучше  разговаривать  с  этим  наивным
принцем, чем ехать молча".
     Не зная, какое впечатление вызвал в душе Фонтэн его комплимент,  Марк
смутился и, попытавшись скрыть свое замешательство, произнес:
     - Я знаю, что именно нравилось моим старшим братьям, когда мы жили  в
замке Стархилл.
     - А я скажу, самое худшее - это родиться девочкой, потому  что  никто
серьезно к тебе не относится, и большинство путает нормальный человеческий
разговор с придворной лестью. Это так отвратительно!
     - Ты видишь, что у нас все совсем по-другому.
     - Это верно! Теперь в моей жизни все так переменилось!  И  я  столько
беспокойства вам всем причиняю! - воскликнула огорченно и виновато Фонтэн.
     - Это неправда!
     - Да, да, это так! Я знаю!  Вам  пришлось  проделать  такой  большой,
трудный и опасный путь  из-за  меня,  а  также  рисковать  жизнью  в  бою,
страдать от ран. А ведь все могло быть совсем по-другому,  если  бы  я  не
согласилась на эту глупую авантюру. И тогда бы  Эрик...  -  не  договорив,
принцесса вдруг надолго замолчала. Марк взглянул на нее, но девушка быстро
отвернула лицо. Глаза Фонтэн наполнились слезами  жалости  к  самой  себе.
Марк осторожно  обнял  ее  за  плечи,  но  почти  тут  же  отдернул  руку,
смутившись.
     - Но все плохое теперь  позади,  -  поспешил  он  успокоить  девушку,
встретив ее взгляд, - и что сделано, то сделано. Эрик сам  привел  себя  к
гибели, так что ты не должна винить себя в этом.
     Марк все  еще  остро  переживал  смерть  своего  брат