шерсти и сортируют руно,  но  об  этом  не
догадаешься, когда они  накрыты  яркими  материями  и  заставлены  едой.  Мы
стараемся, чтобы все присутствующие на этот вечер забыли о том,  что  это  -
обычный склад для шерсти.
   Разнося тарелки с сандвичами, ветчиной, индейкой,  пирожками,  пирожными,
желе и огромными посудинами с салатом из фруктов на  застеленные  цветастыми
скатертями столы, Лу не переставала удивляться, насколько хорошо им  удалось
преобразить шерстехранилище.
   Во всю длину одной из стен склада был устроен буфет, а  каждый  маленький
альков у противоположной стены был занавешен цветастой  тканью.  Там  стояли
маленькие  круглые  столики,  по  два-три  стула  и  горели  уютные  неяркие
фонарики. Лу застыла в восхищении. Такой ее и нашел Аллан.
   - Совсем как в солидном ночном клубе, правда?
   Лу никогда не была в ночном клубе, но решила, что  он,  вполне  возможно,
мог бы выглядеть именно так - не считая, конечно, запаха овец. Аллан сообщил
ей еще кое о чем.
   - Это вообще-то  бункеры  для  шерсти  разного  сорта  -  сорт  обозначен
буквами, которые видны над каждым. Когда шерсть рассортирована, ее переносят
от сортировочных столов в соответствующие бункеры. В них  поместится  только
малая часть народа, который сегодня  соберется,  но  это  Дженни  придумала,
чтобы создать такую уютную атмосферу.
   - Еще какую уютную, - с восхищением вскричала Лу. - По-моему, все  просто
замечательно! Хоть бы уж скорее все началось!
   - Уже скоро. На улице  уже  собралось  немало  народа,  они  ждут,  когда
оркестр начнет. А уж когда зазвучит музыка, то сюда набьется столько людей -
ты не поверишь.
   Так и случилось. С того  самого  момента,  как  бородатый  скрипач  издал
первую протяжную ноту, к которой стройно присоединились скрипучий аккордеон,
настойчивый барабан и решительный кларнет, у Лу уже не было времени думать о
сверлящей боли, притаившейся - внутри, о тяжести в области  сердца,  которая
преследовала ее с самого утра, с завтрака.
   Весь вечер она кружилась в танце, переходя от одного кавалера к  другому.
Некоторые из них, облаченные в смокинги, были изысканно любезны, желая  хотя
бы в этом придерживаться своего социального  статуса.  На  большинстве  были
обычные костюмы, а некоторые были одеты по-спортивному. Но  в  конце  вечера
стало совершенно неважно, что на них было надето, потому что на складе стало
так жарко, что все мужчины остались в одних рубашках - и к тому же  закатали
рукава! Но все они танцевали с полной энтузиазма  самоотдачей,  несмотря  на
жару и тесноту. И ни один из них не смущался, если не  слишком  хорошо  умел
танцевать.
   Аллану удалось потанцевать с Лу пару  танцев,  а  во  время  третьего  ее
перехватил Фред - их почтальон.
   К часу ночи вечеринка закончилась,  и  народ  стал  разъезжаться  так  же
быстро, как и собирался. Усталая до полусмерти Лу, у  которой  ныли  ноги  и
разболелась голова, пробралась через группки оставшихся туда, где  Дженни  и
Пенелопа складывали вырученные  за  вечер  деньги  в  коробки  пожертвований
Красного Креста.
   Обе были в  восторге  от  успеха  своей  благотворительной  акции  и  обе
казались такими же  свежими  и  жизнерадостными,  как  и  в  начале  вечера.
Измученная Лу могла только восхищаться их выносливостью и живостью и решила,
что она,  наверное,  пропустила  тот  момент,  когда  Господь  раздавал  эти
качества.
   Но вообще-то она не могла не признаться, что в настоящий момент  жизнь  в
Ридли  Хиллз  была  для  нее  нелегкой,  поскольку  она  сильно  осложнялась
присутствием Анжелы и отсутствием Марии. Она постаралась отогнать  тревожную
мысль, что у нее будет всего три-четыре часа, чтобы поспать, а потом ей надо
будет опять готовить мужчинам  завтрак,  и  сумела-таки  стойко  улыбнуться,
прощаясь с Дженни и ее  кузиной  и  поздравляя  их  с  успешным  завершением
вечера.
   - Бай-бай, Лу. Спасибо" что помогла нам в начале. Очень  рада,  что  тебе
понравилось. Мы тебе скоро позвоним. Вези-ка ее домой, Аллан, будь  умником.
Мы здесь сами все приберем. Бедняжка, похоже, просто умирает от усталости.
   Очень даже похоже на то, весело призналась себе Лу, ковыляя к машине.
   Аллан помог ей усесться и,  перегнувшись  через  нее,  достал  с  заднего
сиденья термос с кофе.
   - Я подумал, что в это время ночи кофе придется весьма кстати, - объяснил
он. - Там, на складе, была такая толчея, правда?  Да  и  чашек  на  всех  не
хватило. Тебе чай достался?
   Лу отрицательно покачала головой.
   - Только апельсиновый напиток: но я танцевала в это время с  тем  молодым
парнем со станции по продаже скота. Он был такой заводной, и  мне  было  так
жарко, что я в тот момент и  думать  не  могла  о  том,  чтобы  пить  что-то
горячее. А вот сейчас я бы не отказалась. Она была тронута его заботливостью
и сказала ему об этом.
   Аллан  взглянул  на  ее   бледное   лицо,   осунувшееся   от   усталости.
Неестественный свет от приборной доски  особенно  подчеркнул  это.  Даже  не
спрашивая ее, он плеснул ей в кофе  щедрую  порцию  виски,  и  только  потом
протянул чашку.
   - Мне кажется, Лу, они заставляют тебя там  слишком  много  работать.  Ты
можешь подольше поспать утром? Может, мисс Пул приготовит за  тебя  завтрак?
Она мне это почти что обещала.
   - Посмотрю, - уклончиво ответила Лу. Она не могла себе представить, чтобы
Анжела это сделала, но  надо  было  признать,  что  в  последнее  время  та,
казалось, была полна добрых  намерений.  -  Знаешь  ли,  я  вовсе  не  такая
хрупкая, как кажется, и мне и правда  очень  понравился  сегодняшний  вечер,
Аллан. Подумать только, что скажет моя сестра Нора,  когда  прочтет,  как  я
езжу на танцы в шерстехранилище  где-то  за  тридевять  земель.  Спасибо  за
чудесный вечер.
   Она вернула ему чашку.
   - Я могла бы теперь начать  весь  вечер  сначала,  -  засмеялась  она,  и
наградой ей была радость, осветившая приунывшее было лицо  ее  спутника.  Он
убрал термос и фляжку, и они поехали по дороге в Ридли Хиллз, обсуждая самые
интересные моменты прошедшего вечера.
   - Какой необычный старик - тот, с бородой, который играл на скрипке!
   - Да, правда? Это Арти Уилсон. Он в этих местах - человек легендарный. Он
живет  совершенно  один  в  полуразрушенном  жестяном  домике  около  старых
разработок на речушке и большую часть времени проводит в  поисках  золота  -
моет породу. Он все еще убежден, что здесь можно добыть много - если  только
повезет. Изредка он действительно находит небольшие самородки, но не  верит,
что это все, что здесь есть - отдельные  кусочки,  только  и  всего.  О  его
прошлом  почти  ничего  не  известно,  но,   похоже,   он   человек   весьма
образованный.  Его  домишко  полон  книг,  как  говорят  -  и  притом  очень
серьезных, философских трактатов в дорогих переплетах.
   - Очень любопытно! И лицо у него очень интересное. По-моему, художник был
бы в восторге от этих скалисто-резких черт  лица  и  орлиного  носа.  А  как
Дженни забавно придумала: угадывать, кто сколько весит и проверять на  весах
для шерсти, правда, Аллан?
   - Ага, было смешно. Пенни сказала, что эта  идея  принесла  больше  всего
денег. Они собрали больше пятидесяти долларов - это  при  десяти  центах  за
взвешивание! И это чистый доход, потому что  все  призы  победителям  кто-то
пожертвовал.
   - Дженни молодец, что вызвалась первой.
   - Да, она славная, наша Джен. И мне кажется, она явно занижала вес полных
девушек, когда пыталась угадать, из такта.
   Лу рассмеялась.
   - Она прелесть! - тепло объявила она. - И совсем не обижается,  если  над
ней смеются. Я считаю, что  мне  повезло,  что  я  подружилась  с  Дженни  и
Пенелопой.
   Аллан на секунду прикоснулся к ее пальцам.
   - Я надеюсь, что я тоже в этом списке, - сказал  он  небрежно  и  тут  же
убрал руку, чтобы снизить скорость: они начали пересекать реку по одному  из
бродов.
   Благодаря этому Лу могла ему не отвечать: они медленно прыгали, скользили
и тряслись по мокрым валунам в русле потока. Последний всплеск, потом колеса
секунду пробуксовали по грязи на дальнем берегу,  и  они  снова  выехали  на
небольшой подъем.
   И тут, когда они опять оказались на  ровной  поверхности,  машина  начала
дергаться. Двигатель замолк -  снова  заработал..,  и  заглох  окончательно.
Пробормотав  проклятие,  Аллан   стал   крутить   ручку   зажигания   -   но
безрезультатно.
   - Минуточку.
   Его голос звучал успокаивающе. Он выскользнул из машины,  и  Лу  увидела,
как его русые волосы на мгновение позолотил свет фар, а потом он скрылся  за
поднятым капотом. Прошло совсем немного времени, и  он  снова  опустил  его,
захлопнув замок, и вернулся к Лу.
   - Не волнуйся, - сказал он ей с улыбкой. - Распределитель немного  намок.
Наверное, промоина была глубже, чем я думал. Извини, Лу.  Это  нисколько  не
серьезно, но нам придется здесь немного подождать. Ничего?
   - Конечно,  ничего,  -  мягко  отозвалась  она.  Она  опустила  стекло  и
высунулась из машины, прислушиваясь.
   -  Чудесное  впечатление:  звук  бегущей  воды  в  темноте,   правда?   -
мечтательно заметила она. - И ты только посмотри на эти  силуэты  эвкалиптов
на фоне темного неба!
   - Я предпочитаю смотреть на тебя, Лу... Тут она повернулась, инстинктивно
испугавшись его глуховатого настойтавого голоса.
   В следующую секунду  она  оказалась  в  его  объятиях,  и  какую-то  долю
мгновения видела склоненное над нею лицо - а потом он начал  целовать  ее  с
отчаянием и решительной властностью, которые так не соответствовали  мягкому
юноше, с которым, как ей казалось, она уже была хорошо знакома.
   - Аллан, прекрати! Я...
   Ее  губы,  освободившиеся  на  минуту,  когда  она,  опомнившись,  начала
вырываться, постарались высказать протест, но его заглушил еще один  крепкий
поцелуй. Чем больше она сопротивлялась, тем сильнее сжимал  он  ее  в  своих
объятиях, пока наконец измученная Лу не сдалась.
   Изумление и испуг заставили ее покрыться холодным потом. Она  чувствовала
слабость. Наконец его губы ее  немного  отпустили:  теперь  она  была  грубо
прижата к его рубашке, и она смогла разобрать  ласковые  слова,  которые  он
бормотал, зарываясь губами в ее волосы.
   - Лу.., дорогая.., дорогая моя, любимая Лу. Ты же  знаешь,  что  я  люблю
тебя, Лу? Ты должна выйти за меня замуж, счастье мое. Я  жить  без  тебя  не
могу... Господи, как я тебя люблю!.. И теперь я знаю, что  и  ты  тоже  меня
любишь, моя чудесная, робкая, нежная девочка... Скажи мне  это,  Лу.  Скажи,
что любишь меня! - молил он ее.
   Лу оттолкнула его дрожащими руками.
   - Аллан, я не люблю тебя... Это совсем другое...
   Пожалуйста...
   - Конечно, ты любишь меня.  Я  знаю,  что  любишь.  Не  стесняйся  этого,
пожалуйста, дорогая. Я теперь знаю, что ты чувствуешь на самом деле.
   В  порыве  ликующей  радости  он  снова  попытался  ее  поцеловать.   Лу,
почувствовав поднимающуюся  в  нем  волну  страсти,  собрала  все  силы  для
сопротивления.
   - Аллан, прекрати! - В ее словах звучало резкое отвращение, смешанное  со
страхом. - Прекрати! Я не люблю тебя, не люблю,  не  люблю!  Неужели  ты  не
понимаешь? Не люблю!
   Она просто кричала эти слова, уже не думая о том, что причинит ему  боль,
слишком потрясенная и испуганная, чтобы выбирать слова помягче.
   Аллан, который, казалось, наконец услышал  ее,  разжал  руки  и  испустил
дрожащий стон. Он походил на обиженного, удивленного щенка, которого  хозяин
наказывает за что-то, а за что - он не понимает.
   - Но, Лу, ты же должна любить меня - должна!
   Мне.., мне очень жаль, Аллан, - прошептала Лу.
   На ее глаза навернулись слезы, но она старалась сдержать их.
   - Лу, не плачь, радость моя. Не надо плакать. Я  не  хотел  тебя  пугать.
Если ты  и  не  любишь  меня  сейчас,  то  полюбишь  со  временем,  дорогая.
Пожалуйста, прости меня, сердце мое. Я ведь не хотел тебя обидеть, правда. Я
думал, что могу не спешить, но, честно говоря, когда мисс Пул  сказала  мне,
что на самом деле ты...
   Он неожиданно замолчал, увидев, как его слова подействовали  на  девушку,
сидевшую рядом с ним. Он почувствовал, как напряглось ее худенькое  тело,  и
был поражен сдержанно-ледяным голосом, который негромко спросил:
   -  Мисс  Пул?  Анжела?  Какое  она  имеет  отношение  к  нашим  с   тобой
отношениям?
   - Ну же, Лу, не говори так. Я вообще не должен был называть ее имя.  Я..,
я обещал, что не буду. И.., она хотела как лучше, право же, хотела. Это ради
тебя она подсказала мне. Она знает, какая ты робкая и  застенчивая,  дорогая
моя, и она...
   - Что она сказала?!
   - Прервавший его вопрос был полон плохо сдерживаемого отвращения.
   Лу вспомнила теперь, как они  стояли  вдвоем  у  окна,  когда  она  вчера
вечером вошла в гостиную Стива, и заговорщический взгляд, которым обменялись
Анжела и Аллан.
   В голосе Аллана теперь звучала досада.
   - Она сказала, что  ты  ко  мне  неравнодушна  -  очень.  Что  ты  просто
стесняешься показать свое чувство. Она сказала, что с молодыми девушками так
часто бывает, что они просто боятся посмотреть любви в лицо и признать,  что
она пришла. Она сказала, что  мужчина  должен  взять  инициативу..,  что  ты
ответишь взаимностью, если я буду вести себя властно и...  Она  посоветовала
мне сегодня пойти в наступление и одержать победу.
   Горечь разочарования, прозвучавшая в его последних словах,  заставила  Лу
содрогнуться. Она вся дрожала от гнева - но она сердилась не  на  Аллана.  К
нему она испытывала только жалость и неожиданно вновь вернувшуюся  дружескую
привязанность, которую чувствовала и прежде.
   Вот он сидел рядом с ней, понурившись, немного обиженный,  неуверенный  в
себе, трогая одним пальцем перекладины руля, - и она поняла,  какой  он  еще
неопытный и наивный. Незрелый, добрый мягкий - и доверчивый.  Бедный  Аллан!
Он поступил по-доброму - вернее, у него были добрые намерения. Он  пригласил
ее на танцы в шерстехранилище и даже потом захватил для нее кофе. Неожиданно
она почувствовала себя старше его - даже гораздо старше, чем была еще совсем
недавно, когда  машина  переехала  через  реку,  поднимая  брызги.  Тут  она
повернулась к нему, утешающе стиснув его руку.
   - Мне очень жаль, Аллан. Прости  меня,  но  ведь  я  не  могу  испытывать
чувства, которых во мне просто нет. Ты же знаешь, сердцу не прикажешь. Но ты
мне очень симпатичен, и я хотела бы, чтобы  мы  остались  друзьями,  и..,  и
забыли про сегодняшнюю ночь. По крайней мере, я собираюсь про нее забыть,  и
мы должны постараться об этом никогда больше не заговаривать. И...  Аллан  -
если ты больше не захочешь меня никуда приглашать, я пойму.  Знаешь,  может,
так было бы и лучше - тебе  надо  ходить  одному  и  знакомиться  с  другими
девушками. По-моему, нам лучше сразу  же  ехать  домой,  как  только  машина
заведется. Как ты  думаешь,  долго  еще  не  просохнет  этот..,  как  его?.,
распределитель?
   - А он вовсе и не намокал, -  прозвучало  изумившее  ее  признание.  И  в
доказательство своих слов Аллан повернул ключ в зажигании, а потом  уже  дал
газу, и они поехали по дороге. Каждый был поглощен своими мыслями.
   Лу старалась дышать глубоко и размеренно. От усталости и волнений  у  нее
кружилась голова. Ее бросало в дрожь при мысли о безжалостном  вмешательстве
Анжелы в ее личную жизнь, она злилась на себя за то, что вообще  согласилась
поехать сегодня, огорчалась  из-за  того,  что  Аллан  так  легко  дал  себя
провести.
   Ее обуревало так много чувств - и вдруг  она  вообще  перестала  что-либо
чувствовать. Голова у нее была легкая, как пушинка от одуванчика,  абсолютно
лишенная воли. Наверное, это из-за виски, подумала она, ведь  я  к  нему  не
привыкла. Изза виски и из-за  шока,  вызванного  тем,  что  мне  только  что
пришлось пережить.
   Наверное, она все-таки  задремала,  совершенно  измучившись,  потому  что
когда машина в следующий раз остановилась, она не сразу  смогла  сообразить,
где находится и почему. Потом, выпрямившись на сиденье и разглядев пустынную
ленту дороги, залитую мощным светом фар  и  неподвижные,  мрачные  очертания
деревьев и холмов на фоне бледных небес, усыпанных звездами, она  уставилась
на водителя со вновь проснувшимся холодком тревоги.
   Аллан громко ругался - на этот раз он прямо-таки сыпал проклятьями.
   - Не смотри на меня так, дурочка, - грубовато  сказал  он  ей,  и  в  его
грубости было что-то настолько братское, что  она  с  трудом  подавила  смех
искреннего облегчения.
   - Что случилось? - спросила она.
   - Сломалась, вот что случилось, - горько ответил он.  -  И  на  этот  раз
по-настоящему. Уж не подумала ли ты,  что  я  рискну  разыграть  поломку  во
второй раз?
   Лу прикусила губу и ничего не ответила. Бедный Аллан! Можно ли винить его
за то, что ему неприятно - и к тому же он, конечно, устал, устал  не  меньше
нее.
   Она вылезла из машины и подошла к капоту.
   - Пожалуйста, разреши мне помочь. Я могу что-то сделать?
   Она чувствовала полную  свою  беспомощность,  но  ноты  сочувствия  в  ее
голосе, наверное, дошли до него.
   Он усмехнулся.
   - Спасибо, Лу. Да, можешь.  Достань,  пожалуйста,  фонарик  из  машины  и
посвети мне вот здесь.
   Лу послушалась, радуясь, что может быть полезной. Она не  знала,  сколько
времени держала фонарик, глядя, как  Аллан  отчаянно  перебирает  провода  и
контакты, зачищая их.
   Постепенно небо окрасилось первым легким румянцем рассвета, розовеющим  в
обещании нового жаркого дня, но Лу дрожала в своей тонкой вязаной  кофточке,
поскольку воздух был еще по-ночному  прохладным,  как  это  часто  бывает  в
глубине континента. Время от времени она встречалась взглядом  с  Алланом  и
старалась, чтобы ее руки, державшие фонарик, не дрожали. Ему и  так  хватало
забот...
   К тому времени, когда они наконец добрались  до  усадьбы,  Лу  уже  легко
могла разглядеть в быстро  разгоравшемся  свете  дня,  что  часы  показывают
половину шестого утра. Боже праведный! Осталось всего три четверти  часа  до
завтрака! Ей надо неслышно пробраться в дом, переодеться в рабочий халатик и
пройти на кухню. Ложиться в постель, конечно, уже не имеет  смысла;  ей  еще
предстоит напечь булочек и пожарить отбивные на завтрак.
   Так думала Лу, легкими шагами направляясь по тропинке  к  дому.  Алдан  с
твердым намерением по крайней  мере  закончить  свидание  по  всем  правилам
приличия, настоял на том, чтобы проводить ее до веранды,  и  держал  ее  под
локоть. Они оба решили выйти из машины подальше от дома, чтобы не  разбудить
тех, кто спал в доме.
   Однако оказалось, что эта мера предосторожности была излишней.
   По крайней мере один обитатель дома уже проснулся - или, может быть, и не
ложился?
   Взгляд Лу никак не мог оторваться  от  безупречно  начищенных  ботинок  с
резинками по бокам, стоящих на самом верху лестницы - но она заставила  себя
поднять полные трепета глаза на  аккуратно  выглаженные  брюки  и  защитного
цвета рубашку с расстегнутым  воротом  и  наконец  с  трепетом  взглянула  в
суровое лицо Стивена Брайента. Она решила, что скорее всего он  не  ложился.
Глубокие складки залегли в уголках его губ, а серые глаза, следившие за Лу и
Алланом, нерешительно стоящих  на  гравии  дорожки  прямо  перед  ним,  были
презрительно-непреклонными и суровыми.
   Лу послала ему робкую улыбку,  которая  угасла,  едва  успев  родиться  в
уверенности, что он ее оттолкнет. Не было ни капли ответного тепла на худом,
жестком лице Стива, бледном - несмотря на загар - от усталости или от гнева.
   У Лу подогнулись колени, а сердце бешено заколотилось. О небо, ну  почему
он так на нее смотрит? Она знала, что волосы ее растрепались,  с  губ  давно
уже стерлась помада, а глаза наверняка потускнели  и  запали  от  усталости.
Больше того, она никак не могла успокоить чуть заметную дрожь, которая снова
овладела ею, как ни старалась она  с  ней  справиться.  Первые  слабые  лучи
бледного утреннего солнца, ласкавшие ее  спину,  то