ы  старался
не верить. Это был его город, в нем жили его друзья и родственники,  здесь
ему был знаком каждый дом. Для него  смерть  города  была  подобна  смерти
близкого человека...
     - Садитесь, господин губернатор, - сказал я ему. - К сожалению, мы не
можем ничего изменить.
     - Да-да, конечно, - сказал бургомистр, послушно садясь напротив меня.
- Но всего один день... Я не предполагал...
     - Погодите,  -  сказал  я,  отпирая  ящик  стола  и  доставая  карту,
принесенную мне профессором Котрикадзе.
     Карта была разрисована концентрическими кругами, подобно  изображению
возвышенности на военной схеме. Вершина этого холма - самый маленький круг
- у западного берега  озера  Линили.  Он  захватывал  островок  на  озере,
деревню и монастырь Пяти золотых будд. Это центр землетрясения, где толчки
будут самыми сильными. Второй круг  проходил  через  городок  на  северном
берегу озера и длинным неровным овалом  охватывал  все  озеро,  прибрежные
деревни и  часть  хребта  на  западном  берегу.  Город  Танги  и  западная
оконечность плато  попадали  внутрь  третьего  эллипса,  на  котором  было
написано: "8-9 баллов".
     - Мы должны, - сказал я, - решить, куда мы будем эвакуировать людей и
имущество.
     - Я полагаю, вниз, к железной дороге.
     - До железной дороги почти сто миль. Кроме сложного спуска с плато  к
озеру, на пути еще два перевала. Боюсь, что мы ничего не  успеем  сделать.
Посмотрим в другую сторону.
     Я провел карандашом линию по дороге, которая вела из Танги по  плато,
на восток, к рубиновым копям. Когда карандаш вышел за  пределы  последнего
круга, я поставил точку.
     - Нет, - сказал Джа Локри. -  Все  равно  придется  ехать  почти  сто
километров по плохой дороге.
     - Что же вы предлагаете?
     - Вот здесь, - сказал он, - показывая на точку примерно  на  половине
линии, проведенной мной, - стоит большая деревня Моши. Она  расположена  в
высокогорной долине. Я знаю эти места. По вашей карте землетрясение  здесь
будет силой 3-4 балла. Это опасно?
     - Я спрошу профессора.
     - И дорога до Моши приличная, без перевалов и ущелий.
     -  Часть  палаток  уже  прибыла,  -  сказал  я.  -  Штук   сто.   Они
восьмиместные, солдатские. Сегодня же надо будет отправить  в  Моши  взвод
саперов, которые будут устанавливать палатки.
     - Это капля в море, - сказал бургомистр.
     - Сколько жителей в Танги?
     - По моим расчетам, около десяти тысяч. Не считая, конечно,  деревень
по берегам озера и вдоль дороги. Наверное, наши  заботы,  господин  майор,
должны распространиться на двадцать тысяч человек.
     - Двадцать тысяч! - только тогда  до  меня  дошла  необъятность  этой
цифры. Одних палаток нужно больше двух тысяч! А если вспомнить,  что  этих
людей надо везти, кормить, обогревать, потому что в горах ночью холодно...
- Ну что стоило русским сообщить мне об этом хотя бы два дня назад!
     Бургомистр промолчал. Он знал, что лишь три дня назад мы  с  русскими
чудом выбрались из долины Лонги.



                               ЛАМИ ВАСУНЧОК

     Я верю в предчувствие. И сколько бы я ни училась в университете и  ни
читала книг, я все равно останусь в глубине души горянкой, верящей в  злых
духов, которые живут на деревьях, и в вестников судьбы, приходящих к людям
во сне и наяву.
     В то утро я проснулась сама не своя. Всю ночь  мне  снились  кошмары.
Когда я проснулась, то решила, что плохо с Володей. Мой отец в  госпитале,
там вокруг люди, отцу ничего не грозит  Дедушка  Махакассапа  сказал,  что
местные крестьяне видели человека, похожего на Па Пуо, и поэтому я боялась
за Володю, который ездит по горам совсем один.
     Я взяла книжку из библиотеки дедушки. Это была книжка джатак,  многие
из них помнила с детства. Мимо ворот прошли русский в очках и солдат.  Они
шли в рощу, чтобы смотреть на приборы.
     Я знала, что здесь будет землетрясение, но меня это  не  пугало.  Мне
даже хотелось, чтобы землетрясение обязательно было, а то  люди  подумают,
что Володя и высокий профессор их обманывают.
     Потом я снова ходила в сад и ждала, когда вернется Володя, но  Володя
все не возвращался. Наконец я услышала, что идет машина.
     Но это был не Володя. Это была большая машина Као. Као сам правил ею.
Шофер сидел сзади, вместе с телохранителями из племени Урао,  которым  Као
велел одеваться в древнюю боевую одежду воинов. Као всегда опасается,  что
другие феодалы будут над ним смеяться, потому  что  он  учился  в  Англии,
играет в гольф и одевается, как иностранец. Као  всегда  беспокоится,  что
скажут о нем люди, и из-за этого иногда совершает поступки,  над  которыми
люди смеются. Мне иногда кажется, что есть два Као: один - добрый, который
играет со мной в теннис и говорит о книгах, а другой - чужой  и  холодный,
погруженный в политику и какие-то темные дела, за что  его  не  любит  мой
отец.
     Као остановил машину у ворот и, не снимая  ботинок,  побежал  внутрь.
Видно, что-то случилось. Као всегда гордился тем, что  никогда  не  теряет
присутствия духа. Он говорил мне, что из него вышел  бы  генерал,  и  даже
спрашивал меня, хотела бы я стать женой генерала.
     - Пошли, - сказал дедушка Махакассапа.
     Я подошла к воротам как раз в тот момент, когда Као, не  найдя  меня,
снова выбежал на дорогу.
     - Лами, дорогая, как хорошо, что я тебя нашел! - воскликнул он.  -  Я
мчался к тебе от самого Танги.
     - Что случилось? - спросила я, чувствуя, как сжимается сердце.
     - Твоему отцу стало хуже, - сказал Као взволнованно.  -  Отец  просил
меня быстро привезти тебя. Скорей же, садись в машину!
     - Ох, Као, - воскликнула я, - подожди, я только переоденусь!
     - Неужели ты будешь терять время из-за таких пустяков? - укорил  меня
князь. - Я мчался...
     Я без слов направилась к машине.
     - Сядешь впереди, рядом со мной, - сказал Као.
     - Постойте, молодой человек, - услышала я голос дедушки  Махакассапы,
который был недоволен тем, что князь не проявил к нему почтения и даже  не
поздоровался. - Вы привезли какую-нибудь записку от господина Васунчока? Я
обещал ему...
     - Заткнись, грязный доносчик! - крикнул вдруг Као  так  громко,  что,
наверное, было слышно в деревне.
     Старик даже пошатнулся. Я никогда не  думала,  что  кто-нибудь  может
оскорбить пандита. Монахи, стоявшие поодаль, ахнули.
     Као уже был в машине и включил зажигание.
     - Как ты мог, Као... - сказала я.
     - Молчи, - ответил он, - я знал, что говорил. Этот  монах  -  грязный
полицейский доносчик.
     И я замолчала. Као был  так  взволнован,  что  я  боялась,  он  может
натворить что-нибудь страшное.
     Дедушка сделал шаг, чтобы встать на пути машины, но Као рванул руль в
сторону, я ударилась головой, машина наклонилась, подпрыгнула и  рванулась
вперед. Машина проехала, наверное, полмили по лесной дороге, прежде чем  я
сообразила, что мы едем не в ту сторону.
     - Као, - сказала я тихо, - ты же хотел отвезти меня в Танги.
     - Конечно, - ответил князь. - Но сначала я должен заехать в  сосновую
рощу и встретить там человека.
     И в ту же секунду небо наказало Као.  Вдруг  машину  занесло,  что-то
застучало, князь стал тормозить, и машина остановилась.
     - Шина! - крикнул князь, распахивая дверцу.
     Из задней дверцы уже вылезал шофер. Князь  был  так  возбужден,  что,
несмотря на мою тревогу, я заметила, как  он  похож  на  журавля,  который
гонится за змеей и не может схватить ее клювом.
     Шофер открыл багажник. Я спросила князя:
     - Что с отцом?
     - Его арестовал майор, - сказал князь, не глядя на меня.  -  Прямо  в
больнице. И отцу плохо с сердцем.
     - Тильви?
     - Да. Он объявил твоего отца реакционером и грозится его расстрелять.
     - Но Тильви...
     - Может, это новая выдумка князя?
     - Тильви с русскими готовит в  Танги  землетрясение,  -  сказал  Као,
глядя, как шофер крутит ручку домкрата. - Васунчок хотел им  помешать.  Он
отдал приказ полицейским остановить русских.
     Као опять лжет. Я вспомнила, что в  прошлом  году  он  придумал,  что
правительство будет выселять горцев в долину, а наш край продаст Индии.
     - Као, - сказала я, - раз ты задержался,  я  вернусь  в  монастырь  и
переоденусь. А ты на обратном пути меня захватишь.
     - Ты что думаешь! - взвился он. -  Я  буду  тормозить  перед  логовом
этого мерзавца?..
     - Даже твоим людям плохо слушать богохульство, которое ты извергаешь,
- сказала я. - И мне страшно за тебя.
     Наш спор оборвался, потому что снизу загудела машина.  Я  испугалась,
что это Володя. Он один, а князь со своими людьми.
     - Сейчас же в машину! - сказал Као, открывая дверцу.
     Я не посмела  ослушаться.  На  этот  раз  меня  втолкнули  на  заднее
сиденье, и один из телохранителей сел  рядом.  Телохранитель  был  молодой
парень, на его щеках были наведены белой краской боевые  узоры,  перья  на
голове упирались в потолок машины, и у него был идиотский вид,  словно  он
ехал на съемки фильма про американских индейцев. Но  в  руке  у  него  был
самый настоящий автомат.
     Я осторожно обернулась.  Через  заднее  стекло  я  увидела,  что  нас
догнали два  голубых  полицейских  "джипа".  В  передней  машине  рядом  с
водителем сидел капитан Боро.
     Князь вышел на дорогу и поднял руку. Он сказал что-то  капитану,  тот
засмеялся, и солдаты, выскочившие из  второго  "джипа",  тоже  засмеялись.
Князь с капитаном давно знакомы. Капитан  Боро  иногда  приходит  на  корт
князя. Но он плохо играет в теннис, даже я с ним играю с гандикапом. Потом
князь обнял Боро за плечо и склонился к нему, потому что был на две головы
выше. Они пошли в нашу сторону, подальше от солдат, и остановились в шагах
десяти от машины, на краю леса.
     Князь, видно, забыл, что окно в машине опущено и мне все слышно.
     - Мы не спешили, - говорил капитан Боро. - Я даже приказал свернуть с
дороги и вымыть машины в озере. Но я не мог совсем не  ехать.  Полицейские
донесут...
     - Выполняй свой приказ. Но дай мне еще полчаса, - сказал Као.
     - Как?
     - Не мне тебя учить. Поезжай в рощу, объяви привал,  допроси  солдат,
не видели ли они чего-нибудь подозрительного.
     - Ясно, князь, но ведь я не один.
     - Я рискую большим. Ты останавливался?  А  что  это  такое?  -  Князь
словно увидел привидение.
     Я оглянулась и увидела, что с солдатами стоит староста.
     - У меня были инструкции, - сказал капитан, - взять этого человека  в
деревне. Махакассапа велел ему показать нам пещеру.
     - Этого еще не хватало!
     - Я ничего не могу сделать, - сказал Боро. - Я же между двух огней.
     - Мой жжет сильнее, - сказал князь. - Старосту  не  слушайся.  Скажи,
что ты должен поговорить с солдатами в сосновой роще. Иди.
     Князь подошел к машине.
     - Готово? - спросил он шофера. - Пошевеливайся.
     - Одну минуту, - раздался голос шофера откуда-то снизу.
     - Отдыхайте! - крикнул Боро солдатам. - Привал десять минут.
     Не замечая меня, Као сел за руль. Шофер гремел багажником,  укладывая
туда колесо. Князь крикнул:
     - Брось колесо на дороге! Потом заберем!
     Као рванул машину вперед, и она  помчалась  к  роще,  оставив  позади
полицейские "джипы".
     Не доезжая до  сосновой  рощи,  Као  свернул  на  широкую  тропу,  и,
ударяясь о корни, наша машина продиралась вверх.  Мне  казалось,  что  она
разобьется или застрянет, но Као, закусив нижнюю губу, упрямо вел машину в
гору "Только бы Володя не приехал", - мысленно повторяла я...



                         ОТАР ДАВИДОВИЧ КОТРИКАДЗЕ

     На веранде послышались голоса, шум,  женский  плач,  и  мне  пришлось
оторваться от компьютера. Там стояла медсестра  с  узлом  в  руке,  вся  в
слезах.
     - Что случилось? - спросил я.
     Неожиданное появление человека, связанного с миром  болезней,  ран  и
смертей, всегда вызывает тревогу. Сестра с помощью солдата объяснила  мне,
что в  госпитале  умер  хозяин  этого  дома,  капитан  полиции.  Медсестра
принесла домой его пожитки, а взамен ей надо было взять какие-то  вещи  из
его комнаты, чтобы одеть мертвого. Они  с  солдатом  поднялись  наверх.  Я
слышал шаги над собой. Потом вдруг понял, что этот капитан - отец Лами,  в
которую влюблен мой Володя. Я вспомнил, что Лами везла  ему  лекарство  из
Лигона, как трогательно старалась спасти в самолете сумку с  лекарством...
И я минут пять сидел ничего не делая,  прислушиваясь  к  шагам  и  голосам
наверху...
     Потом я заставил себя вернуться к  вычислениям.  И  тут  же  появился
майор Тильви, который хотел, чтобы я подтвердил  выбор  деревни  Моши  для
эвакуации и, может, съездил бы туда сам. Поездка,  сказал  Тильви,  займет
часа два. И может, я на всякий случай поставлю там свой датчик? Он показал
мне это место на карте - деревня находилась вне четырехбалльной  изосеймы.
Я быстро собрался и сказал майору:
     - Оставьте здесь кого-нибудь, знающего английский  язык,  на  случай,
если позвонит Володя.
     - Хорошо, - сказал майор.
     В этот момент сверху спустилась медсестра. Тильви спросил ее, что она
здесь делает. Сестра заплакала и объяснила, в чем дело. И тут я понял, как
молод наш майор и как он устал. Он  сделал  шаг  назад,  нащупывая  спинку
стула, и опустился на него...
     Через час с небольшим я был в деревне Моши,  широко  раскинувшейся  в
пологой горной котловине. Место  было  удачное.  Даже  если  толчки  здесь
превысят расчетные, людям ничто не угрожает.
     На  большой  поляне  солдаты  окапывали  четырехугольники  и  ставили
большие армейские палатки. Голые мальчишки кружились стаей, в восторге  от
такого развлечения, а поодаль стояли  в  ряд  женщины  в  коротких  черных
накидках и с множеством бус.
     Я установил датчик на зеленом склоне, за деревней.



                         ЮРИЙ СИДОРОВИЧ ВСПОЛЬНЫЙ

     Почувствовав, что камни предательски поползли из-под ног, я несколько
секунд старался сохранить равновесие, буквально царапая ногами  скалу,  но
не удержался и на животе поехал вниз. Я ничего не слышал и не  видел,  мне
казалось, что мое падение привлекло внимание  не  только  часового,  но  и
каждой мухи в радиусе десяти километров.
     Мое скольжение вниз прервалось  столь  неожиданно,  что  я  не  сразу
понял, что остановился. Оказывается, я пролетел  по  крутой  осыпи  метров
двадцать и задержался за скалу, которая поднималась  над  ней.  Эта  скала
имела глубокую выемку с той стороны,  где  я  находился.  Так  что  я  был
прикрыт скалой  от  часового,  который  услышал  шум  моего  падения,  но,
выглянув из своего укрытия, меня не увидел.
     Это везение имело и отрицательную сторону. Я был в ловушке. Ниже меня
метров на сто тянулась голая осыпь, без единого крупного камня.  Подняться
ка двадцать метров вверх к обрыву или отползти в сторону я не мог.
     Помимо этих соображений, было  еще  одно,  личного  порядка,  которое
также препятствовало моему уходу из этого укрытия. При падении с откоса  я
сорвал камнями всю переднюю сторону моей одежды, включая трусы. То есть  я
спереди был  совершенно  обнажен.  Сознание  этой  беды  повергло  меня  в
глубокое расстройство.
     Не думая пока об отступлении,  я  присел  за  скалой  и,  превозмогая
резкую боль в исцарапанном теле, постарался  из  остатков  брюк  соорудить
себе набедренную повязку. Тут я понял, что разбил очки. В погнутой  оправе
осталась лишь половинка одного из стекол.
     Покрутив остатки очков в руках, я умудрился сделать из стекла и дужки
нечто вроде монокля, который приходилось держать в руке.
     В таком положении я скрывался за скалой,  беспокойно  размышляя,  как
мне вернуться в рощу. Ведь  подошло  время  менять  ленты  в  датчиках,  а
сделать этого я не мог. Оставалась лишь надежда,  что  солдаты  отправятся
меня искать.
     Вокруг стояла тишина. Солнце палило сверху, и маленький кусочек  тени
у скалы постепенно передвигался наверх. Я не имел возможности  последовать
за ним, так как меня увидел бы часовой. Я понял, что непременно  обожгусь,
так как моя  белая  кожа  плохо  поддается  загару.  Надо  мной  крутились
надоедливые мухи, почуявшие запах крови, сочившейся у меня из  царапин  на
животе и ссадин на коленях. Никто не шел мне на выручку. Я уже  подумал  о
том, чтобы сломя голову побежать вниз,  но  отказался  от  этой  мысли  во
избежание дипломатического скандала.
     Внезапно мое  внимание  было  привлечено  отдаленным  натужным  ревом
автомобильного мотора. Я понял,  что  со  стороны  монастыря  приближается
машина, что было странно,  так  как  дорога  проходила  значительно  ниже.
Может, это  ищут  меня?  Однако  вскоре  шум  мотора  оборвался,  и  снова
наступила тишина, если не считать назойливого жужжания мух. В вышине  надо
мной кружили орлы, которые, очевидно, рассчитывали, что  я  скоро  умру  и
стану  их  добычей.  Это  вконец  меня  расстроило.  По   причине   своего
легкомыслия я оказался не в состоянии выполнить задание, тогда как  ученые
возлагали на меня большие надежды.
     Еще через несколько минут я услышал голоса - кто-то шел  по  тропе  к
расщелине. Надеясь, что это мои союзники, я со всей осторожностью  лег  на
камни и пополз вниз, чтобы заглянуть за скалу.
     По тропе поднимался князь Урао Као, тот высокий джентльмен в гольфах,
который пришел к нам на выручку после  катастрофы.  На  этот  раз  он  был
облачен в обычный костюм. За ним следовала девушка Лами, наша спутница  по
самолету. Шествие замыкали горцы. В первый момент я ощутил радость, но тут
же меня пронзила мысль: зачем эти люди идут именно  к  расщелине?  Там  же
бандиты! Я открыл было рот, чтобы предупредить  их,  но  остановился,  ибо
склонность к логическому мышлению подсказала мне, что их выбор именно этой
тропинки не случаен. И в  этом  моем  подозрении  меня  укрепило  то,  что
девушка шла к расщелине не по своей воле. Не надо быть опытным психологом,
чтобы убедиться в этом. Один из телохранителей шел на шаг позади  девушки,
и его автомат упирался ей в спину.
     Господи, подумал я, как я  расскажу  об  этом  Володе?  Он  же  такой
импульсивный!
     Процессия скрылась за скалой, и мне пришлось переползать  так,  чтобы
оказаться по другую  ее  сторону.  Когда  я  осторожно  высунул  голову  в
открытое  пространство  между  скалой  и  обрывом  и  приложил   к   глазу
запылившийся  монокль,  я  понял,  что  был  совершенно   прав   в   своих
подозрениях. Горный аристократ князь Урао был союзником бандита Па Пуо.  И
сразу все стало на свои места: и желание князя самому конвоировать Па  Пуо
в город, и бегство Па Пуо по дороге.  Вот  он,  союз  бандита  и  феодала,
подумал я, вот он - путь, по которому идет местная реакция!
     Из расщелины, навстречу князю, вышел Па Пуо и поклонился феодалу. Тот
остановился, показав знаком своим телохранителям, чтобы они провели Лами в
расщелину. Мне видно было, как  девушка  бросила  последний  взгляд  вниз,
словно надеялась на спасение. Князь и бандит еще некоторое  время  стояли,
совещаясь.
     Мне следовало немедленно организовать освобождение  Лами.  На  первое
место мы обязаны ставить проблемы гуманности.
     Однако мне не сразу удалось  оставить  свое  укрытие.  Часовой  снова
вышел на площадку у расщелины и стоял  там,  поглядывая  в  сторону  рощи.
Возможно, ему было с высоты видно что-то, укрывшееся от моего  взора.  Мне
пришлось опять заползти за скалу. Ноги  начало  щипать:  они  обгорели.  Я
представил, какие муки ждут меня  ночью.  Положение  было  отчаянным.  Еще
немного, и я бы, невзирая ни на что, побежал бы вниз. Но снова послышались
голоса,  из  расщелины  показался  князь  Урао.  Он  вел  Лами,  и   могло
показаться, что они мирно беседуют,  но  руки  девушки  были  связаны.  За
князем следовали горцы и бандиты во главе с Па Пуо,  они  тащили  какие-то
тюки. Лишь часовой остался на месте. Это заставило меня предположить,  что
они вернутся. И в самом деле, не прошло и пятнадцати  минут,  как