кому охота бродить морозной ночью?
     Конан чутко прислушивался, стараясь  уловить  малейший  звук.  Ноздри
варвара слегка раздувались. Сейчас  он  был  похож  на  крупного  молодого
хищника, который вышел  на  охоту  и  желает  удостовериться  в  том,  что
поблизости нет еще более кровожадного свирепого зверя  и  что  сам  он  не
превратится по нелепой неосторожности из охотника в жертву. Похоже, осмотр
вполне удовлетворил  киммерийца.  Он  бросил  на  Гунастра  вопросительный
взгляд. Старик кивнул, и оба они двинулись вперед.  Снег  хрустел  под  их
мягкими сапогами.
     Так они  миновали  несколько  непривычно  тихих  питейных  заведений,
приунывший дом терпимости, откуда не доносилось ни  смеха,  ни  визга,  ни
пьяных воплей, свернули на обезлюдевшую площадь,  откуда  еще  вчера  ушел
отряд бродячих наемников, который стоял там лагерем, жег костры  и  весьма
назойливо предлагал свои  услуги.  Никого  не  встретили  они  и  в  более
респектабельной части города. Город был пустынным в  полном  смысле  этого
слова. Безлюдные улицы производили угнетающее впечатление.  Но,  с  другой
стороны, если путникам не попадались навстречу друзья, то и враги тоже  не
нападали  на  них.  На  улицах  Халога  в  этот  час  воистину   не   было
н_и_к_о_г_о_.
     - Гунастр!..
     Звук этого голоса,  доносившийся  откуда-то  из  соседнего  переулка,
заставил старика и его молодого спутника вздрогнуть. Оба мгновенно замерли
посреди дороги. Голос,  окликнувший  содержателя  казармы  по  имени,  был
женский. Но было в нем также  нечто  неестественное,  нечеловеческое,  как
будто той, что  обратилась  к  ним,  непривычно  было  выговаривать  слова
человеческой речи. Глухой и ломкий, этот девичий голос был полностью лишен
какой-либо интонации.
     - Гунастр, ты привел того, кого мы ждем? - снова заговорил голос.
     Теперь Конан, стряхнувший с себя оцепенение страха,  понял,  кому  он
принадлежит. Так разговаривать могла только она, Соль, глухая. Девушка  не
слышит сама себя, не может контролировать интонации, и потому так  странно
звучит ее речь.
     Гунастр  вскинул  голову.  Несмотря  на  то,  что  лицо  его   залила
мертвенная бледность, старик решительно не  поддавался  попыткам  запугать
его.
     - Кто здесь? - громко сказал он в ответ. - Кто говорит со мной?
     Ответа не последовало. Конан инстинктивно потянулся рукой к поясу  и,
вспомнив о том, что безоружен, досадливо плюнул.
     -  Отвечай!  -  снова  возвысил  голос  Гунастр.  -  Кто  ты?  Почему
прячешься? Выйди на свет!
     - Она не ответит, - сказал ему киммериец.
     - А ты почем знаешь?
     Конан хмыкнул.
     - Она не слышит тебя. И говорит с тобой наугад.
     - Что значит - "не слышит"? Тебе знакома эта  женщина?  Кто  она?  Да
говори же!
     - Конан! - снова зазвучал глухой женский  голос.  -  Ведь  ты  здесь,
Конан! Ты здесь, безоружный и беспомощный, жертва, обреченная на заклание!
Когда наши зубы вонзятся в твое тело и  наши  когти  станут  терзать  твою
плоть, ты даже не сможешь защитить себя!
     Забыв о том, что ведьма не  может  его  услышать,  киммериец  яростно
зарычал:
     - Что же ты прячешься от  меня,  потаскушка,  согрешившая  с  волком?
Выходи на яркий свет! Веди сюда своего любовника, который  покрывает  тебя
каждую ночь, и посмотрим, чьи зубы острее!
     Из темного переулка донеслось глухое рычание, и из-за  угла  медленно
выступил огромный белый волк с пылающими угольями красных глаз. Скаля зубы
и прижимая к голове острые уши, он остановился в двадцати шагах от  Конана
и старика. На спине зверя, подобрав ноги, удобно устроилась юная  девушка,
всю одежду которой составляли густые золотые волосы, окутывающие ее гибкое
тело почти до середины бедер. Она была  ослепительно  хороша  -  пугающей,
дьявольской красотой. Огромные глаза, зеленые, как изумруды, неестественно
яркие, сверкали в обрамлении густых ресниц.  В  зелени  радужной  оболочки
тонул красный зрачок. Очень красные, пухлые, почти непристойно  вывернутые
губы оттеняли молочную белизну  зубов.  И  если  бы  незабвенный  туранец,
наградивший Амалазунту экзотическим прозвищем Изюмчик,  увидел  эту  узкую
талию и расцветшую грудь, он закатил бы свои черные маслянистые  глазки  и
процитировал строку восточного поэта: "На тоненькой  ветке  -  два  спелых
плода".
     Девушка легко и грациозно соскочила со спины зверя и  встала  босиком
на снег. Волк снова зарычал и шагнул вперед.
     Конан и Гунастр, оба - несмотря на значительную разницу в возрасте  -
имели изрядный опыт в битвах. И  потому  при  виде  угрозы  не  раздумывая
встали плечом к плечу.
     - Дай мне оружие, - сквозь зубы процедил киммериец.
     Гунастр сунул ему в руки  кинжал.  На  мгновение  Конан  сжал  пальцы
старика.
     - Спасибо, - сказал варвар просто, и Гунастр  внезапно  всем  сердцем
ощутил правоту Арванда: этот дикий юноша из  диких  гор  -  самый  опасный
враг, если вызвать его ненависть, но и самый отважный и верный союзник для
того, кто завоюет его доверие.
     Волк приготовился к прыжку. Нагая девушка, приплясывая от нетерпения,
следила за людьми и беззвучно смеялась.
     В следующее мгновение все смешалось. Волк прыгнул.  Страшные  челюсти
лязгнули  совсем  близко,  промахнувшись  лишь  на  волосок.  Конан  успел
увернуться, спасая свое горло. В тот же миг Гунастр выбросил вперед руку с
коротким мечом и распорол зверю бок. Однако из страшной  раны  не  хлынула
кровь, как можно было ожидать. Гунастру показалось, что металл входит не в
живую плоть. Ощущение было такое, будто он пронзает тюфяк, плотно  набитый
соломой. Светлый мех тут же затянул рану:
     - Его нельзя убить,  -  задыхаясь,  крикнул  Гунастру  Конан.  -  Это
оборотень! - Что-то подтолкнуло киммерийца, и он, почти против своей воли,
добавил громко и торжествующе: - Это Сигмунд!
     Ответом ему был яростный  вой.  Из  разверстой  пасти  зверя  повалил
зловонный дым.  Спустя  несколько  секунд  на  снегу  лежал,  скорчившись,
человек, очень похожий на  Синфьотли.  Но  молодой  киммериец  теперь  уже
никогда не перепутал бы близнецов.
     Девушка страшно закричала, широко раскрывая  рот  и  простирая  руки,
словно  пытаясь  защитить  упавшего.   Сигмунд   пошевелился,   встал   на
четвереньки и  оскалился  совершенно  по-волчьи.  В  его  руке  неожиданно
блеснул кинжал.
     - Мне нужен был киммериец, - сказал он. Гунастр зачарованно  смотрел,
как шевелятся красные губы на белом, как маска, лице оборотня. - Но теперь
ты тоже знаешь тайну. Вы умрете оба. И когда вы умрете, мы вас съедим.
     - Боги... - прошептал Гунастр.
     Конан ударил его по скуле.
     - Не смотри так долго на него! Не смотри ему в  глаза!  Он  заколдует
тебя, старик!
     Сигмунд засмеялся и сделал знак своей дочери подойти поближе.
     - Гляди, девочка, - сказал он, - как я расправлюсь  с  этими  жалкими
тварями!
     Конан плюнул.
     - Она же тебя не  слышит,  -  презрительно  сказал  киммериец.  -  Не
пытайся запугать нас, Сигмунд. Там, на холмах, я убил тебя в честном  бою,
и убью еще раз, если понадобится.
     - Только не сегодня! - крикнул Сигмунд  и  неожиданно  набросился  на
своих противников.
     Гунастр ловко отразил первую атаку, подставив под удар заколдованного
кинжала кольчужный рукав. Острие скользнуло по металлу знаменитой кольчуги
Гунастра, доставшейся  ему  от  деда  или  прадеда,  не  причинив  старику
никакого вреда. Ответный выпад старого воина поразил Сигмунда  в  грудь  и
пробил бы ему легкое, будь  противник  еще  жив.  С  разверстой  раной  на
обнаженной груди, откуда не вытекло  ни  капли  крови,  Сигмунд  продолжал
биться. Его рана  напоминала  темную  зияющую  дыру.  Конан  заметил,  что
оборотень совершенно не беспокоится о своей безопасности.  Все  свои  силы
человек-зверь направил только на нападение. Его действительно нельзя убить
обыкновенным оружием. Как только у Сигмунда появится передышка, он залечит
все нанесенные ему увечья.
     Плечом к  плечу  Конан  и  Гунастр  сражались  против  Сигмунда.  Сын
Младшего Бога был  страшен.  Его  молниеносные  движения  невозможно  было
предугадать. И если Сигмунд атаковал их раз за разом, не обращая  внимания
на необходимость защищаться, то двое его противников не помышляли  о  том,
чтобы перейти в нападение, поскольку это  было  не  только  опасно,  но  и
бесполезно, и лишь отбивали его удары.
     - Нам не вырваться, - прохрипел Гунастр. -  Как  только  он  вымотает
нас, эта чертова девка вцепится со спины.
     Сигмунд услышал это и рассмеялся. Он несколько раз лязгнул  зубами  и
повторил свою угрозу:
     - Мы сожрем вас живыми, два куска мяса.
     В ответ Конан зарычал, как разозленный  зверь.  Сигмунд  ожидал,  что
выведенный из себя  варвар  раскроется,  сделав  отчаянную  попытку  убить
своего врага, но Конан редко терял голову. Он успел заметить, что сзади  к
ним подкрадывается крупная волчица с золотистым мехом.
     - Гунастр! Сзади! - крикнул он.
     Челюсти хищницы захлопнулись, когда она схватила зубами воздух. Взвыв
от разочарования, волчица прижала уши и опустила пушистый  хвост,  вытянув
его палкой. Гунастр развернулся, чтобы отразить очередную атаку  Сигмунда,
но опоздал. Кинжал  нашел  прореху  в  знаменитой  кольчуге  (старику  все
недосуг было сходить с этим к кузнецу;  как  истинный  северянин,  Гунастр
куда больше внимания уделял наступательному оружию, чем доспехам, щитам  и
шлемам). Из раны в левом боку  старика  на  снег  хлынула  кровь.  Гунастр
пошатнулся и прижался к стене.
     Волчица  оскалила  зубы,  почуяв  запах  крови.   Между   тем   Конан
воспользовался заминкой для того, чтобы по почти отвесной  стене  высокого
дома (это было старое  каменное  строение,  сложенное  темным  булыжником)
забраться до карниза. Прилепившись  к  стене,  точно  муха,  варвар  ловко
скользнул на карниз и, нагнувшись, крикнул Гунастру:
     - Подними руки!
     Слабея, старик с трудом последовал  приказу.  Варвар  схватил  его  и
рывком втянул на  окно,  не  обращая  внимания  на  отчаянный  крик  боли,
вырвавшийся при этом у хозяина гладиаторской казармы.
     В спину его что-то подтолкнуло. Конан  почувствовал,  как  деревянный
ставень  дергают  изнутри,  пытаясь  раскрыть.  Глухо   заворчав,   варвар
навалился на него всей своей немалой тяжестью. Он услышал, как в  доме  за
его спиной испуганно визжит женщина и бранится мужчина.
     - Ну, я им сейчас покажу! -  пригрозил  мужчина.  Отчетливо  лязгнуло
оружие. Конан  ждал,  держа  за  плечи  обвисшего  Гунастра  и  примеряясь
перебраться с ним вверх по стене, на  крышу.  Внизу  бесновалась  волчица,
жадно хватая зубами окровавленный снег. Сигмунд  зажал  во  рту  кинжал  и
начал ловко взбираться на стену. Конан отбивался от него мечом,  не  давая
ухватиться пальцами за карниз.
     Внизу  загремел  засов,  и  дверь  приоткрылась.   Волчица   замерла,
повернувшись на звук. С ее  приоткрытой  пасти  капал  растаявший  розовый
снег. Из дома высунулся пожилой мужчина. Он мгновенно увидел окровавленную
морду - зверя и  горящие  красные  глаза.  Испустив  отчаянный  вопль,  он
захлопнул дверь. Слышно было, как он лихорадочно гремит засовом.
     Конан  яростно  размахивал   мечом.   Гунастр,   которого   киммериец
придерживал одной рукой, становился все тяжелее.  Наконец  Конану  удалось
отшвырнуть Сигмунда на землю. Гибко приземлившись, человек-волк присел  на
корточки и запрокинул вверх белое лицо. Казалось, еще  мгновение  -  и  он
стремглав взовьется вверх, взлетит и вопьется Конану в глотку.
     Воспользовавшись короткой передышкой,  киммериец  принялся  связывать
руки Гунастра, чтобы тащить его дальше  наверх,  положив  себе  на  спину,
точно тюфяк. Он быстро сорвал с себя пояс и перехватил старика  поудобнее,
когда вдруг заметил, что его спутник не дышит. Конан тронул вену  на  шее,
но пульса не было.
     Конан не поверил своим глазам. Но когда он перевернул  тело  старика,
он увидел, что вся левая сторона кольчуги  стала  темной  и  скользкой  от
крови. Пальцы варвара нащупали и  злополучную  прореху.  Чтобы  увидеть  и
понять все это, Конану потребовалось несколько секунд. Почти  сразу  же  у
него созрело решение. Он знал, конечно, что намерение его скверно, с какой
стороны ни посмотри. Но ему нужно остаться в живых, чтобы отомстить, и  он
уже знал, что уйдет от оборотней - уйдет любой ценой.
     Сигмунд снова полез на стену. Он карабкался по булыжной кладке  почти
так же быстро и ловко, как киммериец, детство  которого  прошло  в  горах,
среди голых отвесных скал.
     Держа тело Гунастра в руках, Конан ждал. Когда голова Сигмунда  снова
показалась у карниза,  киммериец  широко  размахнулся  и  швырнул  труп  в
вервольфа. Сбитый с ног и наполовину оглушенный,  человек-зверь  покатился
по снегу. Волчица гигантским прыжком подскочила к телу  Гунастра,  который
упал посреди улицы и остался лежать в неловком  положении,  вывернув  одну
ногу и раскинув руки. Пока она обнюхивала то, что бросил ей человек и пока
Сигмунд со стоном выбирался из сугроба, Конан уже залез на крышу, а оттуда
по дымовой трубе спустился в дом.
     На счастье варвара,  отверстие  оказалось  достаточно  широко,  и  он
застрял только два раза, да и то сумел  выбраться.  Весь  исцарапанный,  в
копоти, с кинжалом в руке  (меч  Гунастра  он  бросил  вдогонку  падающему
Сигмунду), варвар вывалился прямо  в  горящий  камин,  подняв  тучу  искр.
Отчаянно взвыв, киммериец выкатился из камина на каменный  пол,  опрокинув
при этом резной деревянный  экран  и  попортив  на  нем  резьбу.  Пылающий
меховой клубок в черных лохмотьях,  из  которых  то  и  дело  высовывались
человеческие руки и ноги, -  таким  показался  незваный  гость  обитателям
дома.
     Рыча от боли, Конан катался по полу, чтобы сбить пламя.  Наконец  ему
удалось потушить последнюю искру. Тяжело дыша, он остался сидеть на полу -
с кинжалом в опущенной руке, грязный, покрытый сажей, с розовыми ссадинами
на закопченном лице. Нечесаные волосы падали ему на  лоб.  Холодные  синие
глаза варвара оглядывали насмерть перепуганных людей, словно сквозь гриву.
     Он увидел пожилого  человека  -  видимо,  того  самого,  что  пытался
открыть  ставень  и  отогнать  непрошеных   визитеров,   старую   женщину,
посеревшую от страха, и ребенка, мальчика лет двенадцати, который  смотрел
на незнакомца настороженно и в то же время с  отважным  любопытством.  Все
они сбились в кучу в углу.
     Конан вздохнул и пошевелился. Вроде  бы  кости  целы.  Поймав  взгляд
мальчика,  киммериец  кивнул  ему  и  хрипло  сказал  на   гиперборейском,
выговаривая слова с жестким акцентом:
     - Подойди ко мне, малыш.
     - Нет! - закричал старый человек и  бросился  вперед  закрывая  собой
мальчика. - Пожалуйста, не трогайте его!
     Ледяной взгляд синих глаз пригвоздил  его  к  полу.  Тяжело  дыша,  с
дрожащими в глазах слезами, старик замер. Губы его зашевелились, словно он
повторял свою мольбу беззвучно, не смея кричать.
     Конан инстинктивно  понимал,  что  завоевать  доверие  ребенка  будет
проще. Ему не хотелось убивать этих людей. А позволить им выгнать себя  на
улицу, на растерзание разъяренным вервольфам, он тоже не мог. Запугать  же
хозяев дома означало обречь себя на риск получить от  них  удар  в  спину.
Старик был еще крепкий и вполне мог на такое решиться. Да  и,  кроме  этих
троих, в доме могли быть еще люди.
     Мальчик осторожно приблизился к киммерийцу и остановился в нескольких
шагах от него.
     - Ты думаешь, что я оборотень, - сказал Конан.
     - По правде сказать, да, - искренне ответил мальчик.
     Помолчав, Конан спросил:
     - Тогда почему же ты не боишься?
     - Потому что я вообще никого не боюсь, - просто сказал мальчик. -  Но
ты страшный, - добавил он, кивая, словно хотел утешить "оборотня".
     Киммериец разразился хриплым хохотом. Белые зубы  заблестели  на  его
почерневшем лице.
     - Ну хорошо, - сказал наконец  Конан.  -  Подойди  к  окну  и  открой
ставень. Немножко открой, так, чтобы выглянуть в щелочку.
     Мальчик повиновался. Скрестив ноги, Конан ждал. Наконец мальчик  тихо
притворил ставень и обернулся к киммерийцу. Конан увидел, что лицо ребенка
побледнело и он крепко сжал губы.
     - Что ты видел? - спросил Конан.
     - Два волка на снегу перед нашим домом рвут на части труп человека, -
тихо ответил мальчик. - Боги, что происходит? Кто вы?
     - Они гнались за мной и моим спутником. Он, как ты видел, мертв. Я бы
не отдал его оборотням живым, можешь мне поверить.
     Мальчик присел на корточки и заглянул Конану в  глаза  своими  ясными
детскими глазами.
     - Я вам верю, - прошептал он.
     Они разговаривали так, словно стариков вовсе не было в этой  комнате.
Вдруг мальчик вспомнил о них, повернулся и небрежно распорядился:
     - Ну, что вы стоите? Принесите горячей воды, полотна  для  перевязки,
вина, хлеба! Шевелитесь!
     Старики  засуетились,  женщина  куда-то  убежала.  В  глазах   Конана
мелькнуло любопытство. Значит, хозяин дома - этот мальчик, а  остальные  -
просто слуги?
     - Утром оборотни уйдут, - продолжал Конан. - И я тоже покину ваш дом.
Но мне обязательно нужно задержаться здесь до рассвета. Я должен  остаться
в живых, чтобы отомстить. Если кто-нибудь из вас попытается выгнать  меня,
я буду вынужден убивать.
     - Вы останетесь  сколько  захотите,  -  спокойно  сказал  мальчик.  -
Убивать никого не нужно. Здесь достаточно моего слова.
     Конан увидел, как пожилая женщина  вносит  ушат  с  горячей  водой  и
бросает в сторону пришельца опасливые взгляды.
     - Умой его, - приказал мальчик служанке.
     Женщина сделала несколько  шагов,  выронила  тяжелый  ушат,  едва  не
расплескав кипяток на ноги, и в голос расплакалась.
     - Я боюсь господин граф, не заставляйте меня!
     - Отпусти слуг, - сказал мальчику Конан. - Я ведь не калека,  могу  и
сам умыться.
     Крякнув, киммериец поднялся на ноги. Слуг как ветром сдуло. Конан, по
правде говоря, никогда толком не понимал, на что  нужна  прислуга.  Только
путается под ногами и причитает, когда не просят. По простодушному  мнению
варвара, если человек не в состоянии сам одеваться  и  умываться,  то  его
следует просто добить  из  милосердия,  дабы  не  обременял  других  и  не
отягощал своей души напрасными терзаниями.
     Когда Конан, кое-как смыв с себя кровь и копоть, жадно  пил  вино  из
широкогорлого кувшина, мальчик  снова  выглянул  в  окно.  Волки  исчезли,
оставив после себя изрытый следами снег и изуродованное тело Гунастра.
     - Они ушли, - сказал мальчик, оставив ставень открытым. -  Почему  же
они гнались за вами?
     - Потому что я знаю, кто они, - ответил варвар. - А тебе этого  лучше
не знать. Незачем лишний раз произносить имя того, с кем совсем не  хочешь
встречаться. -  Киммериец  поднялся,  отставил  пустой  кувшин  и  положил
тяжелую руку на плечо мальчика. - Ты храбрый малыш,  и  из  тебя  вырастет
хороший воин. Я  так  думаю.  Если  ты  и  вправду  хозяин  в  этом  доме,
постарайся сделать так, чтобы слуги не  очень  болтали  о  том,  что  было
нынешней ночью. И сам помалкивай, хорошо?
     Мальчик кивнул.
     - Не сомневайтесь. Да хранит вас удача. Хотел  бы  я  быть  постарше,
чтобы называть вас другом.
     Киммериец засмеялся.
     - Будь ты постарше, я бы просто перерезал тебе горло.
     - Почему?  -  поинтересовался  ребенок,  не  выказывая  ни  малейшего
страха.
     - Потому что терпеть не могу гиперборейцев, будь они неладны,  -  был
искренний ответ. - Прощай, малыш, и будь здоров.
     Растрепав светлые волосы гостеприимного хозяина, Конан  легко  сбежал
по винтовой лестнице и приоткрыл дверь на,  улицу.  Навстречу  ему  хлынул
поток света. Вставало солнце.



                                    16

     "Гладиаторскую казарму с имеющимся в ней оружием, как  тренировочным,
так и боевым, а также  дом,  расположенный  на  улице  Медни